Гадкий кот

Ирина Критская, 2021

Маленькая беспомощная женщина, прожившая долгие годы с нелюбимым и не любящим мужем, больше не надеется стать счастливой. Она совсем махнула на себя рукой, тяжелая работа в сельском доме почти превратила ее в старуху. И больше, вроде, ей нечего ждать, женская ее судьба горька и безысходна. Но однажды в ее дом забрел… гадкий кот…

Глава 5. Задрыга рыжая

Юлушка сегодня последний раз шла к Евдохе, глаз у котёнка ещё не открылся, но уже было видно — все будет в порядке. Да и на лапу он пока не наступал, но уже пробовал, касался пола, смешно подпрыгивая при этом. Мороз немного отпустило, вечерело, тихонько падал лёгкий, пушистый снег, Лис сидел за пазухой, завёрнутый в пуховый платок и мурчал, довольный. Он уже настолько привык к своей хозяйке, что корзина больше не требовалась, Юлушка думала иногда, что если его позвать, он и сам побежит за ней следом… Или это она пойдёт за ним, потому что ей стало казаться, что кот умнее ее. Так и шли и шли бы они в полном единении, у Юлушки так тепло было на душе, что внутри что-то таяло нежно — тихонечко брела бы со своим лисёнком и не возвращалась бы. Но приходилось спешить, муж должен был вернуться скоро, а не приготовленный к ужину стол, да ещё и отсутствие услужливой жены вызывало недовольство. Очень большое недовольство, Юлушка даже получила как-то оплеуху, когда задержалась — заболталась у Тоньки, подружки. Оплеуха была лёгкой, шуточной вроде, но что-то такое появилось в мужниных глазах, что с тех пор Юлушка опаздывать побаивалась. Вот и суетилась сейчас, быстро перебирала большеватыми, не по размеру валенками, хоть и прихрамывала не хуже кота, нога ещё болела.

Уже на повороте на пустынную Евдохину улицу, дорогу перегородила соседка, тетка Елизавета, толстая, противная, вредная баба, вечно заводящая свары, где бы она не появлялась.

— Оооой. Люди гляньте. Кота перепеленала, несёт на пузе. Стыдобища, бабы дитё так носят, а она котааа. Совсем молодежь с гизу съехала, черте чем занимаются.

Юлушка хотела было обойти Елизавету, но та встала, как стена, перегородив дорогу толстым туловом, бесцеремонно оттянула куртку у Юлушки на груди.

— Глянуть дай! Что там за чудо чудное ты носишь, люди говорят задрыга рыжая, да ещё и к Евдохе таскаешь. Дитё лучше бы завела, а то умом уж тронулась.

Елизавета потянула платок, но в эту секунду Лис молниеносно высунул голову и здоровой лапой саданул бабу по руке, она как раз сняла варежку для удобства. Острые когти прочертили красные дорожки на пухлых сосисках пальцев, кот зашипел не хуже змеи, Елизавета отскочила, поскользнулась на оледенелой тропинке, присыпанной рыхлым снегом и всей тушей, грохнулась в рыхлый, влажный сугроб.

Таких слов Юлушка не слышала давно, даже Лис испугался, спрятал ушастую башку хозяйке под мышку. Зато дорога была свободна, и они быстренько ретировались, чтобы избежать продолжения. И только внутри, у сердца Юлушку больно кололи эти слова — мерзкая соседка попала в очень больное место — ребёнок у них не получался. Сергей сначала хотел, потом злился, а потом и вообще прекратил эти попытки — просто отдалился. А Юлушке и в голову не приходило навязываться мужу — ну, коль не нравится она ему, что делать…

Вытирая слезы, которые вдруг обожгли щеки, Юлушка зашла в дом Евдохи, та в жизни не закрывала ни ворота, ни дверь.

— Ну… Порядок. Сейчас повязку сниму, дня через два глаз откроется. Да ты помой его, что он у тебя, как заcpанeц какой, вся шерстюка клочьями. Да и сама.

Евдоха подошла к Юлушке поближе, потеребила плотный пучок невнятного цвета волос, потрогала хрящеватым пальцем её бровки-домиком, потыкала в старенькую, ещё мамину кофту, с воротником, плотно застегнутым у горла.

— Ты вот ревешь ревмя по ночам небось, а дура. Мужик он болван, ему поярче чего подавай, а ты мышь серая. Я тебе вот травки дам, ты её завари, да не водой, вином горячим, толокна добавь, чтоб погуще. На волосы намажь, полотенцем примотай, посиди час. Да помой кефиром. А потом мужа и встреть. Да не в кофте этой, как старуха, а в рубахе новой, да с кружевом. Есть у тебя?

Юлушка покраснела, покачала годовой. Не покупал ей муж такого, что попроще, да подешевле. Деньги на дело нужны, а тут баловство.

— Я дам. Так и скажешь, Евдоха подарила на день Ангела, если спросит. Да он не спросит. Не до того ему будет.

Лис сидел на лавке, облизывал свою новую лапу, которая стала ещё лучше прежней, но внимательно слушал, прядал ушами, что твоя лошадь, а здоровый глаз смотрел хитро и лукаво. Евдоха протянула Юлушке свёрток, сунула кота ей в руки и подтолкнула их к сеням, почти выпроводила.

— Идите, идите. Ко мне придут скоро. Да сделай, как тебе сказано, коль счастья себе желаешь. Да меньше слезы точи, они никому не помогали пока, слезы эти. Там ещё наливочки я дала, мужика угости, как все сделаешь.

Дома Юлушка спрятала свои ценности за печку, шикнув на Лиса, чтоб не выдал, быстро накрыла стол, и только успела, пришёл Сергей. Устало стянув пальто, он подвинул жену, как мешающий стул, сел и начал хлебать борщ жадно, подхрюкивая и слегка чавкая. Махнул рюмку, без которой борщ не принимался за еду, глянул на Юлушку, вздохнул брюзгливо.

— Ты, мать, вроде раньше причесывалась как-то, эдак. А сейчас, как старуха, всё дуля на голове. У нас в лесхозе повариха так ходит. У неё и кофта такая, прямо вылитая.

Юлушка сидела, опустив голову в тарелку, у неё горели уши и щипало в носу. И она не видела, как Лис, тихонько подкравшись под стол, присел недалеко от здоровенного тапка Сергея, надул немаленькую лужицу, которая, найдя себе русло в щелястом полу образовала ручеек, быстренько побежавший к цели.