Дерево в окне

Ирина Листвина, 2022

Стихи Ирины Листвиной глубоки и самобытны как по существу, так и по форме. «Эти стихи – всем своим напряжённым исканием запредельных связей – направлены на сотворчество с читателем…» – пишет о них литературный критик Т. Ю. Хмельницкая. Романтизм баллад и классическая строфа свободно и естественно уживаются в них со своевольными вкраплениями слов, в духе авангарда. Избранное стихотворений И. Листвиной привлечёт внимание любителей традиционной и современной поэзии.

Из сборника «Привал в облаках», из части второй «Шансон Сон»^[7]

О «Снего-пропадах»

Тема Снегоземья начиналась с них. Первоначально это были питерские (беглые и моментальные) чёрнобелые зарисовки. Снег — ведь это и рассыпчатая белая краска, то закрашивающая, то засыпающая всё, но по-своему. А снег в полёте — вдобавок и лёгкая завеса, создающая иллюзию. Завеса эта не только покрывает собой мир, но и позволяет увидеть его в иных степенях связности и разобщённости.

Ритмы снего-пропадов, то вихреобразные, то плавные, по-другому сближают, раздвигают и связывают явления (притом необязательно только в пространстве). Летящие снежные точки в совокупности смещают также и центры тяжести, и саму весомость, да и значимость отдельно взятых вещей.

Мне невольно думалось при этом: «А если бы они летели так в пространствах наших душ, миры которых достаточно просторны и, наверное, сообщаются между собой? Тогда они, быть может, создавали бы и там свои летучие зарисовки-разрезы разного рода — предположим, в манере пуантилизма? Акварельные ясным днём и чёрно-белые ночью».

Этот взгляд как бы «сквозь них» расширял возможности «Снего-пропадов» как стихопейзажей. Да, в этом смысле они могли быть и «лиственными», и «лунными», и даже, как ни странно, «концертными»^[8]. Но это всегда и всё же — точечные городские зарисовки, притом характерные для Петербурга, это его зимние холод и даль.

Снежный полёт то сокращает, то удлиняет расстояния между вещами (и тени), но даль-то всегда присутствует и кажется непреодолимой, особенно если рисунок и не пытается вместить её. Но это всё та же русская даль, исстари знакомая — «Унеси мое сердце в звенящую даль…» — и «тоскующая». А зарисовки — они днём окрашены (хотя слабо, но переливаясь), напоминая этим пуантильность^[9] мыльных пузырьков, вылетающих из трубки. Улетев, они всё ещё чуть видны, подобно воздушным шарам в далёкой вышине — в последний миг перед исчезновением. Но, несмотря на всё это, они и по-питерски каменно-грубы, в них отпечатаны уличные торцы и угловые тумбы, даже булыжники площадей.

Почему же всё-таки «Снего-пропады», а не «Снегопады»? Отчасти потому, что авторское «я» в них уплывает как бы вглубь, оставаясь за кадром.

Отчасти же — из-за тогдашнего чувства тревоги, вызванного Карибским кризисом, да и резким поворотом вектора времени.

Примечания

7

«Шансон Дым» и «Шансон Сон» вместе образовали сборник «Привал в облаках».

8

См. стихотворение «Снего-пропад Прощальный» (по Гайдну).

9

Пуантильность — от импрессионистского стиля пуантилизм.