Лавка желаний для попаданки

Ирина Юрьевна Юрьева, 2023

Мечтаете начать жизнь заново? Будьте осторожны с желаниями! Иначе рискуете оказаться в чужом мире, новом теле, в обнимку с говорящей белкой. Ах, да! Магическая лавка и проблемы идут комплектом.

От автора: Это полная версия книги «Лавка желаний»

Глава 1

— Вставай! — звучит тонкий, писклявый голос. — Есть хочу!

— Угу, — бурчу сквозь сон. — Я тоже.

Нос что-то щекочет, вызывая желание чихнуть.

— Давай! Открывай глаза, горе ты моё, — не унимается голосок.

“Какой странный сон”, — думаю, с трудом разлепляя веки. Прямо перед моим лицом находится пушистый беличий хвост, точнее то, что под ним.

— Очнулась? — спрашивает зверёк, поворачивая голову.

— Мать моя, — протягиваю ошалело. — Началось…

— Что у тебя началось? — белка сощуривает чёрные бусинки глаз. — Совсем ополоумела со своими экспериментами?! Корми меня, горюшко отмагиченное!

— Галлюцинации начались, — зачем-то отвечаю белке.

Голова болит, спину ломит. Кажется, я слишком долго пролежала в одном положении на чем-то твёрдом. Приподнимаюсь на локте, сжимая зубы от боли в пояснице. Нужно вспомнить, что произошло. Мозг с огромными усилиями скрипит серым веществом, словно телега с несмазанными колёсами.

— Данка! Эй! — зверёк ловко взбирается на плечо. — Не шути так. Я уж думал, померла ты ненароком. Шесть часов тут валялась на полу! Безответственная! Я мог умереть с голоду! Видишь? Мех потускнел!

Грызун эмоционально демонстрирует шерсть на светлом пузике.

— Не умер же, — отмахиваюсь от мохнатой галлюцинации.

— Данка!

— Я не Данка, — тоже мне глюк, даже не знает моего имени. — Эльвира. Эльвира Миллерова.

— Мать моя белочка, — удивленно протягивает зверёк. — Никак совсем ум отшибло! Караул! — взвизгивает в самое ухо. — Как жить-то теперь! Даночка, Даниэлочка! Хозяюшка ты моя! Да на кого же…

— Заткнись! — рявкаю, упираясь затылком во что-то твёрдое. — Без тебя тошно.

Картинка периодически расплывается. Странно. Ничего не помню. Хотя, нет! Как в академии училась помню, как с работы домой пошла… А потом? Почему на полу оказалась? Сознание потеряла? А чем я на работе занималась? Бред. Диплом у меня врача вроде был. Какого? Память подкидывает какие-то несвязанные куски — от содранной в детстве коленки до первого выпитого алкоголя.

— А я говорил! Говорил! Не нужно было звёздную пыль мешать с драконьим когтем, да ещё двести единиц силы сверху! — продолжает истерику белка. — Предупреждал же, что шарахнет! Оно и шарахнуло! Весь дом провонял. Ещё и себя теперь не помнишь.

— Заткнись! — рыкаю, сгребая нахального зверька в руку. — По-человечески прошу же… Что?

Не может быть, чтобы мои руки так выглядели! От удивления разжимаю кисть, роняя визжащую белку на пол. Тонкие пальцы с ровными длинными ногтями. И татуировка на запястье — красный дракон, почему-то обнимающий передними лапами собственный хвост.

— У тебя зеркало есть? — спрашиваю у глюка, облизывая разом пересохшие губы.

— Да вон же, — белка перестаёт изображать хладный труп. — Сзади тебя.

С усилием поднимаюсь на подрагивающие ноги.

— Египетская сила! — от нахлынувшего ужаса волосы встают дыбом даже в самых неожиданных местах.

В зеркале отражается совершенно другая девушка. Стройная, худощавая брюнетка с чудесным багровым кровоподтеком под левым глазом.

