Протокол-17

Инесса Давыдова, 2017

"Протокол-17" – первая часть детективно-приключенческого романа "Слабое звено". Российские спецслужбы выходят на след крупной махинации с акциями инвестиционного холдинга «Эпсилон». В это же время в израильской клинике умирает владелец холдинга Макс Петровский и оставляет акции жене, о которой до оглашения завещания никто не знал. По заданию спецслужб главой безопасности Петровской нанимается агент под прикрытием Руслан Закиров. Для акционеров холдинга Александра Петровская – препятствие в дележке капитала и главная мишень. Ей приходится скрываться и постоянно переезжать. По мере развития событий наследница холдинга и глава безопасности сближаются. Параллельно Закирову приходится вести собственное расследование, которое выводит его на могущественного противника. Справиться ли агент с поставленной задачей, если прошлое Петровской и ее непредсказуемость изрядно усложнят ему работу?

Глава первая. Координатор

Семь месяцев назад

Для выполнения поставленной задачи я должен использовать старое прикрытие. Чтобы квалитативно войти в образ, обычно мне нужно пару недель, но эту легенду я использую часто, надеюсь, справлюсь за день.

Срываю пломбу с присланного куратором спец-пакета. В нем находятся: паспорт, водительские права, военный билет, медальон-полумесяц и обручальное кольцо. Распечатываю новенькую пачку визиток. На них жирным шрифтом выведены имя, фамилия и должность — Закиров Руслан, консультант по безопасности. В портмоне отправляется фотография невзрачной брюнетки лет тридцати и кареглазого мальчугана.

Байкерский рюкзак с клепками, в котором лежат оставшиеся с последнего задания документы и пожитки, запаковываю в целлофановый пакет. Из этих вещей мне ничего не пригодится. Отрываю ценник от новой спортивной сумки, забиваю ее только что купленными вещами. Вынимаю из сейфа пистолет и коробку патронов. Вспоминаю излюбленную фразу своей легенды: «Глок-17» занесен в книгу Гиннесса за то, что способен стрелять в любых условиях: воде, грязи и песке». Заряжаю магазин патронами, отправляю пистолет в подплечную кобуру.

Основные изменения во внешности мне предстоит сделать перед вылетом. Сейчас же, глядя в зеркало, я произношу набор триггер-фраз, которые помогают мне вспомнить мимику, манеру речи и жестикуляцию легенды.

Утром я прошел последний инструктаж, дотошно вник в материалы предстоящей операции. Моя миссия рассчитана на шесть месяцев. Мне дали доступ к солидному банковскому счету на создание системы безопасности и карт-бланш в наборе исполнителей.

На этот раз мой объект — женщина, координатор операции, кодовое имя Эпсилон — не имеет профессиональных навыков. Сомневаюсь, что она сможет выполнить возложенные на нее функции. Но пусть об этом болит голова у конторских боссов, моя задача — безопасность объекта. В досье отсутствует психологическая оценка моей подопечной, а это впервые. Непонятно, как выстраивать доверительные отношения и планировать безопасность личного пространства. В подобной работе психологический профиль — ключ к успеху операции.

На двух приложенных фотографиях — ничем не примечательное женское лицо. Тяжелый взгляд серо-голубых глаз. Длинные каштановые волосы. У молодой женщины правильные черты лица, но привлекательной ее не назовешь. Я точно знаю, что она находилась не один месяц под наблюдением, а значит, снимки делали регулярно. Тогда почему в деле нет фото и видео оперативной съемки?

Весь предыдущий месяц я занимался подготовительной работой: установил в необходимых зонах камеры наблюдения, внедрил агентов в службы безопасности конкурентов, собрал группу из проверенных спецов. Вчера из штаб-квартиры после инструктажа с разными интервалами вышли двенадцать человек. Пока я буду заниматься доставкой координатора в Москву, каждый из них пройдет собеседование в службы безопасности девяти акционеров холдинга «Эпсилон».

