Не первый раз замужем

Ирина Хрусталева, 2005

Если ты очнулась голой на руках у похитителей и поняла из их разговора, что они направляются на берег моря… Думаешь, у тебя появился экстравагантный поклонник? Нет, романтикой тут и не пахнет, кажется, тебя решили утопить… Успешно изображая из себя хладный труп, Нина попыталась рассмотреть злодеев. Да это же ее благоверный Никита! И с ним какая-то неизвестная дамочка, прячущая лицо в платок. Значит, все-таки парню вскружили голову Нинины денежки, доставшиеся ей от деда, а вовсе не ее прелести. И если бы она не очнулась по дороге, оказалась бы в скором времени на дне морском. Но коварный муженек и его сообщница не учли – Нина провела детство у моря и плавает не хуже дельфина. А писатель Николай, уединившийся на крошечном островке, уж точно не ждал, что волны принесут ему не только прекрасную русалку, но и сюжет самого что ни на есть настоящего, непридуманного детектива…

Глава 2

В просторной гостиной было много света. Гости сидели небольшими кучками и беседовали. Нина откровенно скучала. У нее на коленях сидел огромный пушистый перс и уютно мурлыкал. Рука девушки лениво его поглаживала, кот от наслаждения прикрыл зеленые глаза.

«Господи, как они мне все надоели», — подумала Нина и окинула взглядом разношерстную публику.

У окна сидела ее «закадычная» подруга Наталья. Она каждый раз умирала от черной зависти, когда Нина надевала бриллианты, которые подарил ей отец на восемнадцатилетие. С тех пор прошел не один год, но зависть Натальи так и не исчезла. Да и вообще — с самого детства Наталья дружила с Ниной лишь потому, что та была из очень обеспеченной семьи. Подруга считала себя красавицей и каждый раз как бы невзначай старалась подчеркнуть это в присутствии Нины.

— Мне бриллианты ни к чему, я и без них сверкаю, мужчины не сводят с меня глаз, — говорила она, при этом окидывая подругу «понимающим» взглядом. Нина прекрасно знала, что не блещет красотой, но относилась к этому совершенно спокойно, даже с некоторым юмором.

— Не всем же быть красавицами! — усмехалась в ответ девушка. — Должны же быть и умные женщины.

Несмотря на свою красоту, Наташа никак не могла выйти замуж, и раздражало ее это безмерно. Ей было совершенно безразлично, женат мужчина или холост, когда она, наметив того своей потенциальной жертвой, начинала атаку «по взятию бастиона». В данный момент она спала и видела, как затащить в постель одного из присутствующих здесь мужчин, но до сих пор терпела фиаско. К ее великому сожалению, он был женат на богатой особе, которая была старше его аж на двадцать лет, но крепко-накрепко держала его в своих остреньких коготках. Наташу это совершенно не смущало, даже наоборот, азартно возбуждало. Конечно, если бы она знала о том, на каких условиях держится этот союз, то давно бы оставила свою затею. Ей нужен был богатый мужчина, который, может, и не женится на ней, но хотя бы сможет ее обеспечить. И она думала, что Станислав таковым и является. На самом же деле все обстояло иначе. Прежде чем выйти замуж за красавца Станислава, его жена Сусанна предусмотрительно составила брачный контракт, в котором черным по белому было написано, что в случае развода ее любимый супруг останется «с голым задом». Этим самым она разом прихлопнула все поползновения своей молодой половины даже заикнуться о том, чтобы сбежать к более юной представительнице женского рода. Занимая определенное положение в обществе, Сусанна с гордостью появлялась со своим супругом на всевозможных раутах, презентациях и просто на вечеринках. Выглядела она очень даже неплохо для своих лет, а Станислава держала при себе, как красивого домашнего пуделя, которого повсюду с собой таскала. Она одевала его как картинку, ездил он на шикарной машине, а вот своих собственных денег не имел — даже на мелкие расходы. По этой причине он не имел возможности пригласить понравившуюся ему девушку куда-нибудь в ресторан, да что там — в ресторан, даже на кафе он не имел денег. Для того чтобы заправлять машину бензином, супруга купила ему специальную карточку и сигареты покупала ему сама, блоками. Если ему нравилась какая-нибудь вещь, она отправлялась в магазин вместе с ним. В общем, попал парень в золотую клетку, и выйти оттуда не было никакой возможности, кроме развода. Но, как уже было ранее сказано, в этом случае он оставался ни с чем. Такая перспектива его не устраивала, потому что работать и самостоятельно зарабатывать деньги он не умел. Ну, а уж если совсем честно посмотреть правде в глаза, то он просто не хотел работать! По этой причине Станислав безропотно терпел все неудобства, связанные с женитьбой, и заглядывал своей дражайшей половине в глаза «преданно и с любовью». Конечно, женившись на Сусанне, он рассчитывал совсем на другую жизнь, а когда понял, что просчитался, было уже поздно. И сейчас он самоотверженно терпел ситуацию, надеясь на то, что придет однажды такой день, который он будет вспоминать с благодарностью. И этим днем должны быть похороны «любимой» супруги. Он бросал тоскливые взгляды в сторону Натальи, та отвечала ему не менее многозначительными взорами, но дальше этого дело не шло. Когда-то она даже пробовала заигрывать с Никитой, мужем Нины, когда они приезжали сюда отдыхать. Но тот сразу же дал ей понять, что поползновения в его сторону совершенно бессмысленны, после чего Наташа еще больше возненавидела свою «лучшую подругу». Нина об этом прекрасно знала, но лишь усмехалась. Отказать Наталье от дома она не могла, потому что жалела ее мать, которая когда-то была действительно лучшей и настоящей подругой матери Нины. В отличие от своей дочери, Наташина мама была совершенно другой — приветливой, независтливой и необыкновенно доброй. Нина с детства знала ее и очень любила.