Что за….? Я трогаю зеркальную гладь, надеясь, что это дурацкий розыгрыш. Глаза, губы, нос — все совершенно чужое, будто попала в какой-то идиотский фильм, где герои меняются телами. Никогда не любила этот жанр. Опускаю взгляд вниз, оценивая свежеприобретенные бюст и талию, упакованную в кожаный корсет. Мамочки мои…

— Кто это? Я так выгляжу? — разворачиваюсь, решая, что говорящая белка не так уж и плохо.

Пушистик перестаёт разглаживать хвост.

— Батюшки-светы! — хлопает лапками зверёк, вскарабкиваясь на стол. — Даниэла Элизабет Борн тебя зовут, — он внимательно рассматривает моё лицо. — Ты — магичка, хозяйка этой лавки, — указывает на помещение. — А я — твой фамильяр Нис.

Что за бред? Обхватываю голову ладонями, морщась от боли. Просыпайся, Эля! А если не Эля? Даниэла? Как он там говорит?

— Фами… Кто? — язык можно сломать.

Ну да, конечно, «циклопентанпергидрофенантрен» выговариваю, а об этого «фами-фами» спотыкаюсь.

— О-хо, — протягивает Нис, шустро взбираясь по рукаву мне на плечо. — Фамильяр! Волшебный дух, компаньон, шпион, помощник, а ещё мужчина в самом расцвете сил! — прикладывает когтистую лапку к моему лбу. — Ты совсем ничего не помнишь?

— Мужчина? — скептически смотрю на пушистый комочек.

— Да! — белка гордо выпячивает грудь. — Не надо тут видовую дискриминацию устраивать! Вспоминай давай!

— Ага, — с усилием нажимаю на виски, прислушиваясь к своим ощущениям. — Помню, что ты есть просил.

— Ох, горюшко моё отмагиченное, — цокает языком Нис. — Предупреждал же. Что теперь с тобой делать?! Лекаря какого позвать, что ли? Или, может, сразу мистера Флиппа?

Зверёк ловко спрыгивает вниз, направляясь к стеллажу напротив, продолжая что-то бубнить себе под нос.

Что из этого всего галлюцинации? Белка? Магия? Или прошлая жизнь? Поди разбери. Так! Хватит себя жалеть. Нужно собраться.

— Помоги же! — пищит белка с верхней полки.

А я поднимаю голову и, раскрывая от удивления рот, рассматриваю помещение:

— Египетская сила…

В небольшой с виду комнате, каким-то странным образом, умещается десяток стеллажей, заполненных всевозможными баночками, скляночками, бутылочками и канистрами. В отдельном углу под потолком развешаны аккуратные пучки трав, гирлянды сушёных плодов. Дальше невысокий шкаф со стеклянными дверцами, задернутыми темно-синими шторками, видимо, чтобы не падать в обморок, каждый раз натыкаясь взглядом на содержимое.

— Данка! — доносится возмущённый голос.

Сзади меня стол, заваленный рукописями с черновыми пометками на клочках бумаги, зеркало в резной деревянной оправе, несколько бутылок из тёмного стекла, колбы, реторта, бюретка для титрования, штатив. На соседнем — спиртовка, тренога, штатив побольше и ещё куча какого-то оборудования.

Странно, непонятно и, что греха таить, страшно. Мне становится резко душно. Витражные окна здесь без каких-либо намёков на форточки, поэтому отыскиваю глазами дверь. Чёрное дерево испещрено мелкими узорами, в верхней части располагается цветная стеклянная мозаика — солнце, всходящее из-стилизованного леса.

Мечтая ощутить прохладу свежего воздуха, опускаю вниз серебристую ручку. Щелчок. И в комнату врывается шум оживленной улицы.

Я с огромным трудом сдерживаю вопль ужаса.