Тишину разрывает звонок мобилы, этот номер я использую только для связи с куратором.

— Икар, — отзываюсь я кодовым именем.

Получаю приказ Петровича:

— «Протокол-17» задействован. Приступай.

Смотрю в зеркало на удачу — так всегда делал мой отец. Выключаю свет и выхожу из служебной квартиры. Оставляю ключ в тайнике, его заберет группа зачистки — сюда я больше не вернусь.

◊◊◊

Тянусь к нагретому от палящего солнца телефону и обнаруживаю, что он разряжен. Выклянчивая у шефа незапланированный отпуск, я клялась, что в рабочие часы буду доступна. Со злостью откидываю телефон и прикрываю голову широкополой шляпой. Найти зарядное устройство нет сил. Голова раскалывается — ночью мы с подругой бурно отмечали приезд на Барбадос.

Из бунгало слышится музыка — это проснулась Яфа, а значит, дело к обеду, раньше двенадцати эта пташка не поднимается. Вчера она на меня разозлилась за то, что я не дала ей привести к нам красавчика испанца. Он утверждал, что его имя означает святой, но святостью парень явно не отличался. Они с Яфой так стреляли друг в друга глазами, что было понятно, чем все закончится, но в дело вмешалась я — угрюм-река. Помню, что испанец грозился нанести ей визит. Наверняка Яфа уже разложила инструменты по соблазнению и наносит на лицо боевую раскраску.

Сейчас подруга вольет в меня солидную порцию алкоголя, а вечером потащит на очередную вечеринку, где она будет королевой бала, а я от монотонных дерганий на танцполе заскучаю уже через десять минут. Вскакиваю, чтобы успокоить взбунтовавшийся желудок, с разбегу прыгаю в воду и плыву, сколько хватает сил. Переворачиваюсь на спину, смотрю на чистое, без единой тучки небо. Вода забирает скопившийся негатив, страхи и тревоги.

Вернувшись на берег, я бегу по раскаленному песку к шезлонгу за полотенцем. Мое внимание привлекает мужчина, идущий в мою сторону. Одет во все белое, но не как работники отеля: на нем спортивные брюки с множеством карманов и молний, футболка с круглым вырезом и белоснежные мокасины. Верхняя часть лица скрыта очками с голубыми отражающими стеклами и козырьком бейсболки. Походка пружинистая, осанка военного. Интуиция подсказывает, что этот брюнет несет мне нерадостные вести.

Схватив нагретое на солнце полотенце, я начинаю быстро обтираться. Взгляд неотрывно следит за приближающейся фигурой. Когда между нами остается несколько метров, быстро обертываюсь махрой, скрывая грудь и бедра.

— Могу я вам чем-то помочь? — спрашиваю по-английски.

— Вы Александра Гордеева? — слышу я русскую речь без акцента. В его приятном с хрипотцой голосе чувствуется невероятная глубина.

От этого вопроса сердце уходит в пятки.

— Да. А в чем, собственно, дело?

Он снимает солнцезащитные очки, дужкой цепляет за ворот футболки и оглядывает меня бесцеремонно-изучающим взглядом. Похоже, я вызвала у незнакомца фрустрацию. У него проницательные синие глаза, которые на фоне загара кажутся неестественно яркими.

— Меня зовут Руслан Закиров. Я глава службы безопасности.

— Чьей безопасности? — все еще не понимаю я.

Мой взгляд зацепился за рисунок в виде двух крыльев над козырьком его бейсболки. Это единственный символизм в безликой и стерильной, никак не выражающей его внутренний мир, одежде.

— Вашей, — отчеканивает он. — «Протокол-17» вступил в силу.

Он принимает позу защитника-футболиста, стоящего в стенке у ворот в ожидании удара, будто боится, что я прямо сейчас врежу по интимной части его атлетического тела.

