Две половинки райского яблока

Инна Бачинская, 2014

Наташа Устинова неожиданно для себя купила в странном магазине «Астарта» куклу-ведьму и, разочаровавшись в жизни и в любви, попросила ее о помощи. Ведьма… помогла: Наташа бросила опостылевшую работу в банке и устроилась переводчицей к таинственному иностранцу Джузеппе Романо. Он якобы приехал в Россию, чтобы посетить свое родовое гнездо – поместье Якушкиных, – и только ближайшее окружение итальянца знало истинную цель его визита. На самом деле он собирался найти некий загадочный артефакт, которым, по легенде, владел его предок, масон Лев Якушкин. Что это за предмет, никто толком не представлял, известно было лишь одно – он обладал необыкновенной магической силой. Конечно, не один Романо догадывался о его существовании – в город съехались и другие охотники за сокровищами. Именно поэтому Джузеппе обратился к Наташе – ей отводилась в поисках особая роль…

Глава 3

Водолеев ждут приятные перемены в судьбе. Главное, не сопротивляйтесь!

Уже утро, а за окном все еще темень. Телеастролог, мужчина с загадочным лицом, глядя на меня проницательными черными глазами, объявил, что сегодня — девятый солнечный и двадцать второй лунный день. Солнце находится в знаке Скорпиона, Луна покидает знак Рака и переходит в знак Льва. Знаки Воздуха — Близнецы, Весы и Водолеи — находятся на первом месте лунного календаря, а посему их ждут неожиданные события и внезапные повороты судьбы. Они полны оптимизма, испытывают прилив творческих сил и готовы принять вызов судьбы. Главное, не пропустить нужный поворот и прислушаться к голосу сердца.

Спасибо, уже наслушались!

Между прочим, даже в разгар нашего с Жорой романа толстый астролог обещал мне как Водолею каждый день с три короба — и радостные встречи, и приятные перемены в жизни, и замечательные известия. Он ни разу не сказал: «Беги, кролик! Убегай! Уноси ноги, пока не поздно, эти игры не для тебя. Будет больно!»

Представляешь, сказала я Шебе, он меня бросил! Тебя, например, когда-нибудь бросали? Знаешь, что испытывает брошенный человек? Брошенная женщина? Шеба молча смотрела на меня, внимала. Хотя, с другой стороны, кого тут винить, продолжала я. Жора ничего мне не обещал. Я сама, по доброй воле, в здравом уме и твердой памяти… Он ничего мне не обещал, слышишь? Это было бы еще хуже. Не обещал ни белого платья, ни свадебных колоколов. Я сама себе все придумала. Вообще, нет хуже, когда придумаешь себе человека, а потом начинается трагедия, потому что он не соответствует. Трагедии не будет, пообещала я Шебе. Я его забуду. Не сегодня завтра. Ты мне веришь?

Шеба сочувствовала, уголки рта поползли вниз. Конечно, забудешь, словно говорила она, а куда ты денешься? В утреннем свете ведьма казалась бледной и слегка утомленной. Видимо, еще не привыкла к новому месту. Да и я выглядела не наилучшим образом. Один Анчутка был, кажется, счастлив. Он лежал на диванной подушке, влажный после умывания, похожий на ежика. Светил розовыми ушами. Переваривал завтрак.

Я застыла посреди комнаты с кухонным полотенцем в руках. Жора заглядывал мне в лицо и улыбался… улыбкой, от которой останавливалось сердце. Гладил мои волосы…

«Хватит!» Я сказала это так громко, что Анчутка испуганно вскочил с подушки, выгнул спину китайским мостиком и задрал хвост.

