Жизнь как на ладони. Книга 2

Ирина Богданова (2010)

Огненным потоком вторглась революция в размеренную жизнь простых петроградцев: ни один из них, проснувшись утром, не уверен, что доживёт до вечера, — столь невероятные испытания обрушиваются на героев книги изо дня в день. Как молодому врачу Тимофею Петрову-Мокееву вызволить своего названого брата Всеволода Езерского, офицера Белой армии, из заточения в подвале Реввоенсовета, где хозяйничает комиссар Клавдия — та самая девчонка-атаманша Клава, от которой в детстве Тимофей защищал маленькую Крысю? Как остаться верным своему долгу и согреть ближних живым теплом своего верующего сердца, если тебе поминутно угрожает арест за непримиримое отношение к деятельности «рыцарей революции»?..

6

Если бы не рана в плече, при каждом движении дающая о себе знать, Тимофей немедленно побежал бы в бывший особняк Езерских. Мысль о Всеволоде перебивала все остальные думы, чем бы он ни пробовал заниматься. В эти дни, находясь в неведении о судьбе Севы, отец и сын Мокеевы в полной мере оценили мужество Ольги Александровны: она никому не жаловалась, не рыдала, не терзала вопросами.

— Молчит, ровно каменная, только глаза запали, — переживала за княгиню тётя Сима, — хоть бы поплакала, стало бы легче.

Тимофей знал, что сразу же после визита Аполлона Сидоровича Пётр Сергеевич и Ольга Александровна ходили в Революционный комитет хлопотать за штабс-капитана Езерского, но их дальше ворот не пустили.

— С родителями пособников врага у нас разговор короткий, — язвительно ответил им вышедший на порог известный всему городу комиссар Урицкий, славившийся особо жёсткой позицией в отношении петербургской интеллигенции.

Секретарь датского посольства на прошлой неделе рассказывал Ольге Александровне, как за столиком ресторана Урицкий во всеуслышание хвастался, что за один день подписал двадцать три смертных приговора и лично наблюдал за их исполнением.

«Надо готовить Севе побег», — твердо и окончательно решил Тимофей. Больше всего его занимал вопрос, как попасть в особняк и разблокировать поворотный механизм, тем более что, по словам библиотекаря, он находится в ванной комнате, принадлежащей женщине.

Переодеться дамой? Он представил себя в тёти-Симиной плюшевой жакетке и пуховом платке. Глупо.

Нарядиться рабочим или матросом? Это, конечно, можно, но Аполлон Сидорович говорил, что в Революционный совет вход по специальным пропускам, которые называются мандаты. Но даже если он легально проникнет в особняк, напичканный вооружённой охраной, то вряд ли сможет вызволить брата из темницы — днём там слишком много народа. Нет! Надо действовать тайно, ночью. Прокрасться в подвал и вывести заключённых через подземный ход в садовую ротонду. А там перемахнуть через забор, и — поминай как звали.

Тимофей пристроил ноющую руку на подушку и прикрыл глаза, припоминая далёкий летний день своего детства, когда он, улизнув через подземный ход в парк Езерских, высматривал на дереве шуструю белку. На миг он даже ощутил порыв тёплого ветра с речушки Фонтанки, пахнувшей тиной и рыбой.

Белку он тогда так и не увидел, а вместо неё лицом к лицу столкнулся с соседской девчонкой Клавой, перелезшей через забор, чтобы разбрасывать в лазарете революционные прокламации. Что же она ему сказала? «Когда мы, революционеры, придём к власти, то царя расстреляем, попов разгоним, а всех господ в тюрьмы пересажаем, и твоего папашу не забудем». Очень злая была девчонка. Всё время травила маленькую Крысю, жившую во флигеле напротив. Нашла над кем измываться. Над малышкой, ни слова не говорившей по-русски…

— Тимочка, к тебе гостья, — заглянула в его комнату Ольга Александровна.

— Пусть войдёт. — Тимофей спешно одёрнул рубаху и сел прямо. Странно, ведь он никого не ждал.

