P.S. Твоя заноза

Ирина Муравская, 2021

Знакомьтесь, Денис Волков – наша местная "звезда". Всё как в сопливых американских комедиях: мажоришка, капитан футбольной команды и самый популярный парень в универе. И так же как и в тупых комедиях его мозгов хватило… поспорить на меня. Тем ироничней, ведь я… тоже на него поспорила. Хочет поиграть? Ну значит, поиграем. Держись, Волков. Ведь ты даже не представляешь, что тебя ждёт…

Глава 2. Тотализатор

Волкова

— Урод. Размозжить бы твою тупую башку об бетонную стену.

Слова залетают в квартиру раньше, чем я сама успеваю в неё зайти. Ключи гневно летят на обувную тумбу, а скинутые кроссовки с приглушённым стуком с разгона впечатываются в стену.

На грохот ленивыми пельмешками вытекают сожительницы в чисто домашнем тренде: пижамы, пушистые тапки-валенки и увлажняющие маски на лицах.

— Где пожар? — помахивая ещё невысохшим маникюром интересуется, сонно потягиваясь, Ника.

— Хамло мажорское. Я не только станцую на твоих костях, но и сварю из них бульон, — шиплю себе под нос, стаскивая прилипшую к рубашке куртку.

— Как понимаю, это она не нам, — надкусывая печенье замечает Даша, почёсывая спину об дверной косяк.

— Плоскогубцами оторву каждый палец. Один за другим, а язык прижгу раскалённой кочергой, — скрываюсь в тёмной ванной, но почти сразу возвращаюсь на свет с полотенцем.

— Да что он учудил-то? — подгоняемые любопытством девки гуськом семенят следом за мной на кухню.

Что учудил??? Эта скотина завезла меня чуть ли не на другой конец города и БРОСИЛА! ПРОСТО УЕХАЛА!

Согласна, отчасти сама виновата. Уязвлённое эго захотело проучить гада и вместо того, чтобы свалить от него куда подальше, я из принципа потребовала отвезти меня не только до метро, но и до дома. Пригрозила, что иначе из машины не выйду. А эта… А эта зараза и не стремилась от меня избавиться. Заблокировала двери и просто поехала по своим делам… СО МНОЙ В КОМПЛЕКТЕ!

Я так орала, чуть не охрипла нафиг, на что Волков тупо врубил магнитолу на всю громкость. Пиналась, брыкалась, чуть не разбила лобовуху, но посреди дороги выкинули меня только когда я, не выдержав, так огрела Дениса по роже, что бэха чуть не въехала в жопу впереди едущей тачки.

Дальше зашибись картина — стою посреди трассы: осипшая и оглохшая. Ещё и дождь вдобавок полил. Комбо, мать твою. Пока до метро дошла, насквозь промокла. Только пригрелась в поезде и снова на собачий холод вылезла. До подъезда почти бегом бежала. Чтоб согреться.

Девчонки ждут ответа, но мне пока не очень хочется делиться подробностями своей улётной прогулки. Иначе придётся посуду новую покупать. Взамен той, что я сейчас раздолбаю. Никогда не отрицала: я человек вспыльчивый и резкий. Маман научила, гран мерси ей за бесполезные жизненные навыки.

По этой же причине, собственно, моя нестабильная, но такая симпатичная персона до сих пор без парня, перспектив на хоть какие-то длительные отношения и вообще живёт с двумя такими же чудаковатыми подружками на съёмной хате, заняв неудобный диван-раскладушку на кухне.

— Этот козёл сам рассказал мне о споре, — выруливаю на другую тему, давая себе передых на успокоиться. И чайник поставить греться. — Попросил подыграть.

— Да ладно?! — у Даши аж печенье изо рта посыпалось. А маска на лбу вовсе отклеилась.

— Сама приошалела, — выгнувшись в позе рака вытираю влажные волосы. — Такого поворота я точно не ожидала.

— Ты же не согласилась, надеюсь?

Резко выпрямляюсь, всем видом давая понять, что за такие мысли можно схлопотать полотенцем по одному месту.

— Я что, на дуру похожа? Унизить саму себя дабы потешить эго идиотов-анаболиков? О да, предел мечтаний.

— Да я так… просто уточнила, — смущённо вжимает голову в плечи Дашка. — Чё ты сразу заводишься.

— Потому что ещё не успела остыть. Давайте купим грушу. Мне хоть будет кого лупить, вымещая зло.

