Исполнитель

Иса Белль (2023)

КАЯ: Как бы плохо вам ни было, знайте, что всегда найдётся место похуже. Я очнулась в машине с мужчиной, который купил меня у моего собственного отца. Мои тело и лицо были изуродованы. Я не думала, что проживу ещё больше суток, но меня заставят дышать, даже если я буду умолять о смерти. Место, в которое я прибуду, принадлежит людям, не познавшим человеческих чувств. Я здесь, чтобы платить за ошибки прошлого. И теперь мне придётся до конца своих дней принадлежать ужасу тихих улиц и жить с ним под одной крышей. КРИСТИАН: Я был сыном своего отца. Под моими руками утекали жизни сотен человек. Они называли меня Исполнителем. Люди не пересекались со мной взглядом; переходили дорогу, если я шёл с ними по одному пути; молчали в моём присутствии. Потому что знали — в любой момент демоны могут выйти из своих теней. А единственный человек, ради которого я когда-либо следовал правилам — мёртв. И моя человечность лежала рядом с ним.

Глава 8

Я запер Каю в комнате.

Но уже не в той, что раньше. В ней она больше никогда не появится.

Когда я рассказал ей, что моя мать — также одна из Пяти, она осыпала меня кучей вопросов, отвечать на которые у меня не было настроения, поэтому я просто проигнорировал её.

Кая сама в скором времени найдёт ответы, если не попытается вылиться из игры, которая началась ещё несколько десятилетий назад.

Я оставил в её новой комнате немного одежды — своей, потому что ей нужно было переодеться; аптечку, чтобы она лучше продезинфицировала раны, и немного еды, от которой она первоначально отказалась.

Но мы оба слышали, что за звуки издавал её желудок всю обратную дорогу до дома. Когда она в последний раз ела? Ей удавалось найти в себе силы для борьбы. Кая отлично держалась на ринге и продолжала не сдаваться, но больше не надеялась, что кто-то ей поможет. Если вообще рассчитывала на помощь. Казалось, она привыкла разбираться со всем самостоятельно.

Я запер все двери и поставил сигнализацию, так как седьмое чувство подсказывало мне, что её послушание было неким планом для побега. Поэтому ещё собирался дать ей шанс поверить в удачливость. Но позже, чтобы она поняла, что ей никуда от меня не деться.

Пока Винченцо Нери жив, Кае придётся быть моей.

Только ненадолго — поэтому факт нашей женитьбы не сильно смутил меня.

Я даже и слова не проронил после того, как отец озвучил свой план. Это на секунду выбило меня из колеи, но не более. Никто не получает и капли моей ярости, пока не приходит подходящее время.

И сейчас я собирался доказать это, войдя в гараж, предназначенный для моей машины, включив свет, пройдя чуть дальше и остановившись у входа в подвал. Я постучал по полу носом туфли, давая понять, что совсем скоро присоединюсь к человеку внутри и что он может начинать молить о быстрой смерти, которую, к моему великому сожалению, мне придётся ему подарить.

Руки чесались от желания поскорее приступить к делу.

Я подошел к столу недалеко от входа и схватил горелку. После чего, протянув руку, нажал на кнопку и включил свет под собой. Послышались крики.

Странно, что ублюдок не начал вопить, когда я заявил о своем присутствии, а сделал это только сейчас. Он что… заснул? Адреналин вперемешку со страхом должны были не позволить ему сомкнуть глаз.

В таком случае надеюсь, у него получилось восстановить силы и душа покинет его тело не раньше, чем я вдоволь наслажусь увиденным.

Я открыл крышку подвала и начал спускаться по лестнице.

Когда мне приходилось разбираться с нашими солдатами, которые возомнили, что предав Ндрангету, у них получится выйти сухими из воды, а точнее — живыми из синдиката, я часто удивлялся, почему такие трусливые люди до сих пор работают на нас.

Каждый, с кем я уже успел расправиться, умолял отпустить его, кричал и вёл себя как слабак.

И потому сейчас меня поражал тот факт, что девушка, находящаяся в моём доме, ни разу не попыталась сделать этого. Почему? Она не до конца понимала, в чьи руки попала?

