Логос и конец истории

Иосиф ВУД

Книга рассказывает об Абсолютном разуме. О разуме в чистом виде. О законе разума. О законе развития общества. О конце истории. О новом методе в философии.

Глава 2. Стоики, религиозная философия

2.1.Стоики. 4в до н.э. — 3в н.э.

На смену метафизическому дуализму, где усматривается раздвоение между духом и природой, между формой и материей приходит цельное философское миросозерцание своего времени. Это была космополитическая философия стоиков, проповедующая духовную свободу. Свобода для них «познанная и осознная» необходимость. В основе философии стоиков лежит принцип универсального разума или Логоса, который управляет природой, обществом и нравственностью. С. Н. Трубецкой считает, что для нас имеет большое значение уже то, что у них впервые термин «Логос» получает неизменный смысл универсального вселенского разума. В своей теории они примиряют монизм и дуализм. « Тело и дух, материя и форма сводятся стоиками к одному общему началу: это эфирная пневма, т.е. дыхание, или дух, начало разумное и телесное в одно и то же время. Это огонь Гераклита, пламенная стихия жизни, соединяющая в себе воздух и огонь, и в то же время это Зевс, верховное, всеединое божество; наконец, это Логос — всемирный божественный разум, заключающий в себе закон всех вещей, одушевленный мир и тождественный с миром в своей субстанции. Таким образом, стоики в этом термине мыслят единство бытия и понятия“. Вселенная живой организм, где разлита эфирная пневма; через нее всё движется и согласуется. Бог и мир — одно и то же; это пантеистическое утверждение. Пневма пронизывает все материальные и духовные объекты, весь органический и неорганический мир. В Логосе содержатся многие семенные логосы, которые определяют развитие объекта. Вещество составляет субстанцию вселенной, которое имеет иерархическую структуру. Вначале структуры — дух (эфирная пневма), сгущаясь, она превращается в воздух, а воздух в воду. Вода является материей всех прочих тел; так твердые частицы осаждаются из воды и создают землю. Единство субстанции объясняет взаимосвязь между формой и материей. „Дух не действовал бы на материю, если бы он не был телесен, и материя не испытывала бы его действия, если бы она не была сродной духу. У Платона не только дух, но и сама материя была бестелесной. У стоиков и материя, и дух суть тело. Для стоиков телесны даже свойства души, как например добродетель; дух также тело, а сила состояние материи. Логическое развивается из ощущений, имея общее основания в духовном и физическом планах. Чувства непогрешимы, они ощущают, что есть, но впечатления в душе могут быть или ложными или истинными. Только разумная часть души выносит определение об истинности, где соединяются чувственные и рациональные начала. Теория познания связана с физикой и метафизикой. Божество представлено как физическая субстанция, и как универсальный Логос, который определяет отношения и законы вещей. Бог есть мир и все вещи сразу, он часть и целое. Отдельные живые формы образующие и оживляющие вещество суть семенные логосы, что для Аристотеля является видами и родами. Они имеют пневматическую телесность; всемирный Логос заключает в себе логосы всех вещей. «Стоики не первые