— С грушей потом разберёмся. Лучше скажи, что будешь делать? — интересуется Ника, осторожно выуживая ноготками кружки с верхней полки.

— Пока думаю. Твои мелодрамы что обычно про такое вещают? Приму все мудрые сюжетные многоходовочки.

— В моих мелодрамах такой поворот не предусмотрен.

— Очень жаль. Значит, импровизируем, — громко и смачно чихаю, едва успевая прикрыться ладонями. Супер. — Блин. Если я по его милости заболею, он покойник.

Поздравляю, Волков — ты покойник. Потому что на следующее утро я просыпаюсь с соплями и кашлем. Температуры вроде нет, но на всякий случай накачиваюсь всем жаропонижающим, что нахожу в нашей аптечке.

Ощущение будто меня перемололи в блендере, превратив в вязкий смердящий сельдереевый смузи. Из носа течет ниагарский водопад, в горле накрошили сухарей, причём сверху всё присыпали перцем, чтоб наверняка. Не говоря про ноющие виски. Состояние как с жёсткого бодуна.

Понятно, что с таким самочувствием пары превращаются в пытку. Весь день точно не высижу, но хотя бы до обеда дотянуть по любому надо. Контратака уже спланирована и ждёт своего часа. Такое пропустить я не могу.

В нашем Политехе, так на минуточку, занимающем первое место среди технических вузов, тридцать учебных и научно-технических корпусов, тринадцать общежитий, десять жилых зданий, больше семи столовых, Дом Учёных и спортивный комплекс. То есть территория огромная и пересечься студентам разных факультетов не так просто. Особенно с учётом того, что Волков учится в другом кампусе.

Но в данном случае даже это не проблема. Рупорный громкоговоритель сложно не услышать. Мы с девчонками специально выходим на задний двор, поближе к Гидробашне, чтобы радиус поражения охватил как можно больше чужих ушей. А там уж выверенная годами система сплетнических универских линий доделает всё за нас.

— Противостояние Волкова и Волковой в самом разгаре. Спешите сделать ставки. Предложение ограничено. Приём голосов закончится в следующий вторник. Записаться можно у прелестной Вероники Логиновой и обворожительной Дарьи Мельник. Третий курс, корпус тоже номер три. Убедительная просьба лично меня не кантовать, я занята обдумыванием стратегии. Но если очень нужна, ищите на кафедре гуманитариев… О, а вот и наш суперстар! — замечаю приближающегося Волкова, пересекающего парк прямо через пожухлые клумбы. — Здравствуй, солнышко. Здравствуй, золотце, — продолжаю вещать в рупор. — Ты уже готов покорять женское сердечко или сегодня у тебя выходной?

Рупор сердито вырывают из моих рук, отключая звук.

— Волкова, ты совсем больная?!

О, да. Ради такой реакции и на каталке из морга не грех приехать.

— А в чём проблема? — невинно хлопаю глазками. Хлоп-хлоп.

— Как тебе мозгов хватило устроить тотализатор?

— Но тебе же хватило мозгов на меня спорить. Так пускай все поучаствуют. А я заодно срублю баблишка на твоём фиаско, — с томным видом повисаю у него на плече, положив подбородок под сложенные руки. — Ну не злись, пусечка. Как ты там вчера сказал?"Правила игры только что стали ещё интереснее?"Ну вот, лапуля, — улыбаюсь в оскале гиены, находящейся на третьей недели жёсткой диеты. — Правила игры только что стали ещё интереснее. Твой ход.

Настроение, которое слегка приподняла маленькая девичья пакость, сдулось воздушным шариком печально быстро. Буквально через пару часов, когда пришло сообщение от разлюбезной мамаши:

М:"Подъедь сегодня. Нужно померить наряд на субботу"

Да ну твою ж…

Я:"Я плохо себя чувствую"

М:"Ты всегда плохо себя чувствуешь, когда я тебя о чём-то прошу. Жду к четырём".

Приехали. Не отвертишься, иначе потом такой ушат грязи выльется, что под душем ночевать придётся. Последние пару лет с матерью у нас сложные отношения. После развода её крыша знатно поехала. Хотя тут, может, и кризис среднего возраста ещё неудачно наложился. Поверх всплывших многократных измен отца.

В общем, мы перестали друг друга слышать, понимать, а каждый разговор теперь заканчивается скандалом. Плюс это мерзотное существо окончательно разрушило всё, что осталось от кровных уз. Его терпеть рядом с собой у меня уже не хватило никаких нервов. Потому и съехала.

