Грех и шоколад

К. Ф. Брин, 2018

Жизнь Алексис не балует – тесная дешевая квартирка, много низкооплачиваемых работ и необходимость скрывать силу своей магии в Сан-Франциско, которым правит могущественный и жестокий полубог Валенса. Киран, сын Валенса, обладает властью и богатством, которые и не снились простым смертным, но вместе с тем он отчаянно скучает по погибшей матери и втайне жаждет отомстить отцу за ее смерть. Их случайная встреча изменит жизнь каждого: Алексис узнает истинную природу своей магии, а Киран получит неожиданное преимущество в своей тайной борьбе с отцом. Вот только… смогут ли они справиться с внезапно вспыхнувшим желанием и остаться в живых?

Глава 3

Алексис

Вишневый «Феррари» с незаглушенным двигателем застыл в начале служебного проезда. Желтая эмблема с черным конем замерла в футе от моих ног. С водительского сиденья на меня пялился потрясающе красивый парень лет эдак под тридцать, с изогнутыми изящной дугой бровями и острыми скулами.

Прелестно — богатенький и, вероятно, важный тип, чьи родители, очень может быть, владеют одним из магазинов в этом комплексе. Он, наверное, огибал здание, чтобы уволить какого-нибудь курьера или что-то вроде этого. И теперь, верно, злится из-за того, что я встала на пути его жуть-как-важного бизнеса. Эти спесивые ублюдки считают, что солнце сияет из их задниц, а от таких, как я, мало толку. Он не примет никаких извинений за то, что кто-то заступил ему дорогу. Зато мою смерть он принял бы будьте-нате.

К счастью, из комплекса — в отличие от отдельного магазина — меня выставить не могли. Мне на законных основаниях позволено находиться здесь, а вот ему не позволено убивать меня.

Значит, мне нужно восстановить личное пространство и прокачать уверенность. Когда не знаешь, с кем приходится иметь дело, с магом или не-магом, но понимаешь, что уровень высокомерия будет ох как высок, лучше всего блефовать касательно собственной значимости. Это частенько выбивает снобов из колеи, давая тебе возможность улизнуть.

Я включила Стервозный Режим.

— Ты че, серьезно? — завопила я на него, тыкая пальцем в несуществующую «зебру». — Приоритет за переходами! Смотри куда прешь! Ты же мог меня убить!

Я подбоченилась и на секунду застыла, словно ожидая извинений.

Он даже не дрогнул, продолжая глазеть на меня сквозь сияющее со эантнейшей, шикарнейшей машины. У его жены или пужки оеленно имеется «Берберри» — и отнюдь не отвоеванный в жестокой борьбе в магазине уцененных товаров в Чертовой Дыре.

Я приподняла брови и чуть наклонилась, словно раздраженная тем, что он не отвечает.

— Я чуть не разбила телефон! — обвиняюще воскликнула я, громко фыркнула и покачала головой.

Ну, пожалуй, хватит.

Напустив на себя самый самоуверенный вид, я зашагала дальше.

— Тебе повезло, что я не стану подавать иск, — пробормотала я достаточно громко, чтобы он услышал, благо боковое стекло его тачки было слегка опущено.

Однако он, не реагируя, продолжал неотрывно смотреть на меня, так, что у меня даже холодок пополз по спине. Я ускорила шаг, искренне надеясь, что этот тип — не чокнутый, чрезвычайно могущественный маг. Вздумает еще преследовать меня, затащит на магические земли — да и прикончит забавы ради.

— В следующий раз смотри куда едешь, — бросила я через плечо. — Дорогая машина не спасет тебя от тюряги.

Вот. Тонкий намек на то, что я не обладаю магией.

Только не-маги верят в то, что преступников надо сажать в бесплатные камеры с бесплатной едой и теплыми постелями, где им нечего делать, кроме как заниматься зарядкой и ждать произвольное количество времени выхода на свободу. Маги — куда большие варвары. Приговоры они выносят сурово и быстро, а потом приводят их в исполнение — так, как считают нужным. Столкнешься с оборотнем — и тебе откусят голову. Сам напросился. Столкнешься с Валенсом, Полубогом Сан-Франциско, и молись о быстрой смерти.

Я поежилась.

Искренне надеюсь, что парень не маг. Вот из-за таких стычек я и предпочитаю придерживаться зон двойного сообщества. Чеширы, худшие из не-магической компании, бывают сумасшедшими, но они, по крайней мере, следуют более точным законам с менее безумными карами. К тому же они меня игнорируют — вместо того, чтобы придираться. Беспроигрышный вариант.

За порогом ярко освещенного магазина в дальнем конце комплекса меня встретил затхлый запах рециркулируемого воздуха. Еще одно не-принадлежащее-магам заведение, на сей раз торгующее товарами для дома и прочим подобным скарбом. Сюда-то мне и следовало направиться сразу, вместо того чтобы предаваться несбыточным фантазиям.

Маленькие часы у дверей говорили о том, что, чтобы успеть вернуться на работу вовремя, мне нужно войти — и выйти. Но зов всего блестящего и сверкающего сбил меня в курса. Я сразу заметила нечто, в чем отчаянно нуждалась: дивную ароматическую свечу, которая хоть немного замаскирует запах плесени в ванной.

Или вон там, возле странной картины с собачьей мордой — мусорный бак, крышка которого автоматически поднимается и опускается благодаря датчику. Я бы перестала влипать во всякую дрянь, выбрасывая очистки и разгребая бардак, устроенный детьми в кухне!

