Танец солнечной феи

Ирина Щеглова, 2009

Когда Светлана перешла в обычную школу, одноклассники показались ей обитателями другой планеты. Они жили по каким-то своим, непонятным законам: разговаривали слишком громко, одевались чересчур смело, вызывающе общались друг с другом и учителями. Сначала Света растерялась в непривычной обстановке. А потом... твердо решила стать такой же, как все. Возможно, у нее бы это получилось, если бы не парень, которому очень понравилась загадочная новенькая...

Глава 2

Допрос с пристрастием

Наташа и Настя вошли в пустой кабинет. Наташа пожала плечами:

— Вот идиоты! Небось все собрались перед дурацкой бумажкой и ржут.

Настя согласно кивнула:

— Теперь еще и уроки сорвут!

Подруги синхронно уселись на свои места. Наташа достала учебник, раскрыла его и сделала вид, что углубилась в чтение. Но вскоре с досадой захлопнула:

— Нет, это просто немыслимо! Это не школа, а балаган какой-то!

— И не говори, — вздохнула Настя.

— Предлагала мне мама перевестись в нормальную школу, — Наташа явно села на любимого конька. Настя, привыкшая к таким разглагольствованиям, приготовилась слушать.

— Так нет же! — Наташа хлопнула ладонью по столу. — Не понимаю, что меня удержало! На что я надеялась?! Что это сборище придурков к десятому классу поумнеет?

Настя не успела ответить, потому что раздался звонок. Подруги вздрогнули и прислушались.

— Вот, пожалуйста, — Наташа опомнилась первой, — звонок заливается, а в классе никого. Что и требовалось доказать.

Настя нахмурилась и молча уставилась на дверь.

Дверь все-таки приоткрылась, и в нее проскользнула Света Лагутина. Она с недоумением окинула взглядом пустые столы, девчонок, разглядывающих ее в упор, чуть замешкалась на пороге и все-таки вошла. Точнее, не вошла, а впорхнула. Именно так показалось Наташе и Насте.

Свету они недолюбливали. Впрочем, не совсем понимали почему. Они ее почти не знали. Лагутина пришла к ним в 10-й класс в начале года, причем неизвестно откуда. И сразу же бросилась в глаза своей необычностью, непохожестью на других девчонок. Во-первых, конечно, внешность. Лагутина была высокой, изящной и длинноногой. И все девчонки, естественно, решили, что новенькая — страшная задавака. Во-вторых — походка. Лагутина не ходила по земле, как все нормальные люди, а словно бы летала. Такая вся воздушная и невесомая: подбородочек чуть вверх, спинка как струна, руки как крылья, ноги не касаются земли. И откуда только такие берутся! В-третьих — прическа. Ну кто сегодня будет гладко зачесывать волосы назад, да еще и закручивать их на затылке тугим жгутом, так, что кожа на висках натягивается. Ей же моргать, наверно, больно!

Одним словом, нелепая девица. Так решили все девчонки, да и большинство парней в классе. Один только Ваня Топорков, или, как его прозвали — Иван, с ударением на первый слог, только он утверждал, что Лагутина красавица, а кто этого не понимает, тот лох и шишлимос. Если кто не знает, «шишлимос» — это кто-то вроде придурка. Слово придумал Макс Абакумов и ловко пустил гулять по классу, а потом и по всей школе.

Ну, с Ивана что взять, он же даже по-русски говорит с акцентом. Большую часть жизни провел с родителями за границей, бедняжка, теперь мучается и ударения ставит неправильно. Совсем «онемчурился», по образному выражению все того же Абакумова.

Короче говоря, Топорков остался при своем мнении, остальные же новенькую не замечали вовсе. Да она, казалось, и сама была этому рада. Предпочитала одиночество, сторонилась как девчонок, так и парней, и за целый месяц так ни с кем и не сдружилась. Прошлая жизнь Лагутиной для всех оставалась тайной. Да никто особенно и не стремился ее раскрыть. А сама Лагутина не торопилась делиться подробностями своей жизни с новыми одноклассниками. Так все и продолжалось в течение месяца.

Но вернемся в сегодняшний день. Едва Лагутина села на свое место, как дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет ввалились ребята во главе с Олегом Гречихиным. Этот самый Гречихин нес на руках стонущую от смеха Янку Рыбину. Естественно, остальные тоже ржали, как стадо диких мустангов. Гречихин и его друзья-спортсмены составляли как бы силовой центр класса. Это были красивые, здоровые парни, гордость школы: Серега Сухинин, Сашка Эльбаум, Женька Огейкин. Каждый из них мог запросто таскать на руках не только Янку Рыбину, но и Наташу Войтко, и не только таскать, но и бегать со своей ношей вверх и вниз по школьным лестницам. Но кто же посмеет прикоснуться к Войтко!

Светлана поспешно уткнулась в учебник. Она не знала, как надо реагировать в подобных ситуациях, поэтому предпочла сделать вид, что происходящее ее никак не касается.

Гречихин, не обращая внимания на осуждающие взгляды Наташи и Насти, усадил Янку на первую парту и, как ни в чем не бывало, стал с ней заигрывать. Его друзья окружили красавицу Янку и старались не отстать от Олега. Янка, забросив на парту ноги, отчаянно кокетничала. Она запрокидывала голову и оглушительно хохотала над каждой шуткой парней. Ее узкая короткая юбка максимально открывала стройные ноги, которыми Янка страшно гордилась.

Естественно, Наташа встала и подошла к толпе, чтоб немедленно прекратить безобразие. Она так и сказала:

— Прекратите безобразие!

Парни смутились и примолкли. Но не Янка.

— Ой! А кто ты тут такая? — кривляясь, спросила Янка.