В кресле у окна сидела миловидная молоденькая блондинка и лениво рассматривала альбом с фотографиями. Рядом с ней расположилась дородная дама с тройным подбородком, который возлежал на бриллиантовом колье, сверкающем на жирной шее дамы. Она устало обмахивалась батистовым платочком и постанывала.

— Боже, какая духота! Неужели нельзя было установить в гостиной кондиционер? Я умираю! Ниночка, прикажи прислуге принести лимонад со льдом, — обратилась она к хозяйке дома.

Ее обращение услышал Никита и тут же заверил даму:

— Раиса Павловна, не беспокойтесь, через минуту я принесу вам лимонад. А может, лучше шампанского?

— Ай, да какая разница — лимонад, шампанское? Несите что хотите, только побольше льда, — махнула дама пухлой ручкой. Повернувшись к молодой девушке, она поинтересовалась: — Нелли, ты будешь шампанское?

— Да, с удовольствием, — ответила Нелли, и ее голосок прозвенел, как колокольчик.

— Тогда пойди помоги Никите. Он будет открывать бутылки, а ты разлей по бокалам, думаю, что в такую жару никто не откажется от прохладительного. Не забудь принести лед.

— Хорошо, мама, — чирикнула девушка и выпорхнула из гостиной вслед за Никитой.

Нелли была апатичной, совершенно лишенной собственного мнения девицей. Раиса Павловна, ее мать, везде и всюду таскала ее за собой, надеясь пристроить не приспособленное к жизни дитя в хорошие руки. Та без всякого прекословия исполняла все требования своей матушки, что бы она ни приказала. По пять часов в сутки девушка сидела за пианино и долбила по клавишам, потому что ее мама так хотела. Два раза в неделю к ней приходила учительница английского языка и вдалбливала в ее голову заморские глаголы. Нелли даже училась рисовать целых два года, стараясь понять, что такое «палитра цвета». К ее огромному облегчению, Раиса Павловна освободила ее от этого занятия, поняв, наконец, что великой художницы из Нелли не получится, даже если бы учил дочь этому сам Леонардо да Винчи.

У карточного стола сидели несколько мужчин и напряженно курили, изредка бросая фразы:

— Прикупаю… отвечаю… пас… мое… — и так далее.

Нина с улыбкой посмотрела на парочку, примостившуюся у окна: молоденького парнишку семнадцати лет и девушку одного с Ниной возраста. Они играли в «поддавки» и громко при этом хохотали. Это, наверное, были единственные лица, которые ей было приятно видеть в своем доме. Тамара была ее единственной и по-настоящему любимой подругой. Когда-то они учились в одном классе, потом поступили в один институт и практически никогда не расставались. Делились своими девичьими секретами, вместе бегали на дискотеки и ездили отдыхать. Вот и сейчас, когда Нина решила это лето провести в родном городе, в любимом доме, она притащила Тамару с собой. Та с радостью согласилась поехать, потому что уже два года не видела свою мать и брата.

