Диалоги с собой

Ирина Лещенко (2024)

Прикоснитесь к искренним и поэтичным эссе Ирины Лещенко — жены легендарного певца Льва Лещенко. Откройте для себя историю одной любви, пронесённой сквозь года и испытания, наполненные мудростью и теплотой размышления о семье, дружбе, эстраде и мире. Ирина Лещенко приглашает вас на прогулку по своей душе, где каждый шаг — это новое открытие, а каждое слово — гимн жизни. Ведь «надо всё рассмотреть с близкого расстояния пешей прогулки, видеть и наблюдать, любоваться и созерцать. Жизнь — она такая… чем её наполнишь». Подарите себе и близким эту книгу, чтобы окунуться в мир, где царят любовь, красота и вдохновение.

Мысли вслух

Горизонтальные заметки

Горизонт («гори» и «зонт»!) очерчивает круг, если смотреть с пригорка или с берега на море, где небо встречается с землёй. Вот вы о чём подумали? По этой линии солнце пускает последние отблески лучей. На воде особенно заметно. Эдакий зонтик небосвода, а по краю — горящая линия… Некая почти воображаемая линия проходит — естественно, тоже горизонтально — у человека в районе пупка. Да, в принципе, все что угодно делишь надвое — и получаешь то, что выше, и то, что ниже. Но речь совсем не об этом. Я в данном случае говорю о том, что рождается полётом фантазии от лукавства мысли и часто или почти всегда в положении лёжа на диване.

Самоидентификация — вещь сложная. Есть такая детская или почти актёрская игра — спрашивают так, влёгкую: «А с кем ты его (себя, соседа, друга) ассоциируешь?» Начинали в детстве с присказки, вполне безобидной и ботанической: «Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме… розы…» Ну с розой каждый или почти каждый может себя сравнить в отдельные периоды своей жизни… А вот с животным… трудно. Хорошие и гордые животные быстро заканчиваются, остаются… с особенностями; много их, но все они заметно отстают от льва, тигра, пантеры или орла. Скажешь о друге: слон, бурундук, белка, выхухоль — и кто этому порадуется? Я вот, например, действую временами как «козёл из огорода», меня иногда воспринимают как «белую ворону»! И всё оттого, что смотрю я на мир и на вас на всех чуть-чуть искоса и со стороны.

Хотя растения мне милее и ближе, вот я ещё сама не определилась, кто я. Хочу, может, быть загадочной эустомой (почти истома) — это очень красивый цветок! А ведь намного бы лучше иметь жизненную силу от веками неистребимого одуванчика. Не разменивается он на рост в горизонтальном направлении, держит свой корень строго по отвесу и точно знает, что вертикаль — это здорово: чем глубже, тем лучше. Правда, потом, укоренившись и надумав размножаться, он становится слишком лёгким и ветреным. Раскидывает себя без жалости по ветру.

Говорят, каждый может написать хотя бы одну книгу — книгу о себе, свою автобиографию. Но это только слова. Попробуй вспомнить, если не вёл дневника, кто ты и как тебя звать. Я вот до сих пор не определилась. Не скажу, что особо люблю наблюдать, смотреть и видеть, и вижу вдобавок плохо, близорукость, но где-то сидит в голове дрон, он всё видит и фиксирует и иногда имеет удовольствие мне кое-что сообщать. Любила с детства фантастику, помню в фильме летающих людей, может быть, из «Ариэли» А. Беляева, которых все боятся и которые видят сверху всё. Вот отсюда и дрон. Очень современно, но бояться не стоит.

Нам повезло родиться и жить в очень спрессованное время предчувствий, открытий и их проявления. Тысячами лет время тянулось и вкладывалось в короткий век людей с их незначительными изобретениями, развивающейся наукой, в болезнях и войнах, только религия соединяла поколения трудом, делались шедевры во имя Всевышнего и навек. И вот пружина прогресса распрямилась с должной силой и выстрелила каскадом научно-технических достижений, и это всё в наше, моё время. Может быть, даже как-то слишком стремительно всё это произошло, и наш неисчерпаемый до поры до времени мозг в своей сложности оказался лишь капелькой в нарождающейся нейросети.

«Скорости вокруг бешеные…», неосознаваемо бешеные. Картинка за стеклом сверхскоростного поезда сливается в разноцветную мазню. А ведь так по-человечески — почувствовать, прикоснуться… а уж поговорить…

Теперь осталось только остановиться на мгновение, задуматься и всё записать.

Что я люблю в жизни и в искусстве

«А песни довольно одной, чтоб только о доме в ней пелось». Пришли новые времена, наш привычный мир меняется на глазах, время несётся стремительно, модное слово «турбулентность» определяет непредсказуемость событий, планета как будто стала меньше в размерах… спутники висят над нами, делая доступной связь с любым уголком. Меняется и искусство. Нас, людей, населяющих этот мир, стало намного больше, но стали ли мы ближе? Всё-таки человеку, чтобы быть человеком, надо быть с человеком. Так родители опекают вновь народившегося ребёнка, так любое живое существо инстинктивно тянется к подобному. Доверие, доброта, преданность, понимание и принятие, любовь, семья и верность — такие несовременные слова и понятия, но именно они делают этот мир лучше. Трогает в произведениях искусства именно эта светлая сторона сущности человека и разве что лишь немного желания посмеяться над собой.

Миф и реальность

Миф — основа культуры, его нельзя убрать. Миф — это необходимая подкладка человеческого сознания, без которой человек невозможен. Если вы уберёте эту культуру, как говорил Алексей Лосев, не надейтесь, что там вы обнаружите природу. Там будет миф! Мифы, эти структуры (под)сознания, присутствуют в каждом из нас.

Вот я и нащупываю их в себе. Веду, так сказать, раскопки. А вдруг отыщется что-то важное?