…Мы лежали на диване, смотрели фильм «Talk to her» испанца Альмодовара. Я видела лишь один его фильм, тот, кстати, где впервые снялся юный Антонио Бандерас. На английском языке. Жора, как оказалось, был человеком мира. Снобизм его заключался не только в физическом антураже, но и в духовном. Поколение постдиконакопительской эпохи. Предки утонченных английских аристократов тоже грабили на морях и суше. Жора говорил на английском, так как закончил в Лондоне школу экономики и бизнеса. В Америке он тоже что-то закончил, а во Франции, в Каннах у него была собственность, о которой он небрежно упомянул, сказав что-то вроде — тебе там было бы интересно, ты знаешь язык… В Испании собственность была у его папы — вилла на берегу моря неподалеку от Барселоны. Сам Жора подумывал прикупить себе домик в Умбрии — что-нибудь старинное, в одичавшем, заросшем кустами жасмина и азалий саду, с вьющимися по стене шпалерными розами. Но еще не решил окончательно. Это были мысли вслух. Причем говорил он все это без малейшего намерения произвести на меня впечатление. Он не хвастался. Он жил в этом мире, таком немыслимо далеком от меня, и ходу, как оказалось, мне туда не было. Конечно, и миллиардеры женятся на официантках, бывает. Бывает, черт побери! Но на всех официанток не напасешься миллиардеров. Даже миллионеров не напасешься. Даже просто приличных хороших парней и то не напасешься…

Да, так о чем я? Мы, лежа на громадном диване, обнявшись, смотрели фильм испанского режиссера. В богатой, даже роскошной, Жориной квартире, которая мне так нравилась…

…Бескрайняя гостиная с прекрасной, темного дерева мебелью, граненые, тускло сверкающие стекла серванта — вполне возможно, хрустальные, отделка тонкой латунной полосой по периметру благородных выпуклостей, львиные лапы стола и стульев. Без хамства, зеркального блеска и цветного пластика. Бледно-оранжевый с оливковым, даже как бы слегка выцветший от времени, ковер на полу казался настоящей драгоценностью даже моему неискушенному взгляду. Белые аскетичные стены, скромная люстра — дерево и черный металл, кожаные диваны с подушками, выдержанные в оранжево-коричнево-багровой гамме. Задернутые шторы на окнах в тон всему остальному — глухого оранжевого цвета. Матовый экран большого плазменного телевизора, который я сразу узнала — видела на рекламе в каком-то журнале. Сочетание больших денег и аскезы было поразительным — здесь поработал хороший дизайнер. Я помню, как остановилась на пороге, раскрыв рот…

Жорина кухня также поражала воображение девственным сверканием металлических устройств, агрегатов и приспособлений, которыми никто никогда не пользовался. Жора готовил здесь лишь кофе. Потемневшая, грубо сработанная, старинная джезва стояла на черной полированной поверхности электрической плиты. На светлых шкафах и буфетах повторялся один и тот же рисунок маслом, исполненный в нарочито грубой деревенской манере — бледно-красная роза, отдельно и в букете, окруженная блекло-зелеными листьями. Бледно-красная роза была также и на сиденьях табуреток. Сочетание металла и крестьянской мебели создавало потрясающий колорит.

Наследный принц Жора… Старая пословица — соль земли, об одежке, по которой встречают, и уму, по которому провожают, всегда казалась мне не вполне корректной. Встречают, конечно, по одежке, но согласитесь — глупость в богатой одежке уже как бы и не глупость, а, скажем, эксцентричность и непосредственность, не так ли?

Это не о Жоре. Жора умен в любой одежде…

…Фильм был необычен, как и другие фильмы культового испанца. История девушки-балерины, впавшей в кому после аварии. Безутешный отец нанимает ей сиделку, молодого человека, дауна, но вполне вменяемого, который нежно за ней ухаживает — умывает, купает, расчесывает длинные волосы и кормит. И все время говорит с ней, абсолютно уверенный, что она его слышит. Девушка лежит с бессмысленным лицом, уставясь взглядом в потолок. В палате рядом лежит другая женщина в таком же состоянии, по профессии тореадор, а ее друг, журналист, сидит рядом. Даун убеждает журналиста говорить с женщиной, но журналист не может заставить себя переступить некую черту, зная, что его подруга за гранью и не услышит. Потом девушка-балерина оказывается беременной, и дауна сажают в тюрьму. Подруга журналиста приходит в себя и бросает его. Он посещает дауна в тюрьме, тот говорит о своей любви и не понимает, почему их разлучили. Он готов жениться на девушке. Потом он умирает от сердечного приступа. Ребеночек рождается мертвым, а девушка-балерина, к изумлению врачей, приходит в себя. Журналист спустя год, кажется, знакомится с девушкой и узнает в ней ту самую балерину, которая была в коме. Она испытывает к нему странное влечение, дежавю, чего, естественно, не может объяснить. Ему же известна та часть ее жизни, о которой она и не подозревает — любовь, мужчина, ребенок. Но он никогда ей об этом не расскажет…

