Ангел, роняющий перья

Ирина Дронова

Каждый день как возможность чуда… Будь то ангельское пёрышко в потоке солнечного света или вырвавшиеся наружу слёзы радости; будь то глаза Бога в облике хулигана или открытие истины через боль; будь то нечаянные находки или обретение любви на всю жизнь.Многие рассказы написаны в Греции. Поэтому маковые поля, сиртаки, дом на горе, острова и море – это оттуда.

Блажь

— Во мне застряли слёзы, — Настя сжалась в комочек, примостившись на старом диване.

— Так поплачь! — ласково отозвался отец из-за стола, на котором чинил старую электроплитку. Он и правда не видел никаких причин для грусти.

— Так не плачется! — передразнила его Настя.

— Может тебя побить? — уже с улыбкой спросил отец покосившись на ремень.

— Не поможет. Я умею терпеть боль. А ты сильно-то бить не сможешь.

— Ну тогда я не знаю… — отец стал серьёзнее. — Может быть вспомнишь что-нибудь грустное?

— Нет ничего такого в голове, из-за чего было бы грустно.

— Может быть это блажь, а, Настя?

— А что такое блажь?

— Ну типа каприз, прихоть.

— То же мне, объяснил…

— Ну если хочешь проще — то дурь и чепуха.

— Ага. — Настя помолчала. — Но слёзы-то застряли, я чувствую.

— Ох, Настя, шла бы ты лучше в огород, прополола грядки.

— И то правда! — Настя нехотя поднялась, собрала разметавшиеся по плечам волосы в хвост, поёрзала ногами по полу в поисках шлёпанцев и, наконец, пошла к двери.

Отец проводил её взглядом, полном любви и обожания. И тут же, в который раз, стал размышлять о том, как Насте не хватает матери, о том, что он совершенно не разбирается в этих странных девичьих перепадах настроения и абсолютно не знает, как воспитывать девочку, которая вот-вот превратиться в прекрасную девушку. Был бы это мальчик, он увлёк бы его рыбалкой и футболом, научил бы понимать повадки животных и разбираться в технике, брал бы его с собой в дальние походы и на сплавы по горным речкам. А что Настя? Большую часть года она живёт в посёлке с бабушкой, ходит там в школу и мечтает о каникулах у папы, в лесной сторожке. Конечно, цивилизация дошла уже и сюда, не такая уж это и глушь, есть и сотовая связь, и Интернет, и несколько каналов телевидения. Но вокруг нет ни людей, ни магазинов, ни мест, где можно было бы развлечься.

Настя никогда не жаловалась на одиночество, чаще читала книги, чем смотрела телевизор, часами что-то рисовала в своём блокноте. С подружками общалась через социальные сети, выкладывая для их восхищения фотографии божьих коровок, необычных цветов, прикормленных птиц, ручных ёжика и зайца, кого-нибудь из оравы кошек и котят, величавого пса по имени Хан.

Правда теперь, как сказала Настя, телефон стал «глючить», и сам собой решился вопрос, какой подарок сделать ей на день рождения — пусть будет айфон, как она мечтала. Может быть это тоже была блажь, только блажь взрослого человека, пытавшегося компенсировать недостаток любви за счёт дорогих подарков. Мама Насти умерла, когда ей был всего лишь годик, и всё это время ему казалось, что он чего-то не додаёт своей дочери. Как бы он её ни любил, это была только половинка любви, потому что вторую половинку должна была заполнить материнская любовь. Как было бы спокойно, если бы они обнимали свою доченьку с двух сторон! Как было бы радостно целовать её сразу в обе щёчки!

Мужчина, наконец, закончил свою работу, убрал инструменты в ящик, смахнул мусор со стола. Надо было собираться в дорогу, чтобы успеть в поселковый магазин за телефоном. Завтра с утра он положит подарок рядом с Настиной кроватью, а когда она проснётся, то-то будет визга!

— Настёна, я в посёлок, начальство вызывает! — крикнул он с порога.

