Защита рода

Ирина Александровна Судакова

Молодая девушка оказывается в центре ужасных событий. Убийства, покушения, предательство. И все это из-за старых семейных тайн. На кону огромное наследство и старинный клад.

ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА. ЧАСТЬ I

Чудесный день! Оленку разбудили птичьи песни и луч солнца, нагло пробравшийся сквозь занавески полатей. Девочка поморщилась, и проснулась. В доме уютно пахло теплом: огонь в печи весело потрескивал, мама готовила завтрак.

Вчера тятька отчитал Оленку за то, что до вечера с Митькой по дворам носилась: «Не девочка, а сорванец какой-то!». И отцу было обещано исправиться, и мамке помогать, и утром молитвы читать, и со двора ни ногой. Таким ярым обещаниям способствовала хворостина, сумевшая пару раз попасть по мягкому месту егозы.

Собираясь быть послушной, Оленка спрыгнула с лежанки, умылась и подошла к красному углу с ликами святых. Икон было много. Они занимали весь угол и почти всю прилегающую к нему стену. Девчушка не знала, как выглядят столичные соборы и дворцы, о которых иногда рассказывал отец, но думала, что их великолепие нисколько не лучше иконостаса в родном доме. Золотые оклады, яркие камушки, расписные лики. Красота! В солнечный день комната просто сияла. Особенно ей нравилась Богородица Скоропослушница. Стоя перед иконами после очередной провинности, Оленка обращалась с молитвами именно к ней. Настолько сочувствующе и по-доброму глядела красивая тетенька! Часто молитва переходила в задушевную беседу:

— Вот, матушка, я же сама пострадавшая! С забора свалилась, дед Федос крапивой стеганул, яблоки просыпались, да еще и Митька смеялся. За что меня наказывать? Я уже и сама наказанная. Да даже яблок тех не хотелось, Митяй подбил. Сказал, что девчонка никогда не сможет федосовых яблок натырить.

Отец с матерью переглядывались и отворачивались от страдалицы, пряча улыбки. Но Оленка чувствовала, что уже не сердятся.

Ей вообще доставалось гораздо меньше, чем братьям, которых было пятеро, и все они были уже при деле. Даже предпоследний, Мишка, который был старше единственной сестры на два года, уже ходил с отцом на сенокос, бегал с ребятами купаться и задирал нос перед младшей: «Мала еще, вот через пару лет в школу пойдешь, тогда и возьму тебя на озеро».

Про трех старших отец говорил: «Отрезанные ломти», поскольку жили они уже самостоятельно. В отчем доме из детей остались только Григорий, Михаил и младшая Оленка вместе с отцом, мамкой и старенькой бабушкой Ириньей.

И этим утром девочка была абсолютно счастлива: умылась, помолилась, солнышко светит, сарафан красивущий, провиниться еще не успела и, может быть, бабушка ее за брусникой возьмет. Чем не счастье!