Темный ангел одиночества

Инна Бачинская, 2015

Хозяйка агентства «Королевская охота» Екатерина Берест получила от своего давнего приятеля, журналиста Леши Добродеева, неожиданный подарок – хвалебную статью о ней и ее успешном бизнесе. После такой рекламы Катя, агентство которой вообще-то занималось охраной, а не розыском, получила неожиданный заказ – найти пропавшую женщину… Марту все считали немного не от мира сего, почти блаженной. Ее муж Евгений рассказал, что видел в новостях сюжет о сбитой на дороге женщине, в которой он узнал Марту. Но ее не оказалось ни в больницах, ни в моргах, лишь медсестра в травмпункте сказала: Марту действительно привезли к ним, но она, несмотря на сильные травмы, ушла, причем, никто не заметил, как и когда… Катя нашла Марту в ее старой квартире. Женщина была полностью здорова, но она сидела в кресле, улыбалась и ни на что не реагировала. Оставалось непонятным, где Марта находилась в течение нескольких дней после аварии и каким образом зажили все ее раны…

Глава 2

Екатерина и Галка

Дверной звонок застал меня врасплох. Я слонялась по квартире неумытая, с нечищеными зубами, все еще в ночной сорочке по случаю субботы и прикидывала, что делать. Умыться, одеться, сварить кофе и пройтись по магазинам? Или умыться, одеться и дунуть прямиком в офис и заняться бумагами? А кофе выпить прямо там. К чему это кокетство, как говорит Галка — Галина Николаевна, подруга детства, девочка из моего двора. К чему это кокетство, говорит Галка, признайся, что жить не можешь без своей конторы, и переселяйся туда насовсем. Поставь раскладушку и принеси тапочки. На фиг тебе дом, семья, любимый человек, наконец? Ты же вся там, в своей «Охоте»! Ты забыла, что ты существо женского пола…

Существо! Именно! Не женщина, а существо!

— Глаза б мои тебя не видели! — в сердцах восклицает Галка. — Господи, и в кого же ты такая нескладеха? Твой хлыст семь лет морочил тебе голову, а ты молча рыдала мне в жилетку!

«Молча рыдала мне в жилетку»! Ничего подобного, я не рыдала… ну да, иногда жаловалась. К психотерапевтам мы непривычные, потому жалуемся друзьям.

— Может, хлыщ? — вяло отбивалась я.

— Какая разница!

Действительно, никакой. Важна интонация, под которую подгоняется смысл.

«Хлыст» или «хлыщ» — Юрий Алексеевич Югжеев^[1], на которого я убила семь лет сознательной жизни. Галка его терпеть не могла, он платил ей тем же. Мы встречались, расставались, нас снова сталкивало, кружило и вертело в водовороте бытия… Красиво: вертело в водовороте бытия! То есть ты щепка, и тебя вертит, стукая лбом и локтями в стены, образно выражаясь. Или тобой вертят. Если вы спросите меня, а была ли любовь, вряд ли я сумею ответить. Наверное, была, семь лет все-таки, это вам не фунт изюму и не кошка начхала, как говорит Галка. Высокомерный скучающий самец двухметрового роста с неприятным тонким голосом и специфическим чувством юмора — прошу любить и жаловать, бывший друг, любезный Юрий Алексеевич Югжеев! Бывший врач, ныне тапер в престижном ресторане, на которого потрачено семь лет жизни. Расстались мы, устав друг от друга, холодно и равнодушно. Тем более у него появилась новая подруга, как я подозревала. Закончилась их история плохо, и с тех пор я его не видела… два года уже. Тем более у меня… тем более я… одним словом, у меня случилась новая любовь — Александр Ситников, я встряла в дело об убийстве его жены… Каким боком, спросите вы. Не по долгу службы, а токмо любопытства ради и привычки совать нос, куда не следует. Забегая вперед, скажу, что наша история тоже закончилась плохо. Вернее, ничем.