— Вы сказали… протокол…

В памяти всплывает разговор годичной давности, который я уже считала чем-то мифическим и нереальным. По произнесенному кодовому слову я понимаю, что единственный мужчина, который холил и лелеял меня, как собственную дочь, умер. Слезы застилают глаза, из груди вырывается хрип, похожий на предсмертный рык раненого зверя. Я действительно сейчас ранена.

— Когда это произошло?

Он вскидывает руку, смотрит на часы.

— В три часа ночи по местному времени.

— О-о-о! Макс! — горестно восклицаю я и тихонечко скулю. — Он так и не позволил мне с ним попрощаться.

— Не хотел, чтобы вы видели его на смертном одре.

— Он так сказал?

Ответа не последовало.

От осознания того, что Макс умирал, когда я танцевала в пьяном угаре, желудок затягивает узлом. А вдруг он запланировал на такой случай отложенную отправку сообщения? Это в его духе! Мелькнувшая мысль придает мне сил. Схватив телефон, я бегу в бунгало и чуть не сбиваю с ног подругу, наблюдающую у двери за происходящим.

— Ты что, еще не протрезвела? — ворчит Яфа, переводя взгляд на Руслана и тут же вспыхивая, как утренняя заря. Ее голос становится слащаво-приторным. — Привет, таинственный незнакомец, — подруга встряхивает волосами и обдает его обжигающим взглядом. — На вечеринке тебя не было, я бы такого запомнила.

Руслан хранит молчание.

Включаю телефон на подзарядку и, переминаясь с ноги на ногу, в нетерпении ожидаю, когда оживет экран.

— Кофе? — Яфа не теряет надежды разговорить незнакомца.

— Спасибо, нет, — глава безопасности застыл в проеме, словно изваяние. Лицо каменное, глаза придирчиво исследует тонну косметики на туалетном столике, обувь, сваленную на диванчике, раскиданную одежду — это Яфа вчера перемерила весь отпускной гардероб, прежде чем выбрала наряд для вечеринки.

Наконец-то включается экран смартфона, оповещения выскакивают одно за другим. Так и есть! От Макса пришло голосовое сообщение. К одному уху я прижимаю телефон, другое затыкаю пальцем, чтобы не слышать щебетание подруги, и вся обращаюсь в слух. Это был его голос, но тихий, вкрадчивый, проникновенный. Говорил не так напористо, как бывало раньше, чувствовалась слабость.

«—Алекс, если ты слушаешь это сообщение, значит, я уже покинул бренный мир. Знаю, я на тебя многое возложил, но ты в любой момент можешь выйти из игры, отказавшись от наследства.

Я пришлю человека, он позаботится о тебе. Парень надежный, проверенный, посвятит тебя в детали плана.

Если обидел чем — не держи зла.

Алекс, забудь прошлое. Двигайся дальше. Жизнь быстротечна и хрупка. Я бы отдал все свое состояние, чтобы кто-то донес до меня эту мысль, когда я был в твоем возрасте.

Будь счастлива! Прощай!»

Бросаюсь в ванную, закрываю дверь на щеколду и беззвучно рыдаю. Боль беспощадно рвет сердце. Смертельный холод сковал тело, будто его душа, освобожденная от времени и плоти, прильнула ко мне в прощальном объятии. Мне страшно. Как я буду жить без него? Он был мне путеводной звездой, моим щитом и якорем. С ним было спокойно и тепло.

— Александра, вы в порядке? — слышится стук в дверь.

Ненавижу, когда меня так называют!

— Да! — выдавливаю я из себя.

Дураку понятно, что я не в порядке. Зачем о таком спрашивать?

— Соберите вещи. Нас ждет самолет. Мы летим в Москву.

— Что?! — слышится возмущенный вопль моей подруги. — Вы с ума сошли? Мы только вчера прилетели!

Почему мы летим в Москву? Разве похороны будут не в Израиле?