Когда Нина переехала с родителями в Москву, Тамара очень скучала и плакала. Когда пришло время поступать в институт, Нина позвонила подруге и предложила ей попробовать свои силы здесь, в Москве. Тамара, недолго думая, тут же собралась и приехала к ней. Они с блеском сдали экзамены и плясали от радости. Тамаре предоставили общежитие от института, но Нина даже слушать об этом не хотела.

— Будешь жить у нас, и никаких гвоздей, — сказала она подруге. — Не хватало еще, чтобы ты там смотрела на весь этот бардак, который обычно творится в студенческих общежитиях.

Так они и жили вместе, пока Тамара не вышла замуж за Феликса. Правда, через год ее муж умер от рака легких, и у девушки после него остался неплохой дом в коттеджном поселке. Он находился недалеко от дома Нины, и подруги по-прежнему виделись часто, а если говорить точно, то Тамара четыре дня из семи ночевала в доме Нины, пока та тоже не выскочила замуж за своего Никиту. Кстати, со своим будущим мужем Тамара познакомилась, еще когда жила у Нины. У них быстро закрутился роман, и уже через полгода Тамара и Феликс закатили шикарную свадьбу. Нина искренне радовалась за подругу, но счастье длилось недолго. Когда подходила годовщина свадьбы, Тамара с Феликсом решили сделать себе подарок и поехали отдыхать в Грецию, где жили родственники Феликса. Погода была хорошей целую неделю, но потом испортилась. Резко похолодало, и по пять-шесть часов в сутки шли дожди. Феликс каждое утро ходил купаться на море, несмотря на ненастье. Родственники отговаривали его, но он все время смеялся, говорил, что он закаленный и его ни одна простуда не возьмет, демонстрируя накачанные бицепсы.

В результате он все же схватил воспаление легких и вернулся в Москву больным и беспрерывно кашляющим. Целый месяц ему делали уколы, ставили банки, а потом выяснилось, что у молодого человека — рак легких. Видно, болезнь еще раньше начала делать свое черное дело, а простуда только спровоцировала ускоренное развитие метастаз. Феликс умер прямо в канун Нового года. Тамара стойко перенесла утрату, отчасти благодаря тому, что рядом с ней всегда была Нина. Позже, когда погибли родители Нины, Тамара также не отходила от подруги ни на шаг и всеми средствами старалась поддержать ее в трудную минуту. После этих двух страшных трагедий девушки еще больше сблизились. Когда Нина собралась выйти замуж за Никиту, Тамара долго уговаривала подругу, чтобы та не делала опрометчивого шага. Никита почему-то не нравился ей.

— Ты же его совсем не любишь, — говорила она Нине. — Зачем ты это делаешь? Ты еще совсем молодая, зачем так торопиться!

— Я хочу выйти замуж именно за него, и не надо меня отговаривать. Как я решила, так и будет, — упрямо отвечала Нина — и поступила так, как хотела…

Из воспоминаний Нину вывел ее кот, слегка оцарапав девушку, когда та, задумавшись, слишком сильно прихватила его за шкирку. Она мягко сбросила своего любимца на пол и вновь посмотрела на подругу.

Молодой человек, с которым Тамара играла в шашки, был ее брат Эдик, веселый общительный парень. Он очень любил петь песни, которые сам сочинял, аккомпанируя себе на гитаре, и мечтал после окончания школы поступить в театральный институт. Нина вновь улыбнулась, вспомнив Эдика маленьким карапузом, который повсюду таскался за Ниной и Тамарой. Если они тихонько убегали куда-нибудь, в кино или на пляж, чтобы он не видел, то в доме начинался самый настоящий «шторм в девять баллов». Диана Эдуардовна, мама Томы и Эдика, в такие минуты готова была повеситься от оглушительного рева своего сына.

Минут через десять показался Никита с подносом в руках, на котором стояли бокалы с шампанским, и отвлек Нину от воспоминаний. Нелли семенила за ним, неся в руках большую хрустальную ладью, доверху заполненную кубиками льда. Все с удовольствием выпили шампанское, и вечер потек своим чередом. Через пару часов Тамара с Эдиком распрощались с гостями и стали собираться домой.