пришли к идее божественного Разума как закона вселенной, в котором совпадают логическая и физическая необходимость; но их особенность состояла в том, что они глубже других сознали этот Логос имманентным миру и человеку и связали этику с этим представлением». Представление о Логосе, как о Божестве нашло свое выражение в нравственном начале мира. С нравственной стороны Логос внутренне присутствует в духе человека. В мире царствует один закон, одна нравственность, один универсальный разум, живущий в человеческом духе. Этот внутренний логос, живущий в нас — эманация вселенского Разума, внутреннее слово, в противоположность высказанному слову. Наша душа истечение высшего духовного естества; она имеет органы, которые объединены в духе, который разумен и вещественен. Логос, обитающий в «господствующей части нашего духа» связывает нас с Божеством. В этом логосе человек уподобляется богам, нравственно очищается от страстей. Трансцендентальный Логос управляет внешним миром как необходимостью, а имманентный как внутренней необходимостью человека, его нравственностью, его разумом. «Отсюда объясняется, почему иногда Божество отождествляется с человеком в его разуме, а иногда сам разум представляется как особое божественное начало, обитающее в человеке». Этика стоиков исходит из убеждения Сократа, что жить необходимо в согласии с разумом. Все хорошее исходит от разума, а зло это неповиновение разуму, неведение. Зло происходит от страстей, подчинения внешнему, чувственному миру с его мнимыми скорбями и благами, когда они берут верх над душою и разумом. Кто солидарен с божественной необходимостью, тот уподобляется Божеству. Стоики проповедуют нравственный универсализм, который предполагает всеобщее братство, без национальных и социальных границ. Стоики считают себя гражданами «вышнего города». «Идея универсального „града Божия“ впервые зарождается в стоицизме». Стоицизм в конечном итоге проповедовал нравственную реформу человечества; он оказал огромное влияние на всю письменность своего и последующего времени. «Логос есть универсальный принцип нравственного и физического мира. В области нравственной он есть не только промысел о человеке, но и то начало, которое изнутри воспитывает, просвещает как весь человеческий род, так и отдельного человека, — „всякого человека, грядущего в мир“. Так учил Иустин, так учил Климент Александрийский и многие другие апологеты». Христос явился в нашей жизни как реальный и действительный Логос, тогда как у стоиков он является в основном философским понятием. Стоики выступали с новым богословием монизма, пантеизма и монотеизма. Они боролись против безнравственных мифов; объясняли мифы аллегорически, связывая их с физическими явлениями природы, стихиями мира. Мир для них был органической системой с единым Богом, который обнимает все разумное и неразумное, всех людей и богов, духов и демонов. Демоны являются посредниками между богами и людьми. Вечностью обладает только одно Божество, в которое должны вернуться все вещи после всеобщего воспламенения в конце определенного цикла. У стоиков преобладает этический мотив; они против чистой теории. Идеал стоиков — мудрость как власть разума над чувствами, доставляющая безмятежность

