Сила Мира II. Смысл мира, символ веры

Ирина Данилова, 2023

Человек сталкивается с проблемами в любом возрасте. Он ищет решение «задачек», условия которых ставит перед ними жизнь. А иногда проситпомощи у других. Есть и общие вопросы, одинаково волнующие как «юношей, обдумывающих житьё», так и вполне взрослых, умудрённых, если несказать «отягощённых», опытом людей. Именно на один из таких вопросовпытаются ответить герои этой книги.С некоторыми из них вы уже могли познакомиться на страницах моейповести «Сила Мира», другие впервые поделятся с вами своими мыслями и «расскажут» о себе поступками. С кем из них соглашаться, а когоосуждать, кому из героев сочувствовать, а кого презирать и постаратьсязабыть, в ком с удовлетворением узнавать себя, а в схожести с кем лучшеникогда не быть – дело читателя!Но сколько бы лет ни было тому, кто возьмёт в руки эту книгу, я хочупожелать разглядеть и не упустить свои пять, десять, а лучше большеминут счастья.Книгу посвящаю всем людям и детям мира, а также своему сыну.

Глава 2. Италия. Изобилие. Финансы

Конец 90-х

Есть вещи, которые во всех странах до тоски похожи. Например, дорога из аэропорта в столицу. Чуть ли не в каждой (европейской, во всяком случае) стране по пути обязательно встретишь какой-нибудь «Metro Cash&Carry» или ещё что-то крупносетевое. Иногда такая глобализация только на пользу: если бы американо или ристретто были в каждой стране разными или где-то их не было бы вообще, то ей, пожалуй, меньше хотелось бы путешествовать. Потому что признавала она только эти два вида кофе.

Но есть и то, что сравнивать трудно или даже невозможно. Например, уличные кафе. Почему-то с нашими, российскими, их не спутаешь, пусть и в Москве, и в любимом ею Санкт-Петербурге было достаточно заведений, в названиях которых, вместо родной кириллицы, использовалась «забугорная» латиница. Не сказать, чтобы на родине такие кафе были хуже. Но они были просто другими. К тому же, представить себе, что где-нибудь на Патриарших прудах она сидела бы и листала газету, было невозможно, а здесь…

Мари. Да, скорее всего, в этом городе её будут звать именно Мари. Она сидела за столиком уличного кафе и листала вчерашнюю Corriere della Sera — «Вечерний вестник». Впрочем, не просто листала, а читала, потому что итальянский знала уже довольно-таки неплохо. Да и газет на родном русском, а уж тем более на армянском, который она тоже отчасти знала, в Милане было, пожалуй, не найти.

Её губы коснулись чашечки американо, она медленно сделала глоток и посмотрела по сторонам, а потом на часы, украшавшие её элегантную левую руку. Часы показывали, что до полудня оставалось пятнадцать минут. Перевела взгляд на другие часы, те, что висели у входа в кофейню, сверила время — никакой разницы. Если бы кто-то в этот момент за ней наблюдал, ему стало бы ясно: синьорина кого-то ждет и даже слегка нервничает.

Милан — город, который называют столицей мировой моды. Наверняка, многие из тех, кто приезжает сюда сегодня из России, делают это с той же целью, с какой в советские годы люди из «глубинки» приезжали в Москву, не зная слова «шопинг». И как в те, почему-то с теплом вспоминаемые многими годы людям было в столице не до музеев и архитектурных памятников, потому что главными достопримечательностями служили ГУМ и ЦУМ, так и здесь сегодня. А зря! Можно было бы удивиться, например, тому, насколько замок Сфорца напоминает Московский Кремль. А чему удивляться? И тот и другой итальянцы строили. Или тому, что Леонардо — это не только один из «черепашек-ниндзя», но ещё и великий художник, в честь которого названа сеть гипермаркетов. Правда, для творчества.

В России он называл бы её Мария, в Ереване — Мане. Она приезжала сюда уже не первое лето (и не только за покупками) и знала о городе уже очень много. Она, можно сказать, любила Милан. Этот город заставлял её забывать обо всех своих тревогах, которыми Москва обеспечивала так щедро, порой даже отнимая близких людей. Хорошо, что были ещё, например, Ереван, где грели не только солнце, но и улыбки родных лиц, и конечно Питер — город, который заставлял любить Россию. Она постучала пальчиками по столику и снова глянула на циферблат: стрелки часов показывали одиннадцать пятьдесят пять.