Дело в том, что я владею охранным предприятием «Королевская охота», доставшимся мне от дяди Андрея Николаевича Скобелева, брата мамы. Конечно, можно было бы продать бизнес в хорошие руки и жить себе припеваючи, но дядя вложил в него душу, и отдать его детище чужим людям…

Господи, как я надеялась, что проблема рассосется сама собой, что не нужно будет принимать решения и заниматься делом, мне неинтересным, незнакомым и ненужным! Но пришлось, некуда было деваться. На помощь мне пришел старинный соратник дяди, тоже оперативник в прошлом, ныне на пенсии — Гавриленко. Отрядная кличка «Пенсионер Гавриленко». Он сказал скупо, не умея растекаться мыслью: «Ты, Катюша, эта… погоди, не руби сплеча. Подумай, прикинь, дядькино дело ведь, семейное… почитай, вот так взять и выкинуть и трава не расти? А мы всегда подмогнем, в случае… чего, ребята у Андрея служат стоящие, поверь мне, не с улицы взятые. Хорошие кадры, надежные. Ты не спеши, главное, и поговори с людьми».

В итоге я, учительница английского языка, которая ни уха ни рыла в бизнесе, охране, оружии, налогах и так далее, стала «мадам охранницей», как называет меня друг Ситникова — желтоватый журналист Леша Добродеев. Он же Пионер, Лоботомик, Энтузиаст, и еще с добрый десяток похожих кличек — за прыжки, всеядность и готовность немедленно бежать и бурно участвовать в любом событии, будь то презентация, театральная премьера, открытие, закрытие, вручение медалей и орденов, юбилей и прочая, — личность, известная в городе, знаковая и даже где-то культовая.

Несколько раз клиенты, по ошибке принимая нас за детективное бюро, заявлялись со своими проблемами, и я, объяснив им, как дважды два, что они ошиблись и пришли не по адресу, тем не менее встревала. Любопытство, желание помочь, не в последнюю очередь — возможность продемонстрировать замечательную женскую интуицию, за которую меня хвалит полковник Кузнецов, а также азартное желание вставить фитиля оперативникам… очень человеческое чувство, между прочим! Вся эта гремучая смесь рвалась наружу и…

— Лучше бы замуж вышла и не занималась фигней! — Галка досадливо машет рукой. Между прочим, она тоже с готовностью занимается фигней — торгует косметикой, средствами для похудения, ягодными чаями для улучшения цвета лица. С переменным успехом. Иногда зарабатывает — Галка человек коммуникабельный, разговорчивый, из тех, кто в очереди подробно расскажет, как тушить мясо с помидорами и делать салат «Морской бриз». Зарабатывает немного, но на карманные расходы хватает. Иногда прогорает и клянется, что больше никогда! Ни за какие коврижки и посулы! Не поведется на эту туфту! Потом снова ведется, зарабатывает или прогорает… и так далее. Я кричу: «Опять? Ты же обещала?» — «Катюха, на этот раз — верняк, — отвечает Галка. — Скидывают по пять кило в день. Железно!» Она считает, что ей полагается от жизни хоть какая-то конфета, а то сплошная проза. Замужняя женщина, четверо спиногрызов — старшенький, Павлуша, правда, уже пристроен, на своих хлебах, а близнецы Лисочка и Славик и младшенькая Ритка пока на родительской шее — понимай, на Галкиной, — долг перед обществом выполнен, можно и отвлечься для души. За неимением бурной светской, супружеской и творческой жизни сойдет гербалайф, зеленый кофе и косметика «Мадам Роша́». Галка называет ее «Мадам Ро́жа». Галкин муж, Веник, который пишет стихи, время от времени сбегает от опостылевшего семейства к родителям расслабиться и хлебнуть воздуха свободы.

— Этот придурок снова смылся к мамочке! — в сердцах кричит в телефонную трубку Галка. — Нет, ты только подумай! Просто зла не хватает! Устал лежать на диване! Бегемот проклятый!

Веник — тонкий и субтильный, с мечтательными тоскующими глазами, моложе Галки на семь лет и на бегемота совсем не похож.

— Да ладно, не рви сердце, — успокаивала я Галку. — Вернется как миленький, не в первый раз. А хочешь, выгони его. Поменяй замки, не отвечай на звонки, пусть знает.