Или жизнь настолько истерзала её, что страх смерти вовсе пропал из спектра ощутимых ею чувств?

Искусственный белый свет ослепил меня, когда я оказался в подвале, но глаза быстро привыкли. Стекло, занимающее большую часть стены, и дверь разделяли помещение на две части — там, где был я, и там, где находился мой «друг».

Я надел чёрные кожаные перчатки, которые уже стали неотъемлемой частью моей рабочей формы, и взял клетку с голодными хвостатыми друзьями внутри неё. Ещё вчера я хотел использовать их только после пыток, но сейчас же решил, что эти ребята сделают за меня всю работу, а я просто прослежу за тем, чтобы они хорошо с ней справились.

Я открыл дверь и вошел во вторую часть подвала, где ублюдок, которого я оставил связанным больше, чем на двенадцать часов, ни на сантиметр не изменил своего положения.

Разумеется, у него бы и не вышло. Но стоило хотя бы попытаться.

Затем, поставив клетку с крысами на живот предателя, заметил, как его глаза округлились от ужаса.

Он даже не подозревал, что я собирался с ним сделать.

Стоило дать ему знать заранее?

— Так символично, что тебя убьют твои же собратья, — равнодушно произнёс я, кладя несколько кубиков угля на поверхность клетки.

Это расшевелило его.

— Не надо, Кристиан, — прошептал мужчина, до костей пропитанный страхом.

Он начал дёргаться, слегка покачивая клетку из стороны в сторону и мешая мне, поэтому я туже затянул верёвки, которыми он был привязан к столу. Намного туже. Так, что кровь перестала приливать к некоторым его конечностях, отчего они стремительно потемнели.

— С нами или против нас, — напомнил я, прежде чем зажечь горелку.

Клятва верности синдикату из кодекса чести, нарушение которого карается смертью.

Я протянул руку вниз и вытащил дно клетки, давая крысам устроиться на животе ублюдка.

Они были голодны и даже без горящих углей начали бы в скором времени прогрызать путь через его плоть, но мне хотелось, чтобы они делали это под страхом собственной смерти. Поэтому я поднёс горелку к кучке углей и начал разжигать их.

— Пожалуйста! Нет!

Крики мужчины заполнили всё пространство. Угли быстро нагрелись. Жар растормошил крыс, и их маленькие острые зубы принялись впиваться в человеческую плоть. Я же отошел к стене, чтобы наблюдать за происходящим.

Ублюдок кричал не переставая, а крысы, в свою очередь, не хотели умирать и пытались прогрызть себе путь через его живот всё быстрее, потому кровь уже ручьём стекала вниз и покрывала собой пол.

Они могли не делать этого, но страх заставил их найти выход.

Я смотрел на мужчину, который начал захлёбываться в собственной крови, но вместо его лица, как и всегда, видел отца.

То, что когда-то он заставил нас с Себастьяном наблюдать, как издевается над человеком, которого мы любили, изменило нас обоих. Я поддался неконтролируемой агрессии, а мой старший брат стал хладнокровным убийцей, без капли проявленных при этом эмоций.

Мы перестали ладить или скорее не ладили никогда, а случившееся после поставило точку в наших отношениях, потому с тех пор или, опять же, скорее всегда Доминик был для меня большим братом, чем когда-либо был Себастьян.

Ещё около четверти часа я наблюдал за бездыханным телом нашего бывшего солдата, после завернул его в несколько чёрных пакетов и вытащил во двор.

Ублюдок был тяжелым.

Я волочил его тело к своей машине, когда почувствовал, как мою щеку обдало жаром. Повернув голову, встретился взглядом с Каей, чьё лицо застыло в гримасе ужаса за окном второго этажа.

Теперь она начнёт бояться меня.

Только я не хотел этого. Мне просто было нужно, чтобы она придерживалась моих правил и вела себя тихо. Ничего более.

