Волшебство в подарок

Ирина Игнатьева

Эти истории будто подсмотрены в замочную скважину. Смешные и серьёзные, местами трагичные, но наполненные надеждой. Рассказы о ссорах и примирениях, о жизни, выборе и, конечно, о чудесах, которые случаются под Новый год (и не только).Но прежде всего, эта книга о женщинах. Ведь на их плечах – всё волшебство мира. В тёплых ладонях – умение творить чудеса в привычной суете, преображая всё вокруг. А это порой так непросто! И хочется лишь одного: чтобы кто-то отогрел озябшую душу.

Дед Мороз навынос

Зажгите же, кто-нибудь, свет —

Свет в тёмной комнате:

Мне страшно одной

Под чёрной стеной

С собою знакомиться.

⠀

Включите же свет, я прошу!

А то мои комплексы

Меня засосут

В трясину рассудка —

Мутного космоса.

⠀

Там проблески еле видны—

Гаснет сознание.

Здравые мысли

Теряют смысл

В самокопании.

⠀

А, впрочем, уже ни к чему

Свет в тёмной комнате:

На ощупь расставлю

Всё по местам —

От лени до гордости.

⠀

Оставьте меня, я прошу,

Одну в этом сумраке!

Я в этой среде,

Как рыба в воде,

В хаосе внутреннем.

⠀

Спокойно сижу в тишине

Одна в тёмной комнате.

И жду до утра,

На сон наплевав,

Когда вы откроете.

Марина

Пальцы уже вторую минуту с силой тёрли висок. Надавливали на небольшую точку, собирая всю боль в одном месте. Она послушно пульсировала под кончиком пальца, но стоило отпустить, снова лианами расползалась до затылка.

Продолжая тереть голову одной рукой, я залила кипятком горку коричневых крошек в чашке. В нос ударил пряный запах.

Всегда кладу корицу сразу и только потом добавляю воду. Хоть везде и пишут, что это убивает вкус.

«Химия и консерванты, вот что его убивает!» — пронеслось в голове, пока я безуспешно пыталась надорвать упаковку комкового сахара непривычно короткими ногтями. Не до них было в последнее время, пришлось срезать под корень.

Один тихий бульк, второй, третий. Опомнилась на четвёртом, слила немного в раковину, плеснула в чашку ещё кипятка. Ложка нервно зазвенела, ударяясь о края.

«Вдруг она всё-таки узнает? А если не найду нужные слова, не смогу объяснить?» — подумала, цепляясь взглядом за каждый проезжающий за окном автомобиль.

Когда же наконец выплыла из водоворота тяжёлых мыслей, оказалось, что продолжаю машинально размешивать содержимое чашки, хотя сахар давно растворился. Я посмотрела на тёмную жидкость и резко отставила кружку в сторону. И, чертыхнувшись, тут же потянулась за тряпкой, чтобы вытереть противный коричневый ободок. Чёрт с ним, закажу доставку! Ещё и чего-нибудь сладкого, порадовать ребёнка.

Кофемашина сломалась совсем некстати, и необходимость давиться растворимым порошком из банки добила настроение окончательно. Муж иногда брался учить меня варить кофе в турке, но неизменно, с плевками отвращения, выливал результат в раковину. А потом и меня тоже… Слил.

Я бросила взгляд на телефон. Внутри снова начали сцепляться в плотный узел нити страха и жалости. К себе и к Лерочке.

«Ладно, ты наказал меня, переживу как-нибудь! Но ведь обещал, обещал же! А теперь что прикажешь делать, за три часа до Нового года?!»

Ради дочери мы терпели друг друга ещё два года после того, как муж решил, что «не сошлись характерами». Проводили вместе праздники и соблюдали семейные традиции. А теперь мне надо было объяснить шестилетнему ребёнку, что семьи-то уже не существует! Как и много чего ещё… Например, Деда Мороза!

