Мелодия нашего детства

Ирина Заикина

«Мелодия нашего детства» – грустная и вместе с тем весёлая история брата и сестры, двойняшек Арис и Ириса об их захватывающих приключениях в небольшой деревне Орёл. Совсем недавно я и сама была ребёнком. А сейчас я уже подросток, проживающий непростую, но интересную пору взросления. Я бы не сказала, что это проще или сложнее. Это просто – по- другому. Хочется сказать отдельное спасибо моей маме за стойкость, незаменимому учителю Оксане Павловой за духовное сопровождение и оптимизм.

Перчик и карамелька

Я и Ирис — двойняшки. Мы живём в одной комнате, иногда спим на одной кровати, и по секрету скажу — порой тайно чистим зубы одной щёткой.

Нас до ужаса раздражает, что люди называют нас близнецами. Вы только посмотрите на нас! Какие же мы близнецы? Ирис ведь мальчик, а я — Арис, то есть девочка.

У нас отличий выше крыши!

Всё началось девять лет назад, когда мы вместе начали это неизведанное путешествие длиною в жизнь в небольшом мирке: у мамы в животе.

На её долю выпала непростая задача. До нашего рождения маме то и дело приходилось питаться мороженым вприкуску с перчиком чили.

Наверное, именно поэтому мне было предначертано вырасти и стать загорелой «сладкоежкой-индуской» (папа рассказывал, что сахар впервые изобрели в Индии), а Ирису — прирождённым перчиком-мексиканцем.

Вот только вышло наоборот. По характеру я — как смесь самых острых перчиков чили во всей Мексике, а Ирис скорее напоминает карамельку: ту, что не так просто надкусить, и приходится долго разжёвывать её, чтобы определить истинный вкус.

Наверное, именно поэтому мама говорит, что в нашей семье должен быть только один «перчёный» характер, а не то она уплывёт от нас в кругосветное путешествие.

Но что самое важное — так это то, что помимо ежедневной отработки друг на друге боевых приёмов, без которых не обходится ни одно настоящее детство растущих вместе брата и сестры, нас с Ирисом объединяет большая любовь к приключениям и животным.

***

Всё началось одним безмятежным летним утром, когда я и Ирис, вообразив себя заядлыми гонщиками, заблудились на велосипедах, оказавшись на свалке Орла.

— Арис, давай скорее выбираться отсюда, — пропищал шёпотом Ирис.

— Да, местечко не из приятных, — согласилась я.

Мы развернулись, приготовившись с молниеносной скоростью дать дёру и быть таковыми, как наше внимание приковало тонкое протяжное мяуканье.

— Арис, ты тоже это слышишь? — обернувшись, спросил Ирис.

— Конечно, слышу, — ответила я, заметив, что брата начинает охватывать мелкая дрожь.

И мы, не говоря друг другу ни слова, но думая об одном и том же, как это часто с нами случалось, вооружившись большим коричневым гудком от велосипеда, стали подкрадываться к месту захвата территории.

— Ирис, Ирис, смотри! — завопила я на всю деревню так, что он подпрыгнул в воздух. — Это же котята! Целых шесть! Ура-а-а! — издала я победный клич, от которого Ирис словно рак-отшельник попятился в сторону.

Перед нами предстали крошечные пушистые существа с пятнистой гладкой шёрсткой, неуклюже копошащиеся в груде старых вещей.

— Где же их мама? — удивлённо спросил Ирис, будто бы всерьёз полагая, что именно это нужно спрашивать в момента такого щедрого подарка судьбы.

— И ты ведь не думаешь, что мы заберём их домой? Правда? — робко спросил он, заметив разгорающийся лихой огонёк в моих глазах.

— Что ты как маленький, Ирис! Скорее, понесли их домой! У кошки их будет много, а у меня ни одного нет… — досадливо сказала я.

— С собаками играть не интересно, — объясняла я брату. — У нас их целых две! Они такие здоровые, что не влезают в мой кукольный домик и твою машинку! Так что бери и понесли их! — скомандовала я.

Две собаки — единственное исключение из маминой детской травмы. Одна из них была выдрессирована ещё нашей прабабушкой.

Как говорил мой дедушка: «Cемейные реликвии — это святое.»