Внутри

Заглянула внутрь себя, а в глубине тепло и сытно, почти как в утробе матери, и мелькают картинки: бревенчатые всё избы, до совершенства украшенные всякой всячиной, от скупости дерева отвлекающие своей изобильностью. Почти сказочные атрибуты снаружи и внутри, соломки, перья, с любовью сотканные умелыми ручками гнёздышки, в которых цветными камешками таятся яйца, цветочки и свечи, и куличи — всё расставлено в причудливом самоцветье, чтобы дать нам всем почувствовать светлый праздник Пасхи. Реальность нереального отражается в светящихся в ночи каскадах трёх искусственных озёрец, уступами приглашающих в новую, построенную почти на наших глазах, уютную и большемерную хóту, а фактически — скатерть-самобранку! Вот они, довольные гости, собравшиеся в большое кольцо вокруг очага, знакомые люди, уже со слегка помятыми лицами от хлебосольства хозяев, но всё ещё полные энтузиазма видеться, веселиться и говорить благодарственные речи. Как приятно, что таких воспоминаний становится всё больше, копится количество жемчужинок на нитке бус памяти… Мы вместе в этом сказочном месте любви и принятия, где нам рады, мы вместе и нам хорошо быть рядом.

Немного о любви

Что такое любовь? Может, время, проведённое вместе, может, поступки, обыденные и незатейливые, которые совершаешь не задумываясь, чтобы поддержать любимого. А может, это эмоции, которые наполняют лёгкие воздухом, скатываются слезинками из глаз. Или чувство наполненности жизнью и радостью от предчувствий нового, когда хочется мечтать и строить планы, как запах весны, когда мир оживает и всё соединяется воедино, сердце и душа.

Одиночества не бывает

Так ли хорошо, когда ты один и когда тебе никто не мешает? Странный вопрос. Времени всегда не хватает. Шумное соседство часто мешает сосредоточиться и обдумать свои мысли. Мысли как облака или как сны: зазеваешься — уплывут, не догонишь. Пишется всегда в одиночестве, но в этот момент ты совсем не одинок, а один на один с собой и своими мыслями. Одиночество — это совсем другое. Страх, боль, иногда отчаяние. Помню чей-то рассказ. Человек идёт по мелководью, тёплая солёная вода, светит солнце, вокруг незнакомые берега, зелёные и южные, по сути. Кто он, почему и как здесь оказался? Вопросы, вопросы, похоже, он и сам не знает на них ответов, не вспомнить! Идиллическая картинка Рая. Только вот «королевство» у него маленькое. Он проходит весь путь, от и до, и внезапно понимает… он, к своему ужасу, понимает, что нет здесь больше никого и никогда не будет, из людей он здесь один. Эта планета пуста. Он смотрит наверх: огромное чужое солнце зависает над ним. Может, и будет здесь когда-то, через миллионы лет, другая жизнь… Он попал в прореху времени, в доисторические времена.

Не хочется и не можется человеку одному. Рождается он один и один же умирает. Всё остальное он делает в компании и в соавторстве с другими. Живёт, растёт, развивается, учится от заимствования и следует предпочтениям своих выборов.

Человек

Как много всего переплелось в этом слове! Такая сложность в понятиях и ощущениях себя человеком — это выше и обезличенней, чем он, или она, или они. Дальше идти некуда. Почему мы топчем эту землю в уверенности, что без нас не обойтись? Так вот, кентавр внутри нас бесится и продвигается то выше, то ниже к животному. Как сложно исторически было стать человеком и как легко скатиться вниз, к тому, что представляло не личность, но инстинкт. До последнего времени это казалось забытым историзмом… Я всегда задумывалась о том, почему человек не рассказывает о самом трудном, что довелось пережить? И тут увидела старого, почти оглохшего севастопольского деда, свидетеля войны. Его, к сожалению, заставили вспомнить то, о чём лучше молчать… он не был человеком, когда в схватке не на жизнь, а на смерть был своим древним предком, когда или я, или он, другого не дано! Грязь, кровь, смерть, лишения… не дай бог это испытать.

Как мы устроены?

Что может человек, как устроено его творчество? Вот вдруг откуда ни возьмись явилось желание писать и записывать свои мысли словами. Можем ли мы придумать что-то совершенно новое? Вряд ли… мы же не можем выйти за рамки системы?! Мы ведь сами состоим только из старого, можно сказать, прошлого. Конечно, из этого прошлого можно сложить новые фигуры, очень привлекательные и не очень; важно, на что хватит фантазии и желания. И в твоём распоряжении всё уже написанное и когда-то прочитанное «словесное лего». Прошлое наше очень индивидуально и состоит из кирпичиков-знаний, почти что детских кубиков малых и больших форм, которые мы присвоили и сделали своими. Как в игре: дали нам лего — и выкладывай из него то, что получится, больше самого лего точно не получится! Система — и ты внутри этой системы, вый ти не получается. В начале было слово, но к каким курьёзам можно прийти, изучая язык только на слух! Как далеко это бывает от реальности.

Сама реальность тоже не подарок. Во-первых, она субъективна, во-вторых, она не стоит на месте и всё время меняется. Та же, которую нам удалось на мгновение зафиксировать, лишь кажется таковой в силу нашего невежества. Ещё немного — и она отфиксируется и полетит прахом. Но нам, людям, так хочется быть спокойными и уверенными, и для этого мы с детства учимся, постигаем всякие правила: «Если это, то так… Если так, то эдак!»

Это касается и правил выбора, ох как он бывает непрост. Этот символический камень перед развилкой дорог смутил не одну меня. Все помнят: «Налево пойдёшь… Направо пойдёшь…» Грубый выбор материализма. А в жизни бывают ещё Срединные пути. Это как в квантовом мире: ты есть и тебя нет одновременно! Труднопонимаемо, невидимо и неосязаемо. Но мы есть, придумываем всякие мудрости, жонглируем понятиями, складываем «недетские кубики» в разные конфигурации. Придумываем себе новые миры, испытываем по поводу придуманного разные эмоции. Ничто человеческое нам не чуждо. А вот миру чуждо человеческое?