Мы молчим. История действительно необычна. Как правило, в любой истории присутствует элемент назидания — добро побеждает зло (или, наоборот), добродетель награждается, маленький хороший человек получает по заслугам, равно, как и большой, но плохой, а бедная девушка — большую любовь. И так далее, что оставляет читателя или зрителя в приятной уверенности (вопреки здравому смыслу), что где-то там есть кто-то, кто все видит, взвешивает, подсчитывает и в итоге предъявляет векселя к оплате, а также воздает. А от истории, рассказанной испанцем, такого чувства не возникало. Просто история… Виток судьбы.

— Ты такая красивая, — произносит вдруг Жора, поворачиваясь ко мне и целуя в висок. — И умная. Я таких не встречал… В тебе гармония и мягкость… Как же я мог без тебя столько времени?

В голосе его море нежности. Как герой фильма, даун, Жора говорит и говорит, лаская и обволакивая меня словами…

Шеба смотрит на меня синим взглядом и, кажется, вздыхает. Анчутка примостился рядом с ней на полочке. Таращит зеленые глазищи, потом зевает, показывая острые клычки и розовую пасть. «Вы и ваша любовь! — словно говорит он. — Не понимаю, зачем усложнять себе жизнь!»

* * *

Суббота. Жизнь продолжается, труба зовет, куча дел впереди. Большая куча. Во-первых, вынести мусор и принести со двора песок. Анчутка получает обыкновенный песок из детской песочницы, а не ароматизированный гранулированный песок для богатых котов из аристократических семейств. Се ля ви, а также каждому свое. Потом нужно приготовить обед… хоть раз в неделю. Анчутке, кроме молока, нужно горячее, вернее, теплое — суп или каша. Он ведь растет. И витамины. Потом нужно достать и пересмотреть зимние вещи, спрятать летние, накраситься для самоутверждения, позвонить Танечке Сидоровой и вытащить ее куда-нибудь погулять. Вон день какой! Солнце, синие небеса… Можно побродить по парку, пошуршать листьями. Поговорить за жизнь… поплакаться на широкой Танечкиной груди в ее с готовностью подставленную уютную жилетку. Дел — непочатый край!

Проходит еще полчаса. Я не двинулась с места — продолжаю лежать в постели, бессмысленно глядя в окно. Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть и испуганно замереть. Кто? Сейчас никто не ходит в гости без телефонного предупреждения. Я лихорадочно решаю, что делать. Притвориться, что никого нет дома? Звонок повторяется. Человек за дверью терпеливо ждет, что ему откроют, и не уходит. Проходит долгая минута. Снова звонок. Противный, тонкий, скрежещущий, как ножом по стеклу. Допотопный, родительский еще механизм. Сколько раз я давала себе слово купить новый, нежный и мелодичный… Опять звонят! Ну что ты будешь делать! Человек за дверью, как герой анекдота, не понимает намеков и намерен ждать, пока ему не откроют. Я сползаю с кровати, набрасываю халат, на цыпочках иду в прихожую. Заглядываю в глазок и вижу парня в спортивном костюме, который смотрит на меня с той стороны. Лицо его кажется мне смутно знакомым. Хотя, с другой стороны, все молодые, румяные и нахальные физиономии похожи друг на друга. Правда, парень не выглядит нахальным. Уловив шевеление в квартире, он произносит:

— Извините, пожалуйста, я ваш сосед из двадцатой, мы вместе выбрасываем мусор… Откройте, пожалуйста!

Интересно, зачем, думаю я. Кажется, мы действительно сталкивались раз или два у мусоропровода. Хотя полной уверенности на сей счет у меня нет. Романтичными подобные отношения вряд ли назовешь, и уж, разумеется, это не повод, чтобы ни свет ни заря — еще и десяти нет — ломиться в дверь к незнакомому человеку. К незнакомой женщине. Голос у него, нельзя не признать, довольно приятный.

— Пожалуйста, — слышу я с площадки. — Я захлопнул дверь!

Захлопнул дверь? И теперь собирается лезть через мой балкон к себе? И непременно сорваться, как сорвался пьяница из соседнего подъезда четыре года назад? Весь дом тогда просто трясло от слухов и домыслов — выкинули его дружки, или он выбросился сам после ссоры с любимой женщиной в приступе белой горячки?

