Змей Сварога

Ирина Лобусова, 2020

Простив Виктора Барга, Зинаида Крестовская начинает вести спокойную, почти семейную жизнь. Работа в институте, пусть и нелюбимая, рядом мужчина, за которого она так боролась, – разве этого мало? Но Зина вдруг начинает понимать, что это все не для нее, что ей нужен риск, адреналин. И неожиданно она это получает с избытком. Новое дело, которое Крестовская расследует уже как полноправный сотрудник НКВД, не просто опасно, оно смертельно опасно. Ей предстоит снова столкнуться с секретными разработками НКВД, который, как известно, не останавливался ни перед чем…

Глава 5

1 марта 1940 года, Одесса

— Это не исчезновение, — Зина раздраженно пожала плечами, — это самое настоящее убийство. Ее убили, чтобы не отдавать долг, а потом спрятали труп. Что здесь такого мистического?

— Кости, — четко ответила девушка, — кости и странное состояние тела. Почему оно распухло?

— Вскрытие делали? — машинально поинтересовалась Крестовская.

— Да какое там вскрытие в селе, — усмехнулась София. — Хоть вдова и в городке жила, а все равно почитай село. Лекарь наш, правда, что-то там старался. Но ничего не нашел, не смог определить, что за яд.

— Она занималась контрабандой? — в лоб, без предисловий, спросила Зина, не отводя глаза. — С твоим парнем работала? Наверное, богатела на контрабанде?

— Как вы догадались? — Тут София чуть не заплакала. — Ну да… И у них роман был. Но парень мой ни при чем! Она со всеми крутила, потаскуха старая! Богатая ведь…

— Ты боишься, что парень твой виновен в убийстве? — все допытывалась Зина.

— Это не он ее убил! Не он! — чуть ли не рыдала девчонка. — Утром, когда вдова исчезла, он был со мной! Мои родители тогда в Тирасполь уехали. И он ко мне ночевать пришел…

— Понятно, выгораживаешь, — усмехнулась Крестовская. — Следователь тебя о чем-то спрашивал? — продолжала она жестко.

— Что вы! Никто даже не знал, что он остается у меня ночевать! — искренне воскликнула София.

— А его спрашивал?

— Его — да. В участок отвели. Допросили и выпустили. Он сказал, что у друга ночевал, и друг подтвердил. Ну и выпустили, ведь он ни при чем!..

— Успокойся, — сурово произнесла Зина, — рыдать будешь потом. Тут нужно все понять.

— Вы мне поможете, правда? — София с надеждой смотрела на нее.

— Увидим, — процедила Зина, ей не хотелось ничего обещать. — А брелок убери. Это чудовищно.

Девчонка поспешно сунула брелок обратно в карман.

— Ты знаешь, где твой парень останавливается в Одессе? Кстати, как его зовут? — спросила Зина.

— Степан Корческул, — поспешно ответила девчонка. — Он комнату снимает на Бугаевке. С хозяином.

— Ты там была, конечно, — посмотрела на нее Зина.

— И не один раз, — закивала София. — Была, но в Одессе он пока не появлялся. Хотя должен был приехать еще неделю назад.

— Паниковать прекрати, — строго приказала Крестовская. — Если хочешь, завтра вместе туда пойдем, попробуем найти твоего контрабандиста. Как думаешь, он знает, кто вдову убил?

Вместо ответа девчонка заплакала. Зина, глядя на нее, сурово поджала губы.

— Скажи мне, вот только правду скажи, — она прямо смотрела на Софию, — кто первым пустил слух о том, что пропадают люди?

— Слух? — От неожиданности девчонка даже перестала плакать. — Почему вы говорите так?

— Потому, что это правда. Ну сама подумай. Вот что означает, что человек исчез? — Зина сделала паузу. — Ну? Ты как думаешь?

— Я… Не знаю… — София моргала так быстро, что у нее снова заслезились глаза, и Зина вдруг подумала, что это ребенок, всего лишь ребенок, неожиданно быстро ставший взрослым и так и не сумевший окунуться в суровую взрослую жизнь.

