Планета смертной тени

Алексей Калугин, 2010

Их лишили всего: памяти, имен, самой жизни – и заставили работать как каторжных на забытой богом планете. Колонисты, первопоселенцы – это только звучало красиво, а на деле, если бы они все сдохли здесь, в пустыне, никто бы особенно и жалеть не стал. Ведь для всего остального человечества они уже давно умерли… однажды. Тридцать три человека, тридцать три горьких судьбы. Однако их смерть не входила в планы тех, кто осуществил этот бесчеловечный проект, по крайней мере до того времени, как вновь колонизированные планеты Грешного треугольника в пику Галактической Федерации официально не войдут в состав Союза Шести Планет. Но жизнь вмешалась в этот страшный процесс и повернула события совсем в другую сторону. И живым пришлось отвечать за свои дела перед мертвецами…

Глава 4. День 8-й

— Эй, Тридцать Третий!

Дик-33 обернулся.

Широколицый — Дик-18, — с первого дня взявший на себя обязанности раздатчика пищи, кинул ему небольшой прямоугольный пакет. Серый, как и их одежда. Ни надписи, ни рисунка, ни маркировки. Посылка на тот свет.

Дик-33 зубами оторвал у пакета уголок и начал медленно втягивать густую, как кисель, и абсолютно безвкусную смесь. Пищевую, грех ее. Каждый глоток давался с трудом. Казалось, смесь комом встает в горле и, того гляди, пойдет обратно. И этой мерзостью ему предстояло питаться до конца своих дней. Или, правильнее сказать, от конца своих дней? Но тогда до каких пор?.. В голову лезли разные мысли, но почему-то ни одной из них не хотелось уделить внимание. Уйдут так же, как пришли. И грех с ними. Чай, не последние… А даже если и так — какая разница, если конец уже наступил…

Смерть, как пройденный этап. Забавно или страшно?

Кому как…

Вон Дик-2 пускает слюни и пальцем в носу ковыряет. И нет ему никакого дела до жизни и смерти. Он — вне времени. Ему все — до плеча. И не исключено, что в сложившейся ситуации это самая наилучшая стратегия. Пусть все идет своим чередом, а я буду сопли жевать. И ждать, когда снова сдохну.

Дик-33 поднялся на ноги, вылил на землю остатки питательной смеси из пакета и пошел к зеленому прямоугольному зданию. Уродливый барак со стенами из гофрированной жести был главным, серьезным напоминанием о том, что планету когда-либо посещали люди. А еще — металлическая труба с вентилем на загнутом конце, торчащая прямо из земли. Дик-33 повернул вентиль, и из крана потекла вода. Он сполоснул пакет, наполнил его водой и залпом выпил. После мерзкого пойла, именуемого пищевой смесью, даже простая вода из артезианской скважины казалась необычайно вкусной. Дик-33 снова до краев наполнил пакет водой, осторожно держа его, вернулся на прежнее место и сел на выступающий из земли камень.

Вокруг расстилалась каменистая пустыня. Слева от того места, где он сидел, у самого горизонта вверх поднимались не то высокие холмы, не то отроги далеких гор. Небо было странного сливового цвета. Большое солнце стояло почти в зените. Малое, продираясь сквозь рыхлые, будто намокшие облака, клонилось к горизонту. Чужой, непонятный мир.

Он смотрел на этот пейзаж уже трое суток. Убийственное в своей тупости времяпровождение. Остальные занимались примерно тем же. Некоторые собирались по трое, по четверо и о чем-то негромко переговаривались. Но, видно, так и не приходили к единому мнению, потому что вскоре снова расходились в разные стороны. Никто не уходил далеко лишь потому, что возле барака находился кран с водой и ящики с едой. Хотя стоило ли оно того?.. В смысле, не лучше ли было бы уйти в пустыню и там умереть от голода и жажды? Или никто из них даже умереть по собственной воле не сможет? Имплантаты все равно будут поддерживать жизнь или хотя бы видимость жизни в высохшем, обезвоженном теле, не давая переступить последнюю границу?

Дик-33 пытался вспомнить свою жизнь. Ну, пусть не всю, хотя бы один крошечный фрагмент. Кусочек. Деталь. Один-единственный застывший кадр. Хоть что-нибудь, что связывало бы его с прошлым. Но видел он только черную пустоту. Мрак. Безысходность.

Он был никем. Диком-33. Зомби на службе родине.

