Десятая жизнь

Ирина Матлак, 2020

Погибнув, я перенеслась в другой мир и узнала, что являюсь ликоем – девушкой-кошкой, в запасе у которой девять жизней. Вот только это моя десятая жизнь, и о предыдущих я не помню ровным счетом ничего. Зато помнят жители городка, где я оказалась. Мне здесь не рады, а особенно не рад темный маг, у которого ко мне старые счеты. Он намерен их предъявить и сделать меня своим фамильяром? Как бы не так! Я – кошка, а значит, гуляю сама по себе! Проявив кошачью хитрость, непременно обведу его вокруг пушистого хвоста. А еще обязательно выясню, почему живу в десятый раз и кто так сильно желает моей окончательной смерти.

Глава 2

Откровенно говоря, недостатков у меня порядочно, но вот чего никогда за собой не замечала, так это склонности к воровству. Даже однажды найденный кошелек я вернула законному владельцу, выйдя на него по обнаруженной в карманчике банковской карте.

Но когда встал выбор между кражей одежды и разгуливанием нагишом, я, подавив угрызения совести, выбрала первое.

Со склона к пляжу спускалась узкая тропа, пройдя по которой я обнаружила стоящий неподалеку дом. Точнее, неприглядного вида хижину, скорее всего, рыбацкую. На натянутых веревках сушились светлая рубашка и безразмерные штаны, которые я и собиралась стырить.

«Позаимствовать ввиду острой необходимости», — мысленно поправила я себя.

Укрытия здесь не было никакого, так что, выгляни обладатель одежды в окно или выйди из хижины, он бы тут же меня заметил. На мое счастье, ранним утром берег был пустынным и до сих пор мне никто не встретился.

Подкравшись поближе, я осмотрелась по сторонам, дала себе пару секунд на то, чтобы передумать, благоразумно ими не воспользовалась и, подбежав к веревкам, сдернула с них одежду. На этом мое везение закончилось, потому что неподалеку внезапно раздался громкий смех. Кто-то шел к пляжу, а единственная ведущая сюда цивильная дорога пролегала как раз мимо хижины, у которой в данный момент орудовала одна новоиспеченная хвостатая преступница.

На ходу накидывая рубашку и пытаясь попасть пуговицами в петельки, я забежала за хижину, пригнулась и замерла. Даже дышать старалась через раз, слишком уж шумным было сбившееся от бега и от страха дыхание.

Вскоре нарушители моего уединения действительно прошли мимо хижины. Это была парочка угловатых подростков — парень лет пятнадцати обнимал за талию и прижимал к себе свою невысокую спутницу, что-то ей рассказывая, а та в ответ хихикала. Длинное светлое платье, надетое на девчонке, тут же стало предметом моей зависти. Внезапно пришедшее понимание, что с моим хвостом надеть штаны будет проблематично, оптимизма не прибавило.

Когда парочка приблизилась к морю, я негромко выдохнула и тихонько продолжила свое неоконченное занятие — застегивание пуговиц. Рубашка доставала мне практически до колен, так что ее вполне можно было считать если не импровизированным платьем, то импровизированной туникой. Вот только она была настолько застиранной, что в некоторых местах откровенно просвечивала, а надела я ее на голое тело. М-да. Похоже, все-таки придется как-то влезать в штаны.

Спустя несколько минут, наполненных едва сдерживаемыми ругательствами, мне это удалось. Штаны действительно оказались очень широкими, висели на мне как на вешалке, и хвост с горем пополам в них уместился. Пришлось осторожно обернуть его вокруг пояса, а затем поплотнее затянуть веревку, заменяющую в штанах ремень. Было немного дискомфортно, но все лучше, чем ходить голышом.

За время, что я здесь стояла, из дома не доносилось ни звука. Это натолкнуло на одно интересное предположение, которое незамедлительно решила проверить. Крадучись, я подошла к ближайшему окну и осторожно, с долей опасения в него заглянула. Комната в хижине имелась всего одна. Здесь стояла односпальная кровать, на которой сгрудилась куча одеял, в углу примостилась маленькая печь, вдоль стены тянулся склад всякой рухляди. Какие-то ящики, рыболовные снасти, наполненные и пустые мешки и еще всякий не поддающийся сортировке хлам.