Она размеренно, как преподаватель студентам, произнесла:

— Исчезновение человека означает, что нет никаких следов. Совсем никаких. Понимаешь?

— Не очень, — София все еще продолжала моргать.

— Смотри, — вздохнула Крестовская, — я попытаюсь объяснить совсем просто. В первом случае из дома исчезли старики. Но через несколько дней были найдены их кости. Конечно, нет твердой гарантии, что эти кости принадлежали им. Но предположить такое возможно. Значит, есть след. А раз нашли кости, это уже не исчезновение, а убийство. Убийца выманил стариков или выкрал из дома, расправился с ними каким-то страшным, пока непонятным способом. В результате были найдены кости. Это означает, что речь уже идет не об исчезновении людей, а об убийстве.

— Да, вы правы, — девушка вздохнула с каким-то судорожным отчаянием, — я как-то не подумала об этом…

— Следующая история, — продолжала Зина, — вдова Розмара. Ну, тут вообще все просто. Был найден труп. И труп опознали, так? Несмотря на его ужасное состояние?

— Ну… да. Труп опознали.

— Значит, снова убийство. Видишь, люди не исчезают! Их убивают. Причем убивают ради какой-то определенной цели. Скажи, вдова могла быть знакома со стариками?

— Я… не знаю. Об этом никто не говорил.

— Но если предположить теоретически? К примеру, старики могли взять деньги в долг у вдовы. Ведь многие же знали, что она одалживает деньги под процент?

— Ну… да. Так могло быть.

— Вот и первая ниточка. Могло быть какое-то обстоятельство, которое объединило этих людей. Значит, и в случае вдовы нет никакого исчезновения. Это убийство. Так кто же первым сказал про исчезновение людей? Вспоминай! Это может быть важно.

— Священник, — София вдруг вскинула на Зину ясные, но встревоженные глаза, — наш священник на воскресной проповеди! У нас ведь не так, как здесь, у вас, в городе. У нас по воскресеньям всем селом ходят в церковь. Сначала служба, а потом священник говорит. Вот он и сказал…

— Что именно? Вспоминай, вспоминай!..

— Да меня в тот день не было… Я в церковь тогда не пошла. С родителями поссорилась, — вздохнула София.

— Из-за парня?

— Да. Он им не нравился, потому, что соседка маме сказала, что он с разными девушками встречается. Еще с двумя, кроме меня. Одна у нас, другая — в соседнем селе…

— А тебе это нравилось? — Зина усмехнулась, но тут же согнала с лица ухмылку — все же это выглядело слишком жестоко.

София промолчала. Было видно, что она переживает и этот вопрос ей не нравится.

— Кто рассказал тебе о проповеди? — поняв это, Зина быстро перевела разговор — говорить на эту тему не имело никакого смысла.

— Мать и рассказала, вечером, за ужином, — вспоминала София, — да как-то тревожно так рассказала… Мол, священник сказал, что люди исчезают потому, что их Бог наказал. За грехи, за то, что подлизывались к волкам в овечьей шкуре… Посланным за грехи…

— Про кого это он так?

— Про румын. У нас все знали, что священник на стороне красных. Он всегда открыто говорил, что зря мы пустили на наши земли румын, мол, навлекли проклятие предков, а дружить надо было с советами, они за людей… И все такое…

— Почему же румыны не арестовали вашего священника?

— Да не посмели. У нас в селе его любили все. Если б его кто тронул — такое бы поднялось! А он всегда так говорил… И люди к нему прислушивались.

— Значит, именно священник сказал, что это не убийства, а исчезновение… — Зина задумалась. — Интересно… И что, никто из жителей даже не заметил этого странного противоречия?

— Так у нас же люди простые, — пожала плечами София, — им говорят — они верят.

— А кто сотрудничал с румынами? — продолжала допытываться Крестовская.