Кая не шевелилась, а её глаза не моргая уставились на меня, будто в трансе. Спустя несколько секунд, вероятно поняв, свидетелем чего она стала, девушка метнулась вниз и спряталась под подоконником, пропав из поля моего зрения. Я же непринужденно закинул тело в багажник, обошёл машину и сел в неё.

Придется закопать тело прежде, чем отправиться в город на встречу с Домиником.

***

Подъезжая к двухуровневому региональному торговому центру, я заметил уже припаркованную машину друга у главного входа в здание. Он оказался здесь раньше меня, так как его спортивный клуб находился в самом центре Сакраменто — неподалёку от места встречи. Но главная причина пунктуальности Доминика заключалась в его ненависти к безответственности.

Парень облокотился на капот, скрестив лодыжки, и переписывался с кем-то в телефоне. Его светло-золотистые волосы были слегка влажными после душа, но он переоделся в костюм — чёрные классические штаны и белую рубашку с расстёгнутыми верхними пуговицами, как он и любил, — хотя я знал, что вырвал его с тренировки, чего он не позволял делать никому, за исключением меня и зеленоглазого подростка.

Которого рядом с ним сейчас почему-то не было.

Я припарковался рядом и вышел из машины, но прежде осмотрел себя на присутствие пятен крови и грязи на одежде.

— Почему ты один?

Доминик никогда не оставлял её одну, если они оказывались в одном городе, потому что с недавних времён это было редкостью.

Он нехотя оторвался от своего телефона и непонимающе приподнял бровь, а я, приблизившись к нему, заглянул в салон.

— Разве Джулия не в Сакраменто?

— Почему она должна быть здесь?

— Утром Мартин Риверо сидел прямо перед моим носом. Я подумал, Джулия прилетела вместе с ним.

Доминик изменился в лице, затем снова уткнулся в свой телефон, а через секунду уже приложил его к уху.

— Где ты? — выпалил он.

— Дома… — послышался тихий неуверенный голос девушки.

— В каком именно доме?

— Доминик, — уже немного строже произнесла она. — Я собираюсь спать, в чём дело?

Её ответ тут же дал мне понять, почему именно её здесь не было. Она всё ещё оставалась в Калабрии — мы находились в разных часовых поясах, а значит у Джулии время близилось к ночи.

— Почему ты не в Сакраменто? С кем ты?

Иногда Доминик был излишне заботлив по отношению к своей младшей сестре, но она никогда не противилась этому. После того как шесть лет назад они потеряли своих родителей, он заменил девочке всех, в ком она отчаянно нуждалась, будучи одиннадцатилетним ребёнком.

Она — единственное, что осталось у него. Он стал всем для неё.

— Я… — принялась отвечать Джулия, но знакомый мужской голос перебил её:

— Не волнуйся-я-я! Нянька в виде красавчика итальянца на месте!

Я закатил глаза.

Иногда мне хотелось завязать его язык в узел.

— Я с Сантьяго. Всё в порядке, — уверила своего старшего брата Джулия. — Дядя Мартин уже завтра вернётся в Калабрию. Ты не должен переживать за меня.

— Но я переживаю, — не раздумывая ответил Доминик.

Большинство посчитали бы это слабостью, но не я. К тому же моего лучшего друга не волновало, что подумают трусы, которые боятся признаться всему человечеству в своих истинных чувствах. А одного взгляда на Доминика в присутствии Джулии или её упоминании было достаточно, чтобы понять: он разорвёт любого, кто решит навредить ей.

Девушка не ответила, решив промолчать.

Она хотела вернуться домой. Но пока не могла.

— Сантьяго самому нужен присмотр, так что дождись Мартина, — добавил её старший брат. — Пожалуйста.

В отличие от меня он доверял Риверо, потому что тот был близким другом его родителей. Мне показалось странным, когда мой отец оставил его во Главе, после того как Ксавьер Де Сантис покинул этот мир. Ведь насколько мне известно, они никогда не ладили.

— Я буду осторожна. Обещаю, — прошептала Джулия.

— Хорошо. — Доминик расслабился, поверив ей. — Спокойной ночи, Дорогая.

— Подожди, — встрял я и забрал телефон из рук друга. — Не могла бы ты лечь спать чуть позже? Мне нужна твоя помощь. Очень.

