Сила Мира II. Смысл мира, символ веры

Ирина Данилова, 2023

Человек сталкивается с проблемами в любом возрасте. Он ищет решение «задачек», условия которых ставит перед ними жизнь. А иногда проситпомощи у других. Есть и общие вопросы, одинаково волнующие как «юношей, обдумывающих житьё», так и вполне взрослых, умудрённых, если несказать «отягощённых», опытом людей. Именно на один из таких вопросовпытаются ответить герои этой книги.С некоторыми из них вы уже могли познакомиться на страницах моейповести «Сила Мира», другие впервые поделятся с вами своими мыслями и «расскажут» о себе поступками. С кем из них соглашаться, а когоосуждать, кому из героев сочувствовать, а кого презирать и постаратьсязабыть, в ком с удовлетворением узнавать себя, а в схожести с кем лучшеникогда не быть – дело читателя!Но сколько бы лет ни было тому, кто возьмёт в руки эту книгу, я хочупожелать разглядеть и не упустить свои пять, десять, а лучше большеминут счастья.Книгу посвящаю всем людям и детям мира, а также своему сыну.

Глава 1. Кабардинка. Взросление

Когда дети рождаются, родители думают: «Скорее бы они выросли». Когда дети вырастают, родители думают: «Ну не настолько же быстро! Вон уже на девчонок заглядывается. Не рано ли ему?».

А он действительно смотрел на убегающих вдаль девчонок и думал о том, что мама просила быть к обеду вовремя. Думал о том, что вечером очередная тренировка по карате, и о том, что лето летом, а вопросы с математикой никуда не исчезли, да и что с настроением в целом — тоже вопрос.

Паша любил бывать «без никого». Наверное, в нашем современном сумасшедшем мире, в этом потоке событий, телефонных звонков, вотсапов-вайберов, твиттеров-инстаграммов внутренняя тишина, потребность хоть иногда оказываться «вне зоны действия» всех этих «сетей» стали очень важны для любого человека. А уж тем более — для подростка, которому к сентябрю исполнится тринадцать. «Несчастливое», говорят, число, к тому же он, как человек, у которого мама — психолог, прекрасно понимал, что после этого «рубежа» проблемы не заканчиваются. Вон сколько окружает маму разных людей возраста явно «тринадцать плюс», и у всех у них что-то в жизни не так, все они что-то с мамой обсуждают, обсуждают…

«Мне бы ваши проблемы!» — эту фразу не только взрослые детям могут сказать с обидным вздохом, но и дети — взрослым. Они же ведь просто забыли, сколько всего наваливается на молодого человека даже летом в каникулы, даже если он в деревне.

Кабардинка — не совсем деревня, если официально — село, бывший «посёлок городского типа». Какое смешное это выражение: что за тип, из какого он города и почему этот посёлок — его?

Село не обычное: не где-то в лесу или у реки, а на море! На берегу Цемесской бухты, которую когда проезжали портово-промышленную часть Новороссийска, хотелось назвать Цементной. Но и в этой приморской деревне, куда они сначала приехали с тренером, а затем уже и мама подтянулась (официально — чтобы «закалиться здоровьем», а на самом деле — чтобы за ним присмотреть), здесь тоже пахло молоком, пахло блинами. А ещё пахло девчоночьими интригами. И это напрягало мозги не меньше, чем полуденное солнце.

Даже в Москве не было такого психологического напряжения, как здесь, в деревне летом. Как же Паше всё это не нравилось! Не понимал он, почему с самого утра девчонки его трясут: «Кого ты любишь? С кем будешь дружить?». Да какое их дело?! «Той, которая нравится, я бы сказал. И скажу! А остальным — не обязательно!»

Очень Паша всё это не любил, но эта «тряска», эти постоянные «кто кому нравится, кто с кем дружит» надоели ему ещё прошлым летом, когда они в первый раз приехали сюда с тренером по каратэ. Настолько надоели, что хотелось уйти куда-нибудь в горы или в поля, погулять с собакой или с деревенским другом, с которыми можно просто помолчать, и всё равно будет хорошо. Уж точно лучше, чем все эти выяснения.

Солнце палило, пахло морем и какими-то южными растениями. Ему нравилось просто гулять, не слишком приближаясь к шумному и горячему пляжу. Пляж был переполнен людьми, которым в этом году не довелось вырваться в Таиланд или на Бали, а также теми, кто просто привык отдыхать именно здесь, на курортах Краснодарского края, распевая вечерами: «Не нужен мне берег турецкий…».

В тени деревьев было не так жарко, можно было не спеша прогуливаться, не боясь обгореть, и спокойно обдумывать мамины слова:

— Мышление, Паша, — дело такое, — приговаривала она, сжимая двумя руками кружку чая, будто дело происходило не южным летом, а северной зимой, — оно может нас завести как в дебри, так и на радугу. Кому как выпадет. Но, знаешь, главное, что всё всегда вовремя!