Я все-таки открываю дверь. Не могу я бросить человека на произвол судьбы. Он так стремительно влетает в прихожую, словно боится, что я передумаю. Останавливается, глядя на меня.

— Доброе утро, — говорит он. — Еще раз извините.

От его спортивного костюма пахнет холодом и улицей, кроссовки снежно-белые, на щеках яркий румянец, в глазах ни малейшего намека на вину, а только любопытство. Видимо, бегал. Из тех правильных парней, которые ведут здоровый образ жизни. Он мне не нравится. Чувство это усугубляется осознанием того, что я стою перед ним в тесной прихожей, в халате и тапочках, неумытая, растрепанная, кислая.

— Чем могу помочь? — спрашиваю сухо. — Хотите лезть через балкон?

— Через балкон? — удивляется он. — Моя квартира на другой стороне дома!

Он смотрит на меня как на идиотку. Немая сцена. Ну и пошел бы к кому-нибудь поближе… к той стороне дома! Если не балкон — что тогда?

— Мне нужны какие-нибудь инструменты, чтобы открыть дверь, — объясняет он.

— Отмычки? — спрашиваю я иронически.

— А есть? — радуется он.

Я, не ответив, иду в кухню. Выдвигаю нижний ящик шкафчика, где лежит всякий хлам, вроде мотков шпагата и проволоки, напильника, старых ключей, использованных электрических батареек, молотка и щипцов-гвоздодеров. Парень, присев на корточки, копается в этом добре, рассчитывая найти жемчужное зерно. Я стою у него над душой, сверля взглядом между лопатками, сложив руки на груди — поза, свидетельствующая об отсутствии симпатии и понимания. Он, наконец, находит какие-то металлические штуки, которые, как ему кажется, помогут открыть дверь. Смотрит на меня снизу вверх. На физиономии ухмылка. Глаза голубые и, кажется, все-таки нахальные. Тут появляется Анчутка, страшненький, на кривых коротких ножках — даже неудобно за него. Усаживается на пол напротив спортсмена. Семья каких-то уродов, думаю я самокритично.

— Фелис катус, — говорит он и протягивает руку к котенку. — Люпус негрус. — Анчутка обнюхивает его руку, вытягивая шею, и издает вопль, от которого звякают подвески на кухонной люстре. — Однако! — удивляется спортсмен. — Славный малыш, — говорит он мне. — Очень редкая порода в наших широтах. Откуда такое чудо?

— Подарили друзья, — отвечаю я. «Фелис катус» — кот на латыни, это я еще помню. «Люпус негрус» — «черный волк»? Это что, порода такая? Я смотрю на котенка — и это волк? Не смешите меня! А откуда моему соседу известно, как будет «кот» на латыни, и… вообще?

Анчутка повторяет свой любимый фортель — вдруг вспрыгивает гостю на колени, оттуда взбирается на плечо и тычется носом в щеку. И выдает оглушительное мурлыканье. Спортсмен смеется и говорит:

— Кстати, я не представился. Владимир Маркелов из двадцатой квартиры.

— Наталья Васильевна, — отвечаю я сдержанно.

— Очень приятно, — говорит он и осторожно снимает Анчутку с плеча. Поднимается, говорит «спасибо» и выходит из кухни. — Инструменты верну, как только открою дверь, — добавляет уже с порога. Еще раз повторяет: — Спасибо, — и исчезает. Дверь за ним захлопывается, и я остаюсь одна. Вернее, с Анчуткой, который тоже вышел проводить гостя.

Разумеется, я сразу же подхожу к зеркалу, чтобы взглянуть на себя его глазами. Да… вид на Мадрид.

— Ты все слышала? — спрашиваю у Шебы. Она едва заметно кивает и щурит глаза. — Ну и… что бы это значило?

