Планета Suomi

Ирина Юрьевна Пиляр

Книга «Планета Suomi» – о людях, оказавшихся в другой стране, где по тем или иным причинам им предстоит жить. Другая страна, другой мир – это, по сути, как другая планета, и надо найти свой ключик к этим закрытым дверям, чтобы распахнулось новое и неожиданное, доброе и радостное. Финляндия по-фински – Suomi. Вот эта во многом загадочная страна и по сей день не перестает удивлять автора книги.

Планета Suomi

Загадочная история, которая произошла летом

с одной маленькой дружной компанией

в одной маленькой северной стране…

Предисловие

Все станет ясно, если я расскажу о Варваре, моей старинной приятельнице. С ней всегда что-нибудь происходило еще в школьные годы, где наши пути пересеклись первый раз. Она училась в параллельном пятом классе и была заметной фигурой среди многочисленной школьной детворы. За ней ходили ватаги мальчишек, которыми она успешно верховодила. На футбольном поле она была игроком номер один. С ней никогда никто не скучал.

Как ни приглядывалась я к ней поначалу, ничего особенного разглядеть в ней не могла. Девчонка как девчонка, ну побойчее других, подвижная как ртуть, не лезет за словом в карман и сдачи может дать любому, кто тронет. И в то же время, особенность ее и заключалась в том, что Варвара ни на кого не была похожа. Поэтому и притягивала других, была изрядная выдумщица и всегда шла своим особенным путем. Все окрестные овраги, подземные лазы, чердаки высотных домов и крыши были ее излюбленным пространством, где существовала она со своими приятелями. Несколько раз и я увязывалась за ними, и всегда это было похоже на настоящее приключение: с преодолением препятствий, открытием нового и неизвестного, и варвариной интерпретацией всего, что бы нам не встретилось.

К сожалению, старшие классы нас разлучили, главным образом по причине переезда моей семьи на новую квартиру, в другой район, где мне пришлось учиться в другой школе. Встретились мы с Варварой вновь очень неожиданно несколько лет спустя, когда обе поступали в один и тот же Педагогический институт на факультет русского языка и литературы. Там и зародилась наша настоящая дружба, подкрепленная, естественно, детскими воспоминаниями об общей школе и общем московском дворе, где мы росли.

Нельзя сказать, чтобы Варвара очень изменилась. Ее боевой дух витал и на лекциях, и в повседневной студенческой жизни. С ней по-прежнему было интересно и непредсказуемо.

Но после института мы опять надолго затерялись и уже, наверно, и не думали, что жизнь нас снова когда-нибудь сведет. Случилось это почти десять лет спустя.

О Варваре от нее самой я сумела узнать следующее. За несколько после институтских лет она успела проработать во всевозможных образовательных учреждениях, у нее появилась куча научных публикаций и к тридцати годам ее неожиданно и очень сильно потянуло к науке психологии.

А надо сказать, что если Варваре становилось что-то очень интересно, она полностью переключалось на это и посвящала всю себя и все свое время своему увлечению.

Так она оказалась почему-то в Питере на факультете практической психологии в одном престижном учебном заведении. Психология привела ее и к настоящей любви. Варвара называет это судьбой. Ее судьба оказалась с финским языком и неповторимым финским характером. Он тоже пришел на факультет психологии получать второе образование после строительного (!) института, который опять же заканчивал на российской земле. Вот такие чудаки встретились (они умеют находить друг друга), родилась семья. Варваре он был очень дорог, хотя с языком общения было не все просто. Несмотря на долгие годы учебы в России, финн все-таки еще не так хорошо владел русским. Но любви это не мешало и, несмотря на совсем маленькую разницу в возрасте (год или два в его пользу, по выражению Варвары: больше или меньше — не понятно), она видела в нем все: и мужа, и друга, и немного своего ребенка.

Но семейному счастью не суждено было длиться. Прошло всего несколько лет, и случилась беда. Финский муж Варвары погиб в автомобильной катастрофе, не успев закончить второй курс в докторантуре, где они с Варварой после института продолжали обучение затянувшим их психологическим наукам.

Варвара выдержала этот удар, но с тех пор у нее стал проявляться повышенный интерес к родине ее мужа — Финляндии. Естественно, новое увлечение вскоре привело Варвару и в саму эту страну и, как ни странно, задержало ее здесь на неопределенное время.

