Своя правда

Ирина Мартова, 2021

Если мы сильны духом, умны, неравнодушны, то в сложной ситуации заставим себя вовремя остановиться и задуматься, чтобы понять и, быть может, простить. Вселенная откликается на этот добрый посыл и дарит нам прощение, любовь, счастье, благоденствие. В жизни двух сестер, Сони и Веры, все изменилось, когда они узнали, что отец и мать им не родные. Вера, учительница, горит желанием найти настоящих родителей, чтобы понять, почему они отказались от своих детей. С этой целью она отправляется в Белгородскую область, откуда, предположительно была их биологическая мать. Вера понимает, что последствия столь решительного шага непредсказуемы, но не собирается отступать…

Глава 8

Целую неделю Вера места себе не находила. Никак не могла успокоить обиженное сердце. Прокручивала в голове варианты дальнейших действий. И, как назло, ничего толкового придумать не могла. И тогда отправилась к Софье.

Накупив разных вкусностей для Катюшки, она появилась в квартире сестры без всяких предупреждений. Соня, открыв дверь, радостно улыбнулась.

— Ой, Верка, ты как ураган! И опять без звонка. Хотя бы предупредила, я бы тортик испекла, чтобы тебя побаловать, ты же любишь сладенькое.

— Перестань, ничего не нужно. Вон, возьми пакет, там вкусности для Катюши. Да и нам хватит. Ставь чайник.

Сестры, обнявшись, прошли в комнату. Они все понимали и друг про друга, и про эту жизнь, и про своих родителей.

— Сонь, ну? Вот что ты молчишь? — не выдержала Верочка, привыкшая идти напролом.

— А что ты хочешь от меня услышать? — старшая сестра тяжело вздохнула.

— Как что? — Вера, подскочив, даже хлопнула ладонью по столу. — Как это что? Я тут с ума схожу, а ты все улыбаешься.

— Вер, перестань, не нагнетай. Я и так целую неделю как в дурдоме. Даже работать не могу, все думаю о твоем «открытии». А что прикажешь делать? Все бросить? Сидеть и рыдать? Зачем? Для чего?

— Вот какая ты, Сонь, правильная, даже противно! — Вера возмущенно передернула плечами. — Но ведь мы не можем обманывать друг друга и делать вид, что все в порядке, правда? — она тронула за руку сестру. — Ну, проснись же ты! Давай, давай что-то делать!

— Ну, что? Что делать-то? — Соня пожала плечами. — Не понимаю. Почему просто не жить, как раньше?

— Да как это возможно? Как раньше?! А куда деть это знание об усыновлении?

— Во-первых, не кричи, Катюшу напугаешь. А во-вторых, ну, хорошо. Давай что-то делать. Что? Командуй, если такая умная! Кофе будешь?

— Буду, — сердито буркнула Вера. — Прямо тупик какой-то!

— Ты должна понять… — Соня вздохнула. — Люди склонны обманываться и преувеличивать. Мы сами образуем тупики, открываем дороги, сооружаем плотины и создаем кумиров. Придумываем себе проблемы и потом ищем пути их преодоления. Боремся с ветряными мельницами, скверными характерами и дурными поступками. Валим на другого, проклинаем завистников, подозреваем соседей, но, как показывает жизнь, это напрасно! Все зависит от нас. И нашу с тобой проблему только мы можем разрешить. Но, честно говоря, выхода я пока не вижу. — Она поставила перед сестрой чашечку дымящегося кофе, вдохнула крепкий аромат свежесваренного напитка и улыбнулась. — Если что-то дельное можешь предложить, предлагай.

Они долго молчали, погрузившись в глубокие раздумья. Соня нарушила молчание первой.

— А ты с Галиной разговаривала?

— Конечно, — кивнула Вера. — Я ж тебе по телефону еще позавчера сказала. Бесполезно.

— Молчит?

— Угу. Как рыба. Еще бы, ведь она так преданна многолетней дружбе с мамой и отцом. Ничего не расскажет без маминого согласия.