Прямо перед моим лицом проносится нечто ярко-алое, напоминающее рыбий плавник. Тут же откуда-то сверху доносятся возмущённые вопли:

— Шакал! Смотри, куда летишь!

— Сначала водить научись! Лихач!

Потом слышится какая-то брань на непонятном языке.

Несколько прохожих останавливаются, чтобы осуждающе покачать головами. Ощущение дурацкого фильма усиливается с геометрической прогрессией. Все люди одеты в старомодную одежду — века, эдак, девятнадцатого. Правда, в немного искаженном варианте. Обилие кожи, замши, причудливых шляп и тёмных круглых очков. Дамы, не стесняясь, демонстрируют стройные и не очень ноги, затянутые в чулки разнообразных цветов и фактур. Причем передняя часть юбки у платьев, в большинстве своём, едва прикрывает то, что нужно, практически не оставляя места для мужской фантазии. Демонстрируют не только товар лицом, так сказать, но и все, что под прилавком.

Поднимаю глаза выше на серое, затянутое низкими тучами небо. Мать моя белочка… И сила ее египетская… Внутри захлестывают эмоции страха, паники и захватывающего дух восторга. По верху улицы один за другим проносятся несколько существ, напоминающие огромных змей или небольших драконов. Лапы и хвост у них венчают плавники, по бокам широкой морды развеваются длинные усы. На спинах среди ярко-алых хвостовых гребней располагаются наездники.

Глядя на это, я буквально забываю, как дышать, лишь периодически хватаю ртом воздух.

— Мисс Борн! — сбоку раздается взволнованный мужской голос. — Мисс Борн, как хорошо, что я…

Договорить он не успевает, потому что всему есть предел. Моей психике тоже. Захлебываясь слезами, захлопываю дверь перед его носом, автоматически нащупывая хлипкую задвижку. Меня бьёт крупная дрожь, а истерика набирает обороты.

— Не хочу! Нет! — заикаясь, шепчу, сползая спиной по двери. — Не понимаю.

— Данка! Спасай! — вопль падающего со стеллажа Ниса с лёгкостью перекрывает мои рыдания.

— Боже мой, — обнимаю колени, пряча в них лицо. — Что происходит?..

В дверь начинают отчаянно колотить.

— Мисс Борн! Откройте! Мисс Борн! С вами все в порядке?

— Открывай, истеричка, — зверёк с воинственным видом подходит, неся хвост на одной лапке, а второй волоча за собой маленький пузырёк с жидкостью. — Может, помощь человеку нужна.

— А мне? — спрашиваю, содрогаясь от каждого удара в дверь.

— На, — он протягивает бутылочку. — Выпей и начинай работать.

Трясущимися пальцами вытаскиваю деревянную пробку. В нос ударяет приторно-сладкий запах. Что это за дрянь? Хотя какая разница! Хуже уже вряд ли будет.

— Не бойся, — морщит мордочку Нис. — Не пронесёт.

Жидкость оказывается терпкой с явно ментоловым вкусом. В голове сразу становится пусто, будто снадобье слизывает все мысли и вычищает углы разума от сомнений.

— Лучше? — раздражённо спрашивает Нис, постукивая острым коготком под лапке.

— Угу, — киваю, стараясь сдержать глупую улыбку.

— Отлично! Открывай дверь, пока её не вынесли.

При этих словах сзади раздается треск, и дверная ручка с грохотом падает мне на ногу.

— Твою… — вырывается непроизвольно.

— Мисс Борн, — в дырке показывается карий глаз, внимательно вглядывающийся в полумрак лавки. — С вами все в порядке?

— До вас, мистер Рейгар, — белка быстро карабкается мне на плечо. — Было все в порядке! А теперь?

— Что? — глаз подозрительно сощуривается.

— Кто нам оплатит ремонт лавки? — патетически взвизгивает фамильяр. — В наше время крайне опасно оставаться без замка!

— Я! Я все оплачу! — радостно восклицает глаз. — Только помогите!

