Пустошь

Иннокентий Лаврентьев, 2023

Ветер дует с Пустоши, долгий и протяжный. Он несёт с собой чёрную пыль – прах погибшего мира. Пыль оседает на развалинах брошенных городов, на листьях деревьев в новорождённых лесах. Она устилает собой широкие тракты вольных дорог и узкие, всеми позабытые тропы. Пыль въедается в одежду и кожу людей. Их бесконечная вражда длится сотни лет, с самого рождения Нового Мира. Одни из них сражаются за своё выживание, другие – за новые владения и богатства. Но есть среди них те, кто называет себя Странниками, Вольными Людьми. Отбившись от банд, они в одиночку странствуют по опустошённому миру. Кто-то говорит, что они ищут славы. Кто-то, что они ищут свободу. И наконец третьи уверены в том, что Странники ищут Правду. Правду о том, как Старый Мир превратился в Новый. Правду о том, как родилась Пустошь.

Глава 1

Burning fires, burning lives on this long distant road,

Through the lost mountains endless, so far away from home.

Warriors, soldiers forever, we fought long ago;

We're all lost in the darkness, so far away from home.

Dragonforce, “Soldiers of the wasteland”

Он окинул взглядом Пустошь. Чёрная, выжженная земля без конца и края. На несколько десятков километров абсолютно ничего. Одна сплошная, неразрывная пустота под куполом холодного безжизненного неба. Только редкие кружащиеся столбы пыли нарушали странную, смертельную красоту пейзажа.

Он не представлял, куда идти. Вздохнул и закрыл глаза. Ладони наполнились тем самым ощущением. Как будто они вдруг стали легче воздуха, и по ним побежали мурашки. Оставалось лишь надеяться на то, что это сработает. Он явно терял запас.

Издалека послышался нарастающий гул, и человек обернулся в сторону шума.

На горизонте заметалось неясное облако пыли.

«Только бы не буря, — подумал он, и это снова подступило к пальцам. — Надеюсь, оно того стоило».

Облако приближалось. К ладоням подступали те же мурашки, но он скрестил пальцы, чтобы оборвать поток. Два раза и так слишком много на один день. Пусть будет, что будет.

На фоне пылевого облака стал проявляться силуэт человека на мотоцикле.

Он проверил пистолет. Тот был на месте, в кобуре, пристёгнутой к ремню.

Отлично. Вариант на крайний случай есть.

Он убрал руки в карманы и улыбнулся. Неслыханно повезло. Его развеселила эта мысль. Повезло. Для него это слово имело несколько другой смысл. Мотоцикл подъехал ближе.

Залепленная грязью ржавая колымага, которой, судя по виду, давно следовало бы развалиться на части. Спереди по центру висела одинокая фара, а по разные стороны от руля торчали глупые круглые зеркала на тонких дужках. Сбоку подпрыгивала и болталась пустая грохочущая люлька.

Он нахмурился. Два раза он проделывал это в отношении одного и того же предмета, и всё равно вышло не идеально. Тот, кто всем этим распоряжается, стал каким-то… жадным. Но ладно. Сильно жаловаться не приходится. Мотоциклист посреди Пустоши и так достаточная редкость.

Байкер, сбрасывая газ, подъехал к нему и остановился. Он выглядел так, будто намертво сросся со своим мотоциклом. На нём висела серая джинсовая жилетка, под ней чёрная футболка с короткими рукавами, не скрывающими мускулистые руки. Ладони в пыльных перчатках крепко сжимали руль. Грязные, с сантиметровым, казалось, слоем пыли, джинсы на коленках протёрлись до дыр. Кожаные ботинки поблёскивали металлическими носками. На голове плотно сидела коричневая мотоциклетная каска и очки от пыли на резинке с огромными круглыми стёклами. Небритый подбородок. Толстые губы.

— Чёрт, как же я рад, что даже в этом проклятом месте можно встретить Странника, — грубый, хрипловатый голос. — Что ты тут забыл, а? Совсем чокнулся ходить один по Пустоши?

Человек кивнул в знак приветствия.

— Будем считать, что я кое-что тут искал, — сказал он с осторожной улыбкой.

— И нашёл? — усмехнулся байкер, оглядев путника. — Ну и видок у тебя.