А хозяин всего этого богатства, похоже, сейчас отсутствовал.

Взгляд зацепился за висящее у кровати поясное зеркало и, немного поколебавшись, я решилась войти. Замок отсутствовал, дверь закрывалась на крючок, так что мое проникновение вряд ли можно было назвать вторжением в частную собственность. Когда приход чужаков нежелателен, эту самую собственность запирают получше.

Убедившись, что подростки слишком заняты неумелым поцелуем, чтобы меня заметить, я юркнула в хижину. Благодаря одежде, пусть и с чужого плеча, чувствовала себя немного увереннее. Но перед тем, как посмотреться в зеркало, все равно глубоко вдохнула и сделала себе строгое внушение: что бы там ни увидела, не орать. Ни в коем случае не орать! Даже если окажется, что в дополнение к ушам обзавелась оленьими рогами с висящими на них колокольчиками.

Наспех стерев с зеркала плотный слой пыли, я решительно посмотрела на свое отражение и едва не осела на пол. От смеси ужаса и облегчения. Ужаса — потому что на моей голове действительно торчали черные меховые уши, облегчения — поскольку рогов к ним все-таки не прибавилось. То обстоятельство, что моя внешность осталась прежней, тоже порадовало. Треугольная форма лица, заостренный подбородок, четкие скулы, аккуратный нос, небольшие, но выразительные губы — все было мне знакомо. На внешность я никогда не жаловалась, так что было бы обидно ее потерять. Даже гетерохромия осталась, которая одно время порождала во мне комплексы, а потом я стала относиться к ней исключительно как к изюминке. Один глаз зеленый, другой — светло-карий, почти желтый. В сочетании с меховыми ушами смотрелось нереально. Нереально странно, если быть точнее.

Разгуливать с такими «украшениями» было далеко не лучшей идеей. Конечно, кто-то мог их принять за шутливый аксессуар, но привлекать к себе лишнее внимание не хотелось. Быстрый обыск дома увенчался трофеем в виде старого цветастого платка. Сколько его не стирали — и сказать страшно, но пришлось заглушить в себе брезгливость и соорудить на голове нечто вроде банданы. Смотрелось нелепо, но сейчас на собственный вид было начхать. Ушей не видно — и на том спасибо.

Дольше здесь задерживаться смысла не было, и я покинула ограбленный дом, как и положено всякому уважающему себя вору, — так же осторожно и крадучись, как в него проникла.

Совесть еще немного кусалась, но я упорно от нее отмахивалась. Чьи бы вещи я ни укра… позаимствовала, вряд ли он обеднеет. Не деньги ведь забрала, в конце концов!

Выйдя на дорогу, я на миг остановилась и посмотрела на море. Забавно. Только недавно о нем вспоминала, думая, что ни разу не видела «большой воды»… А оно и правда красивое. Кажется бескрайним и такое синее-синее, с белыми гребешками лижущих песок волн. Чуть дальше, на нависающей над ним скалой виднеется силуэт особняка — темного, в несколько этажей, словно сошедшего со страниц какого-нибудь исторического романа. Поразительный контраст с покосившейся хижинкой.

Пейзаж — загляденье. Только взять фотоаппарат и сфотографировать…

Мысли о фотоаппарате заставили снова поникнуть. Так жалко, словами не передать! Я же столько на него копила, объектив вот недавно новенький купила, пылинки с него сдувала… и где-то он теперь?

Следом за печалью пришла решимость и злость. Меня сбили, обобрали и раздели! Вот только доберусь до того, кто за рулем тачки сидел! А если меня еще и убили — с того… в смысле с этого света достану, вот!

Злость придала сил, и я быстро зашагала по ведущей от пляжа дороге. Лес, где я очнулась, остался слева, далеко за ним виднелись горы, тянущиеся на много миль вперед. Сначала дорога вела через непаханое поле, заросшее высокой травой, затем на пути стали встречаться домишки. Выглядели они получше, чем лачуга у моря, но проще особняка — в целом обычные такие деревенские дома.