Так мы с ней и встретились в городе Хельсинки, где к тому времени я уже проработала не один год.

Варвара по-своему входила в новую для себя жизнь. Она много работала и по своей первой педагогической специальности, и что-то писала для журнала, и психология тоже была на службе варвариных идей.

Однажды она пришла ко мне и сказала, что у нее собрался интересный материал для рассказа. Я попросила ее поделиться со мной.

Историю, которую поведала мне Варвара, изложить непросто. Она показывала мне различные листки, объяснительные записки, сочинения своих маленьких друзей — очередное увлечение моей подруги. Читала собственные выдержки из своей записной книжки.

А потом все-таки раскрыла главную тайну, о которой сначала ни за что не хотела говорить, и предупредила:

— Твой читатель не должен быть взрослым, — и посмотрела на меня очень выразительно.

— А как это определить? — задала я риторический вопрос и еще более выразительно посмотрела на закадычную подругу. Мы одновременно расхохотались, оценив по достоинству реплики двух взрослых и в чем-то очень невзрослых людей, и разошлись по домам.

Решение выпустить книгу, снабдив ее красочными рисунками, было принято.

Глава первая.

Максим мечтает и объясняет…

(Объяснительная записка)

Я Максим, мне двенадцать лет и я русский, хотя всю свою жизнь, с самого рождения живу здесь, в Финляндии. Почему? Хороший вопрос.

Думаю, догадаться не трудно. Дело семейное. Мама вышла замуж за моего отца, который жил и живет в Хельсинки, правда, в то время они еще не были моими родителями. И самое прикольное — ни один из них не финн. Маман выучила финский язык в Петрозаводском университете, «батон» уже играл в своем музыкальном ансамбле, разъезжая с гастролями по всей Финляндии.

Он закончил какое-то учебное заведение в Хельсинки и так здесь и осел. Потом встретил маман и все такое, в результате чего родился я, а отец наоборот исчез из нашей жизни.

Я у нее один, и она у меня одна, так уж получилось. Но я трудный ребенок, и маман со мной мучается. Скорей всего я бунтарь по природе, не могу и не привык жить по заведенным правилам: в семь-тридцать — подъем, в восемь — завтрак, потом школа…

Очень монотонно. Зато в киношках все по-другому: какие-нибудь древние рыцари или тевтонцы, например. У них оружие, кольчуга, походы и борьба. Никакого застоя.

Сколько раз мастерил я себе меч, сочинял боевую униформу, затевал уличные бои. Конечно, уроки не успевал выучить, тем более вставать в такую рань!

Получается, школу прогулял, выговор схлопотал. А если уж в нее, родимую, попадаю, то мое «примерное» в кавычках поведение никого не оставляет равнодушным: все, кому не лень, оставляют в моем дневнике свой «неизгладимый» след (это я имею в виду учителей). Хулиган я, короче, драчун, забияка порядочный. Всем от меня достается, включая бедную мою маман.

Нет, не подумайте только, что я этим хвалюсь или как-то бравирую. Ни в коем случае! Я просто констатирую тот факт, что ничего не могу с собой поделать. Наверное, родился с таким дефектом непослушания и бунтарства. Хоть убейте меня! Убегаю даже из дому по секрету от маман, чтобы поиграть на компьютере в зале для игровых автоматов (дома у меня нет доступа к компу). Так можете себе представить, маман всегда меня там находит! Она обладает каким-то сверх чутьем, во всяком случае во всех вопросах, которые касаются меня и моего местонахождения.

Начинаются всякие обиды: дуется на меня маман подолгу, не разговаривает со мной, отбирает мобильник. Конечно, следуют всякие репрессивные воспитательные меры… Устал я, хочу быстрее вырасти, пойти работать. В Финляндии букет всяких возможностей, как устроить жизнь. Я люблю эту страну, хотя кровно с ней никак не связан. Но ни в каком другом царстве-государстве я бы жить не хотел, даже не представляю себе, где бы мог еще осесть. Конечно, ездил я и в Россию, где маман родилась, в какую-то глубинку, тьмутаракань — Тверскую губернию. Ничего во мне не отозвалось, никакие там гены не проснулись.

