Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 1

Сборник

Двухтомное собрание теоретических текстов итальянского футуризма от начала до конца движения. В него вошло 100 работ таких писателей и художников, как Ф.Т. Маринетти, А. Палаццески, У. Боччони, Л. Руссоло, Дж. Балла, Ф. Деперо, Э. Прамполини и мн. др. Издание состоит из 5 разделов и охватывает "героический футуризм" (1909–1916), футуризм и политику (1909–1923), "второй футуризм" (1916–1924), а также аэрофутуризм и артократию (1930–1941). Около половины текстов переведено на русский язык впервые. Издание содержит обширные научные комментарии и дополнено краткими сведениями об авторах, избранной библиографией и именным указателем. В нём более 60 цветных и чёрно-белых иллюстраций. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Работа выполнена в Секторе искусства Нового и Новейшего времени Государственного института искусствознания, г. Москва

Переводы с итальянского и французского

В дизайне обложки использована работа Луиджи Руссоло «Восстание» (1911)

© Е. Лазарева, составление, вступительные статьи, перевод на русский язык, комментарии, 2020

© А. Ямпольская, перевод на русский язык, комментарии, 2020

© Государственный институт искусствознания, 2020

© Книгоиздательство «Гилея», 2020

Предисловие

Принципиальную часть творческого наследия итальянского футуризма составляют манифесты — как заметил Гарольд Розенберг, они оказались «подлинным средством выражения» (true medium) литератора и бессменного лидера футуризма Филиппо Томмазо Маринетти¹. Обилие риторических и теоретических заявлений, обращённых к самым разным сферам искусства и жизни, ставит текстовую продукцию итальянского футуризма на совершенно особое место среди материалов и источников исторического авангарда. И хотя футуристы не были первооткрывателями манифеста как литературного жанра, именно их программы, затронувшие все стороны общественной жизни и культуры своего времени, превратили это художественное движение в заметное интеллектуальное, философское и социальное явление своей эпохи. Решительно новое понимание границ искусства и современности в итальянском футуризме оказалось не менее, а возможно, и более значимым, нежели его новации в области чистой живописи или чистой литературы. В этом смысле именно итальянский футуризм стал, по определению Петера Бюргера, первым направлением в историческом авангарде, а именно в проекте радикальной отмены искусства в качестве автономного института в попытке превратить саму жизнь в объект творчества².

Итальянский футуризм сегодня остаётся одним из самых недооценённых и недопонятых движений исторического авангарда. С одной стороны, его обвиняют в сотрудничестве с фашизмом Муссолини, выдавая желаемое за действительное и упрощая сложную историю отношений. С другой — его чисто художественные новации считаются сравнительно скромными в сравнении, например, с живописью кубизма или заумью русского футуризма. Однако не последними факторами, до настоящего времени препятствующими научному изучению и знакомству публики с итальянским футуризмом, были языковой барьер и труд недоступность большинства источников, причём эта ситуация характерна для англоязычного мира так же, как и для русскоязычного. Открытость современных читателей и исследователей к более сложному пониманию явлений — трансверсального характера авангарда, соблазнов и противоречий политической ангажированности — как кажется, обеспечила растущий сегодня интерес к итальянскому футуризму. В этом контексте насущным стало переиздание исторических переводов и дополнение их подборкой наиболее значимых, ранее не издававшихся текстов. Настоящее издание облегчит доступ к теоретическому и литературному наследию итальянского футуризма и создаст более целостный контекст для понимания одного из наиболее всеобъемлющих и самых продолжительных — от его учреждения в 1909 году до смерти Ф.Т. Маринетти в 1944 году — и вместе с тем, вероятно, самых противоречивых движений в искусстве XX века.

Антология объединяет 100 манифестов и программ итальянского футуризма, опубликованных с 1909 по 1941 год, практически полностью охватывая историю движения. Треть сборника составляют ранее опубликованные основополагающие тексты довоенного футуризма, при этом исторические переводы 1910-1920-x годов уточнены по итальянским и французским источникам. В антологию вошли манифесты в переводе Михаила Энгельгардта, опубликованные в 1914 году, малоизвестные публикации в журнале «Современный Запад» (1922–1923), ряд современных переводов, опубликованных в 2008–2013 годах Анной Ямпольской и мною, а также 43 текста в моём переводе, ещё не издававшихся на русском языке.