— Понятно, — Соня усмехнулась. — Лучшая подруга, что тут скажешь? Ее и винить-то нельзя, они вместе с мамой целую жизнь.

— Слушай, Соня, а почему нам просто не спросить у мамы? Почему ты не разрешаешь? Это же самое простое решение — подойти и спросить.

— Нет, — твердо произнесла Софья. — Мы не будем у нее ничего спрашивать, выпытывать, выведывать, выяснять. Не будем, слышала? Во всяком случае, не сейчас.

— Почему? — Вера явно сердилась.

— Да потому что у нее слабое сердце. Потому что если бы она хотела, давно бы уже сама нам все рассказала. А раз молчит, значит, не хочет огласки.

— А может, просто трусит признаться?

— Прекрати, — Софья гневно повысила голос. — Это наша мать! И давай не будем об этом забывать. И причем здесь трусость? А если это просто любовь? Боязнь нас потерять? Беззащитность? Почему ты сразу думаешь о плохом?

Вера побарабанила пальцами по столу. Перемешала ложкой кофейную гущу в крошечной чашке. Софья, подперев ладошкой щеку, невесело глядела на нее.

— Слушай, — вдруг спохватилась Соня, — а может, Агате позвонить?

— Точно, — Вера обрадованно хлопнула себя по лбу. — Как же я про Агату забыла! Вот балда! Давай, звони скорее!

— Только условие. Говорить буду я, а ты станешь сидеть тихо, как мышка. И не будешь дергать меня, жестикулировать и сигнализировать, поняла?

— Да поняла я все, — Вера недовольно сморщилась. — Хватит учить. Звони уже.

Соня Агату очень любила. И теперь, решившись позвонить ей, своей крестной маме, очень надеялась, что та, несмотря на верность и преданность родителям, все же откроет правду своей любимой племяннице.

С необъяснимым трепетом Софья набрала номер крестной и долго прислушивалась к громким безразличным гудкам трубки. Потом услышала мягкий и родной голос…

— Да?

— Тетя Агата. Это я, Соня.

— Сонюшка, — голос женщины тут же наполнился теплой густой лаской, — детка моя дорогая! А я даже не посмотрела на номер! Надо же, не ожидала.

— Ой, я так давно тебя не видела! Как ты? — Соня внезапно всхлипнула.

Агата говорила с непередаваемым мягким украинским акцентом, произносила слова тягуче, распевно, невероятно вкусно, как говорят только на Украине.

— Ничего, потихоньку. Годы берут свое. Но я не сдаюсь, работаю.

— Тетя Агата, у меня к тебе дело. Очень серьезное.

— Да что ты, милая? — голос крестной озабоченно напрягся. — Случилось что? Надеюсь, с мамой все в порядке?

— Да, да, — заспешила племянница, — не волнуйся. С мамой все хорошо. Она работает. Мы ее развлекаем. Следим за здоровьем. Опекаем. Все нормально.

— Ну, слава богу, — голос снова наполнился спокойствием и опять поплыл, объятый любовью. — А что, детонька, случилось? Какое дело-то? Давай, выкладывай…

Соня почувствовала, как внутри, в области желудка, что-то сжалось от страха. Она сглотнула противный ком в горле.

— Тетя Агата, ты помнишь наше детство?

— Еще бы! Что за вопрос?

— И рождение наше помнишь?

— А как же… Вы с Верочкой такие смешные были. И невероятно красивые.

— Тетя, а родителей наших помнишь? — осторожно произнесла Соня.

Повисла пауза. Долгая. Глубокая. Тревожная.

— Родителей? — недоуменно переспросила Агата. — Сонечка, ты в порядке? Разве я могу забыть своего брата и его жену?

Вера, сидящая напротив, не выдержала и, позабыв предупреждение сестры, стала отчаянно жестикулировать. Чего она хотела, Соня не понимала, но душераздирающие гримасы сестры ужасно раздражали.

