Картина судьбы

Ирина Перовская

Когда Юльке исполнилось 36 лет, она была уверена в том, что в ее жизни ничего важного уже больше не произойдет. Но неожиданно все завертелось – слежка за ней, кража в ее офисе, из Италии пришло письмо, в котором девушке обещали раскрыть тайну, связанную с историей её семьи. Юлька отправляется в Италию, а там.…Там ее ждет настоящее потрясение, которое полностью меняет ее нынешнюю жизнь. Как она справится со всеми испытаниями? Встретит ли она любовь? Напишет ли красивую картину своей судьбы?

И опять пятница-суббота, март

В суматохе офисных и бухгалтерских дел — срочных и несрочных, рутинных и авральных, планируемых и спонтанно возникающих, важных и не очень — протекала последняя рабочая неделя марта. Юлька сконцентрировалась на служебных обязанностях, готовила документы к квартальному отчету, начисляла заработную плату, рассчитывала окончательную сумму «желанной» премии, чтобы заслуженно побаловать всех старательных тружеников-пчелок «Уютного дома», как и обещала накануне Ленчику. Чего там притворяться, деньги еще никто не отменял и коммунизм в ближайшее время тоже не наступит, так что монетки нужны сейчас всем!

Устав к концу недели, как лошадка, везущая воз, Юлька даже изменила своим привычкам отмечать пятницу с подружками. Она сослалась на необходимость того, что вечером ей срочно нужно отправиться по магазинам и купить много чего вкусного, и что в субботу ей рано придётся вставать, отправляться на вокзал и ехать на электричке в родной городок, с этими всеми вкусностями, чтобы навестить маму Аню, вернее маму Сергея. Юлька по привычке, даже мысленно, называла нынешнюю хозяйку ее родительского дома, мамой Аней. Тем более что эта маленькая седая женщина была добрейшей души человек и заслуживала такого бережного и трепетного обращения. Юльке очень не хватало ее родной мамули, и она благодарила судьбу за то, что та послала на ее пути такую милую женщину, которой девушка передала свой дом, как-бы из рук в руки — от одной Анны Федоровны к другой. Женщина видимо чувствовала искреннюю Юлькину любовь к себе и платила ей тем же в те редкие встречи, когда девушка находила возможность приехать к «маме Ане».

Анна Федоровна родила своего сына Сережу очень поздно, уже в довольно зрелом возрасте, растила его одна, так же как и родная мама одна растила Юлю, поэтому девушка, вспоминая свое детство, примерно представляла, какие трудности и испытания выпали матери-одиночке на ее пути. Сейчас женщине было уже около семидесяти, у нее резко стало падать зрение, но, несмотря на это, она всю работу по дому делала сама. Сергей как-то говорил Юле, что хотел бы заработать и нанять приходящую помощницу для мамы, и сказал об этом ей, на что та замахала на сына руками и просила его даже не мыслить об этом. А думать посоветовала лучше об обустройстве собственной жизни, о создании семьи. Анна Федоровна призналась Юльке в своей мечте о внучке — маленькой крошке с косичками и бантикам и очень хотела, чтоб у ее любимого сына все сложилось удачно в семейной жизни и поскорее. Сергей тоже не скрывал активного стремления к налаживанию своей личной благополучной жизни, хотя, как Юльке казалось, пока он похоже переживал лишь о своем личном материальном благополучии, нежели о семейном гнездышке. Но может ей это и показалось…

Вечером в пятницу Юлия Владимировна предупредила Сергея, что у нее получится наконец-то съездить на денек к Анне Федоровне и спросила, не поедет ли и он вместе с ней, на что тот, радостно улыбаясь, ответил, что у него запланированы важные дела и в эти выходные он ну никак не сможет. Передал приветы, обещал, что позвонит маме и на этом они простились. Юлька мысленно порадовалась за парня, посчитав что у того намечается романтическое свидание и, понимающе, не настаивала с уговорами.