Она пожимает плечами — сосед как сосед. Ровным счетом ничего не значит. Никаких тайн. Бегает по утрам, в то время как некоторые — не будем показывать пальцем — валяются в постели. И глаза голубые. Мне всегда нравились мужчины с голубыми глазами, говорит она мечтательно. Серые лучше, не соглашаюсь я. Стальные серые глаза, как у… Жоры. Мужественный взгляд, сильный характер. А голубые… даже не знаю. Голубые все-таки лучше, настаивает Шеба…

Ты бы привела себя в порядок, говорит она через минуту. Он придет вернуть инструменты, а ты все еще в халате. И накрась губы. Запомни правило номер один для каждой женщины: никогда не принимай гостей с ненакрашенными губами. Даже мусор выноси накрасившись. Поняла? Я только хмыкнула — в наше время это необязательно. Глупости, сказала Шеба. Это всегда обязательно. И не вздумай надеть джинсы, слышишь? У тебя есть приличные чулки? «Такие, как у тебя?» — ехидничаю я. Хотя бы и такие, все лучше, парирует она. Чулки подстегивают воображение мужчины. Или что там у вас… колготки! И никаких тапочек. Хорошенькие туфельки… те, замшевые, на каблучке. Зачем мне подстегивать его воображение, защищаюсь я. Он мне даже не нравится! Потому что такая твоя женская планида, говорит Шеба, теряя терпение. До чего же вы все убогие, честное слово! На всякий случай.

Через час примерно раздался звонок в дверь. Не спрашивая, кто, я открыла. Владимир Маркелов стоял на пороге в красивом оранжевом свитере и джинсах. У ног его, задрав хвост, сидел здоровенный рыжий котище с неприветливой самурайской рожей. На толстой шее его виднелся широкий собачий ошейник с металлическими заклепками. «Вот, принес инструменты», — сказал Владимир и, не дожидаясь приглашения, двинул в кухню. Рыжий котище шмыгнул у него между ног и исчез в гостиной. Я зацокала каблуками вслед гостю, чувствуя себя по-дурацки в узкой черной юбке и обтягивающем свитерке цвета лесного мха. Еще подумает, что я вырядилась так ради него. И незачем было тащить сюда своего кота.

Из гостиной вдруг послышался знакомый пронзительный вопль, после чего утробное мяуканье, звуки прыжков и падения на пол каких-то стеклянных предметов. Я бросилась в комнату. Посередине, почти упираясь лбами, стояли Анчутка и рыжий котище. Анчутка, раздутый, как шар, был много ниже, и рыжему пришлось нагнуться. На полу валялись подушки с дивана и разбитая хрустальная ваза, бабушкина, столетняя. Настоящий хрусталь, а не современная штамповка.

Анчутка издал вопль, от которого кровь стыла в жилах. Рыжий взвыл басом. Анчутка проворно треснул его лапой по носу и отскочил.

— Брысь! — закричала я, бросаясь к драчунам. — Заберите своего кота! — это уже соседу, который прибежал из кухни следом за мной.

— Это не мой кот! — ответил он. — У меня нет кота!

— Он пришел с вами! — настаивала я, пытаясь поймать Анчутку, но не тут-то было. Он увертывался от моих рук и вопил уже без перерыва. Рыжий отвечал в другой тональности. Царапина на его носу налилась кровью. Оба двигались по кругу, не выпуская друг друга из виду. — Хватайте рыжего! — приказала я. — Возьмите плед!

Мой сосед ловко накинул на рыжего плед и схватил его на руки. Тут же зашипел от боли — рыжий, высунув мускулистую лапу из пледа, вонзил когти ему в руку. При этом он издавал бойцовские вопли в самом нижнем регистре. Мне удалось схватить Анчутку, который дрожал от возбуждения и вырывался. Я закрыла его в ванной и вернулась в комнату. Мой гость прижимал к себе орущего кота, завернутого в плед. Что делать дальше, он, видимо, не знал. Из ванной комнаты верещал Анчутка. Молодой человек посмотрел на меня вопросительно.

— Несите его сюда! — приказала я, бросаясь в прихожую, и распахнула входную дверь: — Вытряхивайте!

Он вытряхнул рыжего разбойника из пледа, тот тяжело шлепнулся на пол и немедленно бросился обратно в квартиру. Но мой сосед оказался проворнее и захлопнул дверь, отсекая рыжего. Мы посмотрели друг на друга — растрепанные, красные, взмокшие — и расхохотались.

— Откуда же он взялся? — спросил Владимир.

— Он пришел с вами, — ответила я.

