Инна. Повесть о любви

Ирина Калягина

Читая книгу, вы столкнетесь с целым спектром чувств, которые автор, как тонкий психолог, с мастерством сумел передать: и дружбу, и любовь, и ненависть, и превращение одного чувства в другое. Книга очень лирична, и несмотря на кажущуюся простоту, оставляет приятное «послевкусие», побуждая поразмышлять над отношениями между людьми, поспорить или согласиться с автором.

Ответный жест

В десять ровно я стоял у калитки моей подруги. Она не заставила себя долго ждать, вышла и пригласила меня зайти в дом. Я этого не ожидал, но с радостью принял приглашение. Мы устроились на веранде. Я опять невольно любуюсь ею. Она — воплощение женственности и юности, утренняя заря. Стоит в голубом платье и улыбается. За что мне такое счастье?

— Я тебе говорила, что у меня есть хобби.

— Да, ты любишь выпекать.

— Я сегодня испекла торт и угощу тебя, поблагодарю за тот весёлый вечер.

Я только сейчас заметил огромный торт на подоконнике. Инна взяла блюдо с тортом и поставила на стол. Затем отрезала огромный кусок, положила на блюдце и придвинула его ко мне.

— Угощайся. Очень рада, что ты приехал, и мы увиделись после стольких лет. Чай, кофе?

— Спасибо. Мне как-то неловко тебя беспокоить, заказывать. Буду, что и ты. И когда ты успела такую красоту сотворить? Кстати, где Юра? Мы его не подождём? Он не обидится, что мы к торту приступили без него?

— Я не знаю, придёт ли он вообще. В последнее время он об этом не предупреждает. Приходит и всё.

— Почему?

— Не знаю. Что-то разладились наши отношения, будто кошка чёрная между нами пробежала. Но я не хочу об этом говорить.

В эту минуту послышался свист. Вот и Юра — лёгок на помине. Инна вышла из веранды, её не было около пяти минут, но потом послышались голоса:

— Я же говорил тебе, что не люблю заходить в дом. К чему эта глупая затея? Чем ты ещё хочешь угостить? Угостила бы собой.

— Не вижу ничего плохого в своём приглашении. Ты идёшь?

— Ладно, пошли.

Инна и Юра показались в дверях веранды. Последний был явно в плохом расположении духа. За такие грубые слова, что я слышал, можно и заехать. Глаза парня округлились, когда он увидел меня. Я понял, Инна ему не рассказала о моём визите.

— Привет, Юрий, — лучезарно улыбаюсь я ему.

— Здорово, — отвечает он, мрачнее тучи.

— Познакомься, Юра — это Павел. Мы в детстве были с ним большими друзьями, потом не виделись семь лет, и вот, он приехал.

— Вижу, — процедил сквозь зубы Юра.

— Как жизнь? — спрашиваю его.

— У тебя, думаю, прекрасно, — отвечает он и смотрит на меня вызывающе.

Мне смешно. Ну и петух. Я отправляю ещё один кусочек бесподобного торта в рот.

— Как называется этот шедевр? — спрашиваю очаровательного кондитера.

— «Лебединое озеро», — смеётся Инна и придвигает блюдце с тортом Юре, наливает чай в чашки.

Чтобы нарушить напряжённую тишину, я пытаюсь начать беседу:

— Такая жара стоит в эти дни. Тяжко. Юра, ты хорошо

переносишь жару?

Он мне не ответил, посмотрел, как на врага народа и обратился к Инне.

— Мы можем поговорить две минуты без свидетелей?

Она вздохнула, извинилась передо мной, и они вышли. Форточка на веранде была открыта, и я, хоть и не подслушивал, но слышал все слова, которые они сказали друг другу.

— Его обязательно нужно было звать сегодня? Небось, надеялась, что я не приду?

— В последнее время мне уже трудно предугадать твой приход.

— Ты очень изменилась. Ведёшь себя дерзко.

— Но что плохого я сделала? Почему ты злишься? Посидим, поедим торт, поболтаем.

— Тебе бы только болтать. Так, выбирай — ты его выпроваживаешь, и мы идём к реке, или я ухожу.

— Но он ведь гость. Мой друг.