Руслан всегда сам наряжался в костюм, чтобы порадовать нашу маленькую Снежинку. Долго выбирал подарки, придумывал задания, учил с Лерой песни и потом с гордостью слушал, улыбаясь в блестящую белую бороду.

И в этот раз обещал приехать, хотя бы на полчаса. Но после обеда я увидела на экране телефона четыре слова, которые окончательно похоронили и семью, и традицию.

«Мы улетели в Питер».

Когда писал: «Я и Аля», ещё ждала, что смогу со временем вычеркнуть эту ненавистную часть после «и». А вот «мы» убрать не получится.

За три часа после обеда я обзвонила кучу крутых агентств, контор поменьше, даже частные номера из Интернета. Но нанять Деда Мороза тридцать первого числа оказалось нереально. Разобрали даже самых дешёвых.

Сдаваться не хотелось, и я начала звонить друзьям и знакомым, потому что считала: лишать ребёнка веры ещё и в чудо было бы преступлением.

Со стороны, наверное, это выглядело глупо и жалко.

«Олечка, может твой Максим к нам заехать на полчасика, изобразить Деда Мороза? Руслан, он… А, ты уже знаешь, что они полетели в Питер? Так может… Хорошо, извини за беспокойство».

«Вадим, это Марина Сергеевна. Нет, не по работе, по личному вопросу. Ты не мог бы?.. Я заплачу прилично… А, извини. С наступающим!»

В половине девятого я начала накрывать на стол, а Леру с няней отправила поздравить бабушку в соседнем подъезде. Ещё один обязательный ритуал, но хоть мне теперь можно не участвовать! А в одиночестве окончательно отдаться панике.

«Если только одеться самой… Леруся узнает, точно узнает! А во что нарядиться? Может, в ту старую штору? Она должна лежать где-то в шкафу…»

Метнулась из кухни в комнату, но в прихожей меня застал звонок в дверь.

«Доставка!»

В камеру домофона приветливо улыбался молодой мужчина. Палец машинально ткнул «открыть». А мозг схватился за прямо-таки бредовую идею хозяйки, доведённой до отчаяния кошмаром последних месяцев.

Когда дверь распахнулась, мужчина уже вытащил заказ. Но поставить на сумку и отойти не успел: я быстро схватила его за локоть, не давая опомниться и лепеча в лицо:

— Вы нужны, вы так мне нужны!

Безопасной доставки не получилось.

Мужчина «включился», когда я уже захлопнула дверь.

— Это что такое?! Женщина, вы нормальная?! — И попытался отгородиться бумажным пакетом и подставкой с двумя стаканами кофе. Хорошо ещё, не плеснул в порыве самообороны!

— Пожалуйста, я вам заплачу! Много! Сколько скажете!

— Женщина, я женат! И вообще, сейчас стакан на голову надену, если не перестанете! — видимо, его тоже посетила мысль о кофейной самозащите.

Я отпрянула и выставила перед собой ладони.

— Нет, заплачу, если побудете Дедом Морозом! Один час в костюме, прошу! Мой муж… бывший… сам всегда, а тут улетел в Питер! С ЭТОЙ улетел и наплевал на праздник! А дочка ждёт, понимаете? Ну нельзя же, чтобы ни папа, ни Дед Мороз… — Лепет начал прерываться глубокими вдохами. Я почувствовала, что не хватает кислорода, но бежать сейчас за баллончиком означало отпустить единственную надежду.

Мужчина растерянно поправил рукой с пакетом сползшую на глаза шапку.

— Вы чего? Вам плохо? — Видимо, он испугался, что меня сейчас удар хватит. Быстро поставил заказ на полку под зеркалом и схватил меня за плечи. — Успокойтесь, слышите? Да побуду, побуду! Дыши, твою мать!

Я часто закивала, вывернулась и, нашарив в сумке на тумбочке ингалятор, быстро затянулась лекарством. Раздышавшись, снова развернулась к доставщику.

— Сколько?

Цифру он явно выпалил наобум, рассчитывая отвязаться от назойливой клиентки.