Вспоминал он и бабушкины слова, которыми она по телефону напутствовала его в дорогу: «Отдохнёшь там месяц, а потом дни считаешь до следующей поездки и скучаешь. Там воздух морской, чистый, травы удивительные, там растут можжевельник и пицундская сосна. Они как два защитника, поправляют дух и тело». Бабушка всегда говорила присказками. Одними и теми же. Самое интересное, что он уже знал и чувствовал: без этих присказок и воздух был бы не так свеж, и блины не так вкусны.

* * *

Она медленно спускалась по довольно опасной лестнице среди огромного количества деревьев, обрамлявших её со всех сторон и создававших полумрак даже днём, что уж говорить про вечер. Южный вечер. Здесь темнеет быстро, не так, как в Москве. Несколько минут — и дорогу надо подсвечивать фонариком телефона. Потому что столбы уличного освещения установлены не везде, а там, где они и есть, свет сквозь густую листву не всегда хорошо пробивается. Но всё равно вечерами здесь замечательно — не так душно, как днём.

Лестница вела от старого здания со спортивным залом, где проходили тренировки её сына. Мира Александровна шла и вспоминала дневной разговор:

— Вы — женщина, поэтому просто не понимаете! Вас, наверное, пугает, что вашего мальчика на тренировках и соревнованиях бьют. Но каратэ — это не просто спорт, а гораздо большее. Это — целая философия. Отдайте мне его на пару лет. Сделать из него чемпиона я вам не обещаю: это не у каждого получается, и главное — не каждый этого хочет. Но мастером спорта он будет точно!

— Что значит: «Отдайте»?!

— Совсем, на пару лет. А то ведь можно опоздать, если уже не опоздали. Паше многое дано! В нём, что называется, «заложено». Богом ли, вашими ли родительскими генами — это уж, как говорится, смотря во что вы верите. Он парень крепкий, собранный, у него есть и реакция, и видение, и мышление. Паша может многого добиться, но на это нужно время. Научиться нескольким приёмам и успокоиться, а может и возомнить о себе что-то — удел маленьких людей. Киокушинкай каратэ — это совсем другое. Киокушинкай переводится с японского как «общество высшей истины». У нас есть клятва, а в ней такие слова: «Мы будем тренировать наши сердца и тела для достижения твёрдого и непоколебимого духа». Это, простите, что повторяюсь, не «пара приёмчиков» для самообороны. И ещё, мы клянёмся, что будем стремиться к мудрости и силе, не ведая других желаний. Понимаете? Не только к силе, но и к мудрости, а это не каждому дано, не у любого получится. У вашего сына хорошая «почва». На ней многое может вырасти. Главное — не упустить! Вот начнут гормоны играть, и станет не до каратэ. А пока мы будем тренироваться, ездить с командой на сборы и соревнования, ему будет интересно. И, что самое важное — полезно! Вы понимаете, что сейчас решаете судьбу собственного сына?!

Что-то в его словах было неверным, «неэкологичным». Она пока не могла понять, что именно. Мира то и дело поправляла пряди своих каштановых волос, которые ветер отправлял в полёт по каким-то своим делам, при этом поглядывая на руки тренера: большие, с какими-то «шишками» на костяшках. Ей уже рассказывали, что у каратистов-профессионалов так всегда, что они эти костяшки специально «набивают», отжимаясь не на ладонях, а на кулаках. В этот момент это не показалось ей «плюсом».

— У каждого своя жизнь: кому-то летать, кому-то на земле работать, — сказала она, пусть и не вслух. — Кто-то рождён приносить пользу всем людям, кто-то — близким, кто-то — себе. Нет у меня, как у матери, ощущения, что Павлу нужно туда. Если бы оно было, то я отдала бы его в большой спорт ещё пару лет назад.

— А может это эгоизм твой, Мира Александровна?

Мира про себя усмехнулась: «Снова в «Веру» играешь? Разговариваешь со своим «вторым я»? Да вроде нет. Веры давно уже не было, и сегодня, что называется, «не вызывали». Нет больше в этом надобности, вроде как.

Но с сыном нужно обязательно поговорить. Узнать, чего хочет он сам. «Чего хочет женщина», я уже понимаю, а вот чего хочет мальчик-подросток, нужно выяснить. Чтобы расти, ребёнку нужно научиться проводить свою границу между настоящим и тем, что он уже прожил. Иначе застрянет в той «ракушке», которую «нарастила» для него мама, в том уютном мирке, которым стал для него родной дом. Мальчик, мужчина должен создавать, строить и свой дом, свой мир.

* * *

Утро следующего дня заливало террасу солнцем, поздний завтрак подходил к концу. Соседки щебетали за столом, вместе с ними сидели и мамины друзья, кто-то уже с утра ел шашлык, а кто-то, как Паша, поставил перед собой только омлет, молоко да пирожки с яблоками и корицей. И так любимый мамой травяной чай.