* * *

Филиппо Томмазо Маринетти (1876–1944) — идеолог и мотор движения, автор и издатель большинства футуристских манифестов, был одновременно и составителем первых сборников. В 1914 году он собрал свои ранние декларации и ряд манифестов других футуристов в изданной по-французски книге «Футуризм», местами превратив разрозненные тексты в связное, от главы к главе, рассуждение. В 1914 году он опубликовал сборник «Манифесты футуризма» (переизданный в 10-летие футуризма в 1919 г.), a в 1915-м, в год вступления Италии в Первую мировую войну — сборник «Война — единственная гигиена мира». В 1924 году, в год проведения Первого футуристского конгресса, призванного продемонстрировать власти масштаб и амбиции движения, Маринетти издал сборник «Футуризм и фашизм». В начале 1930-х футуризм пережил очередное оживление теоретической работы, которая в более сдержанном темпе продолжалась вплоть до 1944 года. Несмотря на это, первые монографии о движении, выпущенные в 1960-e годы, за редкими исключениями³ останавливались на довоенном, так называемом «героическом» периоде футуризма, связанном с деятельностью футуристов первого призыва — погибших в 1916 году Умберто Боччони и Антонио Сант’Элиа или отошедших от движения во время войны Карло Карра и Джино Северини. Большинство исследователей останавливались на рубеже 1915–1916 годов⁴, в редких случаях доходя до 1919-го, года возникновения фашистского движения в Италии⁵.

Серьёзная работа по публикации источников была развёрнута в самой Италии в конце 1960-x и в 1970-е годы. В 1968 году Луиджи Скриво опубликовал репринтным способом внушительную подборку документов итальянского футуризма, включая малоизвестные манифесты вплоть до 1935 года⁶. За ней последовала серия репринтных публикаций футуристских изданий — журналов “Lacerba” и “Noi”, газеты “L’Italia Futurista”⁷, каталогов футуристских выставок⁸. В 1980 году во Флоренции вышло 4-томное репринтное издание под редакцией Лучано Карузо — на сегодняшний момент наиболее полное собрание источников итальянского футуризма на языке оригинала (всего 407)⁹. О том, что даже такая подборка не является исчерпывающей, свидетельствует готовящаяся к изданию новая антология итальянского футуризма Маттео д’Амброзио с более чем goo документами. Впрочем, немногие из этих источников были доступны международным исследователям: в 1960-1970-е переводные англоязычные сборники футуристских манифестов также останавливались либо на 1915 году, какуМэриэнн Мартин¹⁰, либо на 1919-м, каку Умбро Аполлонио¹¹, а сборник сочинений Маринетти на английском включал лишь два теоретических текста 1920-х годов¹². Футуристские манифесты 1920-1930-х на английском языке оказались доступны лишь в новом веке: в 2006 году Гюнтер Бергхаус опубликовал расширенную антологию теоретических сочинений Ф.Т. Маринетти в новом, более современном переводе¹³, а Йельский университет к столетию футуризма в 2009 году выпустил антологию, включающую манифесты до 1941 года, в том числе написанные другими футуристами¹⁴.

Русскоязычный контекст, на первый взгляд, выгодно отличался от англоязычного. Одиннадцать параграфов первого манифеста футуризма были опубликованы в петербургской газете «Вечер» 8 марта 1909 года — всего 16 дней спустя после его публикации на передовице “Le Figaro”. Русские переводы отдельных манифестов в 1912–1914 годах публиковались в журналах «Союз молодёжи», «Маски», «Театр и искусство», но в целом теория и практика итальянского футуризма были известны по обрывочным пересказам, и лишь в начале 1914 года в Москве и Петербурге вышли три сборника манифестов итальянского футуризма, призванных восполнить досадный пробел.

Первым был опубликован перевод поэта-имажиниста Вадима Шершеневича, одного из самых верных русских последователей итальянского футуризма и официального переводчика Маринетти во время его визита в Россию — экземпляр опубликованного им перевода «Манифесты итальянского футуризма» Шершеневич торжественно вручил Маринетти при встрече на вокзале 26 января 1914 года. На следующий день из печати в издательстве «Ирис» вышла книга «Футуризм (На пути к новому символизму)» Генриха Тастевена — организатора визита Маринетти в Россию, литературного критика и российского представителя французского общества “Les Grandes Conférences”. Наконец в феврале в Петербурге, уже после отъезда Маринетти из города, вышла наиболее обширная публикация в переводе М. Энгельгардта — «Футуризм».