Не приглянулась мне и Швеция да и вся Скандинавия в придачу. Не в том смысле, что мне не понравились эти страны. Наоборот. Путешествовать я мог бы без устали по всему миру! Собирать, например, записи рок-групп или описания боевых искусств, чтобы самому потом приобщиться. Это мне нравится, несмотря на то, что маман — мой главный оппонент по всем этим вопросам и чинит мне всевозможные препятствия. Ну, что поделать! Короче, путешествовать мог бы, а жить нет.

Хельсинки — мой город, с его ритмом, музыкой, площадками для скейтборда, велосипедными трассами. Я люблю в нем раствориться, стать его частью. Можно электронику поизучать у какой-нибудь витрины или новые прикиды для катания на доске. Манят меня и морские причалы где-нибудь в районе Катаянокки, куда заходит немало судов из северных стран, так от них тоже глаз не оторвать: со всеми флагами, странными рисунками и символами, фигурками заморских туристов… И хотя чаще всего я один, мне никогда не бывает одиноко в моем городе: постою послушаю уличных музыкантов на вокзальной площади или около Стокманна, наведаюсь в тренажерный зал в Kisahalli, покручу педали, попрыгаю на надувном матрасе, закину пару мячей в баскетбольную корзину…

Если пойти в магазин и сдать ненужные бутылки, которые каким-то образом накапливаются дома и попадаются в самых неожиданных местах, то на мелочь можно оторваться в игральном зале или купить какую-нибудь прикольную булавку для Кристинки. Она их обожает. Эта смешная полуфинская-полурусская девчонка учится со мной в одном классе, зовет меня «Матти» на финский манер, и уже наряжается как взрослая, а украшения — просто ее страсть! Еще не знаю, но может быть позову ее как-нибудь посмотреть мой видик. У меня классные фильмы, а одному смотреть скучно.

У финнов есть похожее на мое имя — «Матти», поэтому мои одноклассники, конечно, переделали Максима в своего «Матти», ну я и откликаюсь. Обожаю финский язык. Многие считают, что он трудный. Я не согласен. Готов говорить на нем без умолку, но маман общается со мной (когда не дуется) только на русском.

Сейчас вот загоняет меня в постель, чтоб школу завтра не проспать. Не знаю, получилась ли у меня объяснительная записка или нет, но наша училка по литературе потребовала от меня объяснить мое поведение и рассказать о моей жизни в письменном виде, потому что-де мой литературный письменный язык нравится ей гораздо больше моего разговорного…

Забыл попрощаться: «мой-мой» или «хей-хей!» — по-фински «пока-пока», «до скорого!»

Промежуточная глава

(между первой и второй)

(Записная книжка Варвары)

Однажды Варвара ехала в автобусе в самый южный городок Финляндии со странным названием Ханко, что в переводе с финского означает «вилы». Почему «вилы» сказать трудно, но сельское хозяйство в жизни этой маленькой страны играет совсем немалую роль, поэтому наверное даже сельскохозяйственные орудия труда получили право на высокий титул и запечатление в истории. Дорога из Хельсинки в Ханко была на редкость живописной и радостной. По обеим сторонам шоссе проносились зеленые рощи, золотистые поля, аккуратные и чистые деревенские домики. Соседи по автобусу улыбались, слушали музыку, которая прорывалась сквозь наушники, жевали яблоки и конфеты. Вдруг из сумочки, которая лежала на коленях одной дамы, сидевшей напротив Варвары, раздалось характерное жужжание и требовательный призыв детского голоса:

Возьми трубку! Возьми трубку! — звонко и весело кричал не то мальчик, не то девочка, причем сначала на финском, потом на русском языке, вынуждая хозяйку телефона немедленно ответить на вызов. Женщина с улыбкой выхватила из сумочки телефон и быстро заговорила по-фински. Все кругом тоже заулыбались и еще больше расслабились.

А у Варвары неожиданно промелькнула интересная идея. Говорящая записная книжка — ноу-хау. Каждая страничка будет говорить тем или иным детским голосом на разные темы. Кто что захочет, то и будет рассказывать. Один голос сообщит о себе то, что самому интересно. Другой детский голос поделится чем-то сокровенным или пожалуется на какую-нибудь несправедливость. Третий споет и т. д. и т. п. Почему бы не дать ребятишкам полную свободу на высказывания и собственные мысли? Варвара не успела додумать эту идею, потому что автобус остановился, приехав в Ханко. Город был маленький, уютный, весь в старинных домах и узких улочках.