Изначально я собиралась отдельное жильё снимать, папаша ежемесячно высылает мне алименты, решив, видимо, что этим может искупить прощение, но Ника с Дашей предложили пожить у них. А отцовские деньги пока откладываются: к выпуску как раз накопится на собственную квартиру. Если девчата раньше не попросят, надумав ячейки общества лепить.

Короче, к обозначенному часу такси подъезжает к высоким кованым воротам за которым возвышается белый коттедж с открытой трассой на втором этаже и личным бассейном. Не один Волков"голубых"кровей. Я девочка тоже не промах. Была. И остаюсь по сути, но прежней вседозволенностью уже не обладаю и джакузи из шампанского устраивать тоже больше, увы, не могу.

Набираю нужный код на панели калитки и захожу на территорию. Деревья стремительно осыпаются, но жёлтой листвы на плиточной дорожке практически нет. И желтеющий газон идеально подстрижен. Чисто картинка из риэлтерских журналов в осенних декорациях. Идеально, обезличено, искусственно и никак.

Стеклянная входная дверь привычно открывается ключом, впуская меня в филиал музея. Всё белое и стерильное. После стольких месяцев обычной сталинской двушки, где пыль вытиралась исключительно по настроению, находиться здесь даже неуютно. А ведь раньше я и не обращала внимания на всю эту лепнину, принимая её как данность.

— Маман, я пришла, — громко кричу на всю зал-гостиную, венчающую себя декоративным камином.

Со стороны лестницы слышатся шаги, вот только это не родительница. Блин. Я надеялась, он где-нибудь шляется. Или сдох.

— О, Кристи, — смеряет меня с ног до головы оценивающим взором Альберт, мамашин ухажёр. Чуть ли не мой ровесник. На несколько лет всего старше, но пытается выглядеть солидней, скрупулёзно отращивая свою убогую редкую бородёнку. Высокий, худой, женоподобный, поразительно скользкий и ещё более омерзительный. Змея, которую пригрела на шее выжившая из ума брошенка. — С каждым разом ты выглядишь всё более…

— Бомжевато? — подсказываю я. Ещё бы. Мой свитер рядом с его дорогим костюмом от Армани, пошитым на заказ, смотрится обычной половой тряпкой.

— Иначе, — уклончиво отвечает тот. — Куда подевались сексуальные платья?

— Сдала в комиссионку. В них не особо удобно трястись в метро. Находятся индивиды, обожающие без спросу лапать хорошеньких девушек. Впрочем, тебе ли этого не знать.

Я не бедствую и совсем уж на барахолке не одеваюсь, статус не позволил бы, однако стараюсь не шиковать. Всё что у меня есть в сбережениях — взятки отца. Потому что от денег матери я давно отказалась. После череды неприятных обстоятельств.

— Жаль. Они тебе очень шли, — фу. На физическом уровне ощущаю этот липкий взгляд, словно рентгеном сверлящий сквозь одежду. Помнит, дрянь, что там и как.

— Где маман?

— Наверху. Разговаривает с портнихой.

— Благодарю, — хочу проскочить, но меня ловят под локоть, тормозя.

— Ммм, — нюхают меня на расстоянии. — Зато пахнешь всё так же вкусно.

— А вот ты так и не отмылся от смердящей вони, — вырываю руку, отталкивая его и спешу к лестнице. Две минуты в родном доме, а мне уже хочется сбежать. И никогда впредь не переступать его порог.

Поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю по широкому коридору налево, идя на голос. Нахожу кого искала в моей бывшей комнате. Портниха с булавками колдует над вечерним платьем в пол, надетым на безголовый манекен, а маман раздаёт команды. Как всегда.

— Подол нужно ушить ещё на пару сантиметров. Но кант оставить. И пустить на рукавах кружева как на талии. И что это за непонятная свисающая сопля на горловине? Убрать.

— Сделаем, — покорно кивают с иголками в зубах.

Меня замечают в отражении стационарного трельяжа. Мамаша оборачивается, показывая миру выкрашенные в блонд кудри и замученное многочисленными инъекциями лицо. Если её дружок пытается стариться, то она наоборот — всячески молодится. Чтобы их разница в возрасте не так сильно бросалась в глаза.

— Наконец-то сподобилась явиться. Что за убогость на тебе?

Ещё одна выискалась. Ладно, согласна. Это не"Эскада"и не"Изабель Марант", но Льюисам сейчас тоже как бы слегка обидно.

— Я пришла. Давай разделаемся со всем и мои убогие тряпки не будут больше осквернять своим видом сей дворец.