Итак, стоики обозначили проблему всеединства мира, как совокупность личного и безличного в Боге. Бог у них является безличным и личным началом. Как личность это мифический Зевс, нереальная личность всеединства, а как безличное отношение это вселенский разум, закон всех вещей. Как вещественное начало всех объектов, это дух — эфирная пневма. Если софисты явили нам субъективный, спекулятивный логос, оторванный от действительности, то аттические философы явили нам субъектный, объектный и органический логос. Стоики признали единство субъекта и объекта в субстанционном логосе. Логос, как «понятие», есть нечто посредствующее между мыслящим субъектом и мыслимым объектом. Этот термин обозначает и саму мысль, и то, что она мыслит. В понятии логоса выражается стоический монизм, где пневма являлась в одно и то же время духовной и телесной субстанцией. Человеческий разум родственен вселенскому Логосу.

2.2.Эклектизм и зарождение религиозной философии с 3-го века до н.э.

Философские школы Греции существовали вплоть до византийской эпохи. Философия, оставаясь в рамках школ, постепенно превращалась в схоластику. Школьный догмат защищался определенным набором доказательств, и задача философа сводилась к умножению таких доказательств. Но наряду со схоластикой появляется живая философская мысль, например скептическая критика. Скептики подорвали веру в догматы, и различные школы вынуждены были искать свое единство поверхностным образом, а не путем органического синтеза. Так появляется эклектика. Развитию эклектизма способствовало взаимное влияние различных школ друг на друга и популяризация философского знания в лице риторов и грамматиков. Сам стоицизм предпринял попытку разрешить проблему дуализма, но эта попытка оказалась несовершенной, поэтому и открыта была дорога эклектизму. «Академия превращается в эклектическую школу, стремящуюся найти середину между главнейшими учениями, и отождествляет эту „среднюю философию“ с философией Платона, между тем как новые пифагорейцы выдают свой платонизирующий стоицизм за учение самого Пифагора и облекают его в форму мистической символики пифагорейских чисел». Известный стоик 1-го века до РХ Посейдоний отождествляет идеи Платона, с числами Пифагора и с логосами и силами стоиков, с началами внутренне присущими вещам. Через такие обобщения достигается согласие между платонизмом, пифагорейством и стоицизмом. Вместе с этим вырабатывается новый взгляд на теизм и пантеизм. Бог противополагается миру, но с другой стороны признается божественная сила, пронизывающая все и зиждущая вселенную. Божественная сила посредствует между понятиями трансцендентности и имманентности Божества. Эклектики в своих убеждениях ссылались на согласие всех философов, которое было мнимо, а скептики отрицали вообще возможность истинного философского знания. Необходимо было найти новое основание для достоверного знания. И таким по необходимости стало являться божественное откровение; философия начинает искать свои основания в богословии и мистике. Эклектизм в неопифагорейской школе является смесью идей Платона, стоицизма и пифагорейства. Этот эклектицизм возводит свое учение к мистике чисел Пифагора. Философия Платона и Аристотеля у них является искажениями пифагорейства, с присвоением себе всего наилучшего. Арифметические символы нового пифагорейства допускают разное толкование. Неопифагорейцы признают божественное единство, которое выше бытия и познания, как абсолютное начало. Другие неопифагорейцы говорят, что Бог един и находится внутри мироздания; «он есть ум, и душа и движение всех сфер». Некоторые из них проповедуют монизм, рассматривая единицу как «верховное начало сущего», которое порождает двоицу; эта монада выше противоположности. Другие наоборот придерживаются двух начал: единицы и двоицы. «Единица начало действующей причинности, двоица — начало материи, а конкретные существа являются произведением обоих этих начал — деятельного и страдательного». Иногда признается три, четыре начала: «Божество (единство), материя (двоица), формы или идеи (числа)». В числах неопифагорейцы видят начала количественных математических отношений, которыми обуславливается гармония мира как целого. Числа — невещественные начала, познаваемые умом дают форму и строй всему вещественному; числа сходны с идеями Платона, но они не самобытны, а исходят из единства, и являются силами этого единства. «Одни пифагорейцы, монисты, все объясняли из единого начала, из Монады: линия является истечением точки, плоскость — истечением линии, тело — истечением плоскости». Единица — символизирует точку, а две точки — линию между ними, что признавалось за «логос протяженности». В числах они видят бесплотные логосы. Неопифагорейцы пытались подвести положительный итог между монизмом стоиков и дуализмом Платона и Аристотеля, освятив свое знание религиозным авторитетом Пифагора. Они возводят свое знание к абсолютно сущему.

Итак, философы начинают искать религиозный авторитет и находят его в лице Пифагора. Сам Пифагор считал себя существом, стоящим между богами и людьми и указывал, что первым его воплощением на земле был бог Гермес. Неопифагорейцы признают абсолютное божественное единство и начало, которое выше бытия и познания. Бог «есть ум, и душа и движение всех сфер». Числа — невещественные начала, познаваемые умом дают форму и строй всему вещественному; числа сходны с идеями Платона, но они не самобытны, а исходят из единства, и являются силами этого единства.