Пашу удивляло, что почти никто, кроме него, не замечает летающих вокруг летней веранды ос. Их было просто огромное количество: и над столом, и прямо около чашки, и жужжали они, казалось, даже больше чем соседки! Пашу это нервировало. Они сбивали его с мыслей. Мама намазала маслом поджаренный в тостере кусочек чёрного хлеба, налила на него из ложки душистый мёд и пересела поближе к сыну.

— Паша, а вот эти занятия с тренером — это для тебя что?

— Не понял. В каком смысле? Опять психология, что ли, с утра пошла?

— Пашенька, давай серьезно, — мама сделала грустный вид.

— Что? Мам, ну мы же с тобой это уже обсуждали! Тренировки — это возможность быть сильнее, это умение постоять за себя, за близких. Вообще, парни должны заниматься хотя бы какой-то борьбой.

— Вот сейчас будет очень важный вопрос: ты мог бы на своих этих единоборствах сделать карьеру? Есть у тебя желание отдавать этому больше своего времени?

— Я не знаю.

— А ты попробуй это почувствовать. Закрой глаза и просто чувствуй.

— Может, да, а, может, и нет. Знаешь, мама, мне неприятно бить людей. А бой — это, если, как ты любишь, переводить на эмоции, — «эмоция злости». А мне неприятно быть злым. Злых вокруг и так много.

Мама вздрогнула:

— В смысле?

Мира и Вера в её голове заговорили хором: «Ну ты, матушка даёшь! Чужих спасаешь, а своего упустила».

Она сделала «очень важное» дело — поправила плед на скамье — и голосом настолько спокойным, насколько получилось, уточнила:

— Паша, а когда ты в первый раз это понял? Что злых много?

— Мама! Давай не будем?! Ты что, даже здесь не можешь без работы? Ну, расскажу я тебе снова про этих девчонок, а ты мне снова про их возраст скажешь. И что?

У Миры «отлегло». Она даже улыбку не смогла сдержать. Значит всё не так страшно: история про девочек, которые обманывали, хитрили, управляя Пашиным настроением, была ей уже известна. Всё было старо как мир: сын понравился сразу двум девочкам, одна из которых, настоящая вредина, не получив взаимности, оговорила Пашу перед той, другой, которую он и выбрал, а та подруге поверила. В итоге первая любовь, в соответствии с «классикой жанра», оказалась несчастной.

— Сынок, я не хочу обсуждать их некорректное поведение, тем более что ты сейчас уже дружишь и с другими ребятами, и с девочкой другой. Но я готова обсудить с тобой вот что: почему тебе выгодно держать эту обиду?

— Чтобы больше не ошибаться. Они же всё равно приходят: то ещё чего-то приврут, то… Мама, а почему люди врут?

— Сынок, этот вопрос ты мне задавал ещё три года назад. Давай так: ответственность за других людей мы на себя не берём. Следим за своей реакцией на то и на тех, кто тебя окружает. И главное: давай уберём обиду и, хотя бы частично, злость? Зачем она тебе? Чему она служит? Мотив какой?

— Я стал более наблюдательным и теперь не ошибусь. Да и не обижаюсь я уже. Мужчины не обижаются, они запоминают.

— Паша, ты и так уже больше в такую историю не попадёшь, потому что у тебя есть опыт. И это прекрасно. Пусть будет и другой опыт, что тоже неплохо.

Стрелки часов показывали 11:30. «Скоро полдень, а мы всё ещё на «поздней утренней трапезе», что-то затянулась она сегодня. Хорошо, что мы на море уже почти месяц, акклиматизация пройдена, не сгорим», — подумала Мира.

— Ладно, пойдёмте быстренько к морю, хоть на часик-полтора. День сегодня планировался насыщенный, как минимум четверть его уже прошла.

«Продышишь своё огорчение разок-другой и всё пройдёт», — подумала она, а вслух уже громко и для всех добавила:

— Волна умная, через лёгкие лечит!

— Это звучит прямо как лозунг нового времени! «Эпохи пандемии». Или как рекламный слоган для твоих летних консультаций с клиентами, — пошутил мамин друг. — «Все на волну!»

* * *

Чётки постукивали в левой руке мужчины, смотревшего, как заходившее солнце укутывало в сумрак берег моря и всю Кабардинку. Он стоял у входа в спортзал и ощущал, что именно здесь, на этой старой, уже порядком ободранной летней деревенской площадке решается всё. И он может это решать. Он повторил про себя ещё одну фразу из клятвы: «Всю нашу жизнь через каратэ мы будем стремиться выполнять истинное предназначение пути Киокушинкай». И он должен идти по этому пути, должен это решать. Потому что он — мастер.