— Я всё понял.

Разговор прекратился, послышался звук удаляющихся шагов и стук железных ворот. Открылась дверь, и вошла Инна, очень расстроенная.

— Он обиделся? — тихо спросил я.

— Да. Но на что здесь обижаться? В последнее время, что ни сделаю, всё не так.

— Странно.

— Да, странно.

Инна подавлена, даже не пробует свой торт.

Сидела молча. Я не могу её такой видеть.

— У тебя есть карандаш и чистый лист бумаги? — вдруг спрашиваю я.

Инна на меня удивлённо смотрит. Мне показалось, что она даже немного заинтригована.

— Карандаш есть, а вот с бумагой негусто.

— Ты можешь меня подождать, всего одну минутку? Я мигом!

Очень быстро я бегу домой, беру большой чистый лист бумаги, несколько простых карандашей и возвращаюсь к Инне на веранду. Она сидит за столом, опустив голову на руки.

Глаза у неё невероятно печальные, но такие прекрасные. Мне кажется, в них слёзы. Этого я не вынесу.

— Инночка, вот сиди так, не шевелись. Здорово. Я нарисую твой портрет.

— Портрет?

— Да. Я хорошо рисую. Я учился в художественной школе и даже хотел поступать в художественное училище, но потом передумал. Всегда мечтал нарисовать твой портрет.

— Это интересно. Ещё никто до тебя этого не делал.

Я вижу, что настроение у неё улучшилось, и приступаю к работе. Удивительное у неё лицо. Нельзя сказать, что все его черты идеально правильны, но все вместе они рождают гармонию. Её красота не сразу бросается в глаза, но чем больше смотришь на эту девушку, тем красивее и прекраснее становится она. Я рисую и наслаждаюсь. Мы молчим, и нам хорошо. Штрих за штрихом, и портрет почти готов. Немного страшно показать ей своё творение.

— Замечательно, — улыбается она, — Но ты приукрасил действительность.

— Что ты, я не передал и десятой доли твоей красоты.

— Такие слова меня смущают.

— Извини.

— Ты заберёшь портрет с собой или подаришь мне?

— Конечно, подарю его тебе, — я помалкиваю о том, что дома у меня очень много портретов и набросков с её изображением — я рисовал их по памяти, а не с натуры.

— Инна, у меня к тебе просьба. Я бы хотел нарисовать твой портрет красками. Я, вообще-то, график — люблю карандашами рисовать, ручкой, но тебя нужно писать акварелью. Я её с собой привёз. Только нужно это делать при дневном свете, на природе. Ты согласна?

— Предложение заманчивое, только я не знаю, когда это возможно. Днём столько работы. Ты успеешь написать портрет за один день?

— Постараюсь.

— Послезавтра мы будем всей семьёй пасти стадо. Бегать за коровами не нужно. Будем следить, чтобы они не переходили на другой берег реки. Думаю, это единственная возможность.

— Какое счастье, что она вообще есть. В какое время вы начинаете пасти?

— В шесть утра.

— Я подойду к девяти. Инна, ты себе не представляешь, как ты меня осчастливила. Я хочу тебя изобразить в венке из цветов. Ты умеешь плести венки?

— Умею. Сплету для такого случая.

— Какая ты умница.

— Паша, ты меня сегодня захвалил.

Мы ещё поговорили немного. Мне не хотелось уходить, но в то же время было неудобно злоупотреблять её гостеприимством. Она дала мне кусок торта для моей бабушки.

— Донести бы его ещё, как бы не съесть по дороге, —

пошутил я.

Инна провела меня до ворот. Была уже глубокая ночь, очень тёмная и звёздная. При свете звёзд Инна казалась совсем неземной. Грусть залегла в её больших прекрасных глазах. Лишь ненадолго мне удалось изгнать её, как это чувство снова завладело ею.

— Не переживай, Инна. Всё образуется. Прости меня, я не хотел быть причиной вашей ссоры.

— Что ты. Дело не в тебе. Сегодня появилась бы любая другая причина для ссоры, если бы не было тебя. К сожалению, сейчас мы только и ссоримся.

— Может быть, такой период у вас? Он пройдёт.

— Может быть. Я на это очень надеюсь.