Я умываюсь, осушаю полотенцем лицо. Мне нельзя раскисать.

Выхожу из ванной и натыкаюсь на Руслана. Оценив мое состояние, он разворачивается и идет к двери.

— Когда похороны? — я распахиваю дверцу шкафа и выкатываю чемодан.

— Не похороны — кремация, — краем глаза я замечаю, что он возвращается. — Тело доставят завтра утром. Во вторник будет церемония прощания.

— Кто умер, Алекс? — подскакивает ко мне Яфа.

— Мой дедушка, — вру я. Она ничего не знает о моей семье. — Мне нужно ехать. Ты оставайся.

— На кой бубен мне тут без тебя оставаться?!

Я могла бы привести ей дюжину причин, но не при Руслане.

— Разумеется, я лечу с тобой! — через минуту Яфа смягчается и подходит ко мне, чтобы обнять. — Прими мои соболезнования, зайка, не грусти. Сколько ему было лет?

Вопрос сбивает меня с толку. Располагая информацией обо всех счетах, сделках и партнерах Макса, я не знаю ответа на такой простой вопрос.

◊◊◊

По бортовому номеру я понимаю, что за мной прислали личный самолет Макса. В салоне этого воздушного судна десять месяцев назад я узнала, что мы больше не увидимся. Решение было окончательным и бесповоротным. Таким он был, иногда бессердечным и холодным, а иногда от него струилась такая невероятная теплота, что дух захватывало.

У трапа нас встречает стюард и хочет поддержать меня за руку, но я не позволяю, от чего он конфузится и кидает опасливый взгляд на Руслана. Я не вижу, как отреагировал глава безопасности, он за моей спиной так близко, что я чувствую его дыхание на своей шее. С трагической ночи, что поделила мою жизнь на «до» и «после», я не допускаю тактильного контакта с мужчинами, и обслуга не исключение.

Салон немного обновили: теперь обивка сидений бежевая, а столики покрыты лаком вишневого оттенка. На диване новое стеганое покрывало. Яфа направляется к трем дверям в конце салона. Я знаю, что раньше там был кабинет Макса, санузел с душем и спальня. Осматривая воздушное судно, подруга визжит от восторга.

— Кто твой дедушка? Признавайся! — с заговорщическим видом она плюхается в кресло напротив. — Вот как чувствовала, что ты не простой человечек! Какая же ты скрытная!

— Взлетаем через пятнадцать минут, — оповещает нас стюард.

Перевожу взгляд на подругу. Скорее рак на горе свистнет, чем Яфа отстанет. Чтобы закрыть эту тему, вполголоса говорю:

— Не сейчас. Поговорим в Москве.

— Заметано, — вид у нее хитрющий, она уже мысленно готовит перечень вопросов.

Не успевает самолет набрать высоту, как Яфа начинает источать флюиды в сторону Руслана. Ни один из его помощников не произвел на нее особого впечатления. Яфу даже не отпугивает обручальное кольцо, которое Руслан покручивает с задумчивым видом. По ее прищуренным глазам я понимаю, что она намерена взяться за него всерьез. От ее флирта на душе немного теплеет, присутствие подруги всегда отвлекало меня от мрачных мыслей.

— У него потрясающие губы.

Нехотя я кидаю взгляд на объект ее страсти и безразлично пожимаю плечами. Губы как губы. Чего она так завелась? Руслан не похож на типаж мужчин, на который она обычно западала. Он явно уроженец Кавказа, и, судя по кулону в виде полумесяца, мусульманин, а их подруга-еврейка обходила за версту.

— А какие изумительные глаза! — продолжает полушепотом восторгаться Яфа. — Я поняла, кого он мне напоминает — Ганди!

— Ганди? — уставившись в иллюминатор, я погружаюсь в воспоминания, мне все труднее отслеживать нить разговора. — Он не похож на индуса…

— Какого еще индуса? — фыркает Яфа.

— Махатма Ганди был индусом.