Джулия слегка замялась.

— Конечно…. Чем именно я могу помочь тебе, Кристиан?

— Нужно подобрать одежду для девушки.

От Доминика стало исходить ярое желание пнуть меня, но он просто стоял, пока его светлые густые брови всё больше и больше падали на глаза, выдавая недовольное выражение лица, слегка насмешившее меня.

— Что конкретно?

— Всё.

Я толкнул друга в плечо и кивнул в сторону входа в торговый центр, чтобы тот последовал за мной.

— Её размер?

— Не знаю, Джулия. Будет лучше, если я пришлю её фото? — спросил. — Только не пугайся, — и предупредил.

— Хорошо…

Я достал телефон и отправил ей фотографию Каи, которую ранее видел в папке с информацией о ней — где она идет рядом с маленькой блондинкой, поедающей сэндвич.

Мы зашли в здание и направились к нужному магазину.

— Я объясню девушке-консультанту, что от неё потребуется.

После отдал телефон обратно Доминику, но успел расслышать слегка напуганный голос его сестры:

— Кто эта девушка?

— Позже, — тихо попросил он.

Спустя пару минут разговоров с девушкой, которая мечтала поскорее приступить к работе и не задерживаться рядом со мной ещё дольше, вернулся к Доминику. Джулия уже переключилась на видеосвязь, и на экране светилось её очаровательно милое лицо. Она звонко смеялась брату в ответ.

Они были похожи — их волосы имели одинаковый золотистый отлив, только когда глаза Джулии сверкали изумрудным цветом, Доминик затаскивал людей в пучину своих карих.

— У неё ничего нет, поэтому бери всё, что, как тебе кажется, ей пойдёт, — сказал я, забирая телефон и передавая его девушке-консультанту. — И… больше платьев. Теперь она сопровождает меня на мероприятиях.

Или я её.

Джулия кивнула, многозначительно улыбнувшись мне.

Похоже, разговор с Домиником смог отвлечь её от увиденных фотографий Каи.

Я сел в кресло напротив парня, когда консультант начала носиться по магазину по указаниям девушки с другого конца света.

— Как она? — спросил я у друга.

— Ей лучше, — уверенно ответил Доминик, постоянно посматривая в сторону девушки, в чьих руках на экране отражалась вся его жизнь. — Прошёл год. Она восстановится. Обязательно, — добавил чуть тише.

— Скоро её восемнадцатилетние. Джулии придётся вернуться в Сакраменто, невзирая на травму.

— Я решу этот вопрос.

Доминик собирался справиться с этим в одиночку, но знал, что я всегда был рядом, для того чтобы помочь ему. Ведь находился в долгу перед ним за многие годы, что он заменял меня, когда я не имел смелости попросить его. И не только.

Сложно было поверить, что близилась первая годовщина произошедшего. Каждая минута с того дня текла медленнее, будто время постепенно останавливалось.

Я потёр своё запястье с татуировкой.

— Как её зовут? — спросил Доминик, переключив внимание на меня.

— Кая.

И следом за её именем последовало воспоминание о том, как она решила спасти себя, пока мы ехали домой.

— С тобой всё нормально? — Мой смешок застал друга в тупик.

— Она выкинула свой паспорт в окно, когда узнала о нашей помолвке.

Брови Доминика взлетели от удивления.

— Приказ отца. Не более, — пожимая плечами, уточнил я.

Он долго всматривался в моё лицо, словно пытаясь найти что-то.

— Она может разрушить наши планы? — спросил с подозрением.

— Только ускорить их.

— Нет, Кристиан, — предостерег меня Доминик, выпрямившись в своём кресле. — Мы шли к этому почти семь лет. Терпение.

Я прищурился, глядя на него.

— Тебе не нужно напоминать мне об этом. Я хочу этого не меньше твоего.

Может быть Доминик и думал об этом шесть лет, но я видел это перед глазами последние четырнадцать.

— И никто не остановит меня от затеянного.

Однако её присутствие давило на меня. Хоть я пока и не мог в этом признаться.