Странник одёрнул полы длинного кожаного пальто. А ведь дело говорит. От пыли всё было серым — штаны, ботинки, даже рубашка, выглядывающая из-под расстёгнутого пальто. Чёртова Пустошь. Одна пыль.

— Какой есть, — он усмехнулся.

— Ты мне уже нравишься. Оставить тебя тут?

— Нет, если можно.

Мотоциклист махнул рукой.

— Конечно можно. Забирайся.

Человек залез в люльку и машинально поправил пряжку на ремне. Мотоциклист повернулся назад и отстегнул от багажника мотоциклетный шлем с очками, прикреплёнными к нему на резинке.

— Надевай, — он протянул пассажиру шлем. Тот молча надел шлем на голову и опустил очки на глаза.

Водитель завёл мотор, и мотоцикл тронулся с места, громко взревев двигателем.

Байкер уверенно держал руль.

Мотоцикл ехал ровно, поверхность Пустоши была совершенно гладкой, за исключением маленьких трещин в земле. Будто нечто чудовищное прошлось по ней косой и начисто стёрло все выступы. Только люлька всё равно отчего-то тряслась, словно собака в бешенстве, и человека так и подмывало использовать это в третий раз.

— Как тебя звать-то? — громко спросил мотоциклист, пытаясь перекричать рёв двигателя.

— Кан, — так же громко ответил путник.

— Ясно, Кан. Меня Рал. Будем знакомы? — мотоциклист повернулся к пассажиру, чтобы посмотреть ему в глаза.

Кан молча кивнул. Ралу пришлось довольствоваться этим.

— Я подкину тебя до ближайшей станции. Дальше — как знаешь.

— Поближе к горам не получится?

Рал медленно сбавил газ и опять остановил мотоцикл. Похоже, он тоже догадался, что постоянно орать — такое себе удовольствие.

— Только если подбросишь мне чего. Сам знаешь — в такие времена всё на счету. А у меня и так немного чего осталось. Бензин сейчас вещь редкостная, а я своего старика бросать не хочу, — мотоциклист одной рукой похлопал по рулю, — он меня часто выручал. Да мы с ним как два брата — полсвета вместе исколесили. — Рал закашлялся и пощупал горло рукой. — Слушай, а у тебя воды нету часом? Не представляешь, как пить хочется.

Кан отстегнул от ремня пластиковую фляжку и протянул водителю. Рал схватил её, открыл клапан большим пальцем и жадно начал пить. Кан внимательно за этим следил. На самом деле его мало интересовало, сколько воды выпьет Рал. Просто он не видел живых людей уже несколько недель.

— Да ладно тебе. Я тебя от верной гибели спас, а ты мне даже воды не даёшь попить, — Рал передал фляжку обратно. — На станции пополнишься, если чего.

— Несомненно, — буркнул Кан.

Оба замолчали. Мёртвая, пустынная тишина. Никаких звуков, кроме собственного дыхания.

Наконец мотоциклист вновь заговорил.

— Затишье перед бурей, — пробормотал он себе под нос. — Надо скорее двигать отсюда. Не хочу оказаться в Пустоши во время грозы. Тут и так всякая чертовщина творится, а в грозу и подавно. Зачем ты вообще сюда один потащился? Тебя же могли сожрать. Или ты один из тех психов-паломников? Так много этой погани развелось, что уже и не отличишь от честных людей.

— Нет, я сам по себе. Я пытался найти кристаллы. — Это было правдой. Наверное. Отчасти.

— А-а… — удовлетворённо протянул Рал. — А я-то думал, что тебя в горы понесло. Так ты бы сразу туда и отправился. Обходным путём. На кой чёрт тащиться через Пустошь одному, вот ты мне скажи? И так мир красками не блещет, а это место вообще как с того света. Я, конечно, понимаю, бывает такое: выходишь на Пограничье, смотришь на горизонт, а там… Пустота, ширь, простор! Так и тянет сорваться и уйти. У меня вот знакомый один точно так же взял и ушёл в Пустошь, просто так, непонятно зачем. Ну и не вернулся, ясное дело. Будто и не было человека. Пустошь, она такая — проглотит и даже следов не оставит. Вот и таскайся теперь сюда. — Байкер, похоже, давно ни с кем не говорил. Слова так и лились из него. — Только я здесь никаких кристаллов не видел.

