Проклятый трон

Ирина Зволинская, 2023

Два стратега ведут свою игру. На кону – империя и жизнь. Две пешки, сестра и брат, брошены в огонь этой войны. Вот только пешки ли?Третья, заключительная часть цикла.

Глава 2

Погасли уличные фонари, но темнота в моей спальне была всего лишь отсутствием света. Никаких шепотков, никаких фантазий, никакой боли. Разве могла она тягаться с бесконечностью в темных глазах Николаса? Никогда, если он рядом.

Не поцелуй — всего лишь дыхание, одно на двоих. Вдох, протяжный выдох. Медленный и сладостный ритм. Слова не нужны. Времени нет. И мягким светом в кромешной тьме сияет мое персональное божество — мой Николас.

Темнота теперь мой союзник. Она укрыла нас от мира, она вырезала нас из него. Есть только крошечная спальня в мансарде со скошенным потолком и мы: бескрайний космос и я, сгорающая от нежности частица пыли.

Медленно. Слишком медленно! Слишком жарко!

— Никки… Никки, пожалуйста. Пожалуйста, Никки! — Я вцепилась в его плечи.

Он прикусил меня за губу и тихо рассмеялся.

— Как ты захочешь, Ани.

Вселенная произошла из взрыва. В темных глазах напротив я видела этот взрыв. Теперь я знала, что горело в огне, давая жизнь миллиардам новых миров. То были мы. Я и мой Николас.

Никки рухнул рядом, прижал меня к себе и поцеловал в висок. Я щекой потерлась о его плечо. Моим глазам не мешала темнота, и я увидела капли пота над его губой.

Господи, он же ранен! Да, Алиана, ты неисправимая идиотка! Звезды она ловит, а как насчет Никки?

— Как ты себя чувствуешь? — задала я его любимый вопрос.

Никки отвел волосы с моего лица и ответил:

— Не волнуйся, Ани. Я чувствую себя прекрасно.

— Лжешь, ты устал, — не поверила я.

Он поднял руку, на весу перебирая длинные светлые пряди.

— Ты путаешь удовлетворение и усталость, Алиана. По-моему, у тебя неправильное представление о функционировании мужского организма.

— Чего?! — Я даже привстала на локти от возмущения. — Бессовестный, опять издеваешься!

— И потом, даже если бы я устал, — равнодушно продолжил он, — тело — всего лишь тело. Оно — ничто.

Ничто?

Я покачала головой, ловя тень улыбки на его лице. Наклонила голову к плечу, пальцами очерчивая контур мужских губ. Легонько поцеловала Николаса в краешек рта. Рукой провела по его животу, чувствуя отклик и сама мгновенно загораясь от такой же яркой реакции на мои прикосновения. Никки выдохнул, усадил меня на себя, а когда потянулся к моим губам, я ладонью уперлась ему в грудь и вкрадчиво спросила:

— Совсем ничто?

Никки хмыкнул и демонстративно закрыл глаза. Я хорошо знала эту его манеру — вместо ответа на самый простой мой вопрос уйти в себя, а потом выдать нечто совершенно невообразимое. Будто все эти пять минут он не просто формулировал мысль, а просчитывал сложнейшую философскую задачу, от которой зависит как минимум наше будущее.

Никки…

Кто бы мог подумать, что страх потерять тебя будет в сто раз сильнее самой невыносимой боли…

Николас распахнул веки, улыбнулся мне и ответил:

— Без тебя все ничто, Алиана. Но ты права, мне, пожалуй, действительно нужна ванна. Наберешь?

Я рассмеялась его логике, кивнула.

— Конечно, моя ванна — твоя ванна, Николас. Кстати, это чистая правда, с учетом того, что живу я в доме твоего отца.

Я передернула плечами то ли от мысли о господине Холде, то ли от холода. А потом сама не поняла, как вновь оказалась на спине, отвечая на его поцелуй, ощущая на себе немаленький, но такой невыразимо приятный вес Николаса.

— Ты же хотел в ванную? — рассмеялась я и попыталась его оттолкнуть, только разве можно сдвинуть с места скалу? Особенно если совсем не хочешь, чтобы она сдвинулась…

— Действительно, — серьезно согласился со мной Никки, бросил на меня взгляд, от которого мне снова стало невыносимо жарко и сладко, и легко встал с кровати. Во всяком случае, за бок он не держался, что очень меня радовало.

Никки отошел к входу в ванную комнату, но вдруг остановился, запнувшись о брошенные на пол вещи. Недоуменно посмотрел под ноги и наклонился, поднимая брюки.

