Les promesses – Обещания. Криминальная мелодрама

Ирен Беннани

Действия романа, написанного в жанре криминальной мелодрамы, разворачиваются на заре 21 века в эпоху перемен в России, Турции и Марокко.Судьба главной героини необычна, и вместе с тем, это настоящая удача для читателя увидеть жизнь семейного клана с традиционной культурой страны Марокко изнутри, куда вход крайне ограничен. История главной героини необычна: любовь, которая загоняет её в ловушку, и чтобы выбраться из неё, нужно распутать клубок преступлений…

В лабиринтах

После отъезда Татьяны наступило время, когда я общалась в основном с Вероникой. Длинные монологи на ее кухне и потерянное время осенними вечерами наводили на меня еще большую тоску. Я всегда откровенна с близкими мне подругами, но, общаясь с Вероникой, я интуитивно понимала, что не услышу от нее ничего нового: она жила в своем мирке, оставаясь желаниями в прошлом с его запросами и претензиями, так и не спеша их реализовать.

Очередной осенний вечер подходил к завершению, вечерний воздух становился прохладней, и чаще лил дождь. В такие дни часто нападает хандра.

Веронике захотелось вновь поскандалить с бывшим мужем, и мы отправились на вечернюю прогулку — встряхнуться, а заодно побывать в баре, где он работал.

— Не узнаю тебя, Ирис, кажется, ты совсем не похожа на себя. Ну, сходим, что ли, в кафе?

— Не знаю.

Все пошло своим чередом; мы вошли в ночной бар — здесь еще пустовал один столик, мы и заняли его.

— Кажется, одну из вас зовут Ирис?

— Ну да, — ответила я, переведя недоумевающий взгляд на стоящего у нашего столика официанта.

А он, словно оправдываясь, произнес:

— Мужчина за дальним столиком, третьим справа, просил у вас, Ирис, разрешения передать вам мартини и розы.

— Кажется, вечер начинает удивлять… Скажите ему, что, если он так сильно хочет, пусть передает, только без обязательств.

— Благодарю, я передам.

Он вернулся к столику, откуда нам передали напитки, и, повернувшись к незнакомцу лицом, видимо, сообщал ему о моей просьбе.

Через мгновение мы увидели знакомую фигуру нашего официанта у эстрадной площадки, затем музыка прервалась и ритмы, напоминающие мне своими звуками вечер в саванне, заполнили все.

Мы с Вероникой покинули наш столик, слившись в одном каком-то бешеном порыве с группой танцующих, стремительно извивающихся в непонятном и страстном танце, где нет определенных правил, кроме одного — желания.

На обратном пути к нашему столику дорогу мне невольно перегородил наш поклонник — он остановил меня, чтобы пригласить на медленный танец.

Вероника вернулась к столику одна, тогда как я уже шла по ночной эстраде, сопровождаемая своим незнакомцем и медленной мелодией.

— Олег.

Я посмотрела на представившегося и улыбнулась:

— Вы кого-то напоминаете.

— Отгадайте.

— Известного актера, но этого не может быть!

— Вам не кажется странным? Человек умер, а двойник его танцует рядом с вами.

— Да, вспомнила, «Пираты двадцатого века». Многие находят его образ привлекательным, считают секс-символом ушедшей эпохи.

— А вы?

— Я не хотела бы вас разочаровывать, но мне он представляется несколько другим. Может даже, на взгляд других, совсем не сексуальным, как казалось и мне когда-то в начале. Но, если вас немного утешит, голос ваш самый сексуальный, верите?

— Стараюсь понять, — произнес Олег, однако глаза его в эту минуту выражали противоположное состояние — совсем не обиду, а торжество и живой блеск.

