Отец на стажировке

Ирина Котова, 2022

В ходе спецоперации на руках полицейского-оборотня оказывается связанный с ним младенец. Будто этого мало, напарницей становится давняя любовь, которая знать его не хочет. И теперь бравому волку и убежденному чайлд-фри придется примерить передник домохозяина, не ударить в грязь лицом… и не выть слишком уж часто от этой шутки судьбы.

ГЛАВА 4. Дети вообще спят?

«Оборотню следует стойко переносить испытания, посланные ему Великим Вожаком, поскольку только терпением укрепляется тело и закаляется дух. Выть можно»

«Уложение», раздел «Наставление для мужа»

Гейб машинально закрыл дверь, сунул корзину под вешалку и поплёлся в спальню. Щенок радостно скулил и лизался.

— Ну, прекрати, — морщился Гроул, когда шершавый язычок щекотно прошёлся по коже у подмышки. — Ты только утром еще курил сигары, мелкий.

Посадил щенка на разворошенную кровать ближе к стенке, стащил штаны и рубашку, упал на одеяло и уснул.

Волчонок разочарованно заскулил и попытался укусить оборотня за ухо, но беззубый ротишко только обслюнявил его. В круглом животике заурчало, щенок завозился и обернулся голеньким мальчиком.

Гейбу снилось, что он лежит в засаде в вонючем болоте. Ночь, кричит выпь, его засасывает в глубину, а он не может выбраться. Дёрнул головой, попал рукой во что-то липкое и моментально проснулся. Он лежал на животе, рядом лежал вопящий младенец, а по подушке и одеялу растекались пятна, цвет и запах которых не позволяли их ни с чем перепутать.

— Вот же ведьмин хвост! — выругался оборотень, вскакивая и хватая ребёнка. В ванной одной рукой открыл воду, умылся, и застыл, придумывая, как бы помыть младенца. Вертел его над ванной так и эдак, примериваясь. Ребёнок надрывался от плача, и Гейб решился. Сделал воду потеплее, наполнил большой фаянсовый таз и опустил малыша в воду.

— Вроде бы ему нравится, — глядя на то, как ребёнок удивлённо моргает зелёными глазками, проговорил оборотень, энергично отмывая упругое тельце. — Завернуть во что-то… — потянул с верёвки свою рубашку, завернул дитя, завязал рукава. Гордо выпрямился, чувствуя себя круче, чем когда в одиночку скрутил банду из семи гномов и одного кентавра. Но переставший было орать мальчишка завопил снова.

— Что? Что?! — Оборотень в ужасе потряс младенца. — Не ори! Не надо! Великий Вожак, лучше бы Миль-Авентис превратил тебя в лягушку! Ты что, болен? Ты ведь не умираешь, нет?

Однако уговоры не помогали, а мелкий орал слишком требовательно для умирающего. Сквозь путанные от недосыпа мысли про смертельную болезнь в голову Гроула пробилась одна здравая. Или сыграло свою роль урчание в животе у ребенка?

— Ты голодный, что ли? — Гейб, прижав ребенка к плечу, поплелся на кухню, достал кастрюлю, налил воды и зажёг плиту. Несложные действия, если делать их одной левой, занимают, оказывается, довольно много времени.

Пока вода грелась, оборотень со скрипом в мозгах, слышимым в ночи, вспоминал, куда он дел корзину с «приданым». На поиски ушло несколько драгоценных минут, за которые вода успела закипеть. Поэтому, когда Гейб опустил в кастрюлю бутылочку, бутылочка сделала «бумц» и треснула. Молоко вытекло, оборотень выругался, поминая мать и отца ребёнка, а также процесс его зачатия. К счастью, в корзине была еще одна бутылочка с молоком, а Гроул настолько поумнел, что додумался перелить молоко в кофеварку и подогреть.

Взмокнув от усилий, с затёкшей рукой и ухом, оглохшим от крика, оборотень сел на пол и сунул в вопящий ротик соску. Две секунды стояла благословенная тишина, а потом соска была выплюнута.

— Опять?! — простонал Гейб, пристраивая ребенка на плечо. Мелкий икнул и по плечу потекло горячее. Волк выругался, решив отмыться позже. — Что, не пошло, детёныш? Не вкусно? Может, кислое или горячее?