— Бари ор!

Она вздрогнула, хотя и голос был знаком, да и объяснять, что эти слова на армянском означают: «Доброго дня», ей было не нужно.

«Ну вот как?! — подумала она. — Как у него так получается? И время знаю точно, — уже третий год подряд он приезжал к ней в Милан в один и тот же час, — и за всеми происходящими вокруг «процессами» вроде бы наблюдаю не хуже какой-нибудь шпионки, но никак не могу заметить, как и откуда он так внезапно появляется! Причём, ровно в полдень!»

Она сняла солнечные очки и, жмурясь от яркого света, посмотрела на него с нежностью.

2021 год

— Точность, Мира, — вежливость королей, — вспоминал Александр свои душевные разговоры с Мирой, которую он, впрочем, любил называть именем своей матери — Мане.

— Согласна, Саша, но ты назначил встречу за сутки, и мне пришлось весь день перекраивать, с клиентами договариваться на другое время. Не всегда это с лёгкостью получается, а просто взять да и бросить их я не могу. В конце концов, я — «лекарь души». Так что извини, имею право припоздниться!

— Да, имеешь, имеешь, — рассмеялся мужчина, — только не «назначил», а «пригласил».

Он включил в своём новом авто радио, а затем полез в бардачок.

— Мане, bella, посмотри, я зашёл и купил тебе очень полезную книгу. В ней ты можешь вычитать все последние тренды в исследованиях «психологии преступников». То есть как раз про меня!

— Саша, когда я тебя встречаю, то думаю, что внутри меня живут уже не двое. Про тонкую и ранимую Веру, которая во всём сомневается и вечно ищет счастья, хотя оно при ней, ты знаешь. Про сильную «профи» Миру Александровну, к которой «строго по записи» — тоже. Но иногда мне кажется, что при твоём появлении нас становится четверо! Ну, ладно — Мане, знаю, почему ты меня так зовёшь, знаю, что я напоминаю тебе маму, хоть ты и старше меня на десять лет. Как психолог, да и просто как женщина, я знаю, что мамы никогда не были «про возраст», мамы всегда — «про душу». Но зачем нам ещё какая-то Белла?! У меня ощущение, что в машине нас пятеро! А это, знаешь, тесновато!

— Мирочка, bella — это по-итальянски «красивая», — он засмеялся. Только с ней он всё ещё искренне верил в человеческую непосредственность.

Сан Саныч не спорил: Мира действительно просто мистически напоминала ему маму. При всей разнице между этими двумя женщинами, они обе обладали каким-то одинаковым видением мира, людей; доброта, служение человечеству в целом и, конечно же, мужчине, который рядом в частности, — всё это объединяло его Миру Александровну, друга, и «Маму Мане». Так маленький Самвел (его армянское имя) называл ее в детстве. К тому же Мирочка, как и мама, да и он сам, чётко следили за временем. Может именно это их совпадение привычек в первую очередь и отозвалось в сердце Александра Александровича. Самые важные дела и встречи они обе старались назначить на полдень, где бы ни находились: в Армении, в Италии, в России. А самые заветные желания загадывали в полночь.

Впрочем, Мирочка чем-то напоминала ему маму и внешне: яркая брюнетка, раскосые глаза. Она для него просто друг, но и обманывать, что совсем уж никакого мужского влечения к Мире-Мане не испытывает, он бы не стал. Да и кого ему обманывать? Друзей? Знакомых? С ними он о своих чувствах никогда не говорил, не на «Дурдоме-2». Обманывать себя? Глупо и смешно. Миру? Сан Саныч рос во времена, когда слова «харрасмент» ещё не знали, и дать понять, а то и прямо сказать женщине, что она тебя привлекает, преступлением не считалось. В те годы оскорбить женщину можно было, скорее, поступком прямо противоположным: дав ей понять, что она тебя совершенно не интересует. Если он впускал в свою жизнь женщину, то она всегда была окружена его мужским вниманием. «Дружбы» между мужчиной и женщиной он не понимал, ему нравились слова Жванецкого: «Не можешь любить — сиди и дружи».