— Нет, тетя Агата, я не так выразилась, — отмахнувшись от беспорядочных жестов Веры, вкрадчиво продолжила Соня. — Глупо получилось, прости. Я вот что хотела спросить… — Соня замерла, подбирая слова. — Крестная, а ты знаешь, что нас усыновили?

В ответ раздались громкие гудки, разговор внезапно прервался. Соня удивленно оглядела трубку телефона, а потом пожала плечами.

— Она трубку бросила, что ли? — вскочила Вера.

— Не знаю, — старшая сестра расстроенно опустилась на стул. — Просто вдруг пошли гудки…

— Ну, все… — Вера схватилась за голову, — сейчас она маме позвонит!

— А что ты там показывала? Я же велела сидеть тихо и меня не дергать!

— Ой, прости, прости, не выдержала! — Вера вздохнула. — Ну, что будем делать? Надо перезвонить Агате, вдруг и впрямь связь прервалась на полуслове.

— Может не надо? — Софья сморщилась.

— Надо, сестренка, а то некрасиво получается. Вдруг она ждет.

— Ну, давай попробуем еще раз.

Но трубку никто не поднимал. Долгие телефонные гудки разбивались о тишину, повисшую в комнате.

— Очевидно, со связью все в порядке, — скептически ухмыльнулась Соня.

В эту минуту телефон зазвонил. Вера от неожиданности вздрогнула.

— Господи, с ума здесь сойдешь.

— Да? — Соня схватила трубку.

Звонила Агата. Она говорила медленно, словно с трудом подбирала слова. Голос ее дрожал и прерывался.

— Сонечка, прости, дорогая. От неожиданности трубку бросила, ведь я никогда об этом и не вспоминала. Нигде и ни с кем не обсуждала. Забыла навсегда. Дала когда-то брату слово и не возвращалась к этому. Но теперь Никиты нет, мы все не вечны на этой земле. Может, пришло время. Что ты хочешь знать?

— Крестная, дорогая, спасибо, — обрадовалась Соня. — Мы случайно обнаружили документы.

— Мама знает?

— Нет, мы ей не сказали, решили у тебя спросить. А потом с ней поговорим, ты ей не звони, пожалуйста.

— Я толком ничего и не знаю, честно говоря. Никита не хотел рассказывать, а я не пытала. Он так счастлив был, и мне казалось неправильным огорчать его расспросами. Давно это было, детка. Поэтому я мало чем могу помочь. Помню только, что ваша настоящая мать была из какого-то села на Белгородщине.

Соня включила громкую связь для Верочки. Сердце так стучало, что она боялась не расслышать слов крестной.

— Из какого села, крестная? — Прижав руку к сердцу, выдохнула в трубку Софья.

— Не могу вспомнить. На имя святого похоже название села. Подожди секунду. Сейчас, сейчас. По-моему, Никольское. Да, да, точно. Село Никольское. В Белгородской области. Ваша мать была оттуда. Больше ничего, к сожалению, мне не известно. Извини, детка.

Соня вдруг заплакала. Всхлипывая, она повторяла, как заклинание:

— Крестная, спасибо тебе! Спасибо большое! Тетя Агата, я позвоню! Спасибо тебе!

Агата молчала. И прежде, чем положить трубку, попросила:

— Соня, послушай. Вы только не наделайте глупостей, девочки. Только не спешите. Не ошибитесь.

День уходил на покой. Вера стояла на балконе, глядя в звездное небо. Соня вышла, встала рядом, приобняла сестренку за плечи.

— Грустишь?

— Нет, — Вера улыбнулась, — думаю.

— О чем?

— О том, что каждому в жизни дается испытание. Но больше, чем человек может вынести, ему не посылается. Все по силам. Значит, и нам это испытание дается для чего-то. И оно нам по силам. Мы это преодолеем.

— Ах ты, мой боец, — Соня вздохнула. — Пойдем спать. Ты маме позвонила? Она знает, что ты у меня ночуешь?

— Ага. Знает.

— Ну и отлично. Все. Время спать. Утро вечера мудренее. Завтра будет новый день, новые мысли, новые встречи. Поживем, увидим.