— Не дерзи. Примерь платье. Если окажется не по размеру, Лена успеет его перешить для благотворительного вечера.

Благотворительный, чтоб его, вечер. Сборище зажиточных лицемеров и лжецов, куда я обязана пойти, чтобы держать перед обществом марку"благополучной семьи". После скандального развода это как никогда первостепенно для матери. Репутация для неё всегда была важнее всего. Даже дочери.

Бросаю брезгливый взгляд на то недоразумение, что для меня приготовили.

— Я это не надену.

— Ещё как наденешь. Это натуральный шёлк.

— Да хоть шкура мамонта. Оно розовое. Мне что, десять?

— Прекрати огрызаться, — маман ненавидит когда я перечу ей в присутствии посторонних. Хотя, если честно, и наедине она этого тоже не приемлет. С ней работает только один принцип: соглашайся во всём и не забудь благодарить за оказанную мудрость. — Молча пошла и переоделась!

Собираюсь и дальше качать права, но благоразумно решаю, что оно того не стоит. Всем будет спокойней, если сделать что велено. Быстрее начнём, быстрее закончим. Поэтому послушно ухожу с сунутой мне тряпкой в прилегающую к спальне ванную и возвращаюсь похожая на поросёнка. Или зефир. Кому как предпочтительнее думать.

— Замечательно. Мне нравится, — нравится-то нравится, но мать, один фиг, критично осматривает меня как породистую лошадь на аукционе. — Ты что, опять поправилась? На боках сидит в натяжку.

Ну, может и набрала пару кило. С Никиными гастрономическими извращениями неудивительно. Шоколад у нас в полках пачками лежит. Подруга его даже в куриный суп крошит. А мы с Дашкевичем трескаем калорийный десерт втихую от неё по ночам.

— Всё? — нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу.

— Нет. Не вертись.

Не верчусь, позволяя портнихе снимать мерки. Минуты длятся вечность, после чего мне, наконец, разрешают вылезти из этой блевотной расцветки Барби и запрыгнуть обратно в подранные бомжовские, но максимально удобные Льюисы.

— Я свободна? — это место, как и женщина передо мной меня душат. В прямом смысле. От нехватки кислорода кружится голова. Или же это от температуры, которая ко второй половине дня решила присоединиться к соплям. Чтоб тем было не скучно, видимо.

— Ты нашла сопровождение? — сама спросила, сама ответила. Мать отмахивается от собственного вопроса. — В любом случае, неважно. Я уже сделала это за тебя. Валентина Руденко помнишь? Его сын согласился быть твоей парой, — сую два пальца в рот, изображая подступающую рвоту. Конечно, помню этого утырка. — Не позёрствуй. Он хороший мальчик из обеспеченной семьи. Не разочаруй его. И меня.

Хороший мальчик. Ага. Хороший мальчик, который несколько лет назад, укурившись в хлам, сбил насмерть человека и, зассав, скрылся с места преступления. Трагедию, разумеется, скоренько замяли, а сынулю за бешеные бабки откупил от тюрьмы богатенький папочка, владелец нефтевышки. Всё проделали настолько тихо, что новость даже не просочилась в СМИ.

Правду и по сей день знает только круг общения"элиты", где крысятничество и сплетничество как чай на полдник. А теперь мне этого убийцу что, сватают? Зашибись. Я просто в восторге. Мало мне дебила Волкова, который ни во что не ставит честь других людей, так ещё и наркоман со стажем нарисовался.

Кстати, о Волкове.

На следующий день я всё же сваливаюсь окончательно с полным комплектом ОРВИ-шных прелестей, но моё отсутствие в универе Дениса нисколько не останавливает от того, чтобы бросить ответочку. Молодец, малыш. Игра продолжается.

Противная дверная трель вынуждает с дикой неохотой вылезти из-под тёплого пледа и лениво плестись открывать.

— Привет, бацильным, — приветствует меня бодренький Волков, замаячивший на пороге.

Открыла, блин.

— Надеюсь, это всего лишь галюны от передоза лекарств и на самом деле ты секси-сосед снизу, которого я затопила, — зевая, почёсываю затылок.

— Я не сосед, но тоже секси. И пришёл спасти твои носовые пазухи, — перед моим лицом светят пакетом. — Капли, таблетосы, слюнявчики, мёд, малиновые варенье. Полный набор для дохлых амёб.