Но так было до встречи с Мирой.

Если не брать в расчёт партнёров по бизнесу, она была, пожалуй, единственной леди из его окружения, которая перешла в статус друга, так и не побывав в статусе любовницы, а уж тем более — жены.

Этот «нюанс» делал их отношения столь необычными для обоих, даже трепетными. А может быть, тут и образ мамы сыграл свою роль?

* * *

Даже яркое миланское солнце не могло затмить этого высокого и красивого мужчину. Мане подумала, что если бы кто-то наблюдал в эту минуту за её глазами, то увидел бы в них только его отражение. Она слегка улыбнулась своими большими, чуть раскосыми глазами.

Он всегда здоровался по-армянски и был человеком, который перевернул её жизнь, придал ей новый смысл. Он — отец её будущего ребёнка. У Мане уже рос сын, но она была уверена, что обязательно родит ещё и дочь. Она не сомневалась в этом, и потом отцы всегда больше любят дочек. Со своим собственным отцом она тоже обязательно помирится. Он, в конце концов, её поймёт. А причина их затянувшегося конфликта только он, — её боль, её гордость, её глупость, её правда. Нет, правда у каждого своя, к тому же каждый при необходимости добавляет в неё «по вкусу» толику лжи. Иногда во благо, но чаще получается как у плохой хозяйки, которая опять не рассчитала с солью и специями. А он — её истина! Без него сердце не стучит, не живёт.

Полтора часа, проведённые в итальянском кафе, пролетели как ласточки. Лучше бы они никуда не торопились, а медленно переваливались от зёрнышка к зёрнышку, как эти голуби. Потом они пошли гулять. То о чём-то болтали, то молчали. С любимым человеком и говорить-то не обязательно, главное — чтобы был рядом. Он покупал и дарил ей, как ребёнку, всякие красивые безделушки.

Психологи говорят — Мане когда-то читала об этом умную книгу, — что сплетение в союзе, в браке психотипов «отец-дочь» — одно из самых лучших. Если мужчина по своему психотипу «любовник», женщина может уйти к другому любовнику. Если он по психотипу «сын», то есть опасность уступить матери. Если «друг», то может так другом на всю жизнь и остаться. А если «отец», то к такому типажу типаж «дочь» будет тянуться всю жизнь. Уйти от «папы» она не сможет. Такие люди остаются в жизни друг друга всегда, перманентно, и порой папа в жизни женщины никогда не становится менее важным, чем какой-то другой мужчина.

В детстве папа был для Мане Вселенной, Господом, Буддой. И конфликт, возникший из-за её нового избранника, пугал её, разбивал сердце. Но со временем её Самвел, Александр, Саша, Сано душевной «анестезией» успокоил её боль. Такой нежностью «прооперировал» её сердце, что никаких «швов» не осталось. Осталась только Любовь!

— Даже у сына моего твоё имя, я разговариваю с ним, а думаю о тебе, — шептала она, не отрывая от любимого глаз, а он эти глаза молча целовал. А потом вдруг:

— Мане, любимая, вот ты любишь встречаться в полдень, а знаешь, что это лучшее время для переговоров? Самые крупные свои сделки я подписывал именно в этот час.

Зачем, целуя девушку, говорить о работе, о сделках? Интересно, мужчины это специально делают, чтобы позлить, вызвать ревность, показать, что есть в их жизни вещи важнее, чем женщины, которые их любят? Или же это простая глупость, грубость, бесчувствие? Но не спрашивать же его об этом. Поэтому она спросила другое:

— Почему ты так любишь Италию?

— Я люблю не только Италию. Я люблю все места, где люди живут размеренно и красиво. Где у них есть стабильный доход, удобный дом и изобилие на столе. Где не надо им, как в Москве, каждое раннее утро, чтобы успеть до пробок, нестись сломя голову, чтобы «делать бабки». Где не надо целыми днями напрягать руки и головы, чтобы вечером уже не хватало сил просто пройтись и полюбоваться набережными, как в Петербурге. В Италии люди не только работают, но и живут! Они успевают получить кайф в сиесте, успевают и большой семьей обзавестись.

Конец ознакомительного фрагмента.