— Они должны быть дальше, ближе к Середине. Особенные. Чёрные как ночь. Мне рассказывали раньше, что они растут прямо из земли, на несколько десятков метров в высоту.

— Да сказки всё это. Про Пустошь чего только не говорят! И поверь мне, ничего хорошего. А про Середину — я молчу. Плохое это место. Очень плохое. Гиблое, я бы даже сказал. Как по мне, оттуда вся эта зараза и вылезла.

— Тогда зачем ты ехал через Пустошь? Ты же, насколько я понял, не любишь эти места, — Кан наконец задал вопрос, который его интересовал. Ему хотелось узнать, какие масштабы он задействовал на этот раз.

— А кто ж эти места любит? Пожалуй, только дрянь, которая тут водится. Там, на юге, разыгралась песчаная буря. Такие по несколько недель могут длиться. Уж я-то знаю, столько их повидал. А я почти без еды и питья остался. Путь по Пустоши короче, хоть и не безопасней. Вот и решил рискнуть. Тебе вообще сильно повезло, что я мимо проезжал. А то, думаю, завтра тебя бы уже и не стало. Пропал бы, как все, — и конец истории. Повезло тебе, парень.

— Да, повезло, — Кан улыбнулся про себя. Он-то знал, что́ это за везенье. Но всё весьма и весьма неплохо. Целая песчаная буря. И всё ради того, чтобы этот байкер очутился здесь. Удачу действительно можно поблагодарить.

Опять тишина, но в этот раз в ней что-то загудело, словно рой пчёл.

Кан обернулся.

Позади скапливались чёрные как смоль тучи. Резко полыхнула оранжевая молния, и пыль на горизонте вздыбилась до самого неба. Кану показалось, будто в столбе пыли он увидел чей-то огромный, нечеловеческий силуэт.

Кан отвернулся.

— Гроза собирается, — сказал он в пустоту.

— Чёрт, а ведь правда. Ну всё, пора двигать.

Какое-то время они ехали молча.

Пейзаж постепенно становился разнообразней. Вдалеке вырисовывались небольшие холмы, пологой стороной повёрнутые к Пустоши. Иногда виднелись чёрные сухие деревья без листвы. Корявые изломанные ветки больше походили на корни.

Буря разыгрывалась всё сильнее. Кан видел в зеркалах мотоцикла отблески ярко-оранжевых молний позади. Периодически раздавались раскаты грома. В шею Кану задул обжигающий ветер.

— Ничего, уже немного осталось. Из Пустоши мы почти выехали, — с напряжением в голосе сказал Рал.

«Прошло всего около получаса, — подумал про себя Кан, — и мы уже почти оставили её позади. Тогда почему у меня такое чувство, будто я хожу тут уже целую вечность? Проклятая Пустошь, чёрт её возьми».

Он ещё поворошил память. Кристаллы. Да, точно они. Но зачем они ему нужны? Зачем ради них он рисковал жизнью, отправляясь сюда? Чтобы продать? Но это на него не похоже. Для себя? А зачем? Да ну, к чёрту всё это.

Кан сосредоточился и направил мысленный взор вовнутрь себя. Теперь можно было «чувствовать».

Он ощутил привычную лёгкую дрожь в грудной клетке и «взором» проник туда. На дне «сосуда» оставалось ещё немного… материи. Кан не знал, как назвать это ещё. Если с «сосудом» всё было предельно ясно, то это… Это было выше понимания Кана. Какое-то время он называл это магией, потом — удачей. Со временем, после многих испытаний, Кан стал называть это просто материей. Чтобы не обнадёживать самого себя. Но сейчас этой материи мало. Пожалуй, хватит ещё на один раз, а потом? Посыплется всё, от чего он спасался долгие годы? Постепенно или сразу? Медленно забьёт до смерти или сразу раздавит? Не хотелось узнавать.

От этой мысли он оттолкнулся и двинулся дальше. Точно. Материи мало, слишком мало даже для того, чтобы жить, не опасаясь каждый день за свою жизнь, не говоря уже о чём-то большем. Да, похоже, всё так.