— Не заметил, — удивился он. — Вообще-то, я его уже где-то видел. Кажется, он из нашего дома.

— На ошейнике должен быть адрес и телефон, — сказала я. — Можно посмотреть, если хотите.

Мы снова расхохотались. Тут я заметила, что у него исцарапана рука, причем довольно глубоко.

— Нужно остановить кровь, — сказала я. — Пошли!

Ну, дальше все было как в кино. Он сидел на табуретке. Я, стоя рядом, совсем близко, разрисовывала йодом его руку. Он мужественно морщился, но не издавал ни звука. Потом я заметила, что он украдкой рассматривает меня. К своему неудовольствию, я покраснела, как сельская барышня. Опустила взгляд, чтобы полюбоваться еще раз своими новыми замшевыми туфлями, и обнаружила широкую стрелку на чулке. Черт! Оказывается, я тоже пострадала в кошачьей войне. Силой воли я удержала себя от желания немедленно бежать переодеваться. Не суетись, сказала я себе. Один автор, мужчина, естественно, заметил однажды, что женщина в разорванном чулке выглядит очень сексуально. При Жоре я себе такого не позволила бы. Но в кухне со мной сидел не Жора, а сосед Володя, незатейливый молодой человек, бегающий по утрам и ведущий здоровый образ жизни. К тому же исцарапанный неизвестно откуда взявшимся котом-персом. Стрелка на моем чулке его смущала, судя по тому, какие он бросал взгляды на мои ноги. Мне стало смешно.

— Удивительно, — сказал вдруг Володя, — никогда не слышал, чтобы чужой кот врывался в квартиру и так по-хамски вел себя. У персов характер довольно сложный, но не до такой же степени! Уж скорее, ваш черный волк… Сторожевая собака, а не кот.

— Откуда вы знаете?

— Случайно, — ответил он и покраснел. — У моей знакомой был кот… и я читал…

— Хотите кофе? — спросила я. Мне было неинтересно слушать про его знакомую.

— Хочу, — ответил он с облегчением. — Я принес пирожные.

Тут только я заметила на столе бумажный пакет и спросила бесцеремонно:

— Какие?

Удивительное дело — если мужчина не нравится, то есть не нравится как мужчина, с ним так легко и просто! А если нравится, то начинаются сплошные паузы, комплексы и бесконечные вопросы — ах, как я выгляжу? Как я одета? Причесана ли? Ой, кажется, ляпнула глупость… не надо было про политику… и все такое.

— Даже не знаю, — ответил он, подумав немного. — Я попросил продавщицу положить разные.

…Мы пили кофе и болтали ни о чем. О погоде, книгах, двери в парадном, на которой все время ломают замок. Он спросил, наконец, где я работаю. Я сказала, что в банке. Он удивился — я совсем не похожа на банковских служащих. Он и это знал — наверное, одна из его девушек работала в банке.

— Я закончила иняз, — призналась я.

— А почему же тогда банк?

Жора тоже удивлялся.

— Так получилось, — я пожимаю плечами. — Переводчиков полно, учителей тоже. А вы?

Он оказался программистом. Свободным художником, который выполняет проекты для разных фирм.

— А вы пробовали искать работу по профилю? — вернулся он к теме моей профессии.

«Не твое дело», — подумала я, но сказала, естественно, совсем другое.

— Пробовала, — сказала я. — Я и сейчас покупаю газеты с объявлениями, но нужны в основном секретарши, бухгалтеры и уборщицы. И всякие… — я замялась.

— Ну, кто сейчас ищет в газетах! — удивился он. — Самые клевые предложения только в Интернете. Можем поискать!

— Да искала я! Даже отправляла, но мне никто так и не ответил. А два месяца назад мой компьютер сгорел. В мастерской сказали, полетел жесткий диск и дешевле купить новый. А до нового руки не дошли. — О том, что свободных средств на покупку техники у меня нет, я скромно промолчала. Кроме того, инерция и неверие, что обломится, — все приличные места давно заняты.

— И вы два месяца без компа? — поразился он. — А почта? А Скайп? А Фейсбук?

— Так и мучаюсь, представляете? — не удержалась я. — Бегаю в интернет-кафе, если что. А с другой стороны, какая разница? Я уверена, что объявления дублируются.