— Точно! Поменяю, не буду отвечать, выгоню! Пусть знает! Достал уже! Мельтешит туда-сюда, туда-сюда, аж в глазах рябит, долбодятел!

Отдохнув недельку-другую, Веник возвращается домой, и Галка на радостях делает прическу и закатывает пир на весь мир. Она не слушает моих советов, равно как и я пропускаю мимо ушей ее наставления. Мы все время наступаем на одни и те же грабли, увы. Это вовсе не значит, что все должны заткнуться со своими советами и не отсвечивать. Нет! Советы нужно давать, а уж последуют им или нет — дело десятое. Все равно не убережешься от всех тех глупостей, спотыканий и нелепостей, которые написаны у тебя на роду. Будь ты хоть семи пядей во лбу. Протащит судьба по ним, как по булыжникам, потопчется по твоему хребту, похихикает издевательски и покрутит пальцем у виска. Такова жизнь.

Роман с бизнесменом Ситниковым продолжался почти два года, как я уже упоминала. Бизнесмен не был похож на друга любезного Юрия, но по-своему неприемлем для паритетных отношений. Лидер, альфа-дог, мачо — нетерпим, крут, командует, решает за всех. А ты, женщина, молчи и будь красивой, поняла? Радуй глаз мужчины. На тебе деньги, пройдись по лавкам, прикупи шмоток, и на хрен тебе твоя «Охота»?

— Не понимаешь ты своего счастья, Катюха! — стонала Галка, закатывая глаза. — Да я бы за него… как в омут головой! Да за ним как за каменной стеной! Умница, не жлоб, не хлыст, как некоторые, коллектив на него молится!

Галкин старшенький, Павлуша, работает у Ситникова, и Галка знает все тамошние сплетни. Полгода назад она, как сорока на хвосте, принесла новость о предстоящей женитьбе Ситникова на тощей модельке от Регины Чумаровой — городской культовой фигуры, держательницы Дома моделей. Причем на полголовы длиннее. Моделька то есть. Галка не удержалась, разумеется, — выкричалась насчет того, что «знала, чувствовала нутром, говорила, предупреждала»! Потом расплакалась — она уже относилась к нему как к члену семьи, а тут такой облом!

Это было летом, сейчас начало декабря, скоро Новый год, снега навалило по крыши. Рана затянулась, но все еще болит. И всякие расхожие житейские мудрости, вроде того что — ах, мы не сошлись характерами, мы такие разные, мы оба люди дела, все к лучшему и вообще, с какой стати я должна уступать? — не помогают ни капельки. Все равно больно. Еще как! Но кто же в том признается?

Осталась на бобах… интересно, «бобылка» от «боб»? А часики-то тикают — тик-так, тик-так, лето-зима, новое лето — новая зима… вот так жизнь и проходит. Пока ты занят дурацким делом, она, хихикая, бежит мимо.

Галка обращается со мной как со стеклянной вазой, шепотом и на «вы». Звонит, проявляет заботу, вытаскивает погулять. И смотрит несчастными глазами больной коровы. Ее распирает от желания выложить сплетни о супружеской жизни Ситникова, но она, щадя меня, крепится из всех сил. Только и обронила, что медовый месяц молодые провели на Канарах…

Почему мы расстались, спросите вы? И как? После очередной ссоры. А ссорились мы исключительно на тему «бизнес-леди и ее роль в окружающей среде», а также «кому это на фиг надо?». Все начиналось вполне невинно, с шуточек о моем семейном бизнесе, простых, как валенки, «охотниках», пенсионере Гавриленко, который боится телефона, не говоря уже о компьютере.

И я взорвалась! День был тяжелый, погода скверная, а ситниковские шуточки уже на зубах навязли. И я ответила в том смысле, что не его собачье дело, чем я занимаюсь, не нравится — скатертью дорога, никто не держит, не надоело?

Кажется, я обозвала его шовинистом с комплексом превосходства, которому не нужна личность, а нужна игрушка, но я не игрушка, а, наоборот, полноценная личность, а потому… потому… не дождетесь! Не помню, что я еще кричала. Не помню. Помню только звон в ушах от собственного противного визга.

