Алессио Гаспари. Вместо мавзолея

Калле Каспер, 2020

Когда Калле Каспер прислал мне стихотворения Алессио Гаспари, я прочла их – словно залпом выпила воду, словно до этого глотка не осознавала размеров своей жажды. Все в этих стихах рождало удивление: столь редкий сегодня пятистопный ямб со сложной рифмовкой, философская проблематика, образы итальянских античности, Ренессанса, классицизма, поминаемые практически в каждой строке, словно речь идет о современниках… Но более всего поразила меня антитеза солнечной героической Италии и сумрачного порочного Петербурга. Написала Калле Касперу письмо с вопросом: как можно было поменять златозвучную италийскую землю на стылый град Петра – из сюжета книги выходило так, что лирический герой вынужденно оторван от родины. Калле ответил: «Алессио Гаспари родился в Италии, в Катанье, в нежном возрасте волею судьбы оказался в России, окончил здесь школу, несколько лет проучился в университете. Живет в СПб, работает таксистом. Это его первый сборник стихов». Я тогда подумала: какая прочная традиция – у итальянцев даже первая проба пера становится событием литературной жизни. Так бы я и пребывала в уверенности, что автором сборника «Вместо мавзолея» значится Алессио Гаспари, пока не прочла прозу Калле Каспера. И восхитилась его знаниям искусства, литературы, истории древнего Рима, Италии, и поразилась тому, как прочно присвоены автором культурные коды далекой страны, и удивилась пересечениям мотивов. Моя догадка подтвердилась. Много ли сегодня литературных мистификаций? Достаточно. Но эта – одна из прекраснейших! Эстонец Калле Каспер перевоплощается в итальянца Алессио Гаспари, пишущего на великолепном русском языке. Ольга Аминова, редактор, директор литературного агентства и школы «Флобериум»

Моему отцу

1

Отец сказал: «Мы родом из Коринфа,

Оттуда заселялись Сиракузы…»

А я, у грота Аретузы,

Вдруг закричал: «Праматерь наша нимфа!»

Потом увидели каменоломню,

Афинских пленников могилу,

Teatro greco… Кланялись Эсхилу.

Все это помню, помню!

Спустя полгода он уже в гробу.

«Проклятый мотороллер!» — плачет мама.

Немного крови высохшей на лбу…

Такая драма.

2

Он пел везде, по всей стране,

В Милане, Риме и Катанье.

В Вероне, помню, на коне,

В грязи — в Палермо, на спине,

В Тревизо — в ванне.

Он Верди пел, легко брал «до»,

Мог страстным быть, особенно в терцете.

Беллини пел, все роли, «от» и «до».

Про Марьо говорил: «Вот повезло —

Погиб красиво, с честью, на рассвете!»

Мы ездили втроем, по всей стране,

На сцене — он, мы с мамой в зале.

Мы слушали и кулаки держали.

«И сколько же», — сказала мама мне,

«Быть может в голосе печали…»

3

«Ты помнишь теорему Пифагора?»

Спросил отец, не ведая стыда…

(Запутался. Чужое. Ох, беда!

Вот как бывает, раз задула бора

И льет из крана мерзкая вода^[3]).

Начнем с начала. Было се в Кротоне.

Мы отдыхаем, я, отец и мать.

Купаемся. Вздох мамы: «Благодать!»

Вдруг видим, из воды выходит рать,

Сияют латы на небесном фоне.

«Так это ж греки!» закричал отец.

«Пирр молодец! Ура! Вот будет пьянка!» —

«Ты, может, грек, но я уж — итальянка!»

Ругаются. (Привык). И вот конец.

Сидим за ужином, и папа держит речь:

«Все-все хорошее нам дали греки,

Искусство — греки, мысли тоже — греки,

Без них мы все — духовные калеки.

И вот, сейчас, лишившись их опеки…»

А мать зевает: «Не пора бы лечь…?»

…………………………………………………………..

Теперь читаю — «из какого сора»,

И думаю — ведь я уже не грек.

Забыл я теорему Пифагора

И розоперстый продал оберег.

4

«Но римляне — моральные уроды,»

За завтраком сказала мама.

(А за окном — какая панорама!

Вид нà море, что может краше быть!)

Увы, мне с ними жить…

«А термы, храмы, своды,

Все вместе — мраморные города,

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Писано в Новороссийске.