Я спрыгнула с кровати. Холодный пол обжег ноги, и без теплых рук Николаса одежда вновь стала насущной необходимостью. В моей комнате было совсем не жарко. Нашла тапки. Сунула в них ноги. Неплохо было бы и халат найти, но как же не хотелось включать свет… Я наморщила лоб, вспоминая, где оставила домашнюю одежду. Вроде бы на кресле. Сделала шаг и рассмеялась, когда сильные руки прижали меня к теплой груди.

— Зачем тебе одежда? — серьезно спросил меня Никки. — Опять стесняешься?

Нет, я совсем не стеснялась. Стесняться Николаса — все равно что стесняться себя. Не глупо — немыслимо.

Я повернулась к нему лицом, вжимаясь в его тело, наслаждаясь близостью и его теплом, а потом, как много раз летом, легонько стукнула его ладошкой в грудь и недовольно протянула:

— Опять подслушиваешь мои мысли?

Никки положил на кресло аккуратно сложенные брюки, а я закусила губу, чтобы не рассмеяться этой его педантичности. Что толку складывать испорченную вещь? Они в крови и наверняка порваны, как и рубашка.

— Привычка, — тихо шепнул он мне в самое ухо.

— Привычка?! — охнула я.

Он уверенно кивнул, нагло рассмеялся и, пока я собиралась с ответом, крепко обнял меня и снова поцеловал. У меня подогнулись ноги, и голова закружилась от этого поцелуя. Если бы это было возможно, я выпила бы его до дна, поглотила, впитала в себя! Присвоила, чтобы не отпустить никогда…

Нельзя изменить суть. Я и есть темнота. Черная дыра по имени Алиана. Я так боюсь потерять тебя, Николас…

Никки оторвался от меня, подал халат и сказал:

— Это мои чувства, Ани.

Я накинула желтый шелк на плечи и, даже не пытаясь понять, к чему именно относилась эта его фраза, подошла к окну. Задвинула шторы и включила свет, оборачиваясь на Никки. Он недовольно поморщился, а я, кажется, дышать перестала, вспоминая, как впервые увидела это выражение на его лице. Нет, тогда, в разрушенной галерее дворца, я впервые по-настоящему увидела Николаса.

Никки заметил мое внимание, расправил плечи и недовольно спросил:

— Опять жалеешь меня, Ани?

— Нет, — покачала я головой.

— Нет? — Он хмыкнул. — Тогда что ты делаешь?

— Вспоминаю.

Он выгнул бровь, а я рассмеялась и повторила сказанные на Весеннем балу слова:

— Какой ты красивый.

Никки мотнул головой, отбрасывая несуществующую челку, улыбнулся и ответил:

— Спасибо.

Он взял меня за руку и привел в ванную. Я отпустила его ладонь и прошла к окну, закрыв деревянные ставни. Подняла с пола платье, отнесла его в спальню и бросила взгляд на свою кровать. Космический корабль, черт возьми! Разве не должно мне быть больно или хоть сколько-нибудь неприятно?

Мне даже думать о том, что было, невыразимо сладко…

Я ненормальная?

У меня задрожали руки. Сначала отец, теперь сын. Что, если и это желание навязано чужой волей? Какая тьме разница? Они ведь оба Холды!

Темными лентами рванула в стороны тьма, я сцепила челюсти, возвращая силу.

Господи, Алиана, конечно, ты ненормальная! Но и Николас целитель. Как можно было об этом забыть? Нечего сходить с ума, лучше идти и любить своего Никки. Пока он рядом.

Я кивнула самой себе и вернулась к Николасу, прямо встречая его обеспокоенный взгляд.

— До чего ты успела додуматься за эти долгие две минуты?

Никки стоял у наполненной до краев ванны и чего-то ждал. Меня.

— Страшно? — протянула я.

— Непредсказуемо, — поправил меня он. — Слишком много вероятностей.

— И какая максимальная?

— Не самая приятная, — серьезно ответил Никки. — Я рад, что ошибся.

Я фыркнула и прошла к раковине, закрыла сливное отверстие и набрала воды, намереваясь постирать рубашку. В зеркале увидела, как Николас погружается в воду, и забылась. Застыла, любуясь его телом и точными, скупыми движениями. Он лег в ванну, повернул голову и, разумеется, застукал меня за подглядыванием.

— Иди ко мне, — позвал меня он.

— Ну нет, у меня есть дела поважней. — Я улыбнулась и взяла в руки кусок мыла.

Никки, не отрываясь, смотрел на меня через зеркало. Я же вместо того, чтобы как следует заняться делом, ловила его тяжелый пристальный взгляд в отражении, всерьез жалея, что не присоединилась к нему.

— М-да… — Я встряхнула мокрую рубашку, скептически оглядывая результаты своего труда.