— Я про Дэвида Ганди. Англичанин, модель. Снимался в рекламе Dolce&Gabbana.

— Ты же знаешь, я не смотрю телевизор, тем более рекламу.

Мне вспоминаются слова Макса: «Реклама — это манипулирование. Манипулирование — это власть. Я обладаю властью над всем миром!». Говорил он это с прищуром и лукавой ухмылкой. От этих воспоминаний по щекам текут слезы. Яфа понимает, что меня сейчас лучше не доставать, и всю свою кипучую энергию направляет на Руслана.

Стюард подает нам напитки. Смакуя любимый сливовый ликер, я с интересом наблюдаю за кокетливым щебетанием подруги, которая безуспешно пытается вывести Руслана на разговор. Из-за излишнего внимания Яфы у него ходят ходуном желваки. Допив второй бокал вина, под благовидным предлогом она удаляется в спальню, но через мгновение высовывает голову и зовет:

— Руслан, кажется, мне нужна ваша помощь! — ее коварные глазки наполнены поддельным страхом.

Я усмехаюсь. Какая же она распутная!

Руслан проходит в конец салона и заглядывает в спальню. Она втягивает его внутрь, и, подмигнув мне, тут же закрывает дверь.

— Во дает! — срывается у меня с языка.

Двое телохранителей переглядываются и подавляют ухмылки.

Я представляю, как она жеманно прижимается к его телу и, млея приговаривает ласковые слова. Она всегда так делала, когда встречала брутальных мужчин.

К моему удивлению через пару минут дверь распахивается, Руслан выходит из спальни. На губах виднеются следы от красной помады. Зачесывая назад волосы, он осматривается и понимает, что внимание присутствующих обращено к нему. Стюард жестом показывает на след от помады, и Руслан, скривившись в брезгливой гримасе, вытирает губы платком. Быстро заправляет футболку в белые джинсы и возвращается в свое кресло. Вид мрачный, лицо серое. Когда он хмурится, так сильно сдвигает брови, что слиться в одну сплошную линию им мешают лишь две глубоко прочерченные бороздки.

С невозмутимым видом ГБ открывает книгу и углубляется в чтение. Я понимаю, что подруга потерпела фиаско, а такое было впервые. Проходит еще пять минут, а она все не возвращается, и это меня удивляет. Она не могла быть смущена поражением, тем более передо мной. Я поднимаюсь и качающейся походкой следую в спальню. Яфа лежит на кровати, укрытая одеялом, будто мирно спит. Вид у нее такой блаженный, что особой тревоги я не испытываю. Нащупываю пульс — слабый, но ровный.

Возвращаюсь в салон, нависаю над Русланом и требую объяснений.

— Она устала, ей нужно отдохнуть. Поспит пару часов и будет в порядке.

Я понимаю, что это его рук дело, не могла Яфа уснуть в считанные минуты.

— Руслан, мы с вами незнакомы, но давайте сразу договоримся, я — босс, и без моего разрешения вы такие фокусы проделывать не будете.

— Мой наниматель — Макс. Я действую по его инструкции, — он смотрит на меня колючим, как тысяча иголок, взглядом. Скулы и нос заостряются, лицо принимает враждебное выражение. — Моя работа — принимать подобные решения, если они влияют на вашу безопасность.

Что-то мне подсказывает, что с женским полом он не в ладах, возможно, на дух не переносит.

— Как моя подруга могла повлиять на мою безопасность?

— Она меня отвлекала, — в его тоне сквозит раздражение. — Если я не могу исполнять свои обязанности — вы в опасности.

— Яфа не знает, кто вы, не знает Макса, не знает о том, что мне предстоит. Но только что вы продемонстрировали ей свои навыки, — показываю в сторону спальни. — Теперь она мне проходу не даст, задавая вопросы, на которые у меня нет ответов. В следующий раз просто скажите женщине, что она не в вашем вкусе.

Мне