Итак, утро субботы наступило, Юля без проблем добралась на вокзал, села в электричку и пару часов дремала, прислонившись к окну поезда. Ей даже сон приснился и был этот сон довольно странным, в нем столько всего переплелось. Ей снилось какое-то незнакомое мрачное помещение, в котором играют в карты два молодых человека, постепенно, превращаясь, в двух стариков… Она во сне видела стол, на котором горкой лежали деньги. Затем, внезапно все исчезло, и откуда ни возьмись, появилось море. Причем не то теплое, бирюзовое море, которое так любила и которым грезила Юлька, а мрачное, серое, неспокойное. Перед этим морем появляется, что-то похожее на открытую дверь, и в эту самую дверь и в это самое море медленно входит сама Юлька. Вдруг что-то ее останавливает, удерживает и чужой голос говорит: «Двери закрываются!»… Юлька останавливается и видит, как к ней стремительно несется морская волна, становясь все выше и страшнее. Девушка со страхом глядит на эту внезапную опасность, хочет убежать, но чувствует, что все тело ее скованно, и она не может пошевелить ни рукой, ни ногой. От страха Юлька застонала и… проснулась.

Вагон электропоезда резко дернуло, а девушка, открыв глаза, опять услышала: «Осторожно, двери закрываются». Она сразу и не поняла что к чему — где сон, где явь? Кто она, где она? Реальность медленно приводила Юлю в чувства. Девушка огляделась по сторонам — напротив нее сидели какие-то незнакомые люди и с любопытством разглядывали проснувшуюся. Юлька почувствовала, как словно иголками колет правую руку, видимо она ее сильно прижала к окну во сне и та затекла, обездвижила.

— Девушка, у Вас все в порядке? Вы так стонали и хмурились во сне…. Что-то страшное приснилось? — с сочувствием спросила женщина, сидящая по соседству.

Юля растерянно потирала онемевшее плечо и понимала, что это был сон, всего лишь сон! Какое счастье, что нет никакой угрозы волны, что она сидит на твердой скамье, за окном светит утреннее солнце, и электропоезд уже почти подъезжает к конечной остановке ее сегодняшнего путешествия. Она с трудом улыбнулась пассажирам и сказала:

— Да, я, похоже, уснула и что-то такое страшное увидела во сне! Я давно не ездила в поездах.… Вот так на меня электричка подействовала с непривычки! Все хорошо, не беспокойтесь.

— Ну и хорошо, что все страшное осталось в Вашем сне, — улыбаясь в ответ, произнесла приятная пожилая женщина в платочке. — Хотите совет дам, как забывать о плохих снах?

— Хочу, — заинтересовалась Юлька.

— Это меня еще моя бабушка научила. Я и сама так часто делаю, когда не хочу помнить тревожные сны. Нужно сразу, как только проснешься, и ни с кем не разговаривая, положить свою ладонь на лоб и произнести такие слова: «Куда ночь — туда и сон». И убрать руку со лба. Попробуйте как-нибудь, это и правда действует. Не зря же в народе говорят, мол «сон как рукой сняло», вот и выходит, что мы сами своей рукой можем снять свой плохой сон!

— Надо же, как интересно! Обязательно попробую, спасибо! — поблагодарила Юлька, слегка успокаиваясь и отвлекаясь от своего сна. — Это типа как стереть информацию с диска памяти!

— Что-что, с какого диска? — удивленно переспросила пассажирка. — Нет, я не про диск, я про сон из головы.

— Ну да, ну да, — задумчиво пробормотала девушка. — Спасибо еще раз, и всего Вам доброго.

Электропоезд подошел к вокзалу и все пассажиры стали собирать свои вещи и двигаться к выходу. Девушка поспешила за всеми, ей хотелось поскорее покинуть душный вагон, в котором людям снятся такие неприятные и непонятные сны.