Попробовал.

— Нормальное молоко… ну козье, но оно все так пахнет. Давай посмотрим, может, у меня коровье осталось.

Последние десять лет раз в три дня за пару эрингов к нему приходили соседки, приносили продукты, стряпали и убирали его логово. И заодно засовывали любопытные носы везде, куда можно, но Гейб с этим смирился.

В кладовке, в которой магический кристалл поддерживал определённую температуру, Гейб обнаружил нарезанную ветчину, сыр, кровяную колбасу, половину жареной курицы, сырые свиные антрекоты и телячьи стейки.

— Молока нет, — отрывая зубами кусок ветчины, констатировал оборотень. В ответ младенец поднял силу крика ещё на пару децибел.

Часы на стене показывали половину четвёртого. Рынок открывался в пять.

Гейб натурально зарычал.

В дверь соседнего дома Гроул постучал так, словно с обыском пришёл. Открывшая ему мейсис Нина, в чепце и халате, вовсе не выглядела сонной. За её спиной мейсис Катерина была олицетворением любопытства.

— Что-то случилось, капитан Гроул? Мы так крепко спали… — фальшиво изумилась мейсис Нина.

— Доброй ночи, дамы, — нервно поклонился оборотень. — Прошу простить визит в неурочное время, но обстоятельства чрезвычайные…

Сёстры вытянули шеи, как гусыни, осматривая его, и Гейб вспомнил, что так и не отмыл плечо.

— Не могли бы вы одолжить мне немного молока?

— Молока?

— Молока, — терпеливо подтвердил Гейб, оглядываясь на свой дом.

— Вам нужно молоко… — мейсис Катерина не теряла надежды выудить подробности.

— Да! — рявкнул Гроул. — Для ребенка! Есть оно у вас?

— Да, — пролепетала мейсис Нина, отшатываясь.

— Несите! — грозно приказал оборотень.

Шаркая тапочками, мейсис Катерина принесла большую кружку, сунула соседу и оскорбленно захлопнула дверь. На следующее утро весь квартал знал, что Гейбртерих Гроул прижил дитя от девицы из гильдии развлечений (кто-то говорил, что от дикой оборотницы, которая его бросила), что его прокляла ведьма, наложив обет безбрачия, и прочие подробности, которые, по мере передачи из уст в уста, так видоизменились, что, когда мейсис Нине их пересказали, она не узнала собственноручно выпущенную утку.

— Ну пей же ты! Будь хорошим оборотнем! — взмолился волк, сидя на полу перед волчонком. Щенок вилял хвостом, скулил и чихал в блюдечко.

— Конечно, — пробурчал Гейб. — Если привык хлестать коньяк, от молока будешь нос воротить.

Полчаса назад, вернувшись с молоком, он обнаружил корзину, в которую перед уходом положил малыша, валяющейся на полу пустой, хотя она стояла на кровати. Ребёнка в ней не было. Гейб обшарил весь дом, обнюхал каждую щель, пока не нашёл волчонка в собственном сапоге в прихожей.

Гроулу хотелось есть, спать и выть на луну. Наверное, младенцу тоже этого хотелось, и он не стеснялся — скулил и выл, будучи в шкурке и громко и отчаянно плакал, оборачиваясь мальчишкой. Закономерности оборота Гейб не понимал — вот только на его руках пищит младенец, и через минуту по полу с подвыванием бегает щенок.

— Чем я прогневил тебя, Великий Вожак? — взмолился оборотень, обращаясь к потолку, когда за окном окончательно рассвело. Наоравшийся ребёнок уснул на бегу, перекинувшись в щенка. Гейб побоялся его трогать и оставил на полу, укрыв потеплее.

Зевая с риском вывихнуть челюсть, Гроул потащился в душ, встал под ледяную воду, чтобы не заснуть на ходу. Потом стащил с постели грязное белье и отнёс в подвал, где была оборудована прачечная, потому что вонь стояла невыносимая, и только-только сел в кухне, чтобы съесть хоть что-то, как…

— Опять?! — простонал Гейб, роняя вилку и подрываясь бежать.

На полу гостиной вопил голый младенец, суча ножками.