Бегство

Ирина Критская, 2021

Катарина потихоньку сходит с ума и спивается в доме своего благополучного мужа, который давно ее разлюбил. Муж решил изменить свою жизнь и для этого отправляет Катарину в лечебницу для подобных больных. Однако что-то происходит, то ли наяву, то ли Катарина сходит с ума – к ней является привидение, в которой она узнает свою подругу детства. И именно она рассказывает, что иногда жизнь дает второй шанс. Вот только от того, как суметь его использовать зависит не только твой жизнь… Но… Катарина решается… Содержит нецензурную брань.

Глава 6. Полет

Когда Катарина открыла глаза в палате было темно и холодно, у неё кружилась голова и жутко хотелось пить. Опустив ноги на тёплый пол, она с наслаждением напрягла икры, которые, почему-то занемели и вдруг почувствовала непривычную неловкость в паху. Раздражённо подскочив, Катарина хотела было избавиться от того, что так мешало, и тут ужас понимания окатил её ледяным холодом, и все, что вчера с ней произошло вдруг встало на свои места страшно и безысходно. Она, наверное, разнесла бы сейчас все в этой поганой палате, но дверь распахнулась, и Раиса буквально в два шага допрыгнула до неё, железной рукой ухватила за плечо и с силой усадила, вдавив в кровать.

— Тихо! Что ты с таким лицом тут носишься? Тебе надо поберечься, чистка хоть и операция детская, но все же операция.

Теперь, когда Катарина окончательно поняла, что ней произошло, уже не ужас, чёрное, беспросветное отчаянье накатило на неё, придавило, расплющило, совершенно лишило сил. Они отняли у неё то, о чем она мечтала, о чем молила Бога, и то, что она вымолила. Она застонала, скорее даже завыла волчицей, вцепилась в оттопырившийся на плоской груди медсестры халат, хотела повалить её на пол, но та, ловким натренированным движением вывернулась, резким ударом в шею лишила Катарину возможности дышать. И когда та пришла в себя, то шевелится уже не могла — препарат из немаленького шприца, который Раиса небрежно бросила в мусорку у кровати, сделал свое дело.

— Не дрыгайся. А то для таких активных у нас есть миленькое отделение с такими специалистами, у которых 'мама' сказать не сможешь. Прыгает тут она.

Катарина, захлебываясь слезами, они градом текли по её заледеневшим вдруг щекам, стекали в рот, по подбородку, обжигали шею.

— За что? Скажи мне, за что? За что?

Катарина повторяла и повторяла одно и тоже, понимая, как это глупо, но язык тяжело ворочался во рту, как будто сам по себе. Раиса глянула на неё мельком, в её глазах промелькнуло что-то похожее на жалость, она подвинула к кровати стул, села.

— Да ладно тебе. Забудь. Жизнь большая.

Потом вдруг опомнилась, подняла голову к потолку, туда, где скорее всего, была установлена камера, жёстко и отчётливо сказала.

— Выполняем распоряжения клиента. Таких клиентов, как ваш муж, клиника терять права не имеет. Да и вы… Вы же подписали согласие. Сами. Собственной рукой.

Катарина вспомнила — сквозь снова сгущающийся туман мелькали картинки вчерашнего дня — доктор — Буратино, бумага с прыгающими мелкими буковками, ампула с крошечной иголочкой, впившейся в плечо… Она сама… Сама… Она сама разрешила им убить своего ребёнка…

…

Небо было ярко голубым, опрокинутым навзничь над чашей долины, в которой среди старых садов спряталось большое, нарядное село. Катарина планировала в этом небе, тугие потоки воздуха поддерживали её легкое тело, аккуратно и нежно отпускали её все ниже, и вот уже она могла рассмотреть все — даже огромные ромашки на лугу около реки. Что-то было до боли знакомое в этих улицах, Катарине казалось, что если она сейчас опустится на землю и пробежит вот по тому переулку вниз, к реке, то она увидит огромный колодец-журавель, а дальше — небольшой песчаный склон и берег тихой ласковой реки. А вот тот белый дом-мазанка с высокой крышей, почти не заметный сверху из-за огромных груш-дуль, она знает вплоть до самого укромного уголка, она помнит его так, как будто уехала оттуда вчера. Катарина расправила руки, чуть уменьшив поток воздуха и опустилась ниже. С трудом подавив горячую волну, восставшую в груди и затопившую сердце, она ухватившись за ветку, спряталась в листве, потому что там, внизу, около аккуратного, обшитого тесом сарайчика стояла тоненькая девочка в ярком сарафане, с косицей, завязанной атласной ленточкой — она сама…

…

Очнулась? Ну слава Богу, а я уж думала тебя насмерть закололи. Ты, знаешь, меньше дергайся, правда. С ними все равно не сладишь, а они тебе здоровье подорвут не на шутку. Тут умельцы. Давай, сядь, я тебе облепиховый морс дам, в то сама до холодильника не доползешь. Меня, Катьк, зовут Женя. Неужели не узнаешь?

Катарина медленно приходила в себя, в постепенно проявляющейся картинке появилась рыжая стриженная голова, румяные щеки и хитрые оливковые глазки. И Катарина вспомнила! Женя! Женька!!! Её весёлая, суматошная, шаловливая подружка из того самого села, над которым она сегодня так счастливо летала.