Мелодия смолкла, и я разрешила своему новому знакомому переместиться за наш столик. Что-то в нем казалось мне таким знакомым… «Скорее его манеры», — так думала я, объясняя себе свое неожиданное расположение к малознакомому мужчине, вид которого скорее был импозантным; интригующий своим сдержанным и терпеливым поведением Олег расположил к себе. Внимательно смотря на меня, он достал из кармана своего легкого летнего костюма мундштук из темной кости с позолоченным верхом, затем, спросив разрешения, прикурил сигарету, вставленную в него, и задал свой провокационный вопрос странной интонацией: «А, как, вы не курите?» Как будто он был удивлен этой новостью… Дело в том, что раньше, вернее иногда, я курила, сейчас же стараюсь не делать этого, понимая, что ради времяпрепровождения не стоит этого делать. Тем более у меня нет такого сильного пристрастия к сигаретам. Он продолжал свой монолог, внимательно рассматривая мои руки и останавливая на мне свой долгий, выражающий его внутреннее состояние взгляд.

Вероника в эти минуты отсутствовала — она была приглашена на танец и последующий за ним быстрый; подруга находила для себя приятным оставаться с приглашающим ее кавалером там же — среди танцующих пар

Наш столик находился в некотором удалении от громко звучащей музыки, но все же шум заглушал нашу беседу.

— Ирис, разрешите, я подвину свой стул ближе?

Я не возражала. Олег встал и, взяв стул, слегка опустил руку — на ней я увидела массивный золотой браслет, прекрасно дополняющий весь его стиль. И в эту минуту я обратила свое внимание на кольцо на его руке (и на кисти рук, они были такими же небольшими и ухоженными): бриллиант переливался своими темными гранями, как когда-то я видела у другого знакомого мне Олега. «Почему же многое в моем новом знакомом так напоминает мне о прошлых встречах с другим человеком, и даже глаза?» — невольно я задавалась одним и тем же вопросом, в то время как мой собеседник продолжал мне рассказывать о влиянии сигарет на поведение человека и возможных моментах плохого самочувствия, если употреблять их одновременно со спиртным. Все сказанное им больше напоминало заботливые наставления отца, чем беседу мужчины с дамой сердца.

Музыка стихала, время работы ночного заведения подходило к концу, Вероника вернулась за столик, сказав, что успела поскандалить с бывшим мужем, а теперь спокойно может уходить. Провожающие нас мужчины оказались знакомыми между собой, и по пути к дому спутник подруги отстал с ней, договорившись о встрече со своим приятелем. Олег же продолжал меня удивлять, не пытаясь напрашиваться провожать меня до квартиры. Он просто попросил: «Останься со мной на несколько минут».

Ветер набирал силу, все сильнее и сильнее разгоняя тучи. В темноте ночи появилась луна, когда мы присели на лавочку у моего дома. Олег взял мою руку и нежно провел по ней, погладив ее, он произнес несколько странную речь, словно был уверен, что расставался со мной не надолго.

— Ирис, как не хочется покидать тебя,.. Но мы увидимся — может, скоро?

Я не знала, что ему ответить, и, слегка подергав плечами, кивнула. Расставшись, мы условились встретиться с ним завтра.

По возвращении домой мне захотелось спать. Я приняла душ и сразу заснула.

Мы гуляли следующим вечером по осенней набережной. Звезды были редкими среди нависающего над головою темного неба. Погода не баловала; мы пили вино и смотрели на набегающие волны. В ночном свете яркие островки освещенных волн завораживали. Шторм набирал силу, брызги от сильных ударов волн искрились при свете огней на набережной. Ветер усиливался, становилось холодно, и наконец пошел дождь.

— Я прошу тебя, Ирис, пойми меня правильно, но не было у меня такой женщины. Не спеши покидать меня. Скажи мне, в чем заключается твой секрет?

— Тебе не понять, но, если ты спрашиваешь, ты глуп как последний дурак.