Тихо приоткрылась дверь, и в луче света на пороге появилась барышня, прекрасная, как неземное творение искусного скульптора.

— Крыся!

— Так. День добрый. — Она стянула с рук тонкие перчатки и в волнении стиснула руки, явно не зная, с чего начать: — Пан Тимофей, я… — она смешалась, — мы договорились встретиться с паном Всеволодом, а он не пришёл в условленное место. Я волнуюсь. — Она закусила губу и часто заморгала, собираясь заплакать.

«Только этого ещё не хватало», — подумал Тимофей. Он усадил девушку на стул и серьёзно взглянул ей в глаза.

— Крысенька, не буду скрывать, произошло страшное событие. Сева арестован.

Кристинины пальцы задрожали так сильно, что она была вынуждена спрятать их в растрёпанную муфту.

— Но он жив. Надеюсь, что жив, — поправился он, — его видел один знакомый.

— Если офицера арестовали, то это конец, — побелевшими губами прошептала гостья, — большевики боятся кадровых военных царской армии и сразу их расстреливают. — Она закрыла лицо руками, но не заплакала, а только прерывисто задышала, сдерживая рыдания.

— Я спасу Севу, верь мне, — Тимофей легонько опустил руку на плечо девушке. — Мне бы только проникнуть в особняк Езерских, где его держат.

— Я помогу, — Кристина опустила руки, в сильном волнении глядя на Тимофея, — умоляю, пан Тимофей, дозвольте мне быть с вами.

Секунду Тимофей поколебался. Страшно было подвергать юную девушку смертельной опасности.

— Умоляю, — повторила она, почувствовав, что он сомневается.

И Тимофей решился. В конце концов, никто, кроме особы женского пола, не сможет разблокировать рычаг в подземный ход.

— Хорошо.

Он достал чертёж особняка и прикинул, как лучше действовать, чтобы не подвергать свою помощницу ненужному риску.

— Смотри, Кристина… — он указал на помещение ванной комнаты, — тебе необходимо попасть сюда и поменять местами вот эти два крана.

— А вода из них не потечёт? — деловито спросила Кристина, сбрасывая пальто на спинку стула.

— Нет. Это не настоящие краны, а часть механизма потайной двери, которая расположена внизу.

Девушка понятливо кивнула:

— Прекрасно.

Возможность действовать ради спасения князя Езерского придала ей новые силы. Бледные щёки загорелись румянцем, руки уже не дрожали, а голос звучал звонко и уверенно.

— Я скажу, что пришла наниматься на работу машинисткой, — предложила Кристина, — новой власти наверняка нужны образованные люди, а я, действительно, очень быстро печатаю на пишущей машинке. К тому же, мой отец всего лишь сапожник. Значит, я из рабочих, своя. И меня никто не заподозрит.

Тимофей был готов расцеловать девушку за находчивость.

— Умница!

Крыся потупилась:

— Я жизнь отдам ради вашей семьи, — она чуть помолчала и добавила: — Я всегда помню про «молочного ангела» и про куклу.

Теперь пришёл черёд краснеть Тимофею, потому что ангелом, носившим крошечной больной Крысе парное молочко по утрам, был именно он, а свою лучшую куклу-барышню ей подарила на Рождество Зиночка. Хорошее было время: светлое, радостное…

Девушка решительно поднялась, застегнула пальто и сказала так, как сообщают о походе в лавку или к ближайшей подруге:

— Я пошла в Реввоенсовет. Постараюсь немедленно выполнить поручение. Значит, мне необходимо узнать, в каком подвале держат пана Всеволода, и поменять местами два крана, — уточнила она напоследок, для верности сверившись с планом особняка.

Тимофей проводил её до двери:

— Крыся… Храни тебя Бог. Чуть стемнеет, я тоже подойду к особняку. Перелезу через забор в сад, попробую пробраться в ротонду и расчистить путь для побега.

А про себя с иронией подумал: «Потом останется всего ничего — раздобыть ключи от тюремной камеры и уничтожить вооружённую охрану».