Что другие думают во мне

Йоав Блум, 2021

Йоав Блум, автор бестселлера «Творцы совпадений», – один из самых оригинальных писателей современности. В основе каждой его книги лежит необыкновенная идея, новый взгляд на мир и на возможности человеческого сознания. Герой его последнего романа еще в детстве обнаружил, что отличается от остальных: он способен слышать мысли людей и переживать их ощущения. Став старше, захлестываемый волнами чужих эмоций, он вынужден отгородиться от внешнего мира и жить отшельником. Однако иллюзия защищенности разваливается на части, когда однажды на пороге его дома появляется бывшая возлюбленная, угрожая ему пистолетом. Отныне ответ на вопрос «В какой степени мои мысли и желания действительно принадлежат мне?» способен спасти герою жизнь – или привести к неминуемой гибели… Впервые на русском!

7

— Ну смотри, — сказала она. — К примеру, Ланс, читатель мыслей из Франции. У него был подземный клуб на одной из улочек Парижа вдали от центра, сеансы чтения мыслей для небольшой публики. Достаточно зрителей, чтобы зарабатывать на жизнь, но не более того, как мне кажется. Тихий, милый парень, но на каждом представлении выкидывал что-нибудь экстравагантное. Жил один в каком-то подвале в здании, которое выкупил полностью и выгнал всех жильцов. Лучшую пиццу в своей жизни я ела в его подвале. Ему не было равных в компьютерных играх, он изучал психологию по интернету, надеялся, что это ему поможет лучше читать мысли, а может, хотел людям помогать.

— И что с ним случилось?

— Подвал затопило. Трубу прорвало, когда он спал.

— Может, это был несчастный случай.

— Может. Но маловероятно, чтобы он уснул прямо в одежде, в которой был на представлении, и не проснулся вовремя, чтобы выйти из подвала. Он обычно не спал до утра после каждого представления, пил грейпфрутовый сок и делал дыхательные упражнения, чтобы успокоиться после всех мыслей, которые прошли через него за вечер.

— О’кей, — сказал я, — это один, раз мы такие подозрительные.

— Вторая — Эрика. Тут уже серьезнее. Специальный советник премьер-министра Великобритании по вопросам разведки. Она сопровождала дипломатов в важных поездках, сидела себе в сторонке в зале для переговоров, а потом рассказывала британцам, каковы реальные намерения присутствующих. Суперсекретная должность, пятнадцать лет на ней, тайное оружие британской разведки.

— Если это так секретно, откуда ты знаешь?

Мерав посмотрела в сторону, скрестила ноги и смахнула невидимую ниточку с коленки.

— Мы были подругами, — сказала она тихо. — Я однажды была на приеме в аргентинском посольстве, искала другого че-эма, и мы обе поняли, что не слышим друг друга. Мы поговорили немного, я даже пыталась ей сосватать кое-кого. Потом мы переписывались по мейлу. Я сопоставила несколько ее рассказов и поняла, чем она занимается.

— Ты спрашивала ее?

— В лоб — нет. Она, конечно, не признавалась ни в чем.

— То есть ты не уверена.

Мерав посмотрела на меня даже не раздраженно, а просто озадаченно:

— А ты из этих, да? Если я тебе говорю, что она была шпионкой, то она была шпионкой. Если уж на то пошло, удивительно, что половина из нас не работает на спецслужбы.

— Это бы весь смысл убило, если бы все разведчики читали мысли. Мы бы не могли читать друг друга.

Озорная улыбка пробежала по ее лицу, но потом она снова стала серьезной.

— Мы нашли ее с ножевыми ранениями под мостом. В официальном полицейском отчете написали, что это ограбление, просто ограбление. У нее забрали кошелек, потом его нашли выброшенным в двух кварталах от места преступления, без денег. Но я уверена, что это не было ограбление, и я уверена, что британская разведка тоже не верит в ограбление.

Я осторожно пробормотал:

— А может, это и в самом деле было ограбление?

— Ее ударили ножом сзади.

— Не всегда грабители подходят спереди и представляются.

— Она же мысли читает, ну! — вздохнула Мерав, словно пытаясь объяснить пятилетнему ребенку основы теории относительности. — Ты думаешь, она бы не почувствовала, что кто-то приближается сзади? Она бы услышала его метров за десять. Почему же этого не произошло? Ты, кстати, тоже не услышал девушку, которая напала на тебя.