В итоге он поднялся и ушел, хлопнув дверью. У него тоже был тяжелый день, и погода достала. И своя гордость, пусть даже шовинистическая. И вообще, нас очень обижает, когда наши шуточки не «всасываются» и никто не смеется. Через неделю я поняла, что дело, кажется, зашло куда-то в тупик, мне бы позвонить, сделав вид, что все в ажуре и «может, поужинаем вместе?». Но я закусила удила — бывают такие состояния у человека, когда самые невинные замечания вызывают взрыв и человек идет вразнос. Потом жалеет, но… гордость, проклятая гордость! И вечное — а почему это я первая?

Он не позвонил ни через месяц, ни через два. А потом позвонила Галка, в семь утра, и сказала, что… да вы уже знаете! Сядь, сказала Галка. Твой Ситников женится!

Больно, больно, больно…

Мое второе «я» по имени Каспар со стоном вздыхало, откашливалось и робко пыталось убедить меня, что еще не вечер и впереди еще много хорошего, но уверенности в голосе не было.

Почему Каспар, спросите вы? Почему вдруг Каспар? Что за Каспар такой? Потому! Вроде того мультяшного привидения, то ли есть, то ли нету. Внутренний голос, второе «я», вечно сомневающееся, зудящее, упрекающее…

Даже Купер, мой кот, что-то чувствовал — вспрыгивал мне на колени, громко мурлыкал и терся макушкой о мое лицо. Проделывал он это не в надежде, что обломится лишний кусок, а жалея меня. Дожила…

Ладно, хватит ныть, одернула я себя. На чем мы остановились? Суббота, утро, летная погода, я в раздумьях, куда отправиться и где пить кофе. Звонок в дверь. На часах — десять. Кто бы это? Как там у классика: «Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне… поздний гость приюта просит…», и так далее. Только мой гость ранний. И я эту раннюю пташку прекрасно знаю. Прибежала с утречка пораньше проявить заботу, сварить кофе и нажарить картошки. Галка лечит жареной картошкой нервные срывы и депрессии, причем, необходимо заметить, помогает. Во всяком случае, ей самой. А если с пивом, тогда вообще!

Я не ошиблась! Галка, румяная, холодная, пахнущая морозом, бросилась мне на шею и закричала:

— Катюха, погодка — зашибись! Пошли подышим! Я своих бросила на Веника, в конце концов, отец он или не отец? Пусть воспитывает.

Мы пили кофе и болтали под уютное бормотание телевизора на холодильнике. Вдруг Галка сказала страшным голосом:

— Тише! Повторяют вчерашние новости! Я уже видела!

Такси столкнулось с внедорожником, вопли сирен, гаишники, «Скорая»… Суетятся люди в белых халатах, на носилках женщина без сознания, глаза закрыты, белая шубка распахнута, правая рука свесилась — блеснуло колечко. На углу Пятницкой и проспекта Мира, по вине водителя внедорожника. Сюжет идет минуту — женщина на носилках, возбужденный частящий голос репортера…

— Вот она, наша жизнь, миг — и нету! — заметила Галка философски. — Бедная женщина…

Мы допили кофе и отправились в парк, где гуляло полгорода. Золотые купола, незамерзшая река с дымящейся лиловой водой, сверкающий лед по кромке берега, занесенные снегом пляжи и луга за рекой — сколько глаз хватает. На горизонте стоял стеной черный лес, горело солнце, и небо светилось синевой…

День был прекрасный, и я впервые за долгое время подумала, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Галка почувствовала мое настроение и сказала:

— Катюха, ты не забыла, что через три недели Новый год? Придешь к нам, поняла?

Что ни говори, а Новый год — это самый радостный праздник, — ты снова маленькая, все впереди и подарки под елкой! Я вспомнила, как два года назад, тридцать первого декабря, в десять вечера, Ситников позвонил и сказал…

— Эй! — Галка дернула меня за рукав. — Ты чего, Катюха? Выше нос, мы еще постриптизим!