Варвара долго гуляла по набережной, заглядываясь на каменные россыпи в морском пространстве, на саму изумрудную морскую воду, оказавшуюся очень холодной, несмотря на жаркий летний день. Купаться в такой воде, на что она так надеялась, было совершенно невозможно.

Наконец к причалу подкатил белоснежный катер, весь в солнечных соленых брызгах, из него выскочили в одинаковых тельняшках и бескозырках двое молодцов как двое близнецов, подхватили Варвару под руки и с веселым гиком запрыгнули обратно. Зафырчал мотор, катер развернулся, окатив брызгами зазевавшихся чаек, и стремглав умчался в открытое море.

Абсолютно в духе Варвары: неожиданные приключения так и липли к ней на протяжении всей жизни. Правда, в данном конкретном случае, финские моряки были одной из тем целой серии очерков для одного морского журнала, куда Варвара время от времени давала материалы.

Вернувшись из Ханко, Варвара начала собирать детские голоса и бережно вносила их по буквам в свою записную книжку. На букву «М» был Максим. Постепенно заполнились странички на буквы «Т», «К», «Н» и так далее в том же роде.

Педагогическая деятельность была в Варваре неистребима, а доверительные разговоры, которые вели между собой Варвара и ее маленькие ученики медленно, но неуклонно перерастали во взаимную потребность и настоящую дружбу…

Глава вторая.

Тимо — виртуоз

Русский дневник (для мамы!)

Я худенький и маленький, мне еще восемь лет, да и то недавно только исполнилось. Сам-то я, конечно, не считаю себя ни маленьким, ни тем более слабым. «Качаюсь» каждое утро, делаю всякие силовые упражнения, которым научил меня мой папа. Так что руки у меня сильные, даже есть небольшие бицепсы! А ноги тренирую в футбольной секции, куда тоже попадаю каждую неделю.

Родители считают, что я неутомимый, могу пробегать на футбольном поле весь вечер, а потом еще с друзьями во дворе носиться до самого сна. На самом деле времени на друзей у меня как раз и не хватает. Все дни заполнены школой и различными кружками.

Такая уж жизнь у всех детей здесь, в Финляндии. Тысячи различных кружков. Вот считайте: в понедельник утром я в школе, после обеда у меня кружок рисования, вечером бассейн. Вторник — после школы секция по дзю-до, вечером — игра на фортепиано. В среду днем — футбол, вечером — фигурное катание на стадионе. В четверг — снова музыка, уже теория, и потом театральный кружок. В пятницу наконец — художественный кружок, но уже не рисование, а лепка, и занятия на тренажерах в спортивном зале. Уф! Но расслабляться еще рано. В субботу или по субботам у меня экстернат в русской посольской школе. Родители говорят, что я не должен забывать свой родной (по маме) русский язык, поэтому я одновременно прохожу две программы: в финской школе — финскую, в русской — русскую учебную программу. О каком детстве может идти речь!..

А угадайте сколько у меня сестер? Думаете я один такой! Старшей моей сестре скоро исполнится тринадцать. Она любит командовать, старается во всем подражать маме, и иногда даже кричит на меня. Мы с ней частенько цапаемся, и хотя она, конечно, сильнее меня, я очень юркий и ловкий, всегда могу вывернуться и убежать. Дзю-до мне пока мало помогает в этих домашних баталиях.

Справедливости ради скажу, что Кристина (так зовут мою старшую сестру) тоже посещает тысячу кружков, а потом еще смотрит за нами, младшими, когда мама уходит в магазин или занимается самой младшей «лялей».

Совсем недавно у нас родилась крохотная девочка Элина, маленькая-маленькая, славненькая-славненькая. Крохотный носик, крохотный ротик, а глазки веселые, кругленькие. Она все время требует к себе внимания, и если ей что-то нужно, она начинает плакать. А уж мама бежит к ней со всех ног!

Вообще с тех пор, как родилась Лина, мы с моей младшей сестренкой Танюшкой стали никому не нужны, ну разве совсем немножко. Танюшка мне ближе всех и по возрасту, и по характеру. У нас даже один месяц рождения — февраль, только годы разные. Я старше ее на два года. На последний ее день рождения я подарил своей сестре рисунок, который сам рисовал на своем художественном кружке. За праздничным столом сидят шесть человек: папа, мама, Кристина, Элина, я и Танюшка. На столе большой красивый торт и в нем шесть свечек, а по бокам стола — две вазы и в каждой из них по три розочки.