На юге говорили, что в кристаллах проклятье. Те колдуны, которые делились секретами, отвечали, что в них сила. Если честно, Кан скорее принимал сторону колдунов — кристаллы носили в себе огромный запас той самой «материи». А чёрные кристаллы, по легендам, — практически бесконечный, но их не найти нигде, кроме Пустоши.

По этому поводу существовали и другие истории. Например, что чёрные кристаллы поддерживают Пустошь и без них она бы исчезла. Или же, наоборот, что именно они и сдерживают её, не дают ей хода в настоящий мир.

В любом случае Кан не верил в это. Про Пустошь действительно много чего говорят.

Но, так или иначе, кристаллы он упустил. А значит, придётся действовать старым методом.

Кан пошарил «зрением» вокруг себя. Левая рука почувствовала мощное поле вокруг мотоциклиста. Большое и сильное. Если оно настолько целое, значит, ему пока что ни разу крупно не везло. Ну да. Это можно было сказать хотя бы потому, что он оказался в Пустоши.

Кан дал своим способностям волю. Он сам не понимал, как это происходит, есть ли определённая команда, чтобы начать, но это начинало работать. Пальцы левой руки проткнули ауру Рала, и Кан почувствовал. Почувствовал, как материя проникает в его пальцы и сначала по капиллярам, а затем по венам протекает прямо к сердцу и наполняет «сосуд». Когда он наполнился на четверть, Кан отдёрнул руку.

Рал не заметил.

Кан спокойно выдохнул.

У мотоциклиста ещё оставалось достаточно… материи. Вот и хорошо. В конце концов, он славный парень. Стыдно было обкрадывать своего спасителя. Может, четверть — это слишком много? Вполовину меньше — и хорошо. Вариант на крайний случай есть. Кан отмахнулся от этих мыслей. Он всё сделал правильно. Он же не полностью стянул с него ауру. К тому же его сюда направило Провидение или похожая дрянь. Кан имел право так поступить. В конце концов, это его собственная удача привела байкера сюда.

Чёрта с два он бы помог, если бы не удача. Чёрта с два.

Грохот. Молния ударила в чёрное дерево в сотне метров позади, и то вспыхнуло, как факел. Столб огня без дыма рванулся высоко вверх, стараясь коснуться мрачных облаков. Ветки обламывались под напором жара и падали в песок.

Сверкнула новая молния, совсем рядом с мотоциклом. В одно мгновение песок вздулся объёмной кляксой без формы и резко застыл. Кана хлестнуло песком по лицу, а затем гром, как молот, прошёлся по ушам.

— Чёрт! — Кан услышал голос мотоциклиста. Рал выжал газ до предела. Горящее дерево скрылось позади.

Потемнело. Тучи, как огромные неповоротливые звери, поглотили тусклые небеса. Потоки пыли взмыли вверх и застыли грязным туманом. Ветер взревел, и снова грянул гром. Кан лицом будто врезался в гору из песка.

Гроза рухнула на землю, взорвав мир вокруг себя.

Десятки молний били практически одновременно, на горизонте и совершенно рядом. Гром от них сливался воедино в оглушительный и непрекращающийся гул.

Вспышки яркого света со всех сторон, ветер, завывающий в ушах…

Пыль забивалась в ноздри, лезла в карманы, просачивалась под одежду, хотела сожрать, поглотить…

В одно мгновение Кан увидел перед собой изломанную оранжевую молнию, увидел, как она коснулась песка, увидел, как песчинки взлетели в воздух…

Увидел перед собой бледное лицо с чёрными пустыми глазницами и распахнутым в агонии ртом, и следом ослепительная вспышка света заслонила ему взор. Рал повернул, и в тот же момент гром, похожий на предсмертный вопль, накрыл их разрывающей уши волной.

Вдалеке замаячил земляной вал. После него Пустошь должна будет кончиться, кончиться вместе со всем этим кошмаром. Грозы не идут дальше Границ. Это каждый ведь знает…

Но Пустошь словно не хотела их отпускать.

Ветер переменился — теперь он бил не в спину, а в лицо. В рот и в нос полетела смесь из песка, пыли и грязи. Резко стало трудно дышать. Рал стянул очки — в один миг пыль залепила их до непроницаемости. Глаза слезились и болели, но это был единственный шанс разглядеть хоть что-то в окружающей буре.

Грохот накатывал со всех сторон. Ничего не было видно, кроме вспыхивающих повсюду молний.