— Одерни юбку, трусы видно, — презрительно бросила ей Наташа.

— Щеки подбери! — парировала Янка.

Наташа на миг запнулась, ее лицо пошло багровыми пятнами, глаза засверкали.

— Я-то похудею, — прошипела она, — а вот ты… — Она выразительно покрутила пальцем у виска и для убедительности постучала себя по голове.

— Один два в пользу Войтко, — констатировал Сашка Эльбаум — лучший друг Гречихина.

Янка спрыгнула с парты и, уперев руки в боки, пошла прямо на Наташку. Та насмешливо посмотрела сверху вниз и изрекла:

— Уймись, пигалица.

Янка даже взвизгнула от злости. А парни снова засмеялись, теперь уже над Яной.

— Все, Рыбина, нокаут. — Эльбаум поднял Наташину руку.

И в этот момент в кабинет ворвалась классная Ольга Петровна. Ребята медленно разошлись по своим местам, все еще посмеиваясь.

Петровна обвела взглядом присутствующих:

— Так, где эти трое?! — Тон ее голоса не предвещал ничего хорошего. Класс молчал.

— Я спрашиваю, где Абакумов, Смирнов и Грибанов?!

Светлане стало по-настоящему страшно. Ей казалось, что классная спрашивает у нее одной, именно потому, что ей все известно. Если бы можно было стать невидимой, просто исчезнуть!..

Спасение пришло неожиданно.

— Ольга Петровна, мы их не видели сегодня, — за всех ответила Наташа.

— Ну, погодите, голубчики! — Петровна грозно потрясла поднятым кулаком. Класс напряженно замер. А Светлана с облегчением выдохнула.

В кабинет, цокая каблучками, вошла маленькая и толстенькая завуч Людмила Георгиевна, прозванная Хаврошей, в сопровождении директрисы Жанны Ивановны, Жанны д’Арк, или попросту Жанны.

Хавроша преподавала историю. То есть именно ее урок был сорван сегодня.

Директриса поздоровалась и разрешила всем сесть. Завуч о чем-то тихо спросила у классной. Та покачала головой.

— Как только появятся — ко мне, — лаконично распорядилась Жанна, кивнула классу и удалилась.

— Ну что? Доигрались? — как-то уж очень зловеще произнесла Хавроша.

— А в чем дело-то? — с самым невинным видом спросил Гречихин.

— Кто это там? — прищурилась Хавроша. — А, это ты, Олежек! Ну-ну… Ты, стало быть, не в курсе?

Гречихин пожал плечами.

— Кто еще не в курсе? — сладеньким голосом уточнила Хавроша. — Войтко, ты тоже ничего не знаешь?

— А что я должна знать? — пожала плечами Наташа.

— Так-так-так, детки, сидите здесь, как невинные овечки, ждете не дождетесь начала урока истории и ничегошеньки не знаете, да?

Класс утвердительно загудел. Да, мол, ничего не знаем, сидим, понимаешь, ждем…

— А где же ваши товарищи? — Голос Хавроши из сладкого превратился в елейный. — Где Андрюша, Максим, Егорушка? А?

Светлана сидела, как на раскаленной сковородке. Глаз не поднимала. И снова пришло спасение.

— Нас уже Ольга Петровна допрашивала, — отозвался Олег Гречихин, — мы их не видели сегодня. Может, они заболели?

— Ай-ай-ай, — Людмила Георгиевна даже руками всплеснула, — заболели, говоришь? Бедненькие! Только почему-то никого из них дома нет, на звонки не отвечают.

— Не могут, — подал голос Эльбаум.

Завуч со всего маху стукнула кулаком по столу.

— Ну, хватит! — крикнула, — не юродствуйте тут!

В дверь постучали, она приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулась лопоухая мальчишечья голова.

— Людмила Георгиевна, вас Жанна Ивановна вызывает, — выпалила голова и скрылась.

Хавроша шумно вздохнула и еще раз обвела тяжелым взглядом класс.

— Всем читать следующий параграф! — приказала она, развернулась на каблуках и выкатилась за дверь.

Тут же все зашумели, задвигались, зашептались. Ольга Петровна постучала ручкой по столу, призывая к тишине:

— Ребята, помолчите!

Ее послушали, утихомирились.

— Значит, так, я сейчас пойду на свой урок, потому что там девятый «Б» уже на ушах стоит. А вы, пожалуйста, после уроков останьтесь. Это касается всех! — Петровна повысила голос, обращаясь к камчатке. — Все, дождитесь звонка.

Она вышла.

Естественно, никто не бросился читать заданный Хаврошей параграф. Как только за Петровной закрылась дверь, в классе поднялся гвалт.

— А че случилось-то? — спрашивали одни.

— Ой, что теперь будет! — закатывали глаза другие.

— А где эти-то?

— Нет, ты видал ихнюю писанину?!

— Во, дают!

— Народ, объясните, наконец!

Гречихин и Эльбаум зубоскалили и напускали на себя таинственность. То есть явно что-то знали, но не спешили рассказывать. Топорков пытался перекричать шум, чтобы рассказать тем, кто не в курсе, о знаменитом «Манефесте». Он волновался, путался с ударениями, его сбивчивый рассказ вызвал новую вспышку смеха. Серега Сухинин и Женька Огейко перебрались поближе к Гречихину и Эльбауму. К ним сунулась было Янка Рыбина, но ее вежливо отшили. Янка надулась, но скоро переключилась на Костю Марушкина.

И только Наташа Войтко и Настя Пацура уткнулись в учебники. Незыблемый остров спокойствия в бурном море страстей. Правда, был и еще один тихий островок — Света Лагутина. Она не читала учебник, она потихоньку достала из сумки плеер и, прикрыв глаза, погрузилась в одной ей слышимые звуки.