Публикация Тастевена в этом ряду была наиболее субъективной — пять «главных» манифестов, помещённых в приложение к пространному авторскому очерку, представляли весьма произвольный выбор¹⁵. Тастевен, сопоставляя в своем анализе открытия футуризма с творчеством его непосредственных предшественников, обнаруживал все новации Маринетти уже у Малларме. Проницательно называя кубофутуристов «большевиками футуризма»¹⁶, которые в разрушении оказались «левее Маринетти», он недооценил самостоятельных открытий русских футуристов и отозвался о них скорее снисходительно. В целом для Тастеве-на футуризм представлялся лишь ступенью к искусству будущего, идеал которого виделся ему в религиозно-мистическом, всенародном, идеалистическом синтезе искусств «нового символизма»¹⁷.

Все пять манифестов «московский француз» Тастевен переводил с французских оригиналов, и в ряде случаев его переводы более точны, нежели у Энгельгардта¹⁸. К тому же в «Манифесте к испанцам» Тастевен избежал цензурных изъятий и точно воспроизвёл все критические пассажи в отношении церкви, заменённые в публикации Энгельгардта многочисленными отточиями.

Шершеневич, публикуя перевод 12 текстов¹⁹, утверждал, что перевёл почти все доступные ему манифесты и, избегая «бесплодной полемики с русской критикой», ограничился «чисто пояснительным вступлением»²⁰. Кроме того, в 1915 году он опубликовал перевод сочинения Маринетти «Битвау Триполи», а в 1916 году — перевод знаменитого романа Маринетти «Футурист Мафарка». Впрочем, историк русского футуризма Владимир Марков невысоко оценивал перевод Шершеневича, называя его в случае с Мафаркой-футуристом «топорным, а порой и безвкусным», а в случае манифестов — неточным (в частности, указывая на перевод “sensibilité” как «чувствование» вместо «чувствительности»)²¹.

В этом ряду перевод Михаила Энгельгардта, литератора и революционера, выпущенный петербургским издательством «Прометей», — не только наиболее полный (более 30 текстов), но и наиболее точный и наименее устаревший стилистически. Он основан на уже упомянутой книге Маринетти “Le Futurisme” и в целом повторяет её структуру, однако русское издание дополнено ещё 1 з выпущенными позднее манифестами Дирекции футуристского движения²². В отличие от Тастевена и Шершеневича, Энгельгардт не был ангажирован ни символизмом, ни имажинизмом, и стремился к максимальному соответствию источнику. Он писал: «Если уж знакомить публику с этим историко-культурным (или антикультурным) явлением, то пусть она узнает его в настоящем и неподдельном виде, без пропусков и сокращений, не в умалчивающем пересказе, а в откровенном подлиннике»²³. Энгельгардт перевёл даже отрывок из поэмы «Битва Вес + Запах» из «Дополнения к техническому манифесту футуристской литературы» с обилием звукоподражаний и упразднёнными склонениями, спряжениями и знаками препинания, от перевода которой Шершеневич решил отказаться.

Все три сборника, опубликованные к визиту Маринетти в Россию, многие годы были библиографической редкостью, и даже удивительно, что объективно самый удачный перевод Энгельгардта до настоящего момента не переиздан. Избранные пять манифестов в 2008 году были опубликованы в каталоге выставки ГМИИ им. А.С. Пушкина «Футуризм — радикальная революция» вместе с двумя современными переводами Анны Ямпольской²⁴. Однако эти источники останавливались на рубеже 1914 года, а пробел в отношении второго футуризма был восполнен только в 2013 году нашим сборником²⁵.

Хотя в 1922 году журнал «Современный Запад» под заголовком «Новые манифесты Маринетти» без указания имени переводчика опубликовал три текста 1921 года: «Тактилизм», «Манифест о театре» и «Манифест о музыке». Два последних представляли собой обрывочный и неточный перевод манифестов «Театр-сюрприз» и «Музыкальная импровизация», которые в настоящем издании публикуются в новом переводе, тогда как «Тактилизм», как и опубликованный в том же журнале годом позднее манифест «Новая религия-мораль скорости», даются в исходных переводах, уточнённых по оригиналам.

Анна Ямпольская любезно согласилась на публикацию в настоящем издании четырёх ранее опубликованных в её переводах манифестов: «Противоболь» А. Палаццески, «Футуристская архитектура» Сант’Элиа, «Геометрическое и механическое великолепие и числовое восприятие» и «Манифест футуристской кухни» Маринетти. В последнем, однако, опущены добавленные к первой русской публикации манифеста, но не являющиеся его частью рецепты из книги «Футуристская кухня» Маринетти и Филлиа²⁶.