— Благодарю, — забираю пакет и преспокойно захлопываю перед ним дверь. Успеваю лишь сделать пару шагов в сторону кухни, когда звонок опять горланит. Жаль. Надеялась, догадается свалить. Снова открываю. — Ну чего? Я не в настроении препираться.

— Ну так давай устроим полчасика перемирия.

— Давай. Ты у себя, я у себя. Чем больше между нами расстояние, тем крепче дружба. Профит, — хочу снова от него загородиться за семью замками, но Денис успевает подставить ногу.

— Ты и здоровая-то не шибко вежливая, а больная вообще злюка.

— Ну так проваливай пока не загрызла.

— Не могу. Как мне выигрывать спор без тебя?

— Я уверена, ты что-нибудь придумаешь.

— Уже придумал. Буду тебя лечить. По головке гладить, сиропчиком пичкать, — не намерено, но весьма к месту раздираю горло от подступившего хриплого кашля. — Во-во. Опять же, как я могу пропустить момент, когда из тебя Чужой вылезать начнёт.

— Не боишься заразиться? Хотя о чём это я? Зараза к заразе не липнет.

— К тебе же пристала.

— Я индивид.

— Слышь, индивид. Хоть чаем напои.

— Обязательно. Ногу убери и напою.

— Не уберу. Ты тогда дверь захлопнешь.

— Ни в коем случае.

— Обещаешь?

— За базар отвечаю, — найковский кроссовок послушно исчезает из щели, а я со всей дури пинаю дверь и… на всю лестничную клетку раздаётся яростный ор вперемешку с отборным матом.

Волков скачет зайчиком, нянча прищемленные пальцы, которые ему хватило ума неосторожно подсунуть. Нянчит, шипит и матюкается.

— Волкова, твою мать, чтоб тебя черти драли, — сквозь зубы разъярённо цедит он.

Спокойненько так наблюдаю за ним, понимая, что у меня даже крупицы раскаянья не наскребается. А потому что нефиг было на меня спорить. И нефиг было бросать под дождём. И уж тем более нефиг заявляться без разрешения куда не ждали.

— Уж лучше черти, чем ты, — резонно замечаю я.

— Клянусь, я тебя когда-нибудь задушу.

— Всенепременно. Но точно не сегодня. С поломанными пальцами совершать убийство проблематично, не находишь? — с тяжким вздохом вселенской скорби отхожу в сторону, как бы приглашая. — Давай уже хоббит, туда или обратно. Задолбало на сквозняке стоять. У меня и так рот полон соплей.

— Я бы тебе в рот кое-что другое засунул. Чтоб приятное с полезным совместить, — в квартиру вваливается сумрачное нечто в чёрном. Не знаю, специально он так или нет, но кожанка, толстовка и джинсы реально сливаются в одно пятно.

— Не советую. Ампутация без наркоза штука неприятная. Зачётные носочки, — усмехаюсь, разглядывая маленьких клоунов из"Пилы", когда на коврик скидывается обувка.

— Подарить такие же?

— Если только не ношенные.

— Замётано.

Проходим в кухню, благо идти всего три шага.

— Ну чё, чай наливать? — включаю кнопку на электрическом чайнике. — Или воды из-под крана попьёшь? Железо полезно для растущего мужского организма.

— Кофе. Только стрихнин не добавляй.

— Нету, сорян. Весь извела на прошлого ухажёра. Тоже надоедливый оказался. Но остался цианид. Сгодится?

— Годится, — Волков бесцеремонно плюхается на диван, прямо на небрежно скомканный плед, чудом не раздавив ноутбук, на котором последний час я залипала в сериале. — Прощу прощения, — отодвигает он технику, осматриваясь. — Ты реально тут живёшь? Я думал это прикол.

— Так это прикол. Затяжной такой пранк, чтоб все поверили.

— И спишь здесь? — кивок на смятую подушку ещё помнящую отпечаток моей башки.

— В туалете, на коврике.

— Обязательно дерзить? Или нападение как защитная реакция?

— А в чём проблема? Меня всё устраивает. Холодильник под рукой, можно спокойно наедать жопу не вставая.

— Сильно тебя задели мои слова, да? — усмехается он, сразу смекнув откуда ноги растут.

— Не обольщайся, — привстав на цыпочки, лезу в верхние полки за чаем и кружками. — Твоё мнение последнее на очереди, чтобы меня интересовать.

— Язва. А если без шуток? Как самочувствие?

— Гроб заказывать пока рано, — весь трофей громко ставлю на стол, прилегающий одной стороной к подлокотнику. Квартира небольшая, сильно не разгуляешься. А если диван-книжку разложить, то вообще не пройдёшь. Поэтому я сплю так, на одной половине. — Давай обойдёмся без напускной вежливости. Мы оба знаем, зачем ты здесь.

