Не первый раз замужем

Ирина Хрусталева, 2005

Если ты очнулась голой на руках у похитителей и поняла из их разговора, что они направляются на берег моря… Думаешь, у тебя появился экстравагантный поклонник? Нет, романтикой тут и не пахнет, кажется, тебя решили утопить… Успешно изображая из себя хладный труп, Нина попыталась рассмотреть злодеев. Да это же ее благоверный Никита! И с ним какая-то неизвестная дамочка, прячущая лицо в платок. Значит, все-таки парню вскружили голову Нинины денежки, доставшиеся ей от деда, а вовсе не ее прелести. И если бы она не очнулась по дороге, оказалась бы в скором времени на дне морском. Но коварный муженек и его сообщница не учли – Нина провела детство у моря и плавает не хуже дельфина. А писатель Николай, уединившийся на крошечном островке, уж точно не ждал, что волны принесут ему не только прекрасную русалку, но и сюжет самого что ни на есть настоящего, непридуманного детектива…

Глава 7

Николай приехал только на пятый день и сразу же, чуть ли не у самого порога, выслушал от Нины все, что она хотела ему сказать. А хотела она очень много, поэтому писателю пришлось выслушивать ее возмущенную тираду в течение тридцати минут без перерыва. Хорошо, что хозяина дома в это время не было, иначе ему бы пришлось очень много узнать о себе — «нового и чрезвычайно лестного».

— Ты что, был совсем не в курсе, что у этого придурочного поэта чуть ли не каждый день собираются такие же ненормальные, как он сам? Ты куда меня поселил? Я каждую ночь, большую ее половину, проводила под кроватью! Всю пыль там собрала своим животом, — возмущенно выговаривалась Нина, носясь по кухне из угла в угол. Николай крутил головой, мало что понимая.

— Почему под кроватью? — искренне изумился он.

— По кочану! — взревела девушка. — У твоего лирика хренова каждый вечер собирались какие-то вдрызг озабоченные субъекты! И все почему-то приходили снимать эту «озабоченность» именно в мою комнату! А твой Павел, чума ему на голову, хоть бы раз сказал своим гостям, что в комнату входить нельзя. По-моему, он начисто забыл, что я там нахожусь. У него склероз, причем, похоже, в тяжелой хронической форме. Я еще кое-как могла терпеть, когда интимные игрища позволяли себе мужики с бабами, но когда туда ввалились два мужика… — Нина закатила глаза под лоб и с силой сжала кулачки. — Извини меня, Коля, я, конечно, женщина продвинутая и периодически читаю прессу, смотрю телевизор и все прекрасно знаю, но быть свидетелем того, как два мужика… — она напряженно засопела, не зная, какие тут можно подобрать эпитеты. — Быть свидетелем… это уже слишком, — выдохнула девушка, так и не подобрав нужных слов.

— Как — два мужика? Голубые, что ли? — хохотнул Николай.

— Ничего смешного не вижу, — пуще прежнего взвилась Нина и даже топнула ногой. — Я бы посмотрела на твое веселье, если бы у тебя над головой такое происходило, — и она сделала такое грозное лицо, что Николай смущенно опустил глаза, давясь смехом. — Меня прямо там чуть не вырвало, — тем временем продолжала возмущаться Нина. — Я после этого уже на кровать так и не легла больше, на полу спала, как идиотка! А днем, когда этот поэт уходил, на диване в гостиной отсыпалась. Ты что, был не в курсе, что у него происходит?

— Если честно, нет, — покачал Николай головой. — Да и откуда мне было знать? Я же с Павлом очень редко встречаюсь, в основном в Москве, в Доме литераторов. Ну, еще несколько раз я его к себе домой приглашал после творческих вечеров. Здесь, в его квартире, я был всего несколько раз, да и то проездом. Заскакивал к Павлу, когда на остров приезжал, чтобы побыть одному и написать что-нибудь стоящее. Я, конечно, знал, что у него здесь время от времени собираются компании таких же поэтов. Но о том, что ты мне рассказала сейчас, я даже не подозревал, даю честное слово! Кроме него, в этом городе я мало кого знаю, так, шапочное знакомство, поэтому и решил, что здесь тебе будет спокойно. Кто же мог предположить, что ты станешь свидетелем каких-то оргий?

— Не знал он, — проворчала Нина. — А я благодаря тебе, Незнайка, теперь всех поэтов подряд буду считать придурками и извращенцами.

— Ладно тебе, Нина, нельзя по одному случаю судить обо всех одинаково. Сегодня же уедем с тобой отсюда. Пару дней побудем на острове, а уж потом отправимся в Москву.

— Почему не сегодня, а только через пару дней? — возмутилась Нина. — Я уже не чаю, когда попаду в Москву.

— Я, между прочим, так и хотел сделать и, когда прилетел сегодня, сразу же решил забронировать два билета. Но не тут-то было, билетов нет. Вернее, есть, но лишь на седьмое число, а сегодня только пятое.

— Я на самолете не полечу, — тут же высказалась девушка.

— Почему?

— Там есть большая вероятность столкнуться с кем-нибудь из знакомых. Поедем на поезде, так безопаснее.