— Пап, если что, привет твоему Сергею Петровичу! А если будешь мне тортик выбирать, не забудь, что со взбитыми сливками мне как-то не очень нра!

— Дочь, ты же вроде бы умные книжки читаешь, что это за «нра», не «нра»?

— Простите, исправлюсь!

Заводя машину, он наконец, успокоился — кажется, Настины застрявшие где-то слёзы рассосались сами собой, теперь её настроение, в предвкушении дня рождения, улучшилось — может она и догадывается, что завтра её ждёт новый телефон.

Дорога до посёлка занимала больше двух часов, и мужчина, действительно, собирался всё успеть — выбрать тортик, купить продукты и забрать в магазине специально заказанный из города айфон для Насти. С начальником, с Сергеем Петровичем, он встречаться, правда, не собирался, но в контору лесного хозяйства всё-таки заскочил — поздороваться с коллегами, выпить по чашке кофе и самое главное — ещё раз увидеть прекрасную секретаршу Леночку, которая появилась здесь полгода тому назад.

Когда он возвращался домой, уже стемнело. Но беспокоиться было не о чем: дорога была хорошо просохшей после недавних дождей, встречные машины лишь изредка попадались на отрезке пути до последнего хуторка. Наконец, он свернул в сторону своей сторожки, и остался наедине с лесом. Хотелось побыстрее преодолеть и этот кусочек дороги, юркнуть в уют своего домика с маленькой хозяюшкой, которая уже заварила чай с лесными травами, как он любит. Но вдруг фары выхватили из темноты дороги крохотного оленёнка на дрожащих тонких, как верёвочки, ножках. Мужчина тут же затормозил и, прихватив фонарик, выскочил из машины. Оленёнок стоял как завороженный.

Ночь, которая не предвещала ничего особенного, поломала все мечты и планы. Недалеко от дороги лесничий обнаружил следы крови, и нетрудно было догадаться, что браконьеры здесь убили, а затем увезли олениху. За десять лет работы на его участке заказника ничего подобного не случалась — охотники сюда вообще не заглядывали. Скорее всего сегодня браконьеры воспользовались его отъездом, специально выслеживали, когда он уедет в посёлок. Теперь нужно было всё-таки звонить начальнику, дожидаться полицию, чтобы составить акт. Он не стал рассказывать Насте о случившемся, зная её сентиментальность. По телефону сказал, что сломалась машина, ждёт эвакуатор, вернётся в посёлок, переночует у дяди Коли, к утру машину починят, вернётся домой. Настя поверила, сказала только: «Ок, тогда я спать, позвони, когда будешь выезжать утром».

Рано утром он не стал звонить дочери, боясь её разбудить. Но на его удивление, как только колёса машины зашуршали по выложенной галькой площадке, Настя выбежала на крыльцо прямо в пижаме.

— Папочка! — девочка обняла отца, едва тот открыл дверцу машины!

— С днём рождения, родная моя! Смотри, какой подарок я тебе привёз.

Он открыл заднюю дверцу и достал оленёнка, укутанного в кусок брезента.

Настя подлетела, уткнулась лицом в нежную шестку малыша и вдруг расплакалась.

— Настя? Да ты не расстраивайся… Я купил тебе настоящий подарок. Вот… — он протянул коробку с айфоном, но Настя даже не посмотрела в его сторону.

Слёзы из глаз девочки потекли ещё сильнее, она хлюпала носом и совсем не могла говорить, гладя и гладя оленёнка по голове.

Наконец, она смогла произнести, слегка запинаясь от всхлипов:

— Он урчит, как… как… котёнок.

Теперь она улыбалась, хотя её покрасневшие щёчки всё ещё были влажными.

— Спасибо, папочка, это самый лучший подарок в моей жизни!

— Так почему же ты плакала?

— Это и были мои застрявшие слёзы. Ты разве не знал, что люди иногда плачут и от радости?

Ночью отец Насти заметил на столе забытый дочерью альбом для рисования. Все её рисунки были с одним сюжетом: девочка и оленёнок.