— Да, — сказал я. — Насчет меня правда.

— И на том спасибо, — сказала Мерав. — Ланса убили примерно два с половиной месяца назад, вскоре после того, как тебя дампинговали. Эрику — еще через две недели. А через неделю после нее — и третьего. Авруми.

Она вытащила свой телефон и подала мне.

— Что это? — спросил я.

— Фотографии, — ответила она. — Из полицейского дела.

На экране я увидел маленькую захламленную комнату, сфотографированную с нескольких ракурсов. Не более восьми квадратных метров, старая и облупленная, с большими глухими промышленными окнами и голыми стенами. Я листал фотографию за фотографией, двигаясь вместе со взглядом полицейского фотографа, пока на одной из них не показались в уголке голые ступни на полу. На следующей фотографии уже было тело целиком.

Оно лежало на полу рядом с кроватью, как бы прислоненное к ней, на боку, одной небритой щекой в небольшой луже рвоты. Колени прижаты к животу, а руки вытянуты вперед, словно умирающий пытался ухватиться за что-то в этом мире, покидая его. Пересохшие глаза были широко раскрыты.

— Это он? — спросил я.

Она снова кивнула.

— Чем он занимается, то есть занимался? — спросил я, не в силах отвести глаза от экрана.

— Авруми… Авруми занимался торговлей. Акции, опционы, всякие ценные бумаги, финансовые штуки, в которых я ничего не понимаю, — сказала Мерав. — Между нами говоря, я не уверена, что он сам понимал.

— Где он работал?

— У него был маленький офис. Склад, который он снимал на парковке под офисом одной инвестиционной фирмы. Компьютер, быстрый интернет и способность улавливать настроения в здании над ним — это все, что ему было нужно. Он умел определять, когда волнуется одна половина здания, а когда другая, когда третий этаж напрягся, а когда на верхнем этаже переполох из-за сообщения, что надо скупить акции какой-нибудь новой фирмы. Он был всегда на шаг впереди этих инвесторов. Один из самых спокойных и педантичных читателей мыслей, которых я знаю. Очень помог мне в начале пути.

— Помог чем? — спросил я, но она не ответила. Откусила от оладушка, который был у нее в руке, и уверенно посмотрела на меня своими большими глазами:

— Он обычно звонил — по крайней мере раз в неделю, чтобы спросить, как дела, поговорить со мной, с Шапиро. В тот день, когда он должен был снова позвонить, полиция и обнаружила его. И хорошо, что она. Не хочу даже думать, что было бы, если б я зашла его проведать и увидела это все.

— Почему к нему приехала полиция? — спросил я.

Если бы я умер в своем доме, меня бы месяцами никто не хватился…

Мерав ухмыльнулась, вытирая дорожки слез, образовавшиеся у нее под глазами.

— Авруми помогал полиции, вел допросы. По крайней мере раз в месяц его вызывали. Он ушел из профессии лет десять назад, сказал, что из-за работы у него кошмары, но иногда его все же просили приехать на особые задания. Вот и тогда тоже. Он им понадобился, ему позвонили, он не ответил, они специально приехали и обнаружили его.

— Серьезно?

К своему стыду, я почувствовал себя несколько уязвленным. Мне казалось, что я туз, который прячут в рукаве, что я особенный. Надо было догадаться. В каждой колоде несколько тузов.

— Я тоже на них работаю, веду допросы, — тихо сказал я.

— Правда? — Мерав посмотрела на меня. — Может, это как-то связано. Может, пытаются устранить тех, кто работает на полицию…

— Меня никто не пытался «устранить», — пробормотал я.

Я продолжил листать фотографии. Тело Авруми было сфотографировано еще с нескольких ракурсов. А потом появилась фотография маленького столика в центре комнаты, который на предыдущих фотографиях был виден не полностью или обрезан. Небольшой стеклянный столик, а на нем целая батарея бутылок — виски (да ✓✓✓✓✓✓), водка (нет ✓✓✓), несколько банок пива, а еще маленькое зеркальце с остатками какого-то белого порошка. На этом столике уместился целый праздник отчаянья, пьянства и дурмана.

— Алкоголь, — сказал я. — Лучший друг читателя мыслей, которого все достало. Кажется, твоему приятелю очень нужно было развеяться.