— Да многие из села. Кстати, и старики пропавшие тоже — они им овощи продавали. И вдова, которая всему румынскому начальству давала деньги в долг. Все так и поняли, про кого священник сказал, — про стариков и Розмару. Мол, навлекли на себя гнев своими грехами.

Зина задумалась. Священник, пользующийся авторитетом в селе и уговаривающий местных, темных крестьян не сотрудничать с румынами, а надеяться на приход красных, — все это очень напоминало методы Бершадова. Зина даже и не сомневалась, что священник — агент НКВД.

О том, что СССР мечтает вернуть Бессарабию, забрать эти земли у Румынии, знали абсолютно все, кто хоть что-то понимал в политике, а Зина начала неплохо в ней разбираться — в силу обстоятельств, в которых оказалась.

Раз СССР так заинтересован в землях вдоль Днестра, значит, этим вопросом занимается внешняя разведка, и на подконтрольных Румынии территориях работает огромное количество агентов, подготовленных ведомством Бершадова. Уже ясно, что священник — один из таких.

Но почему большевики велели ему сделать акцент именно на исчезновении людей, а не на жестоких убийствах? Что за этим кроется? Убийства, с точки зрения пропаганды, выглядели намного, так сказать, привлекательнее: в них с легкостью можно было обвинить румын. Так почему он этим не воспользовался?

— Как звали священника? — спросила Зина.

— Отец Григорий.

— Русский? — удивилась она.

— Ну да, русское православие. У нас все жители ходят в православную церковь. А румыны хотели, чтобы ходили в костел. Но никто не пошел.

— Отец Григорий, — раздельно повторила Крестовская.

Однозначно агент Бершадова, иначе просто быть не может! Интересно, интересно!.. Зина задумчиво уставилась в окно, не замечая, что день клонится к вечеру, а с девчонкой в столовой она сидит уже несколько часов.

Ей была действительно интересна история, рассказанная Софией. Мысли, работая логично и четко, текли в определенном направлении. Крестовская старательно обдумывала все, что услышала, а здесь действительно было над чем подумать.

В какой-то момент Зина неожиданно впервые поймала себя на том, что ей больше не скучно жить! Жизнь снова заиграла новыми красками, а кровь заструилась в венах. Не имея возможности посмотреть на себя в зеркало, она могла поспорить на что угодно, что у нее даже появился румянец на щеках!

Эта абсолютная неожиданность такого непредсказуемого возвращения к жизни просто повергла ее в шок!

Зина чувствовала, реально ощущала вкус жизни, горячей, как обжигающий чай в морозную ночь, пьянящей, как хороший коньяк. Как же ей не хватало всего этого — бесконечные месяцы тоски, какая-то тягомотина, когда Зина совсем не понимала, как и чем себя занять, а дни ложились под ноги сплошной серой массой…

А тут ей захотелось жить, захотелось думать, действовать, погрузиться в опасность, узнать то, о чем пока не знает никто, почувствовать вкус пьянящего вина жизни вместо жидкого кефира будней…

После всего, что Крестовская пережила, обычная жизнь была больше не для нее. А тут появилась реальная, настоящая загадка! И все это совершенно случайно.

Подумать только — не обрати она внимания на эту девчонку, ничего бы и не было! Зина содрогнулась от этой мысли. Ей так не хватало расследований, логический загадок! А здесь есть шанс. И Зина чувствовала себя счастливой, невероятно счастливой!

И не собиралась отказываться от этого счастья.

— Сделаем так, — она приняла решение мгновенно, так, как поступала всегда, — я дам тебе денег, какое-то время ты продержишься. А помимо этого, постараюсь сделать так, чтобы даже по своим фальшивым документам ты получила стипендию. Я решу этот вопрос в деканате. Ты ведь учишься на стипендию?

— Конечно, но вам не надо, я не возьму… — слабо запротестовала девушка.

— Возьмешь. В твоей ситуации деньги — это оружие. Ты должна выжить, — жестко сказала Зина, — поэтому ты будешь держаться, и мы станем выжидать. А вот через пару дней…

— Что через пару дней?

