Светлячки в ладошках

Ирина Михалевская

Сказки-настрои, сказки-трансформации, сказки-подсказки для взрослых, верящих в чудеса. Целебными метафорами они заглядывают прямо в сердце – нежно, бережно, волшебно. С любовью.

Мешок

Жил-был мешок.

Кто только ни складывал в него свое барахло, чего только в нем ни накопилось за годы жизни…

Мешок чувствовал себя раздутым, обрюзгшим. То тут, то там из него выпирали какие-то неведомые штуки. Давили, жали. Мешали неимоверно. Но он настолько уже запутался во всем, что в него сложили, что просто опустил руки, развалился своим раздутыми боками и ничего не делал.

Он не мог отказываться — ему неведом был закон выбора.

Он не мог избавляться от лишнего — ему неведом был закон очищения.

Он не мог наполнить себя тем, о чем мечтал — в нем просто не было места для этого.

И права наполниться чем-то ценным у него тоже не было — ему неведом был закон свободы.

А в него всё пихали.

Всё накладывали.

В какой-то момент мешок уже и шевелиться не мог. Его ветхая ткань трещала по швам, он едва успевал накладывать новые и новые латки.

А потом и вовсе руки опустил.

Лежал и ждал.

Когда всё закончится.

Звал это время и боялся его.

Потому что где-то в его глубинах еще хранились маленькие драгоценности — простые неказистые детские игрушки.

Память из прошлого.

О мечтах, о желаниях, о вере в чудо.

Да, это просто забытые игрушки. Но почему-то именно в них видел он смысл. И этот смысл держал мешок на плаву.

Но игрушкам в мешке тоже было непросто.

Они задыхались, сдавленные со всех сторон чужим хламом.

Мешок чувствовал это и страдал, но ничего поделать не мог — он не знал закона ответственности.

Когда приходила ночь, и вся жизнь затихала, мешок шептал игрушкам ласковые слова и обещал что-то изменить. Обязательно. И они верили. И терпели.

А однажды ночью к мешку пришел Дед Мороз. Ему нужны были игрушки. Те самые. Кто-то из детей в этом мире нарисовал письмо именно с такими игрушками. И Дед Мороз отыскал, где их найти.

Мешок удивился, но понял Деда Мороза.

Он начал искать в себе игрушки, но это было сложно. Хлам скрыл их, задавил, спрятал в самые глубины.

«Давай помогу», — предложил Дед Мороз. И начал вынимать из мешка то, что было в нем собрано.

Мешок замер от непривычных ощущений.

Ему становилось легче.

Еще легче.

И еще…

С замиранием сердца он отпускал из себя то, что давило, рвало на куски, пытало его годами.

Неужели так можно было?

Неужели он отдаст всё это и останется… живым?

Но вот на самом дне Дед Мороз обнаружил те самые игрушки.

— Ух, потрудился я с тобой, мешочек! — заулыбался Дед Мороз. — Ну что, понесем игрушки деткам?

— А можно? — робко взглянул мешок.

— Так ты же мешок! Ты предназначен для дела. И я приглашаю тебя на работу. Потрудимся?

Дед Мороз огладил замерший мешок бархатной варежкой, и тот стал вдруг таким же — лоснящимся, красивым, бархатным. На нем даже опушка белая появилась! Невероятно нежная, ласковая.

— Ну что? Не передумаешь? — улыбнулся Дед Мороз.

— Я готов! — решительно сказал мешок, и с этим ответом почувствовал, что оживает. Внутри заиграло пространство, готовое принять в себя подарки, игрушки, сладости. Чтобы нести их детям! Чтобы быть сопричастным к волшебству, к большому ежегодному чуду.

Дед Мороз одобрительно кивнул.

— Ну, тогда пошли.

И тут мешок оглянулся на кучу хлама, которая лежала тусклым мертвым грузом. «Как с ней быть? Что делать?»

Дед Мороз будто прочел мысли:

— Так у всего этого хозяева есть. Пусть и разбираются, — стукнул своим посохом, и хлам вдруг поднялся в воздух, рассортировался, разделился и… рванул в разные стороны.

— Будут кому-то под елочку подарочки, — усмехнулся Дед Мороз. — Хозяева-то пока от своего избавиться пытались, в тебя прятали, тоже обделенными были. Свое в чужих не спрячешь, от себя не оторвешь…

Мешок с тоской смотрел на разлетающиеся обломки, мятые страшные штуки, всякий хлам. Ему грустно было подумать, что кто-то обнаружит под елкой такое…

— Ладно, — улыбнулся Дед Мороз его мыслям, — сделаем и им подарочек. Дадим шанс. А воспользуются ли, выберут ли перемены к лучшему — это их выбор.

И дед Мороз стукнул посохом еще раз.

И вслед за разлетевшимися вещами рванули маленькие волшебные искорки.

— Что они дадут? — спросил мешок.

— Возможность увидеть хорошее. Ну что, идем?

— Да!

И мешок пошел с Дедом Морозом.

И с этого началась его новая жизнь.

И что самое удивительное, когда он подарил свои игрушки — те самые, ради которых жил, — в нем тут же каким-то чудом возникли новые. И чем больше он дарил счастья и радости, тем больше его прибывало.

Мешок обрел всё, о чем мечтал.

Легкость.

Свободу.

Волшебство.

Новое место в жизни.

Он был красив!

Полон жизни и энергии.

Щедр.

Он теперь впускал в себя только то, что хотел. Ибо знал закон выбора.

Он вовремя освобождался от того, что уже отжило свое время. Ибо он знал закон очищения.

И он всегда следил за тем, чтобы порадовать себя чем-то приятным. Ибо знал теперь закон свободы.

А выбор, очищение, свобода дарили ему возможность делиться счастьем с другими. Ибо это закон ответственности.

Отныне мешок стал официально и навсегда настоящим мешком Деда Мороза. Но не забыл, каким он был. Эта память была самым ценным для него.

Он знал теперь точно: каждый мешок способен стать мешком Деда Мороза! И нес это знание другим мешкам. Это стало его новым смыслом и новой сутью. Ведь из каждого завершившегося периода рождается новый.

07.01.2022