— Ну что вы! Далеко не факт. Разница есть. — Его улыбка показалась мне снисходительной. — Если нужен, например, специалист, знакомый с компьютером, то никто не будет помещать объявление в газете. Если нужен человек со знанием языков, то объявление будет на иностранном языке. Таким образом, исключаются люди, не знакомые с Интернетом и не знающие языков. То есть объявление уже само по себе — начало экзамена. Можно попробовать, если хотите, — повторил он.

В итоге, валяя дурака и смеясь, мы составили красивое устное объявление о женщине с университетским образованием, стажировавшейся за рубежом (три месяца в Австрии в рамках программы по обмену студентами), свободно владеющей тремя европейскими языками. Опыт работы: переводы, туристический бизнес (всего полгода, потом фирма разорилась), педагогика, тьюторинг (ну, был у меня один ученик — сын бывшей коллеги, учительницы русского языка и литературы — олигофрен, по-моему). Под занавес мы добавили, что соискатель не возражает против заграничных командировок (ха! кто бы возражал!).

— Вам обязательно нужно купить компьютер, — вздохнул он. — Я не понимаю, как можно без…

— Никак! — поспешила я. — Но купить хороший компьютер безумно сложно, того и гляди подсунут какую-нибудь дрянь. Да и с моделью тоже напряженка, выбор сумасшедший, попробуй реши — какую.

Он страшно возбудился и следующие полчаса рассказывал мне обо всех моделях компьютеров, ноутбуков, планшетов, какие только можно купить в наших магазинах. Внешний вид, технические характеристики, сроки гарантии и цена. В итоге он сказал, что компы сегодня только ленивый не производит, и нет особой разницы, кто производитель, особенно для пользователя — тут он скользнул по мне скорым взглядом. Программисты — другое дело. Глаза его горели вдохновением и любовью — он был готов немедленно мчаться в лавку покупать мне компьютер. Любовью к технике, разумеется. Все-таки мужчины в чем-то остаются детьми, даже очень неглупые. Им нужны игрушки. Жора, например, коллекционирует каменных зверушек… Кроме женщин, автомобилей, костюмов и наручных часов, всяких «Ролексов» и «Омег» — это из того, что я видела.

Мы допили кофе и доели пирожные. Их было шесть — эклеры, корзиночки и наполеон, каждого по два. Женщина, съедающая три пирожных в один присест — какая уж тут романтика! При Жоре я себе такого… ну, сами понимаете.

Наконец, в разговоре наступила пауза. И тут, к счастью, появился Анчутка, которому удалось выбраться из ванной. Нисколько не обидевшись, он взобрался на колени гостя, а оттуда попытался забраться на стол. Он уперся передними лапками в край стола и присел на задние, готовясь взлететь.

— Нельзя! — сказала я страшным голосом. — Сюда (я постучала пальцем по столу) — нельзя! Табу!

Он уставился на меня своими зелеными крыжовинами, в которых, честное слово, стояли слезы. «Вы тут развлекаетесь без меня, — говорил его взгляд, — лопаете всякие вкусные вещи, наполеоны и эклеры, а я?»

— Бедняга, — сказал Володя, сгребая котенка рукой и прижимая к груди. — Мы про тебя совсем забыли. А ты, как стойкий оловянный солдатик, бросился на пришельца.

Он взял со своей тарелки недоеденное пирожное и предложил Анчутке. Тот потыкался в пирожное носом и стал есть, деликатно откусывая. Сидя на его груди и щекоча длинным розовым ухом его подбородок. Они были так заняты друг другом, что совсем забыли обо мне.

— Еще кофе? — спросила я, и они оба с удивлением воззрились на меня. Анчутка даже жевать перестал.

— Нет, спасибо, — ответил Володя. — Две чашки и три пирожных для меня… это… это… — он замялся, подыскивая слово.

— Нарушение режима? — ехидно подсказала я.

— Вроде того, — ответил он. Осторожно снял Анчутку со своей груди и опустил на пол вместе с пирожным. — Мне пора.

Уже у двери он снова вернулся к собственному предложению.

— Хотите, напишем объявление прямо сейчас? — произнес он это слишком небрежно, не глядя на меня, и слегка порозовел скулами. — Я могу принести ноутбук.

Рыжего перса с самурайской разбойничьей мордой на лестничной площадке уже не было.