— Ниночка, не обижайся, моя хорошая, что мы с Эдиком оставляем тебя с этой публикой, — прошептала Тамарочка на ухо подруге. — Просто мама просила, чтобы мы сегодня не очень задерживались и пришли пораньше. Вчера нам как-то не удалось с ней поболтать, гостей полный дом собрался, все разошлись уже за полночь, и я сразу же уснула как убитая. Кстати, мама очень обиделась, что ты не пришла.

— Том, ты же знаешь, почему я не смогла прийти, ты могла бы ей объяснить.

— Я говорила, но ты же ее знаешь, она сочла твой недуг недостаточным аргументом. Хотя прекрасно помнит, что ты всегда тихо «умираешь», когда у тебя первый день месяч…

Нина шлепнула подругу по руке и, вытаращив глаза, зашипела:

— Томка, ты что? Совсем не обязательно рассказывать всему населению про мои проблемы!

— Ой, извини, — зажимая рот рукой, захихикала Тамара. — Нинок, ну так я пошла? Ты же понимаешь, мама не видела меня два года, соскучилась. Да и мне тоже хочется с ней поболтать. Помнишь, как мы с тобой в детстве любили забираться к ней в постель и слушать сказки? — улыбнулась Тома. — Я пойду, ладно? Ты не обидишься на меня?

— Иди, иди, — подталкивая подругу в спину, улыбнулась Нина. — Скажи Диане Эдуардовне, что я завтра к ней в гости зайду. У меня, кстати, для нее подарок есть. Только тебе я его отдавать не буду, сама хочу вручить. Поцелуй ее за меня и передавай большой привет.

Дородная Раиса Павловна, беспрерывно обмахивающаяся платочком, и ее меланхоличная дочка Нелли тоже начали собираться.

— Ниночка, мы пойдем. Не обижайся, дорогая, у меня режим, я стараюсь ложиться спать в одно и то же время, чтобы прилично выглядеть на следующий день, — томно вещала дама. — Ты же знаешь, насколько для женщины важен сон. Времени еще не так много, но нам пора. Я не разрешаю Нелли превышать скорость, слежу, чтобы она аккуратно водила машину, поэтому, пока мы доедем, будет уже поздно.

«Представляю, что ей приходится выдерживать, сидя за рулем», — подумала Нина, и ей стало искренне жаль девочку. Она бросила взгляд на меланхоличную девицу. Та стояла, безразлично уткнувшись взглядом в пол, покорно дожидаясь, пока ее мать скажет Нине все, что хочет.

— Нужно перед сном принять ванну с успокоительными травами, сделать маску для лица. Боже мой, как трудно нам, женщинам, — тем временем продолжала вздыхать Раиса Павловна. — Нужно все успеть, ничего не забыть, да еще ухитриться не потерять при этом форму, — колыхала дама своей полной грудью, похожей на два Мамаевых кургана.

Нина с улыбкой смотрела на необъятные формы Раисы Павловны, которые она так боялась «потерять», и утвердительно кивала, полностью соглашаясь с дамой. Та расцеловала на прощание хозяйку в обе щеки и грациозно выплыла за дверь в сопровождении своей дочери. В гостиной оставались одни мужчины, не считая Натальи, которая с азартом наблюдала за карточной игрой. Нина откровенно заскучала. Прошло еще некоторое время, и она встала с кресла. Кот, который уже снова сладко мурлыкал на коленях у хозяйки, спрыгнул на пол и неторопливой походкой скрылся за дверью. Нина прошла в сторону кухни, чтобы дать распоряжение насчет кофе. Молоденькая служанка уже разливала кофе в чашки, стоявшие наготове на подносе, и Нина, вернувшись обратно в гостиную, снова уселась в кресло. Служанка через некоторое время впорхнула в комнату, подошла к каждому из гостей и поставила перед ними по чашке. Потом она подошла к Нине и, сладенько улыбнувшись, подала чашку и ей.

— Прошу, мадам, — тихо проговорила девушка и тут же выскочила из комнаты с завидной поспешностью.