— Если твой парень не объявится, мы наведаемся к нему в ту комнату, которую он снимает на Бугаевке.

— А если объявится?

— Если объявится, ты спокойно, как ни в чем не бывало, будешь с ним встречаться и ни словом не обмолвишься о том, о чем рассказала мне. Ты поняла? Только так ты сможешь его спасти! Ведь он жертва номер один, которую со дня на день могут добавить к этим убийствам.

— Я поняла, я сделаю все так, как вы скажете, клянусь вам… — залепетала София, и Зина усмехнулась — она и не сомневалась, что та все сделает именно так, как было велено. Слишком уж хотелось ей вытащить парня из беды, несмотря на то что он был бабник и сволочь.

Зина прекрасно понимала Софию: большинство женщин были подвержены именно этой болезни. К сожалению, женский организм устроен именно таким образом, и Крестовская знала это лучше, чем кто-либо другой: любовь просто отключает мозги, сколько их там есть.

— Так вот — через пять дней… — Зина сделала паузу, пристально глядя в глаза Софии, — как я сказала, мы все-таки наведаемся в комнату, которую снимает твой парень.

— Зачем? — разволновалась девушка.

— Чтобы обезопасить его, — пожала плечами Крестовская, прекрасно понимая, что это правда — но не вся. Часть правды… А кто сказал, что надо говорить всю? Тем более, что Зина не сомневалась — парень связан с этой историей, более того, глубоко в ней увяз… А вот выберется ли? Ее жизненный опыт подсказывал — вряд ли. Но она не собиралась этого говорить.

Зина достала из сумки деньги и дала их Софии. К счастью, Виктор Барг зарабатывал очень хорошо, и у Крестовской всегда был полный кошелек. Одним из плюсов совместной жизни было то, что Зина больше не нуждалась в деньгах. Тем более, что она подозревала, что Виктор продолжает брать левые заказы.

Но этот плюс, к сожалению, не смог компенсировать тех больших минусов, которые встречались на каждом шагу.

Вечером Крестовская вернулась домой в невероятно приподнятом состоянии духа. Виктор сразу увидел ее радостное лицо.

— Что с тобой? Что произошло? — улыбнулся он.

— Я узнала историю села, в котором пропадают люди! — с порога выпалила она, как никогда счастливая.

Ответом ей было глубокое и долгое молчание. И впервые в жизни Зина подумала, что молчание может убивать так же, как крик. Вернее, как выстрел в упор.

За ужином она не выдержала:

— Тебя не интересует то, что я узнала?

— Нет, — Виктор спокойно отложил в сторону нож и вилку, залпом выпил стакан воды. — Это может как-то повлиять на нашу жизнь?

— В каком смысле? — не поняла Зина.

— Ты вернулась домой. Мы живем вместе. У нас семья. Почему же мы должны говорить о том, что никак не может повлиять на нас? — спокойно проговорил Виктор.

— Ты серьезно? — Зина не верила своим ушам. Человека, в которого она влюбилась когда-то, словно кто-то подменил. Перед ней сидел глубокий старик — и он абсолютно не понимал ее, Зину. Более того, и не пытался понять.

— Абсолютно, — кивнул Виктор. — Откуда ты пришла? — он уставился на нее в упор.

— Что? — растерялась Зина, не готовая к такому разговору. — Из института, ты же знаешь. Я в институте работаю.

— Тогда почему мы говорим о каких-то исчезнувших людях из деревни, к которой не имеем отношения ни ты, ни я? Разве это прерогатива преподавателя, распутывать такие жуткие истории?

— Я не простой преподаватель, ты же знаешь это, я не такая, как все, — слабо попыталась оправдаться Зина. Она чувствовала себя так, словно сидит за рулем машины, из последних сил давит на газ и мчит прямиком в бетонную стену, чтобы, на всей скорости влетев в нее, разбиться в лепешку.