Кану показалось, будто сейчас он сойдёт с ума.

Ты знаешь, как это прекратить. Мысль раздалась в голове громче окружающего грохота.

«Знаю, но не буду!»

И тут Кан почувствовал пепел на губах. Стоило ему это осознать, как пепел посыпался сверху беспрерывным потоком.

Гроза настигла их.

Кан раньше слышал о пепельных дождях только из историй, и все они сходились на том, что если пепел посыплется с небес — можно сдаваться. После из Пустоши уже не выбраться. Пепел будет падать и падать, а затем начнёт постепенно раскаляться. Сначала он будет тёплым, потом медленно нагреется и станет обжигающим, как искры. Дышать станет невозможно, при вдохе пепел начнёт проникать вовнутрь тебя и сжигать изнутри. Сначала он прожжёт одежду, начнёт падать на кожу и оставлять за собой чёрный ожог и жгучую маленькую боль. И боли сольются воедино, в огромную перемалывающую боль, а потом всё кончится. И его труп никто и никогда не найдёт, потому что так далеко в Пустошь никто и никогда не заходит. И чёрный обгоревший труп будет лежать здесь, пока не придёт ещё одна гроза и не спалит его окончательно. И тогда его пепел смешается с этой пылью, и он навсегда останется частью Пустоши…

— НЕТ! — заорал Кан. — У ВАС НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ!

Мотоцикл подпрыгнул так резко, что Кан чуть не вылетел из люльки. Пустошь сзади громко взревела.

Они перескочили границу. Дождь прекратился.

Пустошь кончилась.

Рал нажал на тормоз и повернул руль вбок. Мотоцикл по инерции проехал ещё несколько метров и встал. Рал немедленно соскочил с сиденья, стянул с рук перчатки, швырнул их в песок вместе со шлемом и начал протирать глаза.

— Чёрт, чуть не сдохли там, — прохрипел байкер и начал отплёвываться. — Проклятье…

Кан неуклюже вылез из люльки и, слегка пошатываясь, встал на ноги.

После пыльного буйства даже неяркий свет казался ему ослепительным. В носу было столько разной дряни, что он практически не мог дышать. Кан высморкался в пальцы и обтёр их о полу пальто.

Не верилось, что они сбежали из-под самого носа Пустоши. Хотя Кан знал, как им это удалось и чего это ему стоило, всё равно не верилось. Он дотронулся до лица, проверяя, действительно ли он жив, и на грязной щеке остался отчётливый след от касания.

— Ха! Съела, тварь?! — это Рал кричал в сторону Пустоши. — Рал и его конь тебе не по зубам, ясно?!

Мотоциклист подобрал с земли камень и, размахнувшись, швырнул его за вал. Пустошь ответила на это лишь всполохами молний.

Кан подошёл ближе.

Они стояли всего в паре десятков метров от Границы, но при этом Пустошь казалась будто накрытой стеклянным колпаком. Грохот, оглушающий в Пустоши, за Границей стихал. Он всё ещё бил по ушам, но это было не сравнить с тем, что они слышали там. Как будто этот земляной вал высотой всего в полметра обладал магической силой и не давал Пустоши прорваться дальше и захлестнуть собой весь мир.

Кан почувствовал, что недавно закачанная в «сосуд» материя исчезла разом и почти полностью. Пустошь явно не собиралась так просто их отпускать. Но сейчас ему не хотелось думать об этом. Немногие выбирались из Пустоши живыми — теперь и они присоединились к их числу.

Когда Рал обернулся, Кан увидел, что всё его лицо стало буро-коричневым из-за грязи, и только лоб, который был прикрыт шлемом, остался светлым. Кан подумал, что сам он наверняка выглядит точно так же. Эта мысль его развеселила, и он довольно хмыкнул.

Рал посмотрел на него с недоумением, а затем резко засмеялся. Кан оторопело наблюдал за Ралом пару секунд и вдруг тоже взорвался хохотом, схватившись за живот. Скоро они оба уже захлёбывались от подступающего смеха. Рал опустился на колени и забил кулаком по земле.

Кан смотрел на безумно хохочущего Рала, на беснующуюся за ним грозу и смеялся. Смеялся так, что на глазах выступили слёзы. Он так не смеялся уже давно. Наверное, никогда.