— То есть вариант, что я реально могу беспокоиться даже не рассматривается?

Презрительно кривлюсь под аккомпанемент закипающего чайника. Сегодня он работает просто в ударном режиме. Я столько горячего выдула, что ночевать точно буду в туалете.

— Волков, чего ты припёрся? — опять задыхаюсь от кашля, просыпая сахар мимо цели. — На что рассчитывал? Что я отдамся за таблетки?

Меня вежливо отодвигают за плечи в сторону.

— Иди полежи. Сам налью.

— Боишься моих микробов?

— Боюсь, что придётся ехать в травмпункт, когда уронишь на себя кипяток.

Это я могу. Пока опасность благополучно проходила мимо, но ещё не вечер. В любом случае согласно меняюсь с ним местами, забравшись на диван и чуть ли не с головой укутываясь в плед. А очень скоро получаю и горячую чашку в руки.

Сидим, молчим. Вернее я сижу, он стоит.

— Ну что, ты собой горд? — дую на дымящую жидкость, попутно стаскивая с блюдечка на столе дольку лимона. — Что за пресс-конференцию ты сегодня устроил?

— Уже доложили? — отпивает кипяток довольный Волков. Не дует, не морщится. Только так глотает. Я всегда знала, что котёл в аду покажется ему джакузи.

— С фото-отчётом. Сбор голосов, серьёзно?

— Дальше больше. Проигравший будет до конца года висеть на доске позора.

— Если это такой подкат, то на редкость дерьмовый.

— Волкова, да не буду я к тебе подкатывать. Мы оба знаем, что это ни к чему не приведёт.

— Как же ты тогда спор собрался выигрывать? Или уже настраиваешься на проигрыш?

— Мне не в ЗАГС тебя вести надо, а всего лишь переспать разок. А это дело такое, чисто на физиологии. Моя задача всего лишь мельтешить в поле твоего зрения как можно чаще. Так что сообразим, не переживай.

Давлюсь чаем, обжигая горло.

— Твоя непринужденность просто… — даже слов подобрать не могу.

— Восхищает? — подсказывают.

— Выбешивает.

— Правильно. Так и должно быть, — Денис оставляет кружку, потирая красные костяшки ушибленной кисти. Даже кожа кое-где содрана. Приложила я его, конечно, хорошо. — Я, собственно, чего пришёл. Ты ж знаешь, что в субботу типа тусовка у Жука на хате будет.

— Слышала, конечно. Если собираешься меня звать, обломись. Я в такие притоны не хожу. Не моя песочница.

— Знаю. Поэтому и решил перестраховаться. Не ходи. Ты мне там не нужна со своей болезненной миной. Только всю малину испортишь. Ромка девочек подогнал и твоё присутствие будет крайне нежелательно. Короче, от всего сердца и со всей любовью прошу секс на выходные мне не обламывать. Возможно даже групповушку, но это как пойдёт. По рукам? — молчу, приофигевши. — Ну и славненько. Всё, я полетел дальше на подвиги. Спасать других помирающих дев. Не провожай, где выход знаю. А то точно что-нибудь сломаешь своей гостеприимностью.

Волков отчаливает обратно в коридор, лихо запрыгивая в кроссовки. Не моргая прожигаю его взглядом, переваривая информацию, и лишь только когда он скрывается по ту сторону многострадальной двери выдаю в пустоту единственное, что вертится на языке:

— Ну ты и скотина!

Довольная физиономия Дениса, словно только этого и ждёт, просовывается снова.

— Не отрицаю. Но если всё же надумаешь заявиться, замажь круги под глазами и красную носопырку. Не пугай народ, а то ещё подумают, что чумная, — швыряю в него схваченный первым под руку пульт от телека, но вместо наглой рожи, которая поспешно ретируется, тот влетает в мягкую обшивку. Мужской смех несколько секунд слышен в предбаннике, после чего всё стихает.

Гадёныш! Знает, как подцепить на крючок. Как и знает, что действие рождает противодействие. Особенно в случае исключительной женской мстительности."Не приходи", говорит он, блин."Ты мне групповушку обломаешь и вообще малину испортишь". Атас.

И как после таких заявлений я могу остаться в стороне? Разумеется, теперь я ПРОСТО ОБЯЗАНА пойти. Хотя бы для того, чтобы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ему всё испортить.