— Как скажешь, — пожал плечами писатель. — А сейчас давай собирайся, поехали отсюда, только я спущусь, такси поймаю, а ты уже потом выйдешь.

— А хозяина дожидаться не будем? — поинтересовалась Нина. — Век бы его больше не видеть, — добавила она.

— Нет, не будем. Просто захлопнем дверь, и все, а ему я записку оставлю, — ответил Николай и поднялся со стула. — Пойду ловить машину.

Николай ушел, а Нина встала у окна, чтобы видеть, когда он приедет за ней уже на машине. Зазвонил телефон, и девушка невольно вздрогнула.

— Хозяина нет дома, нечего названивать, — проворчала Нина, не поворачиваясь от окна. Звонки повторились еще несколько раз, и снова воцарилась тишина.

«Как там сейчас, интересно, дома? — подумалось вдруг девушке. Она вспомнила о том, что рассказал ей Николай про Глафиру, и загрустила. — Бедная женщина, она искренне оплакивает меня сейчас».

Нина решительно направилась в комнату и взяла в руки телефонную трубку. Набрав номер своего домашнего телефона, она с напряжением прислушивалась к гудкам, надеясь, что трубку снимет именно Глафира. На четвертый гудок трубку сняли, и Нина услышала голос Никиты:

— Алло, я вас слушаю.

Девушка хотела тихонечко отключиться, но какой-то шальной чертенок дернул ее за язык, и она загробным голосом прошептала в трубку:

— Я скоро приду за тобой, Никита! Поднимусь со дна морского и приду!

— Что за дурацкие шутки? — охрипшим от дикого ужаса голосом прохрипел на другом конце провода мужчина.

Нина ничего не стала больше говорить, а, тяжело вздохнув прямо в мембрану, отключилась. Вздох у нее получился очень внушительным, больше похожим на стон. Нина тихонько хихикнула и показала телефону язык. «Вот так, дорогой, помучайся теперь до нервного припадка! То ли еще будет», — щелкнула она пальчиками и пошла обратно на кухню, чтобы занять свой наблюдательный пост у окна. Буквально через минуту к подъезду дома подкатило такси, и из него вышел Николай. Нина не стала ждать, когда он поднимется, а сама захлопнула дверь квартиры и пошла ему навстречу. Когда Нина встретилась с ним у лифта нос к носу, он ее недоуменно спросил:

— Ты что, уже захлопнула дверь?

— Естественно, — пожала девушка плечами. — Не оставлять же квартиру открытой?

— Я же тебе сказал, что должен написать Павлу записку. Он даже не знает, что я приехал. Будет теперь гадать, куда ты могла подеваться.

— Мне кажется, что он этого даже и не заметит. Говорила ведь уже, у него запущенная форма склероза, — почесала Нина нос. — Не сидеть же здесь на лестнице, чтобы его дождаться? Слушай, я придумала, ты напиши записку и оставь ее в двери, — нашлась девушка.

— Придется, — проворчал Николай и, сев прямо на ступеньку, вытащил из бокового кармана пиджака записную книжку и ручку. Он быстро начеркал пару строк, вырвал листок и сунул его в дверь. — Надеюсь, что он его заметит, — проговорил Николай, и они с Ниной направились на улицу, где их ждал водитель такси.

Через двадцать минут машина доставила пассажиров на вокзал. В такси Нина надела на себя парик из светлых волос, нацепила на нос очки, которые закрывали практически половину лица, и, глянув в маленькое зеркальце, осталась довольна своей неузнаваемой внешностью. Водитель с интересом посмотрел на девушку, но ничего не сказал, а лишь молча пожал плечами. Нина толкнула Николая в плечо:

— Как я тебе? — спросила она.

— Упасть и не подняться, — проворчал тот, глядя на нос девушки, который стал еще заметнее из-за огромных очков.

— Не нужно падать, я сама прекрасно вижу, что похожа на черепаху Тортилу с признаками Сирано де Бержерака, — хихикнула Нина, щелкая себя по носу. — Меня сейчас совсем не это беспокоит. Есть хоть малая вероятность, чтобы меня можно было узнать?

— Ни за что! — твердо заявил ее Николай, чем сразу же ее успокоил.

У касс дальнего следования стояла внушительных размеров очередь, и Николай, недолго думая, прошел в сторону кабинета администрации. Нина устроилась в зале ожидания на свободной скамейке рядом с дородной женщиной, которая, как наседка считает своих цыплят, поминутно пересчитывала свои чемоданы и баулы. Она постоянно то недосчитывалась парочки, то почему-то у нее оказывался один лишний, и она начинала все заново.

— Ох ты, божечки мои, да что ж это такое, в самом деле, — ворчала она, переставляя сумки с места на место. — Это Колькин, это Валькин, это Петькин, это мой, это тоже мой, это опять Петькин, — шептала она себе под нос. — Где их носит? Я что, так и буду здесь сторожем сидеть? Вон сколько народу шастает, разве ж здесь углядишь за всем, — возмущалась она, хмуря брови и прижимая к груди довоенных времен ридикюль, в котором наверняка были деньги или еще что-то ценное.

Конец ознакомительного фрагмента.