— С тобой я — дурак. Почему мне так легко? Я забываю все свои проблемы, когда ты здесь: ты — рядом, они — растворяются. Ничего не существует, кроме ультрамарина глаз. Я тону в первозданной их глубине. Ты загадочна и женственна. Вместе с тем ты являешь собой гармонию, твои слова и движения естественны и аристократичны. Что же ты делаешь здесь? — спросил он меня о том, что меня терзало давно, и я понимала это, но и сама не могла ответить себе, зачем я здесь. Здесь, в этих бесконечных лабиринтах дней, так странно похожих один на другой. Казалось, минуту назад и я не знала на него ответ, ответ, который явился откровением и неожиданностью для меня, когда я заключила:

— Может быть, и я забываю свои проблемы.

Открывая сейчас ему мои тайные мысли, терзавшие меня уже столько лет своей безысходностью, я удивлялась сама, словно на спиритическом сеансе узнавала истину. Затем я почувствовала: устала. Больше не хотелось отвечать на его вопросы. В паузе была своя прелесть, некоторое время я молчала. Нам было хорошо вдвоем в тени среди пустынной набережной, но ночью становилось туманно, небо затягивалось облаками. В промозглом воздухе становилось сыро.

— Ирис, давай зайдем по пути, я захвачу теплую куртку, ты вся продрогла.

— Конечно, хитроумно, но соглашусь.

Мы поднялись наверх, покидая мокрую набережную, на виллу, где проживал мой спутник. Это была одинокая усадьба в стиле тридцатых, только современно оснащенная всем необходимым. Войдя в нее, из фойе мы шли по ступенькам, мягко ступая по ним, покрытым ковровыми дорожками, наверх. Здесь располагалась спальня; тяжелая вишневая мебель придавала ей торжественный вид. На прикроватную тумбочку я опустила бутылку с вином. Присев на пол у моих ног, он напоминал мне огромного пса, ждущего ласку покорно и терпеливо. В уютной спальне было тепло, разыгравшаяся за окном стихия придавала особый шарм этим поздним часам. В тишине комнаты все отчетливей становились удары от падающих тяжелых капель дождя.

Олег целовал мои руки, которыми я гладила его мягкие волосы, и затем я попросила его: «Почитай мне стихи». Каждая произнесенная строка начиналась одним: «Либен клайне»⁴. Немецкий наиболее выразительный из германских языков, на меня производил особое впечатление. Я не понимала языка, но мне нравилось его слушать. Шум ветра и дождя дополняли мелодию стихов, их ночной звук сочетался с шумом бамбука, растущего за окном.

Некоторое время мы общались на абстрактные темы и на темы Востока. Я закрыла глаза и забылась минутным сном, проснувшись от его нежного прикосновения, — Олег гладил и целовал меня. Очень страстный неутомимый любовник в эти минуты был ласковым.

— Мне жаль, — сказала ему, — мне надо спешить.

Мы возвращались, дождь, не переставая, хлестал в лицо, с каждой минутой усиливаясь. Мы зашли в подъезд и подошли к моей двери.

— Ты благоухаешь как младенец, — сказал он, продолжая целовать меня. — Я хочу быть с тобой снова и снова. Не знаю, что может произойти завтра, но мне хочется остаться с тобой.

Я верила его словам, в эти ночные минуты они возбуждали, лаская мой слух своей правдой: влюбленный мужчина всегда желает одного — не расставаться с тобой.

— Ирис, я с ума схожу от тебя, ты мне нравишься безумно! — он повторил слова, услышанные мною от другого человека уже больше года назад.

Растущее желание затмевало доводы разума, мы поднимались на крышу, где среди царящей темноты стоны заглушали вой ветра. Холод и страх отступали, только страсть еще сильнее накаляла тела и овладевала нами, но в какой-то миг я словно ощутила на себе взгляд, затем, отбросив эти невозможные мысли, забылась в сладкой истоме.

Спустившись по ступенькам, мы расставались.

Я молчала. Олег поцеловал меня, и я открыла дверь, исчезая в ночи.

Примечания

4

Любимая женщина (нем.).