Нина внимательно посмотрела ей вслед и усмехнулась. Служанка страшно боялась хозяйки и всегда начинала заикаться в ее присутствии. Нина давно подозревала, что у девицы какие-то шашни с ее мужем, еще с прошлого года. Вот и сейчас, когда они приехали вчера утром и вошли в дом, их встретила Лола, эта самая служанка. Нина сразу же заметила, как у нее загорелись глаза при виде Никиты, а щеки покрыл яркий румянец. Но супруга смотрела на это сквозь пальцы. «Пусть поиграется, может, ко мне будет поменьше приставать», — думала о своем муже Нина. Секс ее почему-то совершенно не интересовал, или, может быть, она еще не встретила на своем пути такого мужчину, который разбудил бы в ней чувственность. Но пока что к этому занятию она относилась совершенно равнодушно.

Нина взяла в руки чашку и только собралась сделать глоток, как увидела, что от двери метнулась какая-то тень.

— Что это значит? Эта негодница вздумала подглядывать за нами и подслушивать разговоры? Терпеть этого не могу. Надо же, какая дрянь, — вполголоса выругалась девушка и увидела рядом с собой своего мужа Никиту.

— Ты что-то сказала, дорогая? — улыбнулся ей супруг.

— Да, у меня ужасно разболелась голова, — сморщила носик Нина. — Извинись за меня перед гостями, я пройду к себе в спальню, выпью кофе там. Уйду чисто по-английски, не прощаясь, чтобы не было ахов и вздохов по поводу моей мигрени.

— Да, да, конечно, я тебя провожу, — засуетился Никита, но Нина резко оборвала его:

— Не нужно меня провожать, я отлично знаю дорогу. В этом доме прошло мое детство, так что не переживай, заблудиться я не сумею, даже если очень захочу.

— Как знаешь, — пожал тот плечами. — Я лишь хотел быть галантным и предупредительным кавалером. Почему ты так предвзято относишься к моим проявлениям внимания к тебе, Нина? — обиженно спросил Никита.

Нина ничего не ответила, лишь молча усмехнулась и, взяв в руки чашку с кофе, не спеша прошла в сторону своей спальни. Мужчина остался стоять на месте, хмуро глядя вслед супруге.

«Оказывай знаки внимания своим многочисленным пассиям, а я как-нибудь и без них обойдусь», — думала Нина, поднимаясь по лестнице на второй этаж и ощущая спиной прожигающий взгляд своего благоверного. Она равнодушно относилась к изменам мужа, но не могла простить ему того, что он женился на ней ради денег. Она поднялась на второй этаж и остановилась у портрета своего деда. Красивые выразительные глаза, казалось, были живыми, они заглядывали в самые потаенные уголки души девушки. Портрет был написан маслом, и художнику удалось передать все волевые черты этого человека с гениальной достоверностью. Нина погладила рукой золоченую раму и, подмигнув деду, не спеша пошла дальше.

Этот дом девушка в самом деле знала как свои пять пальцев. Его построил еще ее дед, возле портрета которого она только что останавливалась, очень богатый в свое время человек. У него были свои подпольные цеха по производству «импортной» обуви, правда, армянского производства, с фирменным знаком «Сделано в Италии». Но надо отдать деду должное — обувь ничуть не уступала по качеству итальянской, если не превосходила ее. Поэтому во времена поголовного дефицита, как только такая обувь появлялась в продаже, раскупалась она со скоростью нескольких сотен пар за один час. Дед Нины не скупился на оборудование, его станки были самого современного импортного производства, кожу он закупал самого высшего качества, а мастера у него в цехах были работниками наивысшей квалификации. Кстати, дед называл свою внучку Нино, а для остальных она была просто Нина.