— Да идите вы все лесом, — шиплю, поднимаясь на ноги и отходя в сторону.

Дверь тут же распахивается на всю ширину, и на пороге возникает высокий, худощавый мужчина в шляпе-котелке.

— Добрый, — запинаюсь, не зная, какое сейчас время суток.

— Что вы, мисс! — мистер Рейгар снимает головной убор. — Ничего доброго в сегодняшнем дне нет.

— Согласна, — выдыхаю, беззастенчиво разглядывая старомодный наряд вошедшего. — Чем же я могу вам помочь?

— Вот! — он радостно тычет мне прямо в лицо средний палец насыщенного красного цвета, из-за отека значительно увеличенный в размере.

— И давно он такой? — наклоняю его руку, чтобы получше рассмотреть.

— Да, наверное, — сосредоточенно делает в уме какие-то подсчёты. — Дня три.

— А началось когда?

— Дня три назад, говорю же. Ай! Осторожней, мисс, — вскрикивает, когда я чуть отодвигаю в сторону околоногтевой валик в подозрительном месте.

— Вы три дня стоически терпели?

— Миссис Хольт советовала делать горячие компрессы из горчицы. А миссис Торвольт говорила, что хорошо помогает опустить палец в кипяток.

Батюшки мои! Мир другой, а адепты народной медицины те же.

— Судя потому, что он все ещё с вами, — скептически смеряю мужчину взглядом. — От идеи с кипятком вы отказались.

— После горчицы боль стала невыносимой, — сокрушается мистер Рейгар. — Всю ночь дёргал, проклятый.

— Оно и понятно, — вздыхаю, оценивая масштаб работы. — У вас панариций.

— Что? — перебивает Рейгар.

— Гнойный мешок, — опускаю ненужные подробности. — Сейчас нужно его вскрыть.

— Я ничего не понимаю, мисс. Избавьте меня от всего этого.

— Хорошо, — киваю, ища свою помощницу. Осекаюсь, ловя на себе два обеспокоенных взгляда. Вот же! Совсем забыла, где нахожусь. Тут вообще есть инструменты? А перевязочный материал?

— Нис, — хватаю зверька в охапку, удаляясь за шкаф. — Живо рассказывай, делала ли я такое раньше?

— Какое такое? — фыркает белка.

— Ну… гнойники вскрывала?

— Да ты, Данка, много чего делала, — ошарашенно выдаёт фамильяр.

— А чем? — хищно прищуриваюсь.

— Да вон, — он с трудом вытаскивает лапку из моих рук, указывая на стеклянный шкафчик, — Обычно инструментами, — белка нервно дёргает хвостом. — А ты точно сможешь?

— Будешь подсказывать, — ответственно заверяю его.

— Я? — в ужасе таращит глаза зверек.

— Ты, — сажаю его на плечо, открывая шкаф.

Внутри в небольших биксах разложены стандартные наборы инструментов. Кажется, предыдущая хозяйка тела действительно промышляла медициной.

— А это что? — указываю на банку с ярко-лиловым порошком.

— Обезболивающие, — отвечает Нис.

— И как его применять? — скептически просматриваю содержимое на свет.

— Щепотку порошка на стандартные семьдесят килограмм веса распыляют в лицо пациенту.

— И как? Помогает? — смотрю на вещество уже с большим уважением.

— Да, можно даже ногу ампутировать спокойно, — белка перебегает с одного плеча на другое, щекоча шею хвостом. — Главное — самой не надышаться.

Интересно, это как? Респиратор сначала нацепить или выйти из комнаты, предоставив страдальцу полную свободу действий?

— Думаю, до ампутации мы сегодня не дойдём, — сгребаю необходимое и возвращаюсь к мистеру Рейгару.

На вид в нем, может, семьдесят и есть. Конечно, процедура предстоит простая, можно обойтись и так… Хотя… Мужчины — существа непредсказуемые. Эх! Опробуем местный анестетик в действии.