Думаю, вы уже догадались, что моей сестренке исполнилось шесть лет. Она необычная девочка, во всяком случае мало похожа на других девчонок. То играет-играет вместе со всеми, и в это время нет ее веселей и подвижней, а то вдруг все бросит и уйдет в какой-нибудь дальний угол, загрустит. Сядет там и наблюдает за всеми, и молчит, слова тогда из нее не вытянешь. Как так можно мгновенно измениться, словно человека подменили! Даже я, ее единственный и любимый брат, не могу ни развеселить ее, ни оторвать от этих ее тягостных раздумий.

Потом неожиданно настроение у Тани меняется в очередной раз, она заводится как волчок, и тогда уже ничто не остановит мою сестру. Бегает как угорелая, задирается и может играть со мной без устали во все мальчишеские игры, которых у меня вагон и маленькая тележка. У нас с Танюшкой отдельная комната, где находятся все наши с ней игры: настольные, компьютерные и всякие другие. Еще в ней стоит двухэтажная кровать: нижняя Танюшкина, верхняя — моя. Так и живем!

Глава третья.

Варвара о себе

(Из ее неизменной записной книжки)

С недавних пор я стала тетей. Не в том смысле, что у меня вдруг появилась куча всяких племянников или других маленьких родственников. А совсем в другом. У меня действительно появились, но не родственники, а маленькие друзья.

Трудно в двух словах объяснить, почему жизнь складывается таким, а не иным образом. Да и не всегда надо объяснять. Но вот, волею судеб, сейчас я здесь в Финляндии, и мне уже почти сорок лет. Ни детей, ни семьи у меня нет. Бог не дал, да и сама не очень-то старалась.

Я бы об этом и не упоминала, если бы не прослеживала взаимосвязь со своим нынешним состоянием и своими новыми увлечениями. Не помню, были ли когда-нибудь раньше мне так близки и интересны дети? Без устали наблюдаю за ними, как они общаются между собой, слушаю их щебет, вижу проявление совершенно разных характеров и получаю, конечно, гораздо больше впечатлений, чем вмещается в ту или иную научную статью…

Публикации приходится готовить и о финских детских садах, и начальных школах. А еще я пишу о детях, которые приходят со своими родителями в Русскую Православную Церковь, которую я регулярно посещаю. Там мои главные и любимые друзья — пяти-шестилетние Маши, Тани, Кости, Тимки и Сережи. Вот для них я и стала тетей Варей. Мне легко с детьми. С ними всегда можно оставаться самой собой, не притворяясь и ничего не выдумывая, кроме всяких игр, конечно. Они чувствуют, что мне с ними интересно и что я их люблю, и платят мне взаимностью.

Однажды после утренней службы в храме мы решили прогуляться по лесной тропинке, а потом может быть выйти на берег моря, покормить чаек хлебушком, который захватили с собой после совместного приходского чаепития.

Мы — это я (тетя Варя), восьмилетний Тимка со своей шестилетней сестрой Танюшкой и их двое таких же маленьких друзей: ровесник и одноклассник Тимки очень рассудительный мальчик Николай и его трехлетний братик большеглазый Костик.

Светило солнце. Было самое начало лета, и все дышало такой

свежестью, что хотелось понюхать каждый цветок, потрогать молодые листики и нежную травку, поймать солнечного зайчика и кого-нибудь подразнить. Этим уже некоторое время и занимался Николка, ловя солнечные лучи на свое маленькое зеркальце и пуская зайчики в глаза Танюшке. Танюшка еще не понимала в чем дело, но все время потирала глаза, будто в них попал песок. А Николка тихо посмеивался и продолжал экспериментировать с зеркальцем.

Только одна я знала его сердечную тайну. Дело в том, что Танюшка ему очень нравилась, и он хотел с ней дружить. Но она сама выбирала себе друзей, потому что была очень самостоятельной и никого не хотела слушать в сердечных вопросах. Правда, каждый день у нее появлялись новые друзья, и ни с кем подолгу она дружить не могла.

Коля же хотел быть ее лучшим и единственным другом, а не так, чтобы поиграла и забыла. Но он совсем не знал, что для этого нужно делать, поэтому и поделился со мной своей грустью-печалью…

Конец ознакомительного фрагмента.