— Оставь, — махнул рукой Никки. — На черном не видно. А дырку зашью утром.

Полезное место — армия. Интересно, Ральф тоже стал таким же хозяйственным?

Я кивнула и старательно развесила рубашку на батарее. Обернулась на Николаса и задохнулась от обещания и предвкушения в его взгляде, которые он и не думал скрывать.

Никки протянул мне ладонь и вновь приказал:

— Иди ко мне.

— Ты такой грозный. — Я расправила плечи и потянула пояс халата, наслаждаясь огнем в темных глазах, намеренно задерживая падающую на пол ткань.

— Шпильки, — сглотнул Николас. — Дай мне их, я помогу.

Я взяла забытые на раковине заколки, протянула их Никки и села на краешек ванны, к нему спиной. Вода ударилась о бортик, когда он привстал, чтобы помочь мне собрать волосы. Ладонь его легла мне на шею, я повернула голову, чтобы снова рухнуть в бесконечность его темных глаз. Я губами поймала его губы, а когда он оторвался от меня, опустила ноги в теплую воду. Медленно, ощущая, как его взгляд ласкает каждый сантиметр открытого тела, и устраиваясь напротив.

Вода хлынула на пол, Никки пальцами вцепился в белый бортик ванны. Запястье его обнимали часы. Запотел циферблат, и влажно блестел широкий стальной браслет на смуглой мужской руке. Я сглотнула, такой невероятно красивой показалась мне эта картинка. Вспыхнула желанием, вспоминая, как холодный металл обжигал кожу, и теплые ладони Николаса на своих бедрах… неужели…

Уже тогда?

— Ты забыл снять часы, — хрипло заметила я, поднимая глаза.

— Да, — коротко ответил Никки.

Он сощурился, мотнул головой, с видимым усилием отрывая от меня тяжелый взгляд, и с удивлением поднял руку.

— И правда, — со смешком ответил он.

Я подалась к нему, снова вода плеснула через край, что почему-то страшно меня развеселило.

— Что стряслось, Николас? Как это ты умудрился налить столько лишней воды? Неужели не учел массу второго тела? Или, может быть, разучился считать? — изобразила я невероятное удивление.

Никки протянул мне руку, я пальцами коснулась нежной кожи над ремешком, чуть выше запястья. Выше, еще выше, чувствуя, как напрягаются мышцы его руки от моего прикосновения, наслаждаясь тем, как сбивается его дыхание.

Никки смотрел на меня из-под ресниц, внимательно следя за тем, как я снимаю с него наручные часы.

— Нет, — наконец уронил он.

Я сощурилась, но удержала на лице серьезное выражение.

— Нет? — Я сжала круглый циферблат в ладонях, а затем уложила часы на бортик ванны.

— Или да… — наклоняясь ко мне, тихо добавил Никки, дыханием задевая висок, ладонями оглаживая теперь уже влажные плечи.

Я откинула голову, закрывая глаза. Теплые капли на открытой шее мгновенно выстудил прохладный воздух. Они катились вниз, дразня нежную кожу. Едва касаясь, Николас ловил их губами. Сводящий с ума невозможный контраст.

— Никки… — задыхаясь от ощущений, простонала я.

Его ладонь на моей спине, мои руки в его волосах. Я открыла глаза, встречаясь с темнотой его взгляда. Николас улыбнулся и шепнул мне в губы:

— Разучился считать, говоришь?

Я охнула от того, как возмутительно легко он приподнял меня и усадил на колени.

— Мстительный мальчишка! — брызнула на него водой.

Никки рассмеялся, уклоняясь от моего негодования.

— Вот тебе! Получай! — хохоча, заявила я. Вновь ударила по воде ладонью и замерла от внезапного, ничем не обоснованного страха.

Смех оборвался, застучало сердце, зашумело в ушах, и от адреналина скрутило живот. Черными щупальцами рванула из меня тьма, красная пелена не давала видеть.

— Никки, — выдохнула я.

Он притянул меня к себе и поцеловал, спасая от страхов, пряча от алого безумия и укрывая от мира.

И страх исчез. Не стало безумия. Даже время сломалось, зато в нежных руках Николаса починилась я.

Я оторвалась от его губ и устроилась у Никки на груди, расслабленно откидывая назад голову. Он подбородком потерся о мою макушку и глубоко вздохнул. Я чувствовала, как сердце Никки мерно билось в грудную клетку, и еще больше успокаивалась.

Внизу с грохотом захлопнулась входная дверь. Я испуганно вздрогнула.

— Что это? Кто-то приходил? — Я повернула голову, чтобы видеть лицо Николаса.

— Приходили. — Он прикрыл глаза. — Охрана.