Дорога к бывшему родному отчему дому заняла совсем немного времени. Городок был небольшой, когда-то Юлька с друзьями его за три часа на велосипеде по окружной дороге объезжала. Всё здесь было рядом, всё было близким, простым и понятным. Три главных улицы пересекали город с севера на юг. Маленькая речушка делила городок на две равных части. Множество парков и скверов своей зеленью радовали жителей разных возрастов, от детворы, до, совсем пожилых.

Юлька в детстве считала свой город самым-пресамым, красивым и удобным, лучшим из всех мест на земле! А потом…, потом, как-то летом, мама отправила Юльку в пионерский лагерь в Анапу, и девочка заболела! Не в том смысле, что она простудилась или поранилась, а в том переносном смысле, когда увидев впервые море и потрогав его рукой, Юлька почувствовала, как в ее душу входит что-то другое, очень трепетное, очень волнующее. Юля заболела морем! Как могла десятилетняя кроха испытывать такие высокие чувства к огромному морю, почти физически ощущая его ласку и тепло?! Это невозможно объяснить словами. Но с тех пор в душе у Юльки было уже три любви — к солнцу, к родному городу, и к теплому морю!

Со временем, естественно, добавилось много других трепетных ощущений в окружающем Юльку мире. И даже свой любимый городок она вскоре отодвинула в своем сердце на второй план. И кумиры ее юности менялись, стремительно перемещаясь с главных мест на неглавные. Но вот любовь к солнцу и к морю осталась в сердце девушки неизменной и постоянной! Почти как в ее детских мечтах, когда она загадывала желания! И два из них уже исполнились — солнце было постоянно, а море Юля навещала по нескольку раз в год, причем в разное время года. Лишь одно желание пока было не исполнено — мечта о принце.… Но вот здесь уже доходило до смешного — Юлька сама сейчас категорически отвергала саму веру в существование каких-либо принцев. А, исходя из этого, следовало, что это ее желание не исполнится никогда! А новое желание, взамен, почему-то больше не загадывалось…. Да, взрослея, мы постепенно теряем возможность верить в чудеса…

Решив прогуляться пешком от вокзала к дому, чтобы немного успокоиться и рассмотреть возможные произошедшие изменения в облике знакомых улиц, девушка, не спеша, отправилась на встречу с мамой Аней. Она специально выбирала улочки попроще, поспокойнее, без асфальта на дороге, чтобы не отвлекали шумом проезжающие машины. Улыбаясь, Юлька свернула с тротуара на тропинку, земля которой уже была плотно утоптана прохожими, и на ней были видны отпечатки женских каблучков.

Как любила девочка Юля бегать в детстве весной после того, когда мокрая земля под лучами солнца прогревалась и начинала подсыхать, но не вся сразу, а сначала лишь там, где очень много ходили люди по своим делам! И бегать именно по вот таким, проложенным людьми тропинкам, на которых взрослые тетеньки своими каблучками «рисовали узоры»! Маленькой Юльке очень хотелось поскорее подрасти, чтобы тоже купить такие туфельки с каблучками и уже самой рисовать затейливые картинки, оставляя ямки, вмятинки и отпечатки! В ее детстве тропинки казались живыми, они легко пружинили под детскими ногами, они приглашали девочку в далекие странствия, обещая интересные и радостные открытия. «Ура, во мне еще живет девочка, я еще не совсем скукожилась, и не стала старой теткой! Я все помню, и меня еще очень многое волнует!» — радостно думала девушка, бодро шагая по протоптанной дорожке.

Так незаметно Юля подошла к дому и, почувствовав, как сердечко застучало быстрее, сама ускорила шаг. Встреча с детством, нахлынувшие воспоминания, горечь утраты, расставания и много всего, такого волнительного и временно отодвинутого, с новой силой нахлынули на нее.