В коммунистические времена считалось из ряда вон выходящим преступлением иметь подпольные цеха, санкции были вплоть до расстрельных статей с полной конфискацией имущества. Поэтому деда в один не самый прекрасный момент посадили на очень длительный срок. Но, видимо, умный мужчина предвидел это и основной капитал вложил в чеканные золотые монеты, бриллианты, изумруды и спрятал ценности в надежном месте, о котором знал только его единственный сын Юрий. Ровно через год, после того как посадили Гургена Эдуардовича, с зоны пришло извещение, что он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Родственники пытались докопаться до истины, ездили туда, но тщетно. Им даже не показали могилу, где он был похоронен, и добиться чего-либо у начальника колонии было бессмысленным занятием. Он явно чего-то недоговаривал, но старался тщательно это скрыть. Прошло не очень много времени, и грянула перестройка. Сын Гургена Эдуардовича Юрий к тому времени был уже давно женат и имел шестнадцатилетнюю дочь Нину. Женился он на русской девушке, как и его отец в свое время, поэтому в Нине уже очень мало оставалось от армянской национальности. Лишь южный темперамент выдавал, что в ее жилах течет горячая кровь, да пронзительно-карие дедовы глаза, размеру которых позавидовала бы любая титулованная красавица, говорили о ее происхождении. Отец Нины обратил золото с камушками обратно в деньги и вложил их в прибыльное дело. Буквально за два года он стал по-настоящему богатым человеком и переехал с семьей в Москву. В столице у них было две квартиры в престижных районах, загородный особняк в коттеджном поселке, три импортные машины последних моделей, клиника хирургической косметологии и сеть элитных салонов красоты. Шесть лет назад открылись ресторан национальной армянской кухни и казино, площадью в тысячу квадратных метров. В этом доме, где сейчас отдыхала Нина, располагавшемся на Черноморском побережье, никто из родственников не жил с тех самых пор, как они переехали в Москву. Остались только прислуга и садовник, которые содержали дом и сад в надлежащем порядке. Сюда приезжали лишь иногда, летом, когда хотелось отдохнуть от заграничных курортов и гостиничных номеров, хоть и самых комфортабельных, но все равно чужих. Это лето, как и прошлое, Нина решила провести только здесь, и Никита нехотя повиновался. В клинике на месте директора сидел очень умный и грамотный человек, поэтому за ее функционирование Нина совершенно не волновалась. В пяти салонах она поставила управляющими достаточно надежных людей и тоже могла спать спокойно. За рестораном и казино присматривал ее дядя, двоюродный брат отца. Девушка ежедневно обзванивала свои владения и узнавала, как идут дела. Никита был третьесортным врачом, числился в клинике терапевтом и иногда даже появлялся там. Для порядка в отчетности жена платила ему жалованье в размере пятисот долларов, которые тратились Никитой только на сигареты. Он курил исключительно «Мальборо» — дорогие, настоящие. Покупал он их в специализированном магазине, по тридцать долларов за пачку. Нина лишь усмехалась его снобизму, но ничего не говорила: чем бы дитя ни тешилось. В деньгах она мужа не ограничивала, давала ему подписанный чек, а он уже позже проставлял там сумму. Нина не спрашивала, на что он их тратит. Надо, конечно, отдать Никите должное, он не злоупотреблял ее доверием и никогда не позволял себе наглеть и вписывать в чек излишне крупные суммы.

Нина была единственной дочерью у родителей, поэтому она была до ужаса избалованным ребенком. Но, как говорится, сколько бы ни было денег, счастья на них не купишь. Когда девушке исполнилось двадцать лет, мать всерьез начала думать о том, чтобы пристроить дочь, а попросту говоря — выдать ее замуж. Дело в том, что Нина начала очень часто посещать ночные клубы, и мать заметила, что девушка почти всегда приходит оттуда немного навеселе. Это обеспокоило Веру Николаевну, и она решила, что замужество единственной дочери — самый верный способ избежать неприятных последствий.

— Юра, — говорила она мужу, — это может перерасти в привычку. Я ужасно боюсь за девочку, она такая неуравновешенная натура, не дай бог, еще и наркотики попробует, сейчас это случается сплошь и рядом! Что мы тогда будем делать? Я очень этого боюсь. А вот если она будет замужем, то муж сумеет повлиять на жену. Меня она совершенно не слушает, вернее, делает вид, что слушает, но все равно делает по-своему. Тамарочка тоже старается говорить с ней по моей просьбе, но даже ее Нина не слушает, а ведь они задушевные подружки. Очень опасный у нее сейчас возраст, и я не вижу другого выхода, кроме замужества. Появятся дети, и вся дурь из головы выветрится, вот увидишь. Да и я бы с удовольствием понянчилась с внучатами.

Юрий Гургенович послушал свою жену и дал согласие на брак Нины, если, конечно, супругом будет достойный молодой человек. После этого мать Нины начала действовать. В доме то и дело организовывались званые вечера, от которых у «потенциальной невесты» моментально начиналась зевота, а через час — головная боль. Но девушка любила своих родителей, поэтому самоотверженно терпела «смотрины», а к концу вечера, смешно сморщив носик, говорила:

— Мам, неужели ты не видишь? Они же все дебилы, начиная с прически. А глаза? Хоть бы один лучик интеллекта в них промелькнул. Ты что, хочешь, чтобы женились не на мне, а на папиных деньгах? Я не красавица, чтобы они в меня влюбились, а мои ум и душа никого из них не интересуют. Неужели ты хочешь сделать меня на всю жизнь несчастной? Позволь мне самой выбрать себе мужа, тогда хотя бы некого будет винить.