— А кто ты? Ты агент НКВД? Ты работаешь на палачей из этого ведомства?

— Виктор, пожалуйста, прекрати!

— Тогда зачем? Объясни, почему ты вечно лезешь не в свое дело?

— Я скажу тебе правду. Хорошо… — Зина помолчала. Затем, собравшись, заговорила: — Мне скучно жить, — она вскинула на него глаза, не собираясь отводить взгляд, — мне скучно. Я не могу жить, как обычный преподаватель, так, как живут все! Неужели ты этого не понимаешь?

— Нет, не понимаю. И не хочу понять. Может, и я тебе скучен?

— Это здесь при чем? Разве это влияет как-то на наши отношения? — Зине хотелось плакать, но она сдерживалась изо всех сил.

— Имеет. Ты их рушишь. Еще одна твоя история — и будет разрушено все.

— Моя история? — Зина почувствовала, как вместе со слезами подступает ярость. — Или твоя?

— Ты имеешь в виду, то, что давно прошло. Я изменился, и хочу быть с тобой. Я хочу семью. Мне нужна домашняя женщина, которая обеспечит мне семейный уют, а не будет лезть в истории с окровавленными трупами. — Виктор говорил спокойно, но в этом спокойствии чувствовалось раздражение.

— С трупами? — мгновенно насторожилась Зина. — Я ничего не говорила о трупах. Значит, ты продолжаешь общаться с Игорем? По теме работы в лаборатории?

— Игорь больше не работает в лаборатории. Он здесь, в Одессе, его перевели в другой отдел, — нехотя признался Барг, отводя глаза в сторону.

— Что за отдел? — не отставала Зина.

— Охраны. Внешней охраны ведомственных предприятий.

— Лжешь, — у Крестовской даже скулы свело от ярости, когда она с легкостью прочитала на лице Виктора, что тот говорит неправду. — Ты лжешь. Считаешь меня непроходимой дурой? Ты думаешь, я ничего не понимаю?

— Ну… Я не знаю подробностей… Ты все не так поняла, — потупился он.

— Значит, разведка. А вот внутренняя или внешняя — я это узнаю. Может быть, ты видишься и с Лорой?

— Ты прекрасно знаешь, что я понятия не имею, где находится Лора! — воскликнул Барг.

— Тогда почему ты так нервничаешь?

— Из-за тебя! Из-за того, что ты снова пытаешься влезть в какую-то историю, не хочешь спокойно жить.

— Я не буду спокойно жить. Запомни это, — сказала Зина, вставая из-за стола. Накинув пальто, она вышла на улицу.

Руки у нее дрожали, и Зина с трудом прикурила папиросу. Ей казалось, что она споткнулась и летит в бесконечную пропасть. А вот как выбраться из нее, она пока не знала.

Прошло два дня. К концу второй пары в аудиторию, где Крестовская заканчивала лабораторную, впорхнула София Мереуца. Женским взглядом Зина сразу заметила, что на ней новой пальто, а в ушах поблескивают золотые сережки.

— Я пришла вернуть вам деньги, вот, — девушка порылась в сумочке и протянула Зине мятые купюры. — Спасибо вам за помощь и поддержку.

— Он появился? — спросила Зина.

— Да, со Степаном все в порядке! Мы теперь будем жить в Одессе, вместе. Он приехал. Все очень, очень хорошо! Мы выяснили все недоразумения. Никто не пропадает, а эти смерти были просто несчастными случаями. Степан мне все рассказал, — София говорила очень быстро, буквально сама себя перебивая.

— Несчастными случаями? — Зина не могла поверить своим ушам.

— Конечно! — кивнула девушка и повторила: — Он мне все рассказал. Румыны уже и дела закрыли, ничего расследовать не будут.

— Понятно. Я рада, — бесстрастно ответила Крестовская, не спуская глаз с сияющего лица Софии Мереуцы.

— Еще раз спасибо вам! — махнув рукой, та выскользнула за дверь. Крестовская задумчиво смотрела ей вслед.