— Договорились!

На лице мужчины вместе с румянцем проступило разочарование. То ли потому, что я не отстала, а может, просто продешевил.

— Чего одевать? — Он принялся неуверенно снимать куртку. А я застыла, лихорадочно соображая, что ответить.

— Сейчас что-нибудь сделаем, придумаем, — И, не дав ему шанса возмутиться, выпалила: — Ещё пять тысяч сверху!

Он только сжал челюсти, явно сдержав порыв послать очень далеко, и молча пошёл за мной.

Штора нашлась почти сразу.

— Вот из этого халат сейчас сделаем, дырку для головы, подпоясаем куском… — Я сосредоточенно раскладывала ткань на полу. — А шапку… Только бы не выкинула, Господи!

Он постоял пару минут, наблюдая за метаниями, а потом плюхнулся на диван. Впрочем, почти сразу возмущённо подскочил, глядя на тряпки в моих руках.

— Вы издеваетесь?! Это что, из секс-шопа костюм?! Не-е, даже не уговаривайте! Кто знает, чем вы в нём занимались!

Рассеянно отмахнувшись, принялась разбирать эротический наряд, который пылился в нижнем ящике уже много лет. Красная пушистая шапочка с белым кантом и помпоном вполне могла сойти за дедморозовский колпак. А подол сорочки можно было прилатать вниз к шторе.

— Вы оглохли? Это перебор!

— Послушайте, я даже не помню, надевала ли, лет семь лежит уже в ящике! Тем более нужна из этого только шапка. — И нахлобучила колпак на коротко стриженный мужской затылок.

Мужчина раздражённо откинул помпон со лба, грозно посмотрел на меня и… уселся на полу рядом. Отобрав ножницы, принялся быстро кроить штору.

— А бороду из чего будем делать?

Тут фантазия наконец сдалась.

— Я… Не знаю. — Отчаяние снова начало затапливать, заставляя руки меленько подрагивать. Ваты в аптечке не было, только круглые диски, из которых на бороду точно не наскребёшь.

Пленник покрутил головой.

— Может, у вас есть ненужные подушки? Ну, их раньше набивали синтепоном, как куртки. Он похож на вату…

Задумавшись на секунду, отрицательно покачала головой:

— Нет. Все ортопедические или с кокосовым волокном. Только если… — Я уставилась на мужчину, понимая, что дальше произнесу что-то совсем за гранью адекватности: — Сколько стоит ваш пуховик?

Орал долго. Я стойко выслушала всё, понимая, что этот совершенно посторонний человек имеет полное право так кричать. И терпеливо сдерживала слёзы, грозящие ливнем сорваться вниз по щекам, затопив призрачную возможность сохранить веру дочки в чудеса и волшебство.

Когда разнос закончился, я униженно прошептала:

— Возмещу в двукратном размере…

— Дура! — мужчина быстрым шагом покинул комнату, оставляя меня на полу в луже из собственной гордости и самоуважения.

Из коридора донёсся треск яростно разрываемой ткани.

***

— Как звать-то тебя, внученька? — «Дедушка» откинул помпон со вспотевшего лба и участливо наклонился к изумлённо замершей около ёлки девочке.

Бабушка подарила ей милейший новогодний костюм Красной Шапочки. С собственно шапочкой — уменьшенной копией той, что красовалась на голове Деда Мороза.

Лера косилась с подозрением то на его импровизированный халат, то на лицо в клубах синтепоновой растительности. Борода вышла на славу: пушистая, держащая форму благодаря лаку для волос. В сочетании с круглым лицом носителя и низким голосом она производила незабываемое впечатление. Но, надо отдать мужчине должное, деньги он отрабатывал добросовестно. И не выпал из образа, даже увидев ещё одну красную шапочку.

С костюмом едва успели закончить к возвращению дочери с няней из гостей. Лидия — наша няня — попрощавшись, побежала вниз, к мужу, который ждал в машине.

Конец ознакомительного фрагмента.