— Ну что, — раскладываю инструменты на столе. — Давайте спасать ваш драгоценный палец.

— Быстрей бы уже, — тяжело вздыхает мужчина. — Тяжко очень.

— Ничего. Тише едешь, дальше будешь, — ободряюще подмигиваю ему.

— Ага, — бурчит Нис, располагаясь на спинке стула. — От того места куда едешь.

После мужчины с пальцем приходит женщина с ногой, уверяя в необходимости срочно решить проблему. Её укусила соседская собака… неделю назад. Адептка народного целительства старательно обстригла животинку и посыпала рану жженой шерстью, чтобы не осталось шрама. Ведь так ей посоветовала хозяйка животного, миссис Пиг. Когда я это услышала, то поймала нехилое дежавю. Честное слово, будто опять сижу на амбулаторном приёме, приходя в ужас от изощренной фантазии людей. Они готовы лезть в горы, вызывать демонов, но только не прибегать к простым и надёжным способам лечения. Зато теперь женщине придётся долго отмывать гнойную рану, прежде чем та начнёт заживать.

И все ничего… Вот только где-то у миссис Пиг грустит совершенно лысая собачка… Честно признаться, представляя эту, трясущуюся от холода дворнягу, тоже становится невероятно тоскливо.

— Нис, — обращаюсь к фамильяру, растянувшемуся на столе в позе морской звезды. — У нас всегда так?

— Ага, — зверёк лениво дёргает хвостом. — Посчитай, одна лавка на три квартала.

— Да какая же это лавка? — усмехаюсь, глядя в потолок. — Амбулатория. Полдня лечим укушенных и прокушенных.

— Не умничай, — хвост описывает в воздухе широкую дугу. — Есть хочу!

— И я, — откидываюсь на спинку стула. — Что мы обычно едим?

— Вот чудная же у вас, баб, память! — ворчит белка. — Как работать, ты помнишь, а про бедное голодное животное — нет! Это возмутительно!

— Согласна. Показывай, где кухня. Будем готовить.

Нис подпрыгивает в ужасе, смотря на меня.

— Ты? Готовить? Хочешь лавку спалить?

— Почему? — поднимаю голову, искренне удивляясь такой реакции.

— Последний раз, когда ты готовила кашу, нам пришлось делать ремонт не только здесь, но и у соседей сверху.

М-да… Все неожиданно плохо. Моя предшественница уделяла медицине слишком много внимания.

— Пошли в «Хромой дракон», — фамильяр вскарабкивается на плечо.

— Это где? — скашиваю глаза в его сторону.

— На соседней улице. Забегаловка — так себе, но лучше в нашей дыре не найти. И ещё, — в мой нос утыкается коготь оттопыренного пальца. — Говорить буду я, а то со своей короткой памятью ты нас без штанов оставишь. И что ещё хуже, без еды.

— Да вы, господин фамильяр, и так без них, — со смешком оттягиваю шерстку на светлом пузике.

— Мне очень нравится обращение, — белка настойчиво отодвигает мои пальцы. — Но руками не трогай, а то шерсть раньше времени засалится.

— Слушай, — тяжело вздыхаю. — Там ещё той чудесной настойки нет?

— Хватит, — фыркает зверёк. — Взгляни миру в лицо.

Совсем не хочется никуда смотреть. Устало закрываю глаза, проклиная все на свете. Голова немного кружится, а по телу пробегает неприятная дрожь.

***

Размеренный писк аппарата ИВЛ вгрызается в мозг, заставляя прислушиваться каждую минуту, даже несмотря на то что это не мой пациент.

— Ты ему рассказала? — голос друга вырывает из оцепенения.

— Нет, — упираюсь затылком в стену, закрыв глаза, слезящиеся от усталости.

— Почему? — мужчина бросает цепкий взгляд на монитор.