Мир вокруг нас — как вообще сложился он без нашего ведома, долго был без нашего участия?! Даже привычная твердь Земли под ногами — лишь тонкий слой пемзы с ещё более тонким слоем почвы, а в глубине (можно ли это представить, сидя на этой тонкой корке, где ты неплохо устроился, построил домик, окружил себя приятными предметами) варится при тысячах градусов расплавленный металл? А если глянуть вверх, в бездонную ночь Вселенной, то совсем зайдётся сердце от мысли: «Ты здесь временный путник»…

Игра

Игры бывают разные, и истинно человеческой стала игра разума. Игра воображения бесконечна и непрерывна. В редкие минуты, секунды ты застываешь в оцепенении и… становишься ничем, просто частью… частью Рая, частью мира, частью природы, из которой мы вышли и навсегда её потеряли. Мы так хотим назад, стучимся: «Эй, природа, возьми нас назад!» Но она не берёт, да и не может взять. Она обойдётся без нас, она едина и целостна, а вот мы так хотим стать её частью… Но никак! Ведь мы живём во времени. Время выстукивает свои темпы и ритмы. Мы это с горечью осознаём и подчиняемся.

Для чего-то этой самой природе нужно было нас вытолкнуть из себя, «наградив» этим зеркалом сознания, которое отделило нас от реальности. Теперь мы всё представляем и домысливаем, творим себя и отчасти природу. Играемся с образами. Фантазируем и мечтаем. Словом, в некотором роде живём в королевстве кривых зеркал. Это настоящий мир театра. Теперь я могу воображать и придумывать то, чего нет и быть не может, всё что угодно! А вот моя собака, как бы ни была ко мне привязана, никогда не напишет лапой на песке: «Я люблю тебя!» И… даже не помыслит об этом. Но любить всё равно будет! Ей для того, чтобы любить меня, не надо меня представлять, ей достаточно верного носа, запах есть, я рядом, запах выветрился, жаль, надо идти высматривать, когда хозяйка вернётся, чтобы опять её нюхать и любить. А я буду говорить: «Халва, халва…» А слаще не станет, только отчаянно потянет к шкафчику со сладостями.

Как только мы поняли, что мы не такие, как все другие природные существа — овцы, козы — родилась наука. Мы стали изучать человека, не себя, а другого, отражённого нашим зеркалом, его образ! Крутили его и так и сяк, задавались разными вопросами. Что значит быть человеком? Ты мыслящий, разумный, ты субъект или объект природы, где твоё место? Ты выше или ниже жирафа, например?! Странный вопрос, даже смешной, но такой человеческий, ответ на него может быть разный, тут важен контекст. Кто кого выше, где и почему? И вот было ли это всё вокруг меня, если я этого не видел, не чувствовал и не осязал? Был ли звук до того, как я его услышал? О чём шелестела трава, пока её не услышал Моцарт; бывает ли женщина без головы, пока её не изобразил художник? Масса неразрешимых вопросов, которые возникают внутри. Ответов нет, одни ускользающие образы, иллюзии и призраки сознания.

Особо торопливые и тревожные создают искусство: музыку, поэзию и всё другое; придуманное — искусство. Менее тревожные, но более настойчивые наблюдают, взвешивают и замеряют — творят науку. Им подавай опыты и повторяемость опытов. Они придумывают формулы, выводят символы и чертят графики, в бытовой жизни рассеянны и совсем не приспособлены к ней, не говоря о жизни в природе. Могут жить временно на природе, но самой природы не замечают, если, конечно, не сделали её саму предметом изучения. А ведь как хорошо всё начиналось! Были игры во дворе на свежем воздухе, чаще с мячом и беготнёй, разгоняющей кровь. Были ссадины и синяки на коленках, были резкий запах пота и раскрасневшееся лицо! А теперь… мерцающий экран, джойстик или мышь, щелчки (не по носу) по клавишам, воображаемый противник валится по твоей воле и успешному щелчку. Никакого пота, никакого свежего воздуха, но «человеку отражающему» всё равно — что настоящий противник, что воображаемый, эмоции есть и на того, и на этого. Идёт игра.

Сказка об одной девочке

Хочу придумать себе сказку, чтобы всё в ней было идеально и правильно, как доктор прописал.

Жила-была девочка Совокупность. Может быть, её называли близкие менее экзотическим именем, но ей самой нравилось это слово — совокупность. Оно было ёмким и многослойно-многообещающим. Любила девочка читать: ей казалось, что она подсматривает чужие миры, но делает это дозволенным образом, а не через замочную скважину. Поскольку дело это было вполне одобряемым, она получала от этого ещё большее законное удовольствие. Особенно ей нравились приключения и любовные романы. Ведь ты в тепле, сидя у камина или ещё где за чашкой чая с любимым мармеладом, мур-мур-мурчишь от предвкушения нового и порой страшного, но при этом мирно толстеешь и ничем не рискуешь. И вообще, какое полезное дело — читать, мечтать, удивляться пластичности слова! Ведь вроде и букв немного в алфавите, и слов знакомых наперечёт, и всё равно найдется какой-то чудик, который так закрутит всё это в хоровод, что защемит душа внезапно пришедшей симпатией к герою, совсем неидеальному, но такому огнемётному и страстному… А за окном всё та же обыденность, и никакой нет с ней совокупности. Совокупность только с ним или с ней, короче, с героем. Люблю я Совокупность и поэтому тоже хочу стать героем. Вот как начитаюсь, наберусь опыта и загуляю!

О трёх инстинктах

Смотрю на горшки с орхидеями на подоконнике — подвяли, мульча сверху иссохлась. Пить просят. Нет, это не вопрос и не загадка… Так и живём, без этого никуда, никакой дольче виты.

