Трутовики. Эффективное лечение онкологии, гепатита, туберкулеза…

Ирина Филиппова, 2021

Растут на деревьях несъедобные «опухоли», ничем не привлекая взгляд, и мало кто знает, что это грибы-трутовики, которые обладают невероятной целебной силой. Эти природные доктора достойны гораздо большего внимания, ведь в них хранятся лекарства от многих, если не от всех, болезней. Известный врач-фунготерапевт и главный редактор газеты «Грибная аптека» Ирина Филиппова поделится на страницах этой книги своими знаниями, а также обширным опытом читателей газеты. Множество приведенных в книге советов и рецептов помогут вам одолеть простуду, акне, дисбактериоз, диабет, заболевания ЖКТ, ожирение, геморрой и другие болезни с помощью натурального целебного средства – грибов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Зимняя грибная аптека

Обращаете ли вы внимание на трутовики летом? Уверена, что нет. Вокруг в лесу столько интересного, к тому же внимание полностью поглощено собиранием грибов или ягод. Разве есть время замечать скопища невзрачных, неприглядных лепешек, развешанных по веткам и стволам деревьев?

А вот в зимнем лесу — любой трутовик притягивает взгляд. И не только своей формой, а еще и оживленной возней птичьего и звериного народца рядом с семействами трутовиков. Я сама долгое время была уверена, что птичек трутовики привлекают только как… кормушки. Ведь очень удобно — козырек на стволе, на который, вероятно, ветром заносит и семена, и погибших насекомых. И даже буквально истыканный клювами и острыми коготками матерый трутовый гриб не наводил на другую мысль: ну и что, что весь в метинах от клювов? Значит, старались, выклевывали-выковыривали что-то, уже чуть ли не проросшее в плоть гриба. Однако стоило только повнимательнее понаблюдать и провести совсем несложные опыты, чтобы убедиться в том, что трутовик птиц и грызунов привлекает не как кормушка и не как еда, а как хорошо известное лесным жителям лекарство.

А опыты были самые простейшие — у ствола березы, поросшей десятком лепехов — березовым трутовиком (не чагой), судя по снежному покрову на самом стволе, почти под 30 градусов склонившемуся к земле, и на сугробах около ствола — жизнь самая напряженная. Нежный снежок весь в свежих следах — птичьих, беличьих, мышиных. Я протираю каждый гриб варежкой, чтобы не было там ни посторонних семян, ни завалявшихся с лета сухих мошек, и ухожу в теплый охотничий домик напротив — сидеть у окна и наблюдать за лесной жизнью у березового ствола с трутовиками. Первые полчаса — тишина. Лесное зверье осторожничает. Первой «ласточкой» оказалась синичка. Пробежала по стволу, вскочила на лепешку трутовика, тюкнула клювиком — не понравилось, видно, после вчерашнего десятиградусного мороза он еще не оттаял, тем более что и находится в тени — почти под стволом. Перелетела на небольшой лепешок вверху ствола, на солнечном припеке, — и давай молотить клювом, только сухие ошметки полетели. Вероятно, добралась до более сочной мякоти, потому что стала более вдумчиво клевать и заглатывать трутовиковую плоть, запивая ее тут же из лужицы растаявшего снежка на загнувшейся твердой бересте. Спугнули синичку две вальяжные сороки — спикировали прямо на большой трутовик. Тоже попрыгали по стволу в поисках более мягких и вкусных трутовиковых таблеток, поклевали нехотя (наверно, только ради профилактики) и затихли с закрытыми глазами на солнышке… А тут и новый гость объявился — белка. От ближайшей сосны метров пятьдесят перебежками зверек одолел, сначала под стволом затаился, а потом резво поскакал по стволу. Сороки от такой прыти даже в смятение пришли — сорвались с места и перелетели на балясину крыльца моего домика. А белка шустро обследовала трутовички и пристроилась к самому тоненькому. Откусит кусочек и в лапках держит, потихоньку выгрызает. Потом были еще полевки, вроде хорек приходил (по следам видно), а ночью даже енотовидная собака забредала — во всяком случае, самого нижнего трутовика я на стволе на следующее утро не досчиталась. Значит, верно, трутовики — это скорая лесная аптека. Причем аптека — зимняя.

Очень интересно свидетельство брянского партизана, героя-ветерана Маклакова Григория Ивановича, который рассказывает, каким оригинальным образом пользовал и партизан, и все их семьи, скрывающиеся в глухой чаще, партизанский фельдшер.

«Лекарств не было вообще. Бесполезно и в окружающие городки и поселки вылазки делать — аптеки и больницы закрыты, у местных жителей — шаром покати. Даже йода не было. А налеты на медсанбаты немецкие делать — сил маловато тогда было. Вот наш фельдшер и пользовал всех, чем только мог. А надо сказать, большой дока был. Операции делал, чуть ли не кухонным ножом — сам мастерил, вытачивал инструмент. Летом — травы разные лекарственные заготавливал, грибы сушил. А зимой, когда все это кончалось, заставлял молодежь нашу (много семей ушло с детьми в лес — жили в землянках) трутовики ему разные собирать, кору с деревьев. Вот притащат мальчишки ему замерзших трутовиков разных целый мешок, он сидит их на кучки разбирает, трет, толчет, с чем-то смешивает, на чем-то настаивает. Всех спасал, смертности у нас от ран и болезней практически не было. Это потом мы уже поняли, какой нам клад врачебный достался, когда после войны пообщались с другими бойцами из соседних отрядов Белоруссии да Украины. У них от болезней, а не от ран люди в основном умирали — не было никакой врачебной помощи, девчонки-санитарки могли только слезами участь облегчать. А наш — молодец. Жаль, мало после войны прожил. Умер от инфаркта — обидели его сильно. Он же и дома продолжал лечить травами да грибами, люди к нему толпами ходили. Расплачивались кто чем мог. Он никогда не требовал денег. А кто-то все равно наклепал на него. Арестовали, судили — за мошенничество и за что-то еще. Там же в суде он и умер от инфаркта, сердце не выдержало. Хотя мы все, бывшие партизаны-пациенты, письмо подписывали в его защиту. Так вот, а я ему благодарен по гроб жизни — спас меня от смерти и ногу сохранил. Мы тогда минировали подъезды к аэродрому, занятому немцами. Наткнулись на охрану, в перестрелке мне зацепило ногу. Двое парнишек, которых я водил набираться опыта на минирование, меня потеряли. А аукаться нельзя было. Я отлеживался день в овраге, а ночью полз. И так двое суток. Ступня от потери крови обморозилась и через несколько суток стала гнить. Наш фельдшер сразу сказал, что по уму надо ступню отрезать, а я такую операцию без наркоза не выдержу — слаб очень. И будет он спасать мне ногу. Знаю точно, что пил я горькое варево из разных видов трутовиков, прикладывал он к ноге тоже какие-то растолченные волокна из трутовиков, чагой обмывал ногу и компрессы привязывал с ней же. Температурил я недели две. Но потом все пошло на поправку, ногу сохранил мне мой врач. Изуродована она, конечно, но живая и действует до сих пор. И сразу скажу: все это только трутовиками — без единой таблетки, без единой травки. Как раз конец зимы был — какие травы?»