Они смеялись, а за ними бесновалась Пустошь. Грозная, смертельная, но бессильная перед этим смехом.

И лишь когда смеяться уже не хватило сил, Рал отёр выступившие на глазах слёзы тыльной стороной ладони и поднялся. Он подошёл к Кану и положил ему руку на плечо.

— Ну что, Кан, понравилась поездка?

— Безусловно, — улыбнулся Кан.

— Эх, давай хоть руку-то тебе пожму, — Рал протянул ему руку.

Кан ответил и почувствовал твёрдую мозолистую кожу мотоциклиста. Только сейчас он поглядел Ралу прямо в глаза. Карие. Неплохо. Значит, не сглазит.

Рал отвернулся и зашёлся в кашле. Он кашлял долго и, когда закончил, начал шарить рукой по карманам джинсов.

— Чёрт, куда же я их положил, — прошептал Рал и начал выворачивать карманы. На землю высыпались две кучки песка, перемешанного с каким-то мусором. — Неужели… — он проверил задние карманы джинсов и внутренний у жилетки.

Рал грустно ухмыльнулся.

— Представляешь, сигареты в Пустоши обронил. Вот зараза. Не поделишься?

— Не курю. — Кан знал, о чём говорит, и у него были на это веские причины. Когда вода — достаточная редкость, гоняться за куревом — привычка идиотов.

Рал сплюнул и повернулся к Пустоши.

— Ну и подавись ими, зараза! Поняла?! — Пустошь ответила на его выпад лишь сверкнувшей молнией.

А затем пепельный дождь достиг своего апогея.

Из туч сплошной стеной посыпались огненные искры, гаснущие только коснувшись земли. Всё за Границей превратилось в огромную огненную камеру, и Кан подумал, что, если бы им немного не хватило времени, они бы уже сгорели заживо в этом аду. От зарева огненного дождя он отбрасывал длинную чёрную тень на казавшийся красным песок.

Раньше подобное никогда не случалось так близко к Границам. Никогда.

Но если уж всё так, то что же тогда за ад творится у самой Середины? Как вообще в таком ужасном месте может кто-то жить? А по рассказам немногих выживших, кто-то жил.

Пустошь окружали многочисленные мифы и суеверия. Вокруг неё скопился невероятно плотный слой из историй, рассказов и выдумок. Многие приводили к выводу, что Пустошь существовала всегда с начала их мира и, возможно, даже была причиной конца старого. Кан наслышался этих историй немало за всю свою жизнь — всегда на дороге находился охотник поделиться сказанием о Том, что было До. До того, как Старый Мир исчез. Но в последнее время таких оставалось всё меньше. Люди словно сдавались, истории терялись, забывались, а их носители погибали. Многие теряли веру. Но не Кан. Он продолжал искать. Он всё ещё верил, что этот мир стали, крови, боли и огня был таким не всегда. И что есть шанс его изменить.

Красивые слова, да? А что же за ними скрывается? Осознание того, что Старого Мира никогда не было? Не было и не могло быть. Люди всегда жили в аду, в аду, который они сами создали для себя. И в нём всегда была эта чёртова Пустошь, и никуда она из него не денется. Так ведь? Нет! Это не может быть так. Это просто не должно быть так.

Он должен найти правду. Ради…

Замолчи!

Дождь постепенно прекращался. Трепещущий свет от огня тускнел и вскоре исчез вовсе. Рал вздохнул.

— Ну, поехали, что ли.

Кан кивнул. Перед его глазами до сих пор висел образ огненного дождя, а такое зрелище отбивает всякое желание говорить.

— Тогда садись, чего ждёшь.

Рал подобрал с песка шлем с перчатками и уселся в седло. Кан медленно залез в люльку. Рал завёл мотор, и мотоцикл, словно нехотя, сдвинулся с места. Проехав с десяток метров, Рал развернулся к Кану и сказал:

— Если куда надо, то подброшу бесплатно. Без проблем.

Кан улыбнулся и кивнул. Затем он взвесил в уме все варианты и впервые за несколько лет сказал:

— Спасибо.

Пустошь медленно удалялась и постепенно исчезла за горизонтом. Кошмар остался позади. А Кан опять остался ни с чем.