Кто спорит, что еда — одна из самых любимых наших базовых потребностей? Можно сказать, базовых инстинктов самосохранения, но, увы, не всегда он ведёт к самосовершенствованию… И кто на эту тему только не высказался! Многие… почти все, даже самые ленивые и пунктуальные любители тонких и прочих вкусов написали каждый по своей особой поваренной книге. Бросил в кастрюльку щепотку чего-то эдакого, я в этом деле мастак, и выйдет восточный закос. Закосить можно подо что угодно, были бы специи, необходимые ингредиенты и желание поэкспериментировать! Этот жанр хорошо «кушается», почти так же, как путевые заметки. Но не каждому так везёт, чтобы стать, например, ресторанным критиком. Они, как «носы» в парфюмерии, на вес золота. Ходит инкогнито по вкусным ресторанам ресторанный критик, как секретный агент. Мишленовские звёзды, трепещите, можете в одночасье быть погашенными! Всё пробует на зубок, а потом сюрприз-заметочка-отчёт: «Икра каракатицы (не знаю, есть ли такая), была неубедительно свежа! Ваш ресторан проштрафился!»

С заметками путешественника куда проще: ходишь-ездишь по всяким местам и глазеешь по сторонам, стараешься это делать целенаправленно, то есть фиксируешься на всяких достопримечательностях. И… следом делишься своими наблюдениями с менее выносливыми или менее удачливыми читателями или зрителями. За воздух не платим, его вдыхаем бесплатно, особо не выбираем, дышим тем, что под рукой! Выбираем разве только что в случае метафоричном: «И дым отечества нам сладок и приятен!»

С воздухом ситуация тяжелее, он не делится на порции и потому не описывается в особых книгах «воздуховедения», рецептов на этот случай мало, только советы. Я вот припомню совсем немного рекомендаций из всяких «-измов» и спортивных инструкций: «Раз-два, вдох-выдох!» Воздух есть, он только чувствуется или своей сосновой свежестью, или редким и непродолжительным замиранием дыхания. Замирает оно на мгновение от радости, восторга — и опять дышится непрерывно и легко.

Инстинкты нас бодрят и искушают! Чтобы быть честной до конца, нельзя не сказать ещё про один очень важный инстинкт. Благодаря ему зародилось чувство, потом волнение, а вместе с ним началась долгая история искусства. Вы все его хорошо знаете, под его знамёнами сначала в животном мире, а потом и в человеческом за самочек, как за трофей, бились с распушёнными хвостами всяческие павлины и прочие особи мужеского пола. Сначала эволюция им отрастила рога, потом в человеческом варианте перешли на колющие и режущие предметы взамен — рапиры, сабли, потом некоторые особо прозорливые поняли, что в таком деле это не всегда помогает! «Слово сильнее сабли» — и… родились поэзия и убеждение, литература и искусство, любовные романы и синематограф, онемевший поначалу по техническим причинам и наконец разговорившийся кинематограф. И начали тасовать фигуры геометрии: он-она, он-она-он, она-он-она, но, заметьте, только другая она. И несть числа комбинациям. Сюжеты разные, метраж длинный, называется сериал. Будем участвовать, где сможем, а больше смотреть и переживать, волноваться и смотреть, верить и не очень. Будет нравиться или нет. Талантливо, красиво, бездарно — каждый положит происходящее на весы своих представлений! Будем смотреть, заедать попкорном вдох-выдох. Вот они, все наши три неотъемлемые потребности, разом объединились и сдружились в любви к кино.

Харизма и обаяние

Как же случается так, что только начинается разговор, как ты уже весь во власти этого человека? Внимание приковано, его манера говорить, паузы, тембр голоса, неторопливость, а не горячность, наполненность энергией — тебя слушают. Одно с другим дружит, но не всегда. Очаровательность обаяния хороша с короткого расстояния, почти что вытянутой руки: переглядывание, реплики и реакции. Экран телевизора и кино приблизил героя так, что можно рассмотреть не только пломбы на зубах — шучу, это было раньше, — но и, кажется, вывернул наизнанку героя до колоноскопии. Но это другое.

Юмор и анекдот — это ли не вершина обаяния, своеобразное объятие дружеского расположения? Собрались разные, можно сказать, чужие, а теперь вместе смеёмся, как свои. Харизма потяжелее будет. Долбит глубже и всегда имеет какой-нибудь «-изм». Трудно ей воплотиться без реального приложения, требует она социального и чаще политического простора.

Амбициозна она, требует площадки и адептов. Она более тяжела, её вибрация может подхватить и увлечь!

Обаяние — качество, которое дарят. Харизма властолюбива и требует подчинения. Сошлись вместе и перекрестились — бывает, наверное, и так, но очень редко, у избранных. А вот примеров и не приведу. С кем и с чем ты хочешь быть? Подчиниться или разделить? Эмоции или разум? Наедине или сообща? Парочки вопросов рождаются противоречивые!

Биохимия в искусстве

Биохимия мне досталась не радостная, а страдательная. А вот так… задумчивость и грусть не сходили с моего лица. Вот бы раньше учёные докопались, что всё не так плохо, а всего-то сдаёшь пару анализов — и нате, кушайте свои правильные метаболики и здоровейте день ото дня! Улыбайтесь, улыбайтесь, пусть вас укачивает на мелких волнах химической адекватности!

Когда человек спокоен, безбрежен, он даже кажется чуть-чуть равнодушным, а всё оттого, что внутри у него химическое благополучие, всё правильно доокислилось и дометаболизировалось, а не застряло на какой-нибудь уксусной кислоте. Это ж я, конечно же, фигурально выражаюсь, может, какая-то другая промежуточная кислота получилась, тартроновая (не знаю, существует ли такая вообще, но звучит отлично). С такой кислотой только с хорошим настроением и можно прожить.

А значит, для общества твои отсутствующие страдания никак не воплотятся во что-то стоящее, увлекательное и яркое. Никаких страданий и… нет великой поэзии, авангардной музыки и искривляющихся линий Герники! А всё только сладкая и уравновешенная жизнь обывателя для себя. Художнику жизни подавай конфликты, страдания и плохое самочувствие. Вот он, удивительный парадокс талантливого искусства. Надрыв, надлом — и загромыхал пробирающим до самых печёнок голос Высоцкого. Такие уходят рано.