— Авруми практически не пил, — возразила Мерав, почти обидевшись за него. — Он обычно выпивал одну бутылку пива за вечер, чтобы немного затуманить сознание, и все. Шел спать. И он никогда не пил «Хайнекен», который тут стоит. Только «Карлсберг».

Она подошла так близко, что я почувствовал мятный запах ее шампуня, и указала мне на открытую бутылку водки, которая валялась около стола.

— Эта бутылка «Грей Гус» у него уже лет десять лежала в морозилке. Он собирался выпить ее, только когда сын женится.

— У него есть сын?

— Да, в Калифорнии. Они уже много лет не разговаривают, но он следит за его жизнью издалека. Эту бутылку водки он держал для особого случая, — сказала она. — Подожди-ка, смотри. Перемотай на ФТ-четыре.

— Что? — не понял я.

— Фотографию, там в углу кодовый номер, — сказала она.

Она указала на желтоватые буквы в углу фотографий, а потом пролистала вперед. Было два типа фотографий: названия одних начинались на ОС, других — на ФТ. ОС-1, ОС-2, ОС-3… Фото, на котором был стол целиком, — ОС-9.

— Если я правильно помню, то ОС — это сокращение от «обзорная съемка».

— А что такое ФТ?

Она просмотрела еще несколько фотографий и остановилась на ФТ-1.

— А… — вырвалось у меня.

— «Фотосъемка трупа», — тихо сказала она.

Я пролистнул три фото и открыл ФТ-4. На нее было смотреть проще, чем на остальные. Крупный план головы мертвого читателя мыслей. Большое ухо, занимавшее почти весь экран, короткие растрепанные волосы, длинная щетина. Само лицо, профиль, не поместилось на фотографию.

— Зачем нам на это смотреть? — спросил я.

— Вот тут, гляди, — сказала она.

Она указывала пальцем на что-то за ухом мертвеца.

— Что я должен увидеть?

— Вот эту точку за ухом.

— Похоже на какой-то укус, — сказал я.

— Нет, — возразила она. — Это след от иглы шприца. К нему подошли сзади и что-то вкололи.

— Если подошли сзади, это значит, что…

— Что это был другой читатель мыслей. Как и у тебя, и у Эрики.

— На первый взгляд.

— Ой, перестань уже. Ты знаешь, что так и есть.

Нет, я не знал, что так и есть. Вдруг я понял, насколько вся паника высосана из пальца и основана на череде совпадений. Мерав полагала, что речь идет о каком-то большом заговоре. Но…

— Но кто все это делает?

— Не знаю, — сипло произнесла она.

— Так… может, ерунда это все? — неуверенно спросил я.

— Это не ерунда, — сказала она. — Если хочешь жить, лучше тебе остаться тут, пока все не выяснится.

— О’кей, — согласился я. — Два последних вопроса.

— Точно последних?

— Обещаю.

— Слушаю.

— Кто такой Гади? — спросил я.

Мерав повернула голову и внимательно посмотрела на меня. Наконец сказала:

— Не знаю. Есть некто Гиди, частный сыщик, он помогает нам искать читателей мыслей. Может, ты его имеешь в виду?

— Нет, именно Гади.

— Тогда не знаю. А второй вопрос?

А с чего вдруг мне ей доверять?

Мне никогда не доводилось сильно полагаться на другого человека, мне никогда не приходилось верить кому-то, кого я даже не слышу. Что-то тяжелое и плотное разлилось в воздухе, и холодок от понимания, что меня кто-то ищет, что сети, расставленные огромной розыскной командой, опутывают меня, прополз у меня под кожей. Мне надо бороться, мне надо бежать, мне надо дать отпор, мне…

— Что такое «белый экран»? — спросил я.

— Это какая-то кодовая фраза, что ли? — спросила она. — Позывной сигнал? Или ты имеешь в виду именно предмет? На котором фильмы показывают, или, например…

— Не важно, — отмахнулся я. — Я думал, может, тебе это о чем-то говорит.

Она резко встала и молча протянула мне руку.

Я уже было отдал ей телефон, как вдруг внезапно вспомнил кое-что и поинтересовался:

— Могу я быстренько позвонить с твоего телефона?

Она на несколько секунд удивленно подняла брови, молча посмотрела на меня и наконец коротко спросила:

— Кому?