По ощущениям, прошло примерно минут пятнадцать перед тем, как пейзаж стал меняться. Грунтовая дорога как-то незаметно превратилась в мощенную серым камнем, небольшие хижины сменились на полноценные двух — и трехэтажные дома, покрытые аккуратными черепичными крышами.

Незаметно для самой себя я оказалась в городе. Вместо асфальта дороги здесь были выложены все тем же серым булыжником, бетонных многоэтажек в поле зрения до сих пор не появлялось. Зато через некоторое время стали встречаться пока еще закрытые магазинчики, парикмахерские, которые, видимо, антуража ради здесь называли «цирюльнями». Проходя мимо здания, из трубы которого валил дым, я обнаружила, что это общественная купальня. Да, так и написано — купальня, не баня.

Пройдя еще немного вперед, я застыла. Буквально встала как вкопанная, привлеченная умопомрачительным, крышесносным, невероятно притягательным запахом.

Пахло едой!

Заметив расположившуюся на другой стороне улицы пекарню, я потянула носом и судорожно сглотнула. Противиться возникшему желанию не было никаких сил, и я уже начала переходить дорогу, когда в ногу впился острый камешек. Зашипев, я приподняла ее, посмотрела на пораненную грязную пятку и медленно опустила обратно.

Нет. В таком виде меня и на порог приличного заведения не пустят!

Босая, в непонятном тряпье, с намотанным на голове платком, я сейчас выглядела как самый настоящий бомж! Причем не только выглядела, но и была. Ночевать мне негде, денег у меня нет, куда податься — неизвестно.

Подавляя позывы изголодавшегося молодого организма и не обращая внимания на настойчивые мысли о теплом молоке и свежей выпечке, я отошла в тень ближайшего здания. Как раз вовремя — мимо протрусила лошадь, везущая крытую повозку. Кучер — мужичок лет за пятьдесят — меня не заметил.

Я тихо фыркнула. Все-таки круто они здесь все стилизовали — вон, даже повозки ездят. В курортных городках я никогда прежде не бывала, но слышала, что всякого рода необычный транспорт там можно встретить довольно часто.

Пока я стояла, прячась в тени неопознанного здания, у меня была прекрасная возможность рассмотреть горожан. Прохожих на улицах все еще было немного и, надо признать, их внешний вид меня тоже удивил. На женщинах — никаких джинсов, никаких маек, ни даже коротких юбок и штанов! Только длинные платья. Если юбки — тоже длинные. Штаны заметила только на одной девчонке, но ей по виду было не больше десяти.

В общем-то, местная мода или ее отсутствие волновали меня не слишком. Актуальным по-прежнему оставался извечный вопрос: как быть? Во-первых, мне нужно поесть. Во-вторых, обзавестись приличной одеждой и обувью. В-третьих, выяснить, где нахожусь, и найти деньги на возвращение домой. Все эти пункты привели меня к простому и понятному выводу: необходимо срочно идти в полицию. Или в посольство, если я каким-то образом умудрилась попасть из России в другую страну. Хотя, судя по языку, на котором изъяснялись мужики из леса, вряд ли я покинула родину…

Первой, к кому я подошла с вопросом «как пройти в ближайшее отделение полиции», была идущая мимо женщина. В ответ она недоуменно округлила глаза и не проронила ни слова. Когда я на всякий случай повторила вопрос на английском, который знала не отлично, но вполне сносно, направленные на меня глаза округлились еще больше.

— Вы меня понимаете? — без особой надежды на успех задала я следующий вопрос. — Видите ли, на меня напали. Украли одежду и сумку, где находился мобильный телефон…

Я не договорила, поскольку женщина, не проявив никакого участия, обогнула меня по кривой дуге и заспешила прочь.

Тьфу! Ну что за люди такие бессердечные пошли? И это я еще уши с хвостом спрятала!

Второй жертвой моих вопросов стала милая бабуля. Этакая типичная бабушка: в длинном платье в мелкий цветочек, с накинутой поверх него шалью и седыми волосами, стянутыми в тугой узел.

На этот раз я не прогадала и наконец услышала нормальную человеческую речь.

— Внученька, у тебя случилось что? — поинтересовалась она, участливо посмотрев на меня снизу вверх.