Спокойные и рассудительные катят свою ладью медленно, рулят умело. Как правильно? Никто не знает. Нет правильности в непознаваемой жизни. «А теперь выбирайте, выбор за вами. Или придётся стать гением с плохим характером, бывает редко, но кому-то всё ж удаётся. Или просто жить с плохим характером, скрипеть и брюзжать, наводя тоску и раздражение на близких и родных, если такие к тому времени останутся! Или…» Или, о чудо, воспользоваться плодами науки, подправить подгулявшую генетику, зажить более свободно и счастливо. А там и посмотрим… на что способен не гений, а просто счастливый человек.

Ромашка

Приближение к Новому году будоражит воображение. Будущее туманно, прошлое уже состоялось! А что, если его вообразить иным, немного пофантазировать? А что, если было бы? Вот если бы я сейчас была маленькой вновь, какой бы я мечтала стать?

Я могла бы родиться в другом месте, у других родителей, могла бы быть мальчиком, могла бы стать кем-то из пары двойняшек или вообще быть зеркалом для другого близнеца — сидишь в своём теле и видишь, как почти что ты куролесишь рядом. Начинаю выбирать: север — юг, запад — восток? Горы, равнины, острова, побережье у моря, может, какого-нибудь Северного… Лежишь себе в яранге на тёплой шкуре, и пахнет моржовым салом… и никаких тебе бананов в ближайшее время не видать!

Или лежишь в корзине из банановых листьев, нещадно жарит солнце, и всё время хочется пить. Сквозь москитную сетку пробираются к тебе всякие голодные насекомые, они тоже хотят быть и кушать им подавай всегда. «Ж-ж-ж» надвигается на тебя и кусает, и ты во всю мощь неисполненного желания вопишь трубно, надеешься, что на твой клич придёт она, волшебница с приятным родным запахом, и отгонит этого «ж-ж-ж», успокоит тебя и даст попить. Грань между сном и бодрствованием стирается, перекусил вовремя и опять на боковую.

Шорохи, звуки, свисты и завывания как приятное музыкальное оформление, свет и тень, могу пока только различать переходы от одного к другому. И волна — меня потряхивают и раскачивают, тренируют вестибулярный аппарат, готовят к будущему прямохождению. Но об этом я могу только догадываться, пока чаще горизонт и реже вертикаль, и из этого положения дрыганье ручками и ножками, пока не спеленали. Я пока объект: меня несут, меня кладут, меня кормят. Я улыбаюсь и ору, я открываю и закрываю глазки, я чмокаю губами и сонливо морщусь. Словом, я ещё пока сам-сама не знаю где. В очередной раз что-то большое нависает тенью, далековато, запаха ещё не чувствую, на всякий случай улыбаюсь… как бы чего не вышло? Со-ображать не хочется, точнее, пока не можется, образы не наросли.

Мир простой, как ромашка в поле.

Легко ли быть молодым

Ну что, будем развешивать ярлыки, как новогодние игрушки. Украсим дерево жизни, развесим бирочки по местам, а то как же иначе принять свой, да и пережить чужой успех?

Трудно, я вам скажу, быть молодым! Столько сопроводительных вводных! Сначала родители от тебя ожидают, часто вовсе не того, к чему у тебя есть склонность, а вот есть ли она вообще, эта склонность, и к чему, как её искать-найти, если ожидают они чаще всего своего, недоделанного! Ожидают, обольщают, дрессируют, направляют, готовят тебя в каждой семье по своему собственному рецепту, шпигуют и начиняют всем подряд — своими амбициями, страхами, ложными представлениями и поучениями. Ну кто скажет, что этот получившийся пирожок — вкусняшка? Только любящий родитель, с этим везёт не каждому; или непредвзятый человек, потому что ему всё равно, его дело сторона; или ещё более редкий экземпляр, так сказать, из той же или похожей песочницы, начинённый похожим ливером. Дальше — больше: подключаются другие, ещё менее доброжелательные взрослые — учителя. Конечно, вас же много, вы расходный для них материал, как текучая река с меняющейся постоянно водой, а их мало, они стоят на месте этаким решетом и вас просеивают по своей прихоти, единственным им известным методом. То, что остаётся после указанной процедуры, пополняется новыми знаниями по экспоненте, мир теряет свою целостность и разбивается на предметы, тоже со своими бирочками. Их мало, они штучные и незабываемые, наши учителя. Запоминаем их навсегда, почти на всю жизнь.

Этому всему сопутствуют твои собственные подвижки, пока что ты только обустроился в своём теле и понемногу обжился, а оно вдруг тебя предаёт, стремительно меняется, требуется новая одежда и обувь, это лучше всего видно со стороны, а для тебя же это не так заметно, ты же сидишь внутри себя и выглядываешь наружу через те же карие глаза. Эти надоедливые взрослые со всех сторон никак не отстают, всё любопытствуют и хотят знать, кем ты будешь, кем ты хочешь стать? Подключают также тебя и изнутри, заронив зачатки начинающей пробуждаться совести. Мало того, что разрушили обаяние внешнего мира, так уже и посягнули своим «хорошо-плохо» на целостность твоего внутреннего! Это они таким образом наперёд хотят много знать, а учебник на эту тему ещё не написан, какие торопливые! Сами-то уже отмучились, нашли свои места в жизни, не всегда правильные и удачные, там и сидят, грустят на своих найденных местах. Свято место пусто не бывает. Вот и берутся с пристрастием за неокрепшую конструкцию молодости! А это не какая-нибудь абстракция… а именно вы.

