Виолка

Ирена Р. Сытник, 2011

Жестокая и бессердечная красавица, играющая мужчинами, словно куклами. Её друг – меч. Её ремесло – воин. Её путь извилист, как след змеи, а поступь горда, как у королевы. Сможет ли кто-то растопить её ледяное сердце? Найдётся ли принц, пусть даже без коня, которому она скажет "да"?

Глава 3

Прошло несколько дней. Корабль Сакса вновь вышел на охоту. Раненая оставалась на судне — Сакс не пожелал оставить её на берегу, вопреки советам дока. Румба заботливо ухаживала за новой госпожой: каждое утро и каждый вечер обтирала её влажной губкой, помогала перевернуться с бока на бок, чтобы не образовались пролежни, кормила с ложечки и настойчиво поила приготовленным доком отваром.

Лихорадка понемногу отступала, но рана заживала плохо. Воспаление не проходило, причиняя девушке сильные боли. Стрела не просто пробила плоть, но ещё и отколола от кости небольшой кусок, который не давал ране зажить. Даже несмотря на заботливый и самоотверженный уход Румбы, пленница буквально таяла на глазах. Румба доложила, что она плохо ест и почти не спит. Лицо девушки осунулось, глаза потускнели, кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок. Если раньше, увидев капитана, она сердито отворачивалась, то сейчас просто не реагировала на его появление, погружённая в себя.

Сакс вновь обратился к доку, но тот лишь развёл руками.

— Я делаю всё, что в моих силах. Лечение может прогнать хворь, но не излечит душу. Эта девица просто не хочет жить. Она решила умереть, пусть медленно, но верно.

— Надо как-то заставить её жить! — сердито воскликнул Сакс.

— Как? Ты знаешь способ?

Сакс задумался. Как можно заставить человека жить, если он твёрдо решил умереть? Здесь не помогут ни уговоры, ни угрозы.

И Сакс решил испробовать один старый способ приручения диких животных. Чтобы сломить волю пленницы, начал опаивать её небольшими дозами флая. Она всё время находилась в наркотическом полусне, от чего стала послушной марионеткой в руках кукловода: безропотно выполняла все приказы, послушно ела всё, что вкладывали в рот, пила всё, что подносили к губам, и, главное, не чувствовала изматывающей боли.

Спустя некоторое время здоровье её пошло на поправку. Тогда Сакс прекратил давать наркотик, понимая, что доставит ей этим новые мучения, но зная, что, если она просидит на флае ещё некоторое время, то уже никогда не сможет вернуться к нормальной жизни.

Через пару дней организм девушки полностью очистился от зелья, и она словно проснулась. С удивлением оглянулась вокруг, как будто не понимая, где находится. Увидев Сакса, сердито нахмурилась, что-то припоминая.

— Как ты сегодня, красавица? — спросил капитан, заглядывая в посветлевшие синие глаза.

— Кто ты? Я тебя знаю? — удивилась девушка.

— Конечно, знаешь, — улыбнулся Сакс. — Я твой господин, а ты моя рабыня…

Девушка снова нахмурилась.

— С каких пор? Я не помню, как это произошло.

— Это флай прочистил тебе мозги… Что ты вообще помнишь? Ты хоть помнишь, как тебя зовут?

— Эльма Айли…

— Правильно. А я капитан Сакс, твой господин.

— Я… — Эльма запнулась и подняла руку, прикрывая глаза. Цепь зловеще звякнула, и она с удивлением посмотрела на наручник. Глаза её сначала расширились, а затем задумчиво сузились. По-видимому, её спящая память пробудилась, и она вспомнила всё, кроме своего наркотического бреда. Но на этот раз воспоминания не причинили ей душевной боли и не вызвали вспышки ненависти. Она отнеслась к своему положению довольно спокойно. Встряхнув рукой и послушав звон цепи, подняла на капитана свои пронзительно-синие глаза и спокойно произнесла:

— Я никогда не стану наложницей, если ты на это рассчитываешь. Разве что, снова опоишь меня своим зельем.

Значит, она вспомнила и флай!

— У меня достаточно женщин для любовных утех, — усмехнулся капитан. — Моложе и покорнее, чем ты. Но я ещё не встречал женщин-воинов. Я предлагаю тебе дружбу и сотрудничество. Дай мне клятву верности, и я освобожу тебя от цепи.

Эльма бросила на капитана пристальный взгляд и отвела глаза, задумавшись. В наркотическом опьянении, искусно допрашиваемая Румбой, она рассказала о себе много интересного, чем рабыня не преминула поделиться с повелителем.

В каюте воцарилась тишина. Девушка молчала, размышляя, молчал и капитан, ожидая ответа. Пауза затянулась, и Сакс уже подумал, что упрямица предпочтёт умереть в цепях, но не покорится, когда девушка тяжко вздохнула, словно приняла неприятное решение, и тихо произнесла:

— Клянусь служить вам верно и преданно, душой и телом, кровью и мечом… Мой меч принадлежит вам, господин… — последние слова она почти прошептала. — Моя жизнь принадлежит вам, господин… Пока воля богов или ваше желание не освободят меня от данной клятвы…

— Ну-ну, не переживай так, — усмехнулся Сакс, легонько похлопав её по плечу. — Я постараюсь быть хорошим господином.

Сакс снял цепь, и вышел, весьма довольный собой.

С этого дня девушку словно подменили. Она как бы смирилась со своей судьбой, и прежняя жажда жизни вернулась к ней. Теперь она старательно принимала все снадобья дока, прилежно съедала всё, что приносила ей прислужница, выполняла все назначенные процедуры. Вскоре она смогла встать, и начала самостоятельно передвигаться по комнате, осторожно ступая на раненую ногу. Затем начала выходить на палубу, на солнце и свежий морской воздух, которые оказали на неё благотворное воздействие: вернулся природный цвет лица, исчезли бледность и тёмные круги вокруг глаз, а сами глаза вновь засияли пронзительной синевой.

Пленница послушно выполняла все приказы и распоряжения капитана, но почти не разговаривала с ним и никогда не смотрела в глаза. Под маской покорности Сакс легко угадывал презрение и скрытую ненависть, которые испытывала к нему рабыня. Сначала он воспринимал это как естественное течение событий, затем упорное сопротивление пленницы забавляло его. Он ещё надеялся, что, со временем, хорошим отношением и терпением, завоюет если не любовь, то, хотя бы, уважение и доверие, которые имел у своей команды. Но постепенно её упрямство начало его раздражать. А однажды, когда он случайно перехватил взгляд Эльмы, брошенный ему вслед, полный холодной ненависти и жажды убийства, он окончательно понял, что док Люк был прав: это дикая кошка кери, которая, сколько ни корми её и не лелей, только и ждёт случая, чтобы вцепиться в горло своему хозяину. И тогда в душе бесстрашного пирата и отважного капитана зародился невольный страх: а не пригрел ли он на груди змею? Сможет ли какая-то клятва удержать эту хищницу, если Сакс, когда-нибудь, вольно или невольно, совершит проступок, который не понравится ей: ударит, например, или захочет поцеловать в порыве страсти? Стерпит ли она, повинуясь вынуждено данной клятве, или сорвётся, как взбесившийся зверь, и разорвёт его в клочья?

Невольный страх и опасения, которые вызывала непокорная пленница, раздражали его ещё больше, и он решил избавиться от рабыни, благо, представился такой случай.