— Обокрали вот, — почти не соврала я, хотя и сама была одета в позаимствованные вещи. — Даже мобильника нет, чтобы позвонить…

Услышав последнюю фразу, старушка округлила глаза точно так же, как предыдущий объект моих расспросов.

— Чего-чего нет? — уточнила она.

— Мобильника, — повторила я. — Может, у вас найдется, откуда позвонить? Если нет, то хотя бы просто подскажите, как пройти до полицейского отделения.

Луп-луп! — недоуменно поморгала бабуля.

Может, глуховата?

— Ты давай-ка ко мне на чай заходи, — неожиданно предложила эта во всех отношениях прекрасная женщина, которую я в тот момент полюбила искренне и всей душой. — Я тут недалеко живу. Отдохнешь, в себя придешь. А потом мы с тобой в управление сходим. Мне как раз туда нужно.

Вот! Вот так бы сразу! Поесть — потом в городское управление. Как же мне повезло!

Наличие ушей и хвоста отошло на второй план, уступив место ожидающим меня маленьким радостям. Идя к бабуле домой, я уже чувствовала на языке вкус чая, к которому, надеюсь, мне предложат что-нибудь вкусненькое… Да, нагло. Но когда терзает настоящий голод, о приличиях как-то не думается. Такое чувство, что у меня несколько дней и крошки во рту не было!

— Меня госпожой Еришей звать, — по пути сообщила моя неожиданная благодетельница.

— Маргарита, — в ответ представилась я и тут же уточнила: — Можно просто Рита.

Дом, где жила бабуля, оказался одноэтажным и симпатичным, сложенным из светлого камня. За крашеным деревянным забором стелилась узкая садовая тропинка, ведущая к старенькому крыльцу, небольшой сад выглядел довольно ухоженным. На грядках уже взошла пряная зелень и торчали хвостики молодой редиски. С голода даже их готова была откопать и слопать, хотя редис с детства терпеть не могу!

Перед тем как войти в дом, я внезапно ощутила на ногах что-то липкое и как будто неприятно прохладное. Подумав, что зацепилась за паутину, на миг затормозила, посмотрела вниз, но ничего не увидела. Ощущение было мимолетным, и я тут же о нем забыла.

Меня проводили в уютную кухоньку, где пахло ромашкой и еще какими-то травами. Усадили за покрытый накрахмаленной скатеркой стол и поставили кипятиться чайник. Вернее, подвесили. Плиты здесь не наблюдалось, и ее заменял очаг, над которым и примостили начищенную до блеска посудину.

Пока я, сидя на стуле, осматривалась, госпожа Ериша достала из шкафчика пару чашек, вазочку с вареньем и водрузила их на стол. А пока я гипнотизировала взглядом варенье, передо мной опустился еще и пирог.

Я уже говорила, что обожаю эту милейшую пожилую женщину?

О, великие боги кулинарии, дайте этой бабуле вечного здравия и всегда наполненный продуктами холодильник — пирог был мясным! С такой аппетитной корочкой, косичкой теста по краям и проглядывающим в центре куриным фаршем. Что это именно курица, я определила по запаху. Видать, у меня еще и нюх обострился в дополнение к ушам и хвосту.

— Кушай, деточка, — завершив угощение вазочкой конфет, любезно предложила лучшая из живущих в мире женщин.

Изо всех сил сдерживаясь от того, чтобы не наброситься на пирог аки варвар, я положила себе кусочек и… нет, с таким аппетитом я еще не ела! Даже любимая сырная пицца не приносила такого невероятного удовольствия, от которого я едва не мурчала и не закатывала глаза.

Пока бабуля снимала чайник, я стянула еще пару кусочков пирога, которые только раздразнили аппетит. Даже удивительно. Я, конечно, всегда любила поесть и особо себе ни в чем не отказывала, но сейчас голод был буквально зверским!

Совсем ты, Ритка, одичала… не только снаружи, но и внутри.

Чай мне подали с молоком. Можно я ее все-таки расцелую?

Сделав несколько согревающих глотков, я едва не растеклась по стулу лужицей. Мимолетно заметила, что бабуля снова поднялась и принялась рыться в шкафчике. Затем вернулась за стол, держа в руках маленький холщовый мешочек.

— Так тебя обокрали, говоришь? — развязывая его, поинтересовалась госпожа Ериша.