А потом что? А потом тебя колбасит! Тело вызывает огонь на себя. Приходит время, и ты понимаешь, что надо срочно повзрослеть, никакие мамы-папы помочь не могут, у них же никогда такого не было и не могло быть, они же взрослые! Что они могут знать о любви? Гормоны выстраивают свои химические цепочки, они тянутся друг к другу своими ручками-рецепторами и слагают поэму об Иванове из другого угла класса, от одного его взгляда на расстоянии ты становишься сама не своя. Это совсем не опыты с собакой Павлова, где всё просто и материально: стимул — реакция… Человеческое действует на расстоянии и запускается дистанционно. И ведь происходит мгновенно, одна маленькая мыслишка в голове — и винтики и колёсики зашевелились, и… закрутилось, ты мгновенно начинаешь не понимать, а чувствовать, что тебе надо не просто кем-то стать и найти своё место в жизни, а ещё найти кого-то, в ком ты сможешь отразиться!

Красота в глазах смотрящего. Красота в отражении в зеркале, как без неё, крутишь бигуди на своей голове уже несколько лет; но теперь пришло другое время — тебе нужно другое человеческое зеркало, второй. Кем ты хочешь стать, о чём мечтали твои родители, становится на время совсем неважным. Пришла весна твоей жизни. Светит солнышко за окном, распускаются почки, твоя берёза тоже хочет стать не плакучей, а поднять свои ветви… руки вверх… мозги отключаются, напряжение растёт.

Легко ли быть молодым? Не знаю, как вам, надеюсь, да, у всех по-разному, бывают же и такие везунчики, щебечущие от счастья люди-птички. Встречаются крайне редко. Химия у них такая, правильно унаследованная. Но в этой лотерее выигравших мало.

Рецепт спокойствия

Иногда хочется свалиться во что-то очень успокаивающее, и тропинки к своему телу в виде физической активности топчутся плохо. Разве что остаётся потянуться, как кошка, сладко, с прикрытыми глазами; или — желательно по неизвестной местности в далёких странах — можно по песчаному берегу моря, что достижимо только в мечтах. Что ещё остаётся? Из очень успокаивающего для меня дома остаётся приготовление еды. Всё должно быть просто. Вспомнился рецепт мясной солянки с грибами. Хорошо наточенный нож, куча всяких разностей, и чем больше разнообразие, тем лучше. Резать надо с фантазией и с разным шагом ножа — то мелкие кубики, то соломка, то кругляши от сосисок, ровненько-ровненько, чтобы смотрелось всё ж не фабрично, а по-домашнему рукотворно, с мелкими изъянами. Томишь, тушишь на сковородке неторопливо и потихонечку по очереди отправляешь дальше в кастрюльку, никаких варварских кипячений и бульканий не допуская. Только дымка над поверхностью говорит: «Вот-вот…» И на этом «вот-вот» и надо остановиться. Потом туда же следом после сковородочной фазы идут солёные огурцы с луком, грибы и оливки. Всё это роднится и сдруживается под закрытой крышкой, прикрытой полотенцем! Ну а потом результат предсказуем.

Стена

Аллюзии и смыслы. Стена. Стена славы, стена позора, стена плача, то, к чему можно ещё прийти и упереться в реальность, дальше хода нет. Перед тобою она, твёрдая и материальная преграда, неважно какая, каменная или деревянная, глинобитная или саманная. Стена дома даёт тебе контуры, намечает траектории движения, держит на своих плечах крышу, наконец. Словом, без неё никуда! Без неё один пустой воздух. Гуляй не хочу! Никаких обязательств.

Есть домашние стены, которые греют, есть великие стены, которые поражают воображение своей рукотворностью, за которой стоят тысячи и тысячи человеческих жертвенных жизней. Одни греют и оберегают лично тебя, великие защищают целые народы. Сколько человек себя помнит, он всегда мечтал о своих стенах. Или, наоборот, о свободе.

Пара

Обратите внимание на другие слова с этим корнем: параллельный, параллелограмм, параллелепипед… А ведь очень существенно: рядом, вместе, но всё же на некотором расстоянии, не залипая друг на друге. Вообще-то одна линия тоже параллельна сама себе множество раз, почему не предположить такое? Только удовольствия от этой вечной одинокой параллельности никакого. Это про человеческое, а вот и про механическое: так и представляются в голове рельсы, тянутся и тянутся, обречённые, из пункта А в пункт Б, но вдруг толчок вагона, подпрыгиваешь, пошатываешься, а всё от чего? Да потому, что эти параллельные встретились с другими параллельными и разошлись, а между собою скрещиваться ни-ни, так и придут в депо и оборвутся безо всякой фантазии тупыми обрубками в никуда.

У людей намного интереснее: познакомиться — уже значит сократить дистанцию, положить голову на плечико — есть контакт, взяться за руку, почувствовать температуру и влажность кожи, включить анализаторы: нравится — не нравится… Спросить о всякой чепухе, посмотреть в глаза, что там, в глазах-то.

С другой стороны к сетчатке прикреплён зрительный нерв: он зашевелится, начнёт искрить или повиснет вялым жгутом? И так в разных вариациях — от собственной и другого параллельности к сближениям и опять в ровную струнку. Несозвучны. И так с помощью гормонов окунуться в гармонию чувств или отхлынуть, если гормоны окажутся не те. Будем искать другую параллель.

Квадратура круга

Земля плоская, я это знаю точно, во всяком случае, вокруг меня: мой дом простой, состоит из прямых линий и квадратных отношений, иначе бы не устоял и завалился! И ведь всегда, когда я вспахиваю грядку или натягиваю вертикальную нить, я предпочитаю простоту квадрата. В его малоразмерности всё плоско и равномерно. Хотя пропадает очарование спонтанности, всё строго и линейно. Вот так малые величины, простые отношения и короткий, не кроткий взгляд на происходящее меряют всё в простых квадратных измерениях.