Или вот! Держатель для губки с присоской — будь у меня такой, мне бы не пришлось оставлять губку на краю грязной раковины, которую Мордекай и Дейзи должны были вымыть, сказали, что вымыли, и, естественно, этого не сделали.

Я упивалась видом всего того, что мне было крайне необходимо или, по крайней мере, могло пригодиться, одновременно думая о своем чудовищно низком остатке наличности. Настолько низком, что никакого пространства для маневров просто не было — бюджет позволял приобрести только один предмет, за которым я и пришла.

— Мечтай о малом, Алексис, — пробормотала я, тоскливо глядя на полки с кухонными прибамбасами. — Мечтай о малом.

Сегодня я была станком по производству вздохов.

И я вернулась в другую часть магазина — в отдел одеял.

Мордекая, спрошенного, какой цвет он бы предпочел, сперва нужно было еще убедить в том, что да, ему действительно нужно нормальное одеяло. Роскошь центрального отопления мы позволить себе не могли, а все его одеяла порядком поистрепались. Наконец он признал, что веселенькая расцветка его бы устроила. Очевидно, тусклая цветовая гамма нашего дома была ему не по вкусу.

Моя рука зависла над ярко-желтым одеялом с маленькими кисточками на углах. Он хотел вишневое. Желтый — определенно веселый цвет, но я точно знала, что он его ненавидит. Я люблю шутить, но эта шутка слишком груба, даже для меня.

А если розовое? Мягкий, радостный цвет. Нет, не то. Бирюзовый… возможно. Выглядит как-то уж слишком по-детски, но кто я такая, чтобы судить?

Проверив цену, я кивнула и сняла одеяло с полки. Пойдет.

Уже направившись к кассе, я заметила толстое серое одеяло. Снабженное биркой, на которой значилась неимоверная цена почти в три сотни долларов, оно кичилось ровными строчками, разбивающими его на аккуратные ромбы, и стильной красной лентой по периметру.

Упаковка наводила на мысль о качественном товаре. Предмет роскоши!

Я люблю роскошь. Будь я богатой, я бы отлично с ней справилась. Я просто рождена для роскоши. Возможно, однажды я выйду замуж за принца и, изобретя способ избавиться от управления его страной, вплотную займусь его кредитной картой. Я улыбнулась, воображая открывающиеся при таком раскладе перспективы.

— Это одеяло не вписывается в категорию «Мечтать о малом», идиотка, — пробормотала я себе под нос, борясь с желанием протянуть руку и коснуться ткани. Я знала, какой она будет мягкой. Как обласкает мою кожу, умоляя о покупке.

Но у меня нет таких денег. А если бы были, то у нас было бы отопление, и мне вообще не понадобилась бы эта чертова штука.

Но разве Мордекай не заслуживает самого лучшего?

— Он и получит лучшее. Лучшее бирюзовое…

У него проблемы со сном, и это лишь ухудшает его состояние. Он любит, когда одеял много. Вагон и маленькая тележка одеял. Это бы ему помогло.

— Так же, как и включенное отопление.

На ярлыке значилось, что это утяжеленное одеяло — я о таком раньше и не слышала. Ознакомившись с другими свойствами — высококлассное, терапевтическое: именно то, что нужно Мордекаю, то, чего он заслуживает, — я, эксперимента ради, приподняла одеяло, оценивая его вес, и невольно прижала вещицу к лицу.

— Оооох.

Гладкая ткань поцеловала меня в щеку; одеяло не желало покидать мои объятья, умоляя забрать его домой.

Эй, поостынь-ка, девочка.

Длительный период безденежья и воздержания шутил со мной дурные шутки, проявляясь в неодушевленных предметах премиум-класса. Возможно, Мордекай не единственный нуждался в «терапевтических средствах», хотя мои обычно не принимали форму одеяла…

Я прикусила губу, глядя на цену. Так много денег…

А трудно ли будет спереть это офигенное?..

Не успела я отговорить себя от этой ужасной идеи, как меня охватило странное чувство. Как будто чей-то взгляд сверлил мой затылок. Только на сей раз я знала, что дело не в другом покупателе, позарившемся на роскошную вещь в моих руках.

Мои внутренние — врожденные — датчики опасности взревели во всю свою мощь.

Не может быть, чтобы этот парень последовал за мной. Не может такого быть. У типов вроде него, богатых и титулованных, свои дела. Важные дела, поглощающие их внимание. Идиотку вроде меня они не должны даже замечать — ну разве что в первый момент она вызовет у них законное раздражение.

Если только он не тот самый безумный маг, ищущий развлечений. Может, ему было скучно — а тут на ловца и зверь прибежал.

— Ублюдок, — процедила я сквозь стиснутые зубы. Ну что за невезуха-то…

Двигаясь очень, очень медленно, я положила толстое дивное одеяло обратно на полку и чуть повернулась, бросив взгляд через плечо.

Холод пробрал меня до костей, страх пополз по позвоночнику, от дурных предчувствий едва не подкосились ноги.

Пронзительно-синие грозовые глаза под высокими, изящно изогнутыми бровями взирали на меня поверх полки с глупыми безделушками. Уголки сочных, идеально вылепленных губ, превращающих грубоватое лицо в нечто немыслимо, возмутительно прекрасное, поползли вниз, рождая гримасу.

Гримасы психов — это плохо. Он последовал за мной — это плохо.

Все плохо.

Значит, пора уходить.