— Угу, — кивнула я и, немного подумав, честно призналась: — Меня машина сбила, а очнулась я в лесу и без вещей. Подскажите, пожалуйста, где я оказалась? Что это за город?

— Так в Морегорье ты. — Узловатые пальцы справились с веревочкой. — Провинциальный городок у нас, небольшой, всего в девять тысяч душ.

Я на миг задумалась, пытаясь припомнить, не слышала ли это название раньше. Вердикт — нет, абсолютно точно не слышала.

— А какой стране принадлежит? — спросила, невольно напрягшись.

Бабуля как-то странно улыбнулась и ответила:

— В Истарское королевство вот уже полтора века как входим.

На этот раз даже память напрягать не потребовалось. Ни о каком подобном королевстве я слыхом не слыхивала и всерьез сомневалась, что такое вообще существует.

Только открыла рот, намереваясь уточнить, где оно располагается и почему здесь говорят по-русски, как меня внезапно будто по голове стукнули.

Запахом.

Мятно-лимонный, с легким намеком на горчинку, он исходил из того самого открытого мешочка, в котором виднелись засушенные листья какого-то растения. Перед глазами в один миг заплясали радужные блики, тело как-то само по себе расслабилось, и я отстраненно подумала, что на моем лице расплывается рассеянная улыбка.

Так хорошо стало…

— Не ошиблась, значит, — словно издалека донесся до меня голос госпожи Ериши. — Ну вот и ладненько. Вот и отлично. Давай-ка мы сейчас твою силу в накопители соберем, а то совсем они у меня поистратились…

Пребывая в состоянии между сном и опьянением, я смотрела, как ко мне подносят какую-то штуковину — металлическую, похожую на коробок. Но даже в этой прострации я обратила внимание на переменившуюся бабулю… впрочем, назвать ее ласковым словом «бабуля» теперь не поворачивался язык. Божий одуванчик куда-то исчез, и вместо нее на меня цепким взглядом смотрела хитрющая такая бабка, явно задумавшая какую-то пакость. Разум застилало марево, но интуиция буквально вопила, что я нехило так попала. По полной попала, откровенно говоря!

— А будешь хорошей кисой, я тебе еще кошачьей мяты дам, — произнесла эта… карга.

А казалась такой милой старушкой! Протухшей рыбы ей на голову, а не полный холодильник продуктов!

Дурман частично рассеялся с той же быстротой, с какой накатил. Сознание несколько прояснилось, и теперь я отчетливо поняла, что… что совершенно ничего не понимаю!

Это вообще что такое сейчас происходит?!

Чувствовала я себя донельзя беспомощной, не в силах пошевелиться и хоть что-то сказать. А сказать хотелось много… так много и выразительно, что ни одна цензура бы не пропустила!

— Ух, а и сильная ты! — Смотрящие на меня глаза возбужденно, практически фанатично заблестели. — Вроде же не помнишь ничего, и сила после запечатывания должна быть не та…

Да она чокнутая! Маньячка! Сунула мне под нос какую-то дрянь… кажется, упомянула кошачью мяту? Ну что за наказание! Я теперь и на валерьянку так же реагировать буду?

Я бы даже посмеялась над тем, что все происходящее уже напоминает не просто сюрреалистический сон, а настоящий театр абсурда, если бы главная роль не досталась мне самой. Не знаю, чего старая карга хотела добиться, суя мне под нос металлический спичечный коробок, но мое самочувствие ухудшилось. Накатило легкое головокружение, к горлу подступила тошнота, а внутри все словно льдом покрываться начало — цепким и колючим.

Старушка чуть ли не пританцовывала на месте и выглядела как человек, который вот-вот сорвет крупный куш. Я сделала еще одну тщетную попытку пошевелиться, мысленно успела в очередной раз проклясть этот сумасшедший день, как вдруг раздался грохот. Кажется, кто-то выломал дверь. В прихожей раздались громкие шаги, и через несколько мгновений в комнату вошли трое мужчин, одетых в темно-серую форму.

— Ну что, ведьма, попалась наконец? — усмехнулся тот, на груди которого красовалась крупная нашивка в виде дважды перечеркнутого, заключенного в квадрат круга.