Но вот круг и искривлённость, кривизна пространства существует где-то рядом, в неорганизованном творческом начале, там, где никто не заморачивается вымерять отвесом реальность. Знают все: самое короткое между двумя точками — линия. Как её провести в ближайшем рассмотрении, знают строители. А вот посмотришь на небо — и удивишься: бескрайне и неизмеримо. Всё меняется в своём непостоянстве луна-месяц, её метаморфозы волнуют и кажутся непостижимыми. Выйдет, не выйдет, какой бочок представит, распухнет до шара или опять пойдёт узким серпом по небу — загадка, непостоянство, одно слово.

С кривизной и её видами всё ещё сложнее в человеческих отношениях. Все виды человеческих деформаций выделили в отдельную науку и успешно изучают, сомневаются и меняют свои представления на ходу. Ведь субъекту непросто изучать другой субъект, трудно, это не объект, где всё просто и без искривления. Объективность, помноженная на субъективность, — вот оно, задание, ломайте зубы, господа философы! И тут в помощь каждому своя хандра и остеохондроз…

Космос из малых величин внутри нас и непостижимый космос снаружи, и между этим — мы с безотчётным страхом существования.

Баланс

Годы отлетают, только успевай переворачивать календарь. Грустно бывает иногда, особенно когда подступают всякие юбилеи. Эти «-летия» бывают такими утомительными и неприятными, особенно губительными для женской красоты и её женской самооценки. Вспомнился Пушкин, хоть и был он, когда это написал, совсем молод, горяч не в меру, но пытлив умом и потому так тонко и мастерски разбирался в человеческих страстях. Выродил из себя такое… основное завистливое о сути женской ревности: «Свет мой, зеркальце, скажи! Да всю правду доложи… Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?» А зеркальце же только отражает, и ещё «свойство зеркальце имеет, говорить оно умеет», как у нас в народе выражаются, рубить правду-матку! Лучше б уж молчало… А правда… не каждый её вынесет. Томятся о молодости не только женщины, но и мужчины, поют с тоской минорное: «Молодость, ты как времени замок. И захочешь, не взломаешь, чтоб прожить ещё разок!» Вот такие мысли меня одолевают накануне круглой даты, а пока у меня есть фора-передышка, её преддверие, тайцзи называется. Такое редко бывает, один раз. Может ещё разок образоваться в девяносто шесть, но я так далеко не загадываю.

Это я так себе своё шестидесятидевятилетие придумала обозначить. Придумала, и сразу стало спокойней на душе. Красиво же, чем не две рыбки из целого единства? Инь-ян, хорошо им вместе, ходят парочкой, неразлучными. Они составляют единое целое. Словно две рыбки, белая и чёрная, свернулись спать валетом. Красиво они выглядят, равновелико и сбалансированно, эдакая модель мирного сосуществования. Сам живи и другому жить давай. В этой модели для другого место есть! Но на самом деле это принцип самого совершенства, символ гармонии и баланса, мгновение в жизни противоположностей, не могущих друг без друга. И скоро опять всё переменится, по закону жизни начнёт утекать из одного места и пребывать в другое и наоборот. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно» — это об этом, о точке наивысшей красоты. Баланс хорош не только в теннисе, когда пружинишь на двух полусогнутых ногах, но и в жизни, его надо уметь сохранять!

Эту точку опоры в себе надо найти, этот баланс сам не приходит, его надо достигать и достигать, как красивой осанки у балерины, — ежедневными тренировками. Гармония в жизни встречается редко… «Гармония только в музыке есть!» И в тайцзи. Когда что-то упаковано в красивую форму, то становится знаковым, главным и сущностным. Обобщённым становится и таким, что к нему можно обращаться много раз как к символу, а дальше гуляй фантазия, находи что-то новенькое, что ещё не углядел и до конца не понял. Иногда оно выглядит так просто, как дважды два или как надпись на стене: «Маша + Петя = любовь!» А иногда совсем наоборот, как источник вечных перемен и как загадка жизни. А загадки всегда волнуют и их хочется разгадывать.

Кое-что о бесконечности

Мир — другого слова не найдено. Какое ёмкое: всего три заветные буквы — и какой объём, простор и вместительность, всё в одном слове! Бесконечная Вселенная, во всяком случае, для нас… и мирские кирпичи на стройке дома, атомы и молекулы, состоящие на девяносто процентов из силовых связей, временно соединившихся энергетических сущностей.

Чуть равновесие нарушится — и можно всё это схлопнуть до первородного ядра! Вот тебе и всё разнообразие пустоты… Миллионы лет плела цивилизация это разнообразие. По воле случая или ещё как, чтобы добраться до нас, современников, увы, уже постмодернизма. Когда все каноны и не каноны вовсе, а устаревшие инструкции, и чем глубже мы погружаемся в пространство и материю, тем меньше мы понимаем противоречивое устройство её неделимости. Трёхмерными глазками видится с трудом…

Чего же хочет природа от нас?

Она ничего не хочет, это мы навязчиво чего-то хотим от неё, от той, что попадается нам под руку: ковыряемся в её недрах, углубляем проходы, рвёмся, сосательным инстинктом комара бурим и высасываем Похоже, движемся в будущее к образу наших древних прародителей — одноклеточных-многоклеточных.

Живёшь себе эдаким ОНО, и все кругом такие же ОНИ, и нет никаких с ними отношений полов, только дружеские и равноправные. И не надо никого защищать и тем более защищаться. Делишься пополам, потом ещё раз — и кругом свои же «родственнички», а точнее, ты сам, то же самое ОНО! Сам себе хозяин и друг! И… ведь даже пугать никого не надо. А вдруг природа дойдёт до такого? Соревновательную модель единоборства видов и полов она уже обкатала, надо пробовать что-то другое. Сейчас все передерутся — и гуляй поле для новых возможностей!