Подойдя к калитке, девушка осторожно приоткрыла ее, огляделась в поисках дворовой собаки — а вдруг мама Аня завела себе дворнягу? — и поднялась на крыльцо. Дом был не новый, но такой знакомый, уютный и родной! Обшитые деревянными дощечками стены были заново покрашены светло-зелёной краской. Белые наличники на окнах добавляли нежности и ощущения чистоты. Вокруг дома, куда хватало взгляда, уже расцветали первые цветы — нарциссы, фиалки и какие-то кустики-первоцветы с блестящими желтыми цветочками (они росли тут всегда, сколько Юля себя помнила, а вот как они называются, до сих пор так и не знала!)

— Всем-превсем привет!!! — громко и весело произнесла Юлия, открывая входную дверь.

Двери в домах ее родного города не запирали днем на ключ! Так уж сложилось, давным-давно, у жителей их маленького городка, где все на виду, все знакомы, и незачем закрываться на замок от, заглянувших с визитом, соседей. « Как хорошо, что традиции сохранились, — подумала девушка. — Не то что у нас в большом городе, где даже мысль такая не возникает — оставить двери квартиры не закрытыми на ключ!»

— Юлечка, ты ли это?! — радостно откликнулась хозяйка Анна Федоровна. — Приехала, нашла время, умница ты моя! — и засуетилась: — Проходи, раздевайся, сейчас тебе тапки найду. Ой, радость-то какая, приехала!

Юлька внезапно и остро ощутила себя опять девочкой, и так ей стало хорошо и легко с этой женщиной, которая вновь вдохнула тепло души в ее когда-то родной дом, что она от избытка благодарных чувств шагнула к Анне Федоровне и обняла ее, крепко прижав к себе. Маленькая, седая, уютно пахнущая домашними пирогами мама Аня…

Так немного постояв, обнявшись и помолчав, две женщины, разные по возрасту, чужие по крови, но родные по душе, заговорили сразу, одновременно. И спрашивали и отвечали на вопросы, о том, как дела, как жизнь, как здоровье, как поживают сыновья.

Девушка достала из сумки привезенные подарки, помогла маме Ане накрыть на стол к утреннему чаю, и они уютно устроились в «парадной комнате» (так ее, шутя, когда-то называла родная мамуля!).

Когда уже и чай был выпит и ответы получены, и посуда перемыта, обе расслабились и заговорили просто обо всем, что на ум придет. Пожилой женщине жилось одиноко, ей хотелось выговориться, обсудить с девушкой то, что волновало именно Анну Федоровну, и понимающая Юлька слушала и не перебивала ее. Рассказывать Анна Федоровна была мастерица, ее богатая впечатлениями долгая жизнь давала возможность быть интересным повествователем. Незаметно разговор переместился к тому далекому времени, когда Анна Федоровна была молода. Об этом периоде своей жизни мама Аня рассказывала простым языком, с юмором и шутками, видимо воспоминания были для нее приятными:

— Ох, Юленька, как же хорошо быть молодой и здоровой, когда все дела спорятся, когда песни петь хочется и плясать до утра! — с улыбкой повествовала мама Аня.

— И в парней влюбляться, да? — подначивала ее девушка. — Вы как-то рассказывали, что в молодости дружили с ребятами и девчатами с моей родной улицы. А моя мама, какая она была тогда? Расскажите, что помните, пожалуйста, а то мамуля не очень любила делиться со мной своими воспоминаниями, а я не настаивала тогда, все некогда мне было, все думала, что успею еще расспросить….

— Да что я могу рассказать-то, деточка? — растерянно ответила Анна Федоровна. — Твоя ж мама моложе нас была намного, а мы как-то все со своими ровесниками больше общались. Но я помню, что красавица она была, сказочная какая-то вся, романтичная!.. да… мы-то попроще тогда были с Зинкой, подругой моей. А вот Лизка тоже красивая была.

— А кто такая Лизка? Я только одну тетю Лизу из своего детства помню — соседку нашу, сестру дядь Вовы.