В отечественной науке и критике сложилась традиция употребления прилагательного «футуристический» вместо «футуристский», когда речь идёт о переводе “Futuriste”. Симптоматично, что при переводе его употреблял манерный Шершеневич — тогда как Тастевен и Энгельгардт писали «футуристский». У Маркова поэзия или группа именно «футуристская», а империя «футуристическая» — когда необходимо подчеркнуть в языке претензию, а не подлинную принадлежность. Однако достаточно произнести аналогично «фовистический», «кубистический», «экспрессионистический», «конструктивистический» (и продолжить «дадаистический», «концептуалистический», «минималистический» и т. д.) — чтобы убедиться, что суффикс «иче», в действительности, лишний. Поскольку треть издания составляют исторические переводы М. Энгельгардта, пишущего «футуристский», нам показалось логичным следовать его написанию. Поэтому в новой редакции переводов А. Ямпольской и моих²⁷ прилагательное «футуристический» заменено на «футуристский».

Антология итальянского футуризма не может быть исчерпывающей, и представленная здесь выборка основана не столько на доступности тех или иных источников, сколько на опыте предшествующих антологий — как объёмных итальянских, так и более компактных английских — и вместе с тем руководствуется нашим пониманием необходимости. Например, в упомянутых англоязычных антологиях отсутствуют следующие тексты, включённые в настоящее издание: «Против женственной роскоши» и «К царству фантазии» Маринетти, «Против Рима и против Бенедетто Кроче» и «Против футуризма» Панини, «Футуризм и маринеттизм» Палаццески и др., «Футуристская фотодинамика» Брагальи, «Футуристская флора и пластические эквиваленты искусственных запахов» и «К обществу защиты машин» Адзари, «Футуристская наука» Корры и др., «Против Монмартра» Мак Дельмарля, «Футуристский синтез войны» Маринетти и др., «Пластические планы как сферическое развитие в пространстве» Карра, «Живопись будущего» и «Первая итальянская футуристская мебель» Джинны, «Против всех возвратов в живописи» Дюдревиля и др., «Словосвободная пластика» Роньони, «Музыкальная импровизация» Барточчини и Мантиа, «Пиротехника — художественное средство» Кантарелли, «Футуристский манифест воздушной архитектуры» Маринетти и др., «Аэроживопись и земное преодоление» и «По ту сторону живописи» Прамполини, «Футуристский манифест итальянской шляпы» Маринетти и др., «Футуристский манифест итальянского галстука» Скурто и Ди Боссо. Итого — более 20 текстов вводятся в научный оборот на русском языке, ещё не будучи доступными на английском.

Композиционно антология состоит из пяти тематических разделов, внутри организованных хронологически. Отказ от сквозной хронологии позволяет развести в «героическом» периоде футуризма риторические жесты (раздел I) и художественные программы (раздел II), а также обнаружить эволюцию политических позиций, преимущественно Маринетти, от учреждения движения до установления фашистского режима (раздел III). В футуризме «после Боччони», то есть после 1916 года, обращает на себя внимание спад теоретической активности в период 1925–1929 годов, что объясняет расположение текстов второй половины 1910-1920-х и 1930-х — начала 1940-х в разных разделах (IV и V соответственно).

В течение 2015–2018 годов я работала над этой книгой как над плановой научной работой в Государственном институте искусствознания, и я благодарна коллегам по Сектору искусства Нового и Новейшего времени за продуктивные обсуждения и ценные советы — в первую очередь, моему научному руководителю и замечательному исследователю футуризма Екатерине Бобринской, атакже Алле Ароновой, Алле Вершининой, Екатерине Вязовой, Константину Дудакову-Кашуро, Татьяне Карповой, Раисе Кирсановой, Анне Корндорф, Анастасии Лосевой, Николаю Молоку, Наталье Сиповской, Александре Струковой, Татьяне Юдкевич. Финальная композиция этой книги сложилась в диалоге с моим издателем Сергеем Кудрявцевым, и я горжусь сотрудничеством с «Гилеей». Виктор Мизиано разделил моё убеждение, что итальянский футуризм чрезвычайно резонирует с актуальным состоянием искусства и мира. Гюнтер Бергхаус, внёсший неоценимый вклад в международные исследования футуризма, проявил дружеское участие в судьбе этой работы. Я благодарна за помощь Архиву и библиотеке музея MART (Роверето) и Институту истории искусства во Флоренции (последний любезно предоставил мне копию манифеста Маринетти «Наши общие враги» 1910 года, не вошедшего ни в одну итальянскую антологию).

Екатерина Лазарева