Логика прошлого

Оказывается, очень духоподъёмное занятие — вспоминать. Вынимаешь пробку из бутылки прошлого, и… льётся струёй. Главное — не занудничать и быть в хорошем настроении, тогда прольётся радостно. А почему так хорошо в прошлом? Да потому, что можно всё осмыслить, выстроить каузальные связи: было — стало. Всё линейно и понятно. Наш любимый мозг любит простое и всё упорядочивает. И, по последним исследованиям, знает всё наперёд и ещё успевает нас успокоить, эдакая заботливая мамашка с соломкой. Всё, мол, с тобой ок. Вот почему на свете так много книг. Каждый, кто раскупорил свой фонтан, брызжет и разбрызгивает то, чем богат. Буковки в слова, слова во фразы. И чаще всего не свои. Ведь всё же уже сказано и написано, разве что остались пробелы в интернет-пространстве, на профессиональных языках программирования. Уже до нас жившие люди всё написали: жили и любили, изменяли, страдали и расходились, переосмысливали, мечтали и фантазировали.

Фантазия — уникальное свойство человека. О чём мечтает моя собака, если хватает операционной рабочей памяти? Разве что о свежем куске мяса на ужин и фантомно о поглаживаниях хозяйской, а потому привычно и по-родному пахнущей рукой! Концентрация непривычного запаха — вперёд, пора охотиться. Или защищать территорию.

А человек может всё это себе представить…

Многозначность

Как необычно и многозначно слово! Как быстро меняется русский язык, а с ним и мир вокруг нас…

Скажи православному: «Пост!» И сразу всё ясно: пришло время подумать о душе. А поскольку тело и душа человека связаны, укрощая одно, даём энергию другому. Ограничение радостей тела способствует укреплению души.

Скажи военному: «Пост!» — и он подумает, что надо выставить пикет или сменить дозорного! А в моём детстве это слово было связано с рассказом Пантелеева «Честное слово», когда мальчики играли в войну в парке. И мальчик дал честное слово, что никуда не уйдёт и будет охранять свой пост до конца. Так он и стоял на посту до сумерек. Игра уже давно закончилась для всех, но не для него. Он всё стоял и стоял, он ведь дал честное слово. Пришлось пойти на хитрость. Найти настоящего военного, который поблагодарил мальчика и отдал приказ покинуть пост.

А теперь пост — это новый эпизод болтовни в интернете. В «Телеграме» так плюются ежесекундно, что сорока на хвосте принесла, тем и плюются, соревнуются, кто быстрее. Скорострельщики, одним словом, блогеры. Даже не накапливают слюну для полноценного плевка, сыплют по мелочи, на большой, осмысленный и подготовленный пост времени у них нет. Один мелкий горошек. Не дай бог оказаться в поле зрения. Набегут миллионы и наплюют виртуально. Ну простите мне немного брюзжания. Но мы-то люди и воспринимаем всё не виртуально, а от души, как люди.

Вот так летит время, меняются привычки, мораль. Сменяются поколения. Идти в ногу со временем — не просто фигура речи. Уже приходится просто бежать за ним. А ведь лучше идти со своей скоростью в своей жизни, успевая заметить, что происходит вокруг. И зафиксировать для новых поколений.

Сбой

Тревожно на душе. Время, когда каждый решает, как ему быть. И невозможно осознать, что мы уже живём в другом мире. Маховик истории качнулся вправо и затем неизбежно качнётся влево, по крайней мере так было всегда, но что-то, видимо, пошло не по заведённому. Аннушка пролила своё масло, что же будет дальше?

Мы — живые (пока) наблюдатели истории, того, как её режут и кромсают, но эти кромсатели нам незнакомы, живут они на другом этаже, можно сказать, в другом мире, хоть это миром уже никак не назвать…

Диалог

Жу-жу-жу, никакого покоя, настойчиво звучат внутренние голоса, что-то нарождается, но, не успев превратиться в мысль и стать осмысленным, кажется пугающим. Что-то варится и не находит выхода. Каждая из договаривающихся сторон что-то хочет сообщить и заявить, что имеет право голоса в этой голове. Другие тоже ворчат. Цыц! Жужжат. Ну что же, пора наводить внутренний порядок. Отвечать на вопросы, а не заталкивать их внутрь. Порядок, ordine.

Вот возьмём врачей, они учатся долго, лет пять. Изучают там всякие циклы Кребса, анатомию зубрят на латыни, и все они всё же ещё остаются не до конца и недостаточно упорядоченными. А вот как найдётся на их голову ординатура, вот тогда и только тогда они всё для себя расставят по полочкам. Вот там-то их и приводят в чувство, а точнее, в порядок. Ординарный, уже настолько приручённый, почти докатанный до универсальности, откалиброванный, то есть самый простой и заурядный. Вот такой, при всей любви к наведению порядка, совсем быть не хочется, надо добавить немного индивидуальности, например, по нынешней моде чуть-чуть перьев и шика в образ.

Ну а наконец вершина мужской и профессиональной упорядоченности — знаете, что или, вернее, кто? Орденоносец. У некоторых один, у других много орденов в ряд и у немногих не один ряд. Вершина признания, эдакая мини-стена славы на груди. Вот так выясняется, что наведение порядка во всех областях есть очень важная и нужная вещь! Наведём его, разрушим, наведём — разрушим, ничего не напоминает?

Так и с вами: «Эй, голоса, выстраивайтесь по порядку. Буду вас разбирать. Что затихли? Перепугались? Раз-два, по порядку рассчитайсь!» А ещё лучше помогает от излишней внутренней болтливости что-нибудь физическое, про бег я молчу, но хорошая прогулка тоже подойдёт. Идти и глазеть по сторонам, витрины-бутики подойдут или, наоборот, что-то естественное — полное отсутствие препятствий для глаз, а именно видимый горизонт, гладь воды, песок под ногами и неиндустриальный природный шум. Есть ещё варианты? Знаю, подходят не всем, ну вот, например, сон или на худой конец рожок с мороженым. «Кормят… сладенькое дают! Всё внимание сюда!» Кровь побежала к желудку — голоса замолкают, все наслаждаются. Знают: надо только выждать, через некоторое время глюкоза к ним вернётся — и начнут своё жу-жу-жу с удвоенной силой.