— Не хочу, чтобы жалел, — слова даются с трудом. — Я вчера видела его… с другой.

Он удивленно смотрит на меня. Конечно, неожиданная новость. Мы всегда выглядим образцовой семьёй, способной довести до зависти кого угодно.

— Ничего не говори, — выставляю ладонь вперёд в предупреждающем жесте. — Наверное, так даже лучше. Не нужно ему видеть меня такой. Или такой, — взмахиваю рукой в сторону койки.

— Какие прогнозы? — друг опускает голову вниз, отмечая данные в дневнике наблюдения.

— Никаких. Три сантиметра, лобная доля. Думаю, очень скоро появится более развернутая симптоматика.

— Может…

— Нет, — отмахиваюсь. — Заявление уже написала. Хочу просто насладиться последними днями. И ещё, — голос дрогнул. — Когда я здесь окажусь… Ну… ты же понимаешь…

Простые слова застревают в горле. Мозг отказывается верить в происходящее. Глупо как-то получается.

— Ладно, — вздыхаю, собираясь с силами. — Неважно.

— Эль, — он останавливает, когда поднимаюсь, — поговори с мужем.

— Брось! Зачем омрачать скандалом последние воспоминания?

Мужчина тяжело вздыхает, снова погружаясь с головой в записи, а я направляюсь к выходу из реанимации.

Разговор по душам вышел скомканным, но тут ничего не поделаешь. Нужно собрать вещи из своего шкафчика в своём отделении. Мысленно поправляю себя, что в бывшем отделении, на бывшей работе и тут же добавляю: «С бывшим мужем».

За окном осень золотит листья деревьев, а ветер швыряет их на мокрый асфальт. Неожиданный густой туман лежит между деревьями и зданиями, снизив видимость всего до пары-тройки метров. Чуть в стороне, рядом с дорожкой, толстая ворона сосредоточено потрошит кусок батона, оставленный сердобольными старушками.

— Красавица! — окликает меня старая цыганка в цветастой юбке, выходя из особенно плотной части тумана.

Она ярким пятном выделяется среди осеннего пейзажа. Представители этой народности — частые гости больничной территории, беззастенчиво выманивающие деньги у людей, дезориентированных болезнью.

— На, — не глядя, сую ей несколько мятых купюр из кармана.

Деньги в жизни — не главное, особенно, если этой самой жизни осталось несколько месяцев.

— Э-э-э, — протяжно выдает женщина, отталкивая мою руку. — Я разве денег просила, красавица?

— Экономлю свое и ваше время, — устало смотрю в хмурое осеннее небо.

— Погадать тебе хочу, — настаивает цыганка. — Вижу, что мало здесь осталось.

— Я не пациент, а врач, — напоминаю ей, что та ошиблась клиентом.

— Ничего не бойся, красавица, — глаза женщины неожиданно подергиваются золотистым светом. — Иногда бывает так. Главное, не бойся. Судьба шанс даёт, второй, — она цепляется за мою руку, будто утопающий за соломинку. — Просто шагни за ним. Поверь! Он к свету приведёт.

Отлично! Мысленно отсчитываю до десяти и обратно.

— Вам в ПНД надо. Он на Бетховена.

— Потом поймёшь, красавица, — усмехается цыганка, возвращаясь к своим товаркам.

Пестрая компания, шумно переговариваясь на своём языке, тут же скрывается в стремительно тающем тумане.

— Бред какой-то, — я встряхиваю головой, направляясь к автобусной остановке.

Через пару шагов моё любопытство пересиливает, заставляя вернуться на то место, где несколько мгновений назад стояли с цыганкой. Дорожка как дорожка — ничего необычного, а вот там, куда вся честная компания шагнула, тропинки нет. Делаю пару шагов, упираясь в металлический забор, отделяющий больничную территорию от лесопосадок.

— Странно… очень…

Прямо за забором начинается беспросветно густой туман…