2.3.Филон Александрийский (ок. 25 г до н.э. — ок. 50 г н.э.). На рубеже эпох универсальный принцип разума и слова встречается с монотеизмом у иудеев. Влияние греческой культуры на иудейство более всего заметно среди еврейского населения «рассеяния». Греческий язык становится международным и точки соприкосновения с эллинизмом находятся повсюду. Наиболее тесное и плодотворное взаимодействие эллинизма с иудаизмом мы находим в Александрии, столице эллинизма с миллионным еврейским населением. В иудейском «рассеянии» возникает множество подложных произведений посвященных «иудейской пропаганде под маской язычества». Так миссионеры иудаизма «заставляли сивиллу обличать многобожие и пророчествовать о мессии». Иудеи, приобретая греческое образование, переосмысливали свой закон, как универсальный принцип нравственного просвещения. «Закон сближается с эллинской премудростью, объясняется и понимается как мудрость, как божественное Слово, разум, сообразно которому устроен мир и сообразно которому должна быть устроена человеческая жизнь». Хотя закон и рассматривался как универсальный, вера иудаизма оставалась узко — национальной, выраженная в обрядовом законе. Эта обрядовая сторона находилась в явном противоречии с принципом универсальности монотеизма. Греческий эклектизм соответствовал новому философскому монотеизму, который объединял множество богов, сил, демонов и ангелов под властью верховного Бога. И перед еврейской апологетикой «наряду с рациональным объяснением Закона в обще — нравственном смысле требовалось разработать рациональное учение о Боге и о посредствующих силах». Ветхозаветное откровение проявляется в универсальном нравственном значении, поэтому закон должен быть не национальным, а универсальным Логосом вселенной. Свое учение иудей Филон представляет как учение Моисея, а Моисей для Филона лишь орган Слова Божьего. «Писание есть истинное Слово Божие». Бог не познаваем для человека; Он открывается только в своих силах и свойствах. Все, что говорится о Боге, есть иносказание. «Божество есть абсолютное начало… источник бытия, источник всех сил и свойств, субъект и объект откровения — слово». Бог сверхкачественен и только Он имеет полноту бытия. Бог трансцендентен в своем существе, но имманентен миру в своих силах. «Существо Божие не имеет имени « Бог (в греческом тексте Элогим передается как Бог) обозначают верховные силы или свойства Божества — начала правящей, судящей власти и начало творческой, промыслительной благости». Господство проявляется во власти закона и силах, а благость в творчестве. Между Богом и Господом помещается Логос, третья верховная сила, связующая их между собой. Бог един и обладает множеством сил; через эти силы он создал бестелесный умный мир, который является первообразом видимого мира. Этот мир представляет собой лествицу от простых ангелов и душ до херувимов. Взгляд на силы у Филона неопределенный; то он их отождествляет с идеями, то с логосами, а то и с ангелами. Филон пишет: «Подобно тому как ваши печати, — говорит Бог Моисею, — отпечатывают на воске тысячи оттисков, не теряя ни малейшей части, но пребывая неизменными, так же точно следует понимать и окружающие Меня силы, которые сообщают качества бескачественному и форму бесформенному без всякого приложения или умаления своей вечной природы. Некоторые из вас не напрасно называют их идеями, поскольку они сообщают вид или видовую форму всему существующему, устрояя неустроенное, ограничивая, определяя и оформляя неопределенное, неограниченное и бесформенное и вообще перелагая худшее в лучшее». Божественная сила действует как имманентный принцип вещей и, в первую очередь, души. Он стремится избежать вывода, согласно которому Бог находился в прямом контакте со свойствами материи, и потому вводит опосредующую силу» — Логос. Человек представлен как духовное начало, связующее человека с Богом, и плотское, принадлежащее к материальному миру. Человек стоит перед выбором между разумом и плотской жизнью. Связь человека с Богом Филон видит как восхождение души к Богу, и как снисхождение Бога в человеческую душу. В основе философии Филона лежат два принципа — трансцендентность Бога и учение об идеях. Божество Филона — выше единого и блага и является истинно сущим, о котором человеку неизвестно ничего и только то, что оно существует. Филон говорит о Логосе как самом совершенном творении Бога, через которое Бог творит всё. Логос он изображает то в виде высшей идеи, то в виде верховного Архангела, то отождествляет с Божественной мыслью, а иногда трактует как нечто, что осуществляет связь между Богом и человеком, — принцип, символизируемый первосвященником. Положения платоновской и стоической философии заключается, согласно Филону, уже в Торе и Закон имеет значение для всех людей; Филон был сторонником эклектики. Книги Моисея, боговдохновенные, и в каждой букве их, заключается в иносказательной форме учение Платона, Пифагора и других греческих философов. Все Писание есть аллегория, и задача толкователя — в том, чтобы раскрыть «духовный» смысл, скрытый в этой аллегории. Филон является посредником между философией и откровением. Его вера в универсальную разумность слова Божия, выразившаяся и в его экзегетике, и в его учении о Логосе, сделала его учителем и предшественником последующих апологетов и богословов. Логос у него выступает: как божественная мысль, как идея, как сила, как личность.