Вера Николаевна горько вздыхала, в душе полностью соглашаясь с дочерью, и на следующий же день затевала очередную вечеринку с новыми претендентами на руку своей любимой девочки. Нина лишь улыбалась и тяжело вздыхала над стараниями своей матери, но ничего больше не говорила, чтобы не обижать. Она безумно любила своих родителей и старалась по возможности не огорчать их.

Все закончилось в одно трагическое мгновенье. Юрий Гургенович и Вера Николаевна ехали из театра. В это время началась страшная буря с грозой. Лишь немного они не доехали до коттеджного поселка: молния ударила в столб с высоковольтными проводами, и он со всего маху рухнул на крышу автомобиля. Провода опутали машину, как паутиной, и в это время еще одна молния прошлась по ним с новой силой.

После похорон родителей Нина долго не могла прийти в себя. Но прошло время, а, как известно, оно лечит, и постепенно все стало входить в свое русло. Нина была теперь богатой невестой, которой приходится самой управлять нешуточным капиталом, и претенденты стали слетаться на добычу, как пчелы на мед. Девушка была совершенно невзрачной, если не считать огромных пронзительных глаз и неплохой фигуры. Она прекрасно об этом знала, поэтому отметала ухаживания с первых попыток. В определенных кругах, где когда-то вращались родители Нины, а теперь приходилось появляться и ей, поползли слухи, что девушка — мужененавистница, и вообще она — нетрадиционной ориентации. Когда до Нины дошли эти слухи, она ужасно разозлилась и тут же решила, что непременно через пару-другую месяцев выскочит замуж. Но не за того, кто жаждет стать мужем обладательницы огромного капитала, а за самого обыкновенного парня, которому она до свадьбы ничего не скажет о своих деньгах. Так она и сделала, приняв ухаживания Никиты, с которым год назад познакомилась в одном из ночных клубов. Тогда Нина сказала ему, что она — студентка из Анапы, а здесь живет ее дальняя родственница, у которой она временно квартирует, пока учится. Много позже, когда Нина с Никитой уже были женаты, она поняла, что ее муж — далеко не промах и, прежде чем сделать ей предложение, узнал о ней все, вплоть до мельчайших подробностей. Но Нина не подозревала об осведомленности Никиты и приняла его ухаживания, а потом и предложение руки и сердца за чистую монету. Она была уверена, что молодой человек искренне полюбил именно ее, а не деньги, обладательницей которых она являлась. У них было много общих интересов, увлечений и пристрастий. Они часами могли болтать на любую тему и всегда обнаруживали общность своих взглядов — это и послужило для девушки наилучшим доказательством искренности его чувств. Прозрение наступило очень скоро. Нине открыл глаза друг Никиты, напившийся до непотребного состояния, когда был у них в гостях. Правильно говорят: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», — и в данном случае это суждение подтвердило себя в полной мере. Сергей рассказал Нине все — в мельчайших подробностях, и девушка сразу же поняла, что он говорит чистую правду. В этом пьяном лепете присутствовали такие детали, о которых мог рассказать другу только сам Никита. Вот такие неприятные вещи узнала молодая жена буквально через четыре месяца после свадьбы, — но, как говорится, поезд ушел, и Нина смирилась со своим замужеством. Тем более что Никита очень хорошо к ней относился, старался во всем угождать, вот только в постели у них что-то не клеилось. Не хватало огонька, страсти и, конечно, любви. Да и обида мешала и не давала гордой девушке посмотреть на мужа прежними глазами.

Нина прошла в свою спальню и села на кровать. Она по-прежнему держала в руках чашку и равнодушно взглянула на напиток. Девушка пила кофе и чай только из этой чашки. Она была из чистого серебра и когда-то принадлежала Гургену Эдуардовичу. Когда деда посадили в тюрьму, Нина тут же «приватизировала» этот предмет и пила напитки только из нее, продолжая традицию деда, которого до безумия любила.

Девушка решила наконец выпить кофе и уже сделала два глотка, как в комнату просочился кот и прыгнул ей на колени. Чашка выскользнула из рук Нины, черная жидкость испачкала ее платье.

— Трифон, разве так можно? Что ты натворил, посмотри! Мое платье теперь испорчено, а я его совсем недавно купила. Вот я тебе сейчас уши натреплю, будешь знать, — полушутя-полусерьезно проговорила Нина и улыбнулась. Она страшно любила своего перса. Что бы он ни натворил, хозяйка лишь делала вид, что сердится. Он жил у нее уже четыре года, она не оставляла его одного и возила с собой, когда уезжала на отдых. Еще у Нины были собаки, два добермана, которых она тоже обожала, но все же большее предпочтение отдавалось именно Трифону. Доберманы всегда жили в Москве, в загородном доме Нины. Трифон терпеть их не мог и всегда выгибал спину и шипел, если те заходили в дом. Каждый раз он готов был расцарапать этим наглым собакам носы. Скорее всего, он просто ревновал к ним свою хозяйку, которая начинала с ними играть прямо на его изумленных глазах.

Кухарка Глафира, прожившая в доме у моря много лет, всегда с улыбкой наблюдала за Ниной, когда та бережно расчесывала шерстку у своего любимца, и однажды сказала:

— Ребенка бы тебе, Ниночка!

— Да ты что, Глафира? Мне кажется, я еще не готова иметь детей, — засмущалась тогда Нина. — Да и времени у меня нет, если честно, — добавила она.

— Готова, готова, вон как своего кота обихаживаешь, а уж если дитя появится, тогда и любовь будет на кого растрачивать. Не всю же жизнь с котами да собаками нянчиться? А что касается времени… Его у вас, у молодежи, всегда не хватает, особенно на детей, а это неправильно. Вот возьми хотя бы меня. Тоже в молодости думала, что еще все успею. А судьба-то взяла да и по-своему распорядилась. Болезнь женская со мной в двадцать шесть лет приключилась, пришлось операцию делать, все мне вырезали тогда, — горестно вздохнула женщина. — Муж сразу бросил, сказал, чтобы я обратно в свою деревню уезжала. А куда я поеду, если у меня там никого не осталось, да и дом я свой продала, когда за Георгия замуж вышла. Я его не осуждаю, для грузина сына иметь — вопрос чести, а я уже не могла ему такого дать. И осталась я тогда одна-одинешенька на всем белом свете! Хорошо, что дед тогда твой взял меня к вам в дом, до смерти буду благодарна ему за это. Он знал, что я вкусно готовлю. Вот так и прижилась я у вас. Я очень хорошо помню тот день, когда ты родилась, — улыбнулась Глафира. — Ох, и досталось мне тогда на кухне, гостей-то полный дом понаехало! А когда тебя из роддома привезли, я не могла на тебя наглядеться. Твоя матушка даже ревновала тебя ко мне, потому что я все свое свободное время в детской комнате проводила, рядом с тобой. Ты хорошей девочкой росла, умненькой, все на лету схватывала, — с доброй улыбкой вспоминала Глафира.

Нина слушала пожилую женщину и тоже улыбалась в ответ, но своего мнения насчет детей не изменила. Не хотелось ей рожать от нелюбимого мужа. Дети должны появляться от большой любви, только тогда они будут по-настоящему счастливы. Нина почему-то верила, что ее счастье еще впереди.

Кот уже собрался разлечься у хозяйки на коленях, но Нина резко встала и, взяв его на руки, заглянула в зеленые глаза:

— Ишь, хитрый какой, разлегся как ни в чем не бывало — и трава не расти. Испортил мне платье наглым образом и совсем не чувствует вины! Сегодня будешь спать отдельно, вот здесь ложись, рядом с кроватью, и не вздумай на подушку лечь — накажу. А я пойду переоденусь. — И девушка, положив Трифона на мягкий прикроватный коврик, прошла в ванную комнату. — Что-то спать мне захотелось — ужас. Что такое со мной? Как будто меня через мясорубку провернули, — проворчала девушка, стягивая с себя платье.

Душ совершенно не помог избавиться от внезапной слабости, и Нина, еле доковыляв до кровати, рухнула на мягкие подушки, как подкошенная. Трифон, недолго думая, примостился на подушке, чуть ли не у хозяйки на голове, и тут же сладко замурлыкал.

А очнулась Нина от того, что почувствовала, как ее куда-то несут, а холодный ветер обдувает ее обнаженное тело…