Из-под камня выскользнула омерзительного вида тысяченожка и попыталась залезть к нему в галошу. Дик-33 с наслаждением раздавил ее ногой. Оказывается, лишить жизни другое существо совсем не сложно. А, может быть, это не первый его опыт? Кем он был в прошлом? Учителем геометрии или наемным убийцей?.. А может быть, и тем и другим одновременно? Днем учил детей рисовать треугольники, а ночью в темных подворотнях перерезал жертвам глотки?..

Грех, какая дурь в голову лезет!

— Как дела, Тридцать Третий? — присел рядом на корточки Дик-18.

Дик-33 непонимающе посмотрел на широколицего и безразлично пожал плечами.

Дик-18 глотнул пищевой смеси из пакета, что держал в руке.

— Поговорить бы надо.

— О чем?

— О том, как жить дальше.

— Жить? — Дик-33 произнес это так, будто не понимал значения слова. — Ты разве не в курсе, что все мы уже мертвы?

— И об этом тоже, — коротко кивнул Дик-18. — Ты полагаешь, сержант сказал нам всю правду?

— Ну, может быть, и не всю… — Дик-33 задумался. В самом деле, насколько откровенен был с ними сержант? — А как еще объяснить то, что никто из нас не помнит своего прошлого?

— Грех ты мой! — не то изумленно, не то в растерянности всплеснул руками Дик-18. — Это-то как раз объяснить проще всего! Заблокировать те или иные участки памяти может даже гипнотизер в цирке. Ты слышал что-нибудь о психотронном оружии? Военные давно уже носятся с идеей управления сознанием. А что, если они уже реализовали ее на практике?

— А при чем тут мы?

— При том, что не похожи мы на оживших мертвецов. Я лично себя покойником не чувствую. Скорее, я бы предположил, что мы военнопленные. Или преступники, приговоренные к длительным срокам заключения. Которых таким вот нетрадиционным способом решили использовать на общественно-полезных работах.

— Ты это серьезно? — подозрительно, как на вероятного мошенника, посмотрел на широколицего Дик-33.

— Не знаю. — Дик-18 одним глотком допил пищевую смесь и со злостью подальше зашвырнул пустой пакет. — Что я могу сказать, если мне, как и тебе, память отшибло?

— Ты вообще ничего не помнишь?

Дик-18 потер пальцами виски.

— Знаешь, иногда возникает ощущение, что вот-вот что-нибудь проклюнется. Так иногда пытаешься вспомнить слово, которое вертится на языке, а из памяти ускользает. Мерзкое ощущение. Словно хочешь почесать зудящее место, а дотянуться не можешь.

Дик-33 согласно кивнул — ему тоже было знакомо это гадкое, сводящее с ума ощущение.

— Так о чем ты хотел поговорить?

— Уже третий день, как мы здесь. А вокруг, — Дик-18 широко, со злостью взмахнул рукой с открытой ладонью, будто намеревался стереть окружающий унылый пейзаж. — Вокруг, как и прежде, пустыня.

— Я тебя не понимаю, — покачал головой Дик-33.

— Нас сюда привезли для того, чтобы мы обживали планету. Так ведь?

— Сомневаюсь, — саркастически усмехнулся Дик-33. — Очень сомневаюсь, что условия, в которые нас поставили, могут вызвать прилив трудового энтузиазма.

— А я и не говорю об энтузиазме. — Дик-18 чуть подался вперед и понизил голос, как будто хотел, чтобы никто, кроме Дика-33, его не слышал. — Речь идет о выживании… Э, постой! — Он поднял руку, предупреждая возможные возражения. — Кто мы и как… вернее, за что мы тут оказались — с этим можно и после разобраться. Кем бы я ни был, я хочу остаться живым. И попытаться выбраться из этой передряги.

— Зачем? — с тоской, а может, с жалостью посмотрел на него Дик-33. — Ты же слышал, нас изменили так, что мы уже никогда не станем нормальными людьми.

— Ну, во-первых, как я уже говорил, не стоит принимать на веру все, что тебе сказали. А, во-вторых, то, что однажды было отрезано, можно обратно пришить. У нас самая передовая медицина.

— У нас — это у кого? — поинтересовался Дик-33.

— Не важно, — мотнул головой Дик-18. — Для того чтобы во всем разобраться, мы должны перво-наперво выжить. Но, оставаясь под открытым небом, сделать это будет нелегко. Нам, скорее всего, повезло, что все три дня, что мы тут находимся, стоит хорошая погода. А если завтра начнется ливень или выпадет снег? Мы ничего не знаем о местных животных. Среди камней ползают какие-то твари, в небе летают птицы — значит, могут появиться и крупные хищники. Я не хочу, чтобы меня сожрал какой-нибудь греховный дейноних.

— Кто? — удивился Дик-33.

— Древний ящер, обитавший некогда на Земле.

— Откуда ты это знаешь?

— Понятия не имею… Может быть, вспомнил? — Дик-18 оживился. — Я же говорил, это только блоки, поставленные на наших воспоминаниях! Со временем мы научимся их ломать!

— Ты оптимист, — усмехнувшись, с сомнением покачал головой Дик-33.

— Ну, да, а по-твоему, лучше сидеть, ничего не делать и думать о смерти?

— Что конкретно ты предлагаешь?

— Жить! Жить назло тем, кто нас сюда засунул! А для этого нам и остальных нужно заставить работать. Кого уговорами, кого пинками — это уж как выйдет. Даже тех троих, что сопли сами утереть не могут. Работать не на тех, кто все это затеял, а ради самих себя. Пускай они думают, что мы выполняем их приказ — мы-то знаем, для чего нам это нужно. А то, что, являясь раз в месяц с инспекцией, наши тюремщики будут оставаться довольными, так это ж тоже нам на руку. Уверовав в нашу покорность, они станут терять бдительность. Мы же будем по крупицам собирать информацию, которая поможет нам однажды вырваться из плена.

— И вспоминать, — добавил Дик-33. — Мы будем стараться вспомнить, кто мы и что с нами произошло. Почему и как мы здесь оказались.

— Конечно, — с энтузиазмом кивнул Дик-18. — Мы будем делать все ради того, чтобы в один замечательный день свалить отсюда. Я уже переговорил с Двадцать Первым — он тоже с нами. В ящиках рядом с бараком есть инструменты — лопаты, кирки, пилы, топоры, — нужно браться за дело!

— И с чего ты предлагаешь начать?

— Поскольку какой-никакой едой мы все же обеспечены, нужно строить жилье.

— Ты знаешь, как это делают?

— Нужно найти того, кто знает! Нас здесь тридцать три человека. Должен же быть хоть один мало-мальски разбирающийся в строительстве.

Дик-33 хотел было поскрести в затылке, но пальцы коснулись непривычно голой кожи, и он лишь провел ладонью по лысой голове.

— Ты действительно веришь в то, что говоришь?

— Знаешь, дружище, ни мне, ни тебе больше не во что верить. Так что, можно сказать, у нас нет выбора — мы можем надеяться только на самих себя. Но! — Дик-18 поднял палец. — Про то, о чем мы с тобой сейчас разговаривали и о чем будем говорить в дальнейшем, знать должны только трое — ты, я и Двадцать Первый. И никто другой.

— Почему?

— Среди тридцати человек непременно найдется хотя бы один, который решит, что стоит рассказать об этом охранникам. Причины могут быть самые разные — от надежды заслужить смягчение приговора до простого скотского желания выслужиться.

Дик-33 по-новому посмотрел на собеседника. Все они, обритые наголо и одетые в одинаковые серые робы, были похожи друг на друга. Наверное, поэтому трудно было поверить в то, что каждый из них, несмотря на то, что личность его была раздавлена и сломана, оставался индивидуальностью. Хотя бы в самом малом. И любому из них было не чуждо ничто человеческое. Каждый был способен как на подвиг, так и на предательство. Все зависело от того, как сложатся обстоятельства. Шаг влево — и ты герой, шаг вправо — скотина грешная.

— Похоже, ты хорошо знаешь людей.

— Вот только не помню, где опыта набирался.

— Тогда ответь, почему ты решил, что мне можно доверять?

Дик-18 усмехнулся и почесал пальцем кончик носа.

— Я тебя приметил сразу, как ты вошел в ту комнату, где остальные уже сидели по лавкам. У тебя взгляд был пустой. Но не как у дебила, а как у человека, который лишился всего, что имел, а, значит, ему больше нечего терять. Такой человек готов на все, но не способен на предательство. Уже хотя бы потому, что не видит в нем смысла — для него ведь все уже потеряно. — Дик-18 наморщил нос и прищурился. — Что, неубедительно?

— Для кого как, — ушел от прямого ответа Дик-33. И в свою очередь спросил: — Тебе нравится то, что день на этой планете никогда не кончается?