…он сказал, что хочет поздравить меня, а я ответила… Мы накануне разбежались навсегда, и я не ожидала его звонка! Я даже не думала о нем… Или нет, думала, но не верила, что он позвонит, и когда услышала в трубке его голос…

Я снова вздыхаю. Перед глазами картинка: я, радостная, примеряю вечернее платье, длинное, черное, с алмазной пылью на плечах и груди, поднимаю кверху волосы… Я тороплюсь, потому что нужно успеть до его прихода, а времени остается совсем ничего.

Я привела его к Галке… Он потом сказал — на смотрины, и Галка влюбилась в него с первого взгляда. Ее Веник сбежал в очередной раз, и Ситников был единственным мужчиной на нашем новогоднем девичнике. Он ухаживал за дамами — была еще Галкина безмужняя соседка Аля, та, что безуспешно посещает клуб знакомств, — открывал шампанское, рассказывал смешные истории, играл в прятки с детьми. И танцевал со всеми по очереди. Мы танцевали, глаза в глаза, настроение у меня было шальное, и он вдруг поцеловал меня — легко, украдкой, преувеличенно испуганно оглянувшись, и мы так и покатились…

Мы хохотали до упаду над его незатейливыми шуточками, потом пошли на площадь к елке, и Ситников выиграл приз в тире — плюшевого медвежонка. Медвежонок до сих пор сидит на моем диване. Наверное, это было счастье…

А потом он женился на модельке, напомнил Каспар.

А потом он женился на модельке…

Галка смотрела на меня во все глаза, и я поняла, что ей вспомнилось то же самое.

Когда влюбляешься, то думаешь, что это навсегда, что между вами протянулась… нет, не ниточка, а канат, навеки вас соединивший, что можно кричать, и скандалить, и бросаться подушками, что все это понарошку — театр, игра, укрощение строптивого, понимая в глубине души, что все вздор и не повод для драки, что можно бы уступить, признать неправоту, смолчать, сделать усилие, но нет! Как же поступиться принципами, почему я, а не он… и вообще, как говорили древние: ссоры влюбленных — возрождение любови. Верно, все так, но… лишь до определенной черты, после которой начинается усталость, раздражение и желание покоя и тишины.

— Признайся, ты была не права, — зудит Каспар. — Умные люди всегда могут договориться.

— Заткнись!

— Юпитер, ты сердишься, значит, не прав! — ноет Каспар.

— Ты что-то сказала? — спрашивает Галка.

Я качаю головой — нет. Молчу как рыба, барахтаюсь в теплой воде памяти.

— Хочешь мороженого? Вот теремок! Шоколадное, с орешками! — соблазняет Галка.

— Знаешь, Галюсь, мне все время кажется, что я сейчас на них наткнусь, — говорю я неожиданно для себя. В моем голосе скулящие нотки и жалоба. Я шарю взглядом по лицам, вся в ожидании, что вот-вот… Она в шикарной шубе, он в своей короткой куртке — мы покупали ее вместе… Они смеются, она смотрит на него влюбленными глазами, а он — сильный, самоуверенный, счастливый! Хватит!

— Не наткнешься, — говорит Галка, окинув меня сожалеющим взглядом. — Они сейчас в Риме, останутся до Рождества, а на Новый год домой. Не хотела говорить…

Я молчу — а что же тут скажешь? Мне больно… Господи, как мне больно! В горле ком, глазам мокро и холодно. И яркая картинка перед глазами: Рим, близкое Рождество, их Рождество, иллюминация, гирлянды разноцветных фонариков, елки на площадях… Мессы и литургии в церквях, прекрасная музыка, поют суперзнаменитости. Он что, всех своих женщин возит в Рим?

Мы были там вместе, отель «Вилла Пиранделло». Сто лет назад…

Эх, Катюха, стоит ли твоя «Охота» этого? Не слишком ли велика плата?

Галка и Каспар молчат. В моей голове заезженной пластинкой крутятся полузабытые строчки: «О темный ангел одиночества, ты веешь вновь и шепчешь вновь свои пророчества — не верь в любовь…»^[2]

О темный ангел одиночества, о темный ангел одиночества, о темный ангел…

Примечания

1

История Екатерины в романах «Японский парфюмер» и «Два путника в ночи».

2

Д. Мережковский. «Темный ангел».