— Ну, так и я ж про нее речь веду. Лизка да Вовка Ивановы жили тут по соседству, рядом с вами, — начала вспоминать мама Аня. — Дружили мы с ними, да… Мы с Зинкой на другом конце станицы тогда жили. Но что там для нас в ту пору молодую — расстояние? Так, тьфу, мелочь! Вприпрыжку бегали на вечерние посиделки: то мы на эту вот самую улицу, то они к нам! Не скучали тогда, не сидели сиднем по домам, телевизоров почти ни у кого не было, вот и общались парни и девчата, все на виду друг у дружки. Мы часто у Ивановых под яблоней во дворе просиживали, песни пели, разговоры всякие вели, мечтали…. Вовка-то по тем временам ох завидный жених был! Красавец, высокий, черноволосый, чернобровый! В Ленинграде он тогда учился, на художника, на каникулы только приезжал. А потом и жить там, в Ленинграде остался, вроде. Лизка медсестрой у нас в станице, в больнице работала после училища, потом врачом. Они образованные оба были, книжки умные читали, на иностранных языках могли говорить, рисовали оба хорошо, пели…

Анна Федоровна даже глаза прикрыла, окунувшись в воспоминания. А Юля сидела, замерев, боялась пошевелиться и пропустить что-то важное из интересного рассказа.

— Мы-то в совхозе с Зинкой и Степкой работали, — продолжала рассказ Анна Федоровна, — Степка — это брат мой старший. Умаемся, устанем за день, но если уж фильм привозили в клуб, или танцульки проводили в парке, то мы всегда первые бежали, откуда и силы брались?! Да все мы тогда такие были — молодые и до жизни жадные! Всего нам хотелось, жаль только возможности не у всех были, это я сейчас понимаю, а тогда счастливо все жили, весело, легко к трудностям относились.

— А мама? Как мама моя тогда жила? — нетерпеливо напомнила Юлька.

— А мама твоя, деточка, тоже умненькая была, хоть и молоденькая совсем еще, и в наших посиделках не участвовала. Но когда мы все вместе у Ивановых собирались, за забором часто мелькала ее фигурка, видно прислушивалась к нашим разговорам. Ну что еще? Помню, что фигурка тоненькая у нее была, волосы в косы заплетенные, да, еще глазищи у нее огромные карие были. Ты, кстати на нее именно глазами очень похожа! Да, еще вот что вспомнила: цветы она любила. Ух и цветов у них во дворе было! — восхищенно развела вширь руками Анна. — Ну, чисто поляна! У нас посмеивались тогда над ней да твоей бабкой Нюрой.

— Почему посмеивались? — удивленно спросила девушка. — Цветы — это же красиво!

— Ну, так сама посуди, как не смеяться, когда у всех во дворах куры ходят да картошка с помидорами растут, а у твоих — цветы перед домом разные, с весны до осени. На грядки да огород совсем места мало было. Что они ели тогда, как выживали, не знаю, но что красивый двор был, это правда! Я может потому и с радостью ваш дом купила, что помнила всю цветочную красоту, ну и что хорошая тут, на этом подворье, энергетика была, как еще Вовка тогда говорил.

— Да, Вы правы, цветы мамуля очень любила, и про бабушку мне рассказывала. Я-то не помню ее совсем, умерла бабушка Нюра почти сразу после моего рождения. Я очень цветы люблю, да и Вы, я смотрю, тоже! Вон как буйно сейчас цветет все у вас! Скоро тюльпаны раскроются! Здорово! — восхищенно проговорила Юля. — А ромашки мои сохранились? Помню, что мамуля их каждый год подсаживала, чтоб не вывелись…

— Сохранились вроде, не переживай, — успокоила девушку Анна Федоровна, — я за ними слежу! Хоть и зрение все хуже, но цветы такую радость дарят, поэтому я и на ощупь за ними смогу ухаживать, — засмеялась женщина. — Выходит, зря мы тогда по молодости смеялись над твоими родными за их любовь к цветам, от них душа согревается. Вот и у мамы твоей душа красивая была, к красоте она тянулась, а красота — к ней! Кстати, еще вот что вспомнила, — продолжала Анна Федоровна. — Маму твою ж Вовка тогда в один из приездов нарисовал, и так красиво получилось, загляденье! Видно Вовка тоже красоту Анину рассмотрел.

— Да Вы что, правда? — воскликнула пораженная Юля. — А мама мне ничего не говорила про этот рисунок. И где он? У нас его в доме не было, я бы увидела.

— Не знаю, деточка, давно же это было, может и не сохранился он у Ани, а может у Вовки остался. Кто знает? Но то, что рисовал он маму твою, это точно! Может быть, нравилась она ему, может он ей нравился, но что-то точно было между ними. Помню, что мать их, Вовкина с Лизкой — тётя Геля, не очень одобряла симпатию Вовкину к твоей маме.

— Почему? — прошептала девушка, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями от рассказа Анны Федоровны.

— Ну, так богатые ж они были, Ивановы-то! Все поговаривали вокруг, что такую же богатую невесту тетка Геля для своего Вовки присматривает. А ваши еле концы с концами сводили, бедно жили, безотцовщиной Анюта росла. Не ровня для ее Вовки. Да я уж и не помню многого, — извиняясь и оправдываясь, промолвила Анна Федоровна. — Давно это было. Мы же в то время уехали вскоре из станицы, родители мои на заработки отправились и нас со Степкой забрали с собой. Вернулась-то я в родную станицу, вернее уже в город, совсем взрослой женщиной, с сыном на руках. Да и Вовки уже в живых в ту пору не было. И Лизка, его сестра, тоже уехала куда-то, поговаривали, что за границу. Может, врут, не знаю.

— Надо же, сколько всего…. А я и не знала ни про что такое. Мамуля никогда мне ничего не рассказывала. Так, отрывочно про детство и юность свою порой говорила, но, не вдаваясь в подробности, — девушка печально вздохнула. — Я выходит, тоже безотцовщина…. Да, как грустно повторяются наши судьбы…

Юлька поднялась со своего стула, подошла к маме Ане и обняла в порывах нахлынувших чувств. В ее голове ну никак не укладывалось, что столько белых пятен есть в истории ее с мамой жизни, столько неизвестного ранее открывает сейчас Юле эта маленькая женщина. Интересного, неизвестного и почему-то даже пугающего…

— Не грусти, девочка моя, дети ни в чем не виноваты и, не вправе своих родителей осуждать и винить в чем-то. Так Господь решил, он же и устроит все по своему видению, — осторожно поглаживая девушку по голове, как маленькую, успокаивая, произнесла ее вторая мама Аня.

— Можно я пойду, пройдусь по двору? — робко спросила Юлька.

— Иди, иди, деточка, подыши воздухом родимым, успокой душу. Все уладится, поверь, — и, тут же встрепенулась: — Ой, чего ж я сижу-то? Я ж варенья тебе обещала и огурчиков соленых. Ты иди, погуляй, а я пока сумку для тебя соберу! — и Анна Федоровна поднялась из своего кресла и заспешила в кладовку.

А Юлька, накинув свою курточку, вышла из дома и направилась к своей любимой яблоне, которая до сих пор росла в дальнем конце ее бывшего родного двора. В детстве, когда у нее что-то не получалось, или ее кто-нибудь обижал, девочка всегда бежала к этой любимой яблоньке и рассказывала ей свои маленькие детские тайны. Вот и сейчас, поглаживая дерево рукой, Юлька плача и сбиваясь с мыслей, шептала тихонько:

«Яблонька, милая, приветик! Как ты тут растешь без меня? Ты так долго уже живешь в этом саду, ты столько видела, столько знаешь! Как же так, скажи мне, как же так все было тогда? Почему я ничего не знала о том, как жила моя мамуля, — и сама себе возразила: — Не знала, или не хотела знать?.. Ведь могла настоять, могла расспросить. Почему я так и не решилась? Все откладывала разговор, и вот, пожалуйста, тебе — информация есть, а ясности по-прежнему мало… Что произошло у мамы в юности, как она жила, откуда я появилась, где, а главное — КТО мой отец?» — слезы текли по щекам, но девушка их не замечала. Она стояла, прижавшись лбом к старому шершавому стволу дерева, и пыталась услышать ответы. Но, к сожалению, только ветерок шевелил ветки старой яблони, на которых еще не было листьев, только набухли почки. Однако, девушка внезапно остро ощутила, как запахло весной в ее родном саду! Как дерево отзывалось на Юлькины стоны души, понемногу успокаивая и уговаривая, что жизнь прекрасна и удивительна, и что в ней бывает не только плохое, но и хорошее, и что все в самом скором будущем уладится и уложится по своим местам.

Так простояв некоторое время, Юля, получив заряд невидимой энергии, вытерла слезы, и прошептала, качая головой: «Вот уж, поистине, меньше знаешь — крепче спишь!» Потом немного прошлась по саду, осматриваясь и успокаиваясь. А, чуть позже, приняв решение — не раскисать и продолжать жить дальше — отправилась в дом.

Анна Федоровна уже успела собрать несколько баночек с домашними заготовками для Юльки и все переживала да причитала — как Юля будет тащить такую тяжесть, и как хорошо иметь свою машину. На что Юлька, смеясь, отвечала, что она родилась пассажиром, а машину пусть вон лучше Сергей покупает, а она — пас!

Женщины, не сговариваясь, меняли тему разговора, чтобы не затрагивать ранимые стороны их душ. Юлька боялась спросить что-нибудь еще о своей маме, чтобы не нарваться на новый пугающий поток информации, а мудрая Анна Федоровна специально не стала больше ничего говорить о прошлом, и так уже пожалев, что вывалила на бедную девочку столько своих воспоминаний. «Прошлое на то и прошлое — оно было и прошло, нечего его бередить попусту» — размышляла пожилая женщина.

Попрощавшись и заверив маму Аню, что постарается обязательно приехать еще, может быть даже с Тимошкой, если тот изволит вырваться летом из своего любимого Питера на Кубань, Юля отправилась на вокзал.

Вагон электрички оказался полупустым, субботний вечер заставляет людей ходить в гости, в кино, в театр, а не ездить в электричках! И отсутствие пассажиров в данный момент — это было как раз то, что нужно Юльке сейчас. Никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось разговаривать. Девушка, устроившись в уголке у окна, закрыла глаза, притворившись спящей, и стала думу думать. Иными словами, заново вспоминая рассказ мамы Ани, пыталась пробудить и состыковать услышанное сегодня с собственными воспоминаниями из своего детства.

Под мерный стук колес поезда, Юлька плавно перенеслась в памяти на тридцать лет назад, мысленно воскрешая забытые картинки из детской жизни.

…Весна, май, тепло! Вот они с мамой из остатков ткани мастерят платье для Юлькиной куклы. Причем ткани этой хватило и мамуле на платье, и Юльке на платьице, и вот для куклы даже осталось! «Какие красивые у нас у всех платьица, правда, мамочка?! — восторженно щебечет Юлька. — Ни у кого таких платьев нету — только у нас есть!» Мама подхватывает девочку на руки, кружит по комнате и целует в щечки: «Правда, доченька, только у нас! Эта ткань нам в подарок из самого Ленинграда приехала! Ко дню твоего рождения!» — и смущенно прячет лицо, прижимая к себе Юльку. «А кто ее прислал?» — любопытничает девочка. «Волшебник один! — отвечала мама. — Он узнал, что у хорошей девочки Юли скоро день рождения и решил поздравить ее и прислал такую чудную ткань!». «Какой хороший волшебник», — обрадованно говорила Юлька, хлопая в ладоши. «Хороший!» — отвечала, улыбаясь, мама, а у самой на глазах почему-то были слезы…

…А вот здесь Юльке уже 7 лет, на календаре 1 сентября, она собирается в школу. Мамуля приготовила ей новенькую школьную форму, сшила белый красивый фартучек и вплела в косы огромные белые банты! На стуле лежит новый коричневый маленький портфель, ждет свою хозяйку! Вчера вечером они с мамулей аккуратно заполнили его учебниками, тетрадками и новыми коробками с карандашами и красками. А еще мама положила в портфельчик очень красивый пенал для всякой нужной всячины. Пенал был очень необычным, на нем был нарисован какой-то всадник на коне, очень много красивых старинных домов и один странный мост, сломанный посредине. Юлька спросила, почему мост сломан, на что мама, смеясь, отвечала, что он не сломан, а разведен, и что все эти картинки, это — виды Ленинграда, а в этом чудесном городе и чудес немало! «А, откуда такой красивый пенал взялся? — спросила тогда Юлька. «Волшебник для послушной девочки прислал!» — отвечала мамуля. «Тот же самый, из Ленинграда?» — интересуется любопытная девочка. «Тот же самый», — отвечает мама и прижимает Юльку к себе…

…На новой картинке воспоминаний появляется Юлькина улица, лето, девочке уже 9 лет! Она сидит на лавочке возле соседского дома Ивановых, на ней новое летнее ситцевое платье, она грызет яблоко и болтает ногами! Ей хорошо! Она закончила второй класс на одни пятерки, впереди лето, каникулы и можно играть сколько хочешь! Рядом с ней сидит их соседка, тетя Лиза, красивая, в ярком сарафане и с короткой стрижкой. Она приехала к своим родителям в отпуск. Она тоже грызет яблоко и рассказывает девочке о разных далеких странах, о чудесных городах, о старинных замках! А больше всего тетя Лиза рассказывала об Италии, о теплом море, о красивых картинах, что висят во дворцах, о вкусном мороженном, о необычных лепешках, которые она смешно называла «пиццей». Тетя Лиза даже напевала ей на незнакомом красивом языке какую-то чудную песню. Маленькой Юльке хотелось петь вместе с ней, так ей было все-все интересно узнавать про вот эту самую, такую сказочную Италию! А тетя Лиза смеялась и говорила девочке, что когда та подрастет, то обязательно поедет в страну Италию и все увидит своими глазами.

А потом…., потом у них в доме появилась маленькая картина, подаренная соседом дядей Вовой, с теми самыми маками и ромашками. А уже потом, позже, их добрый и, «не такой как все», сосед умер, и никто больше не гладил ее так ласково по голове, называя «солнечной девочкой». Его сестра тетя Лиза вышла замуж и уехала куда-то далеко, больше Юлька ее не видела, и никто больше не рассказывал ей ни о дальних странах, ни об Италии, ни о смешных лепешках… Дом Ивановы тогда продали, и сейчас в нем живут другие люди.

Дальше у Юльки был целый калейдоскоп из картинок — детство сменилось насыщенной событиями юностью, первая любовь, первый поцелуй, окончание школы, поступление в институт, замужество, рождение Тимки, развод, потеря мамули,…. и, по-прежнему, много белых пятен в ее жизненной истории с географией.

«Ну что ж, будем разбираться, надеюсь, что „все устаканится“, как ее подруга Ленчик любит говорить в трудные периоды жизни. Я должна раскрасить белые листы в географии моего жизненного пути, во всяком случае, я постараюсь!» — дала себе обещание Юлька-оптимист, а второй знак-близнец ее зодиака, мысленно, пожал ей руку!

Поезд прибыл в Краснодар. Девушка, подхватив тяжелую сумку, отправилась на остановку троллейбуса. «Не буду тратиться на такси, буду экономить! Лучше шоколадку на сэкономленные деньги для нас с Ленчиком куплю!» — сказала сама себе Юлька-экономист и поехала домой, с надеждой отдохнуть, выпить чаю и выспаться, а сон, как известно, лучшее лекарство от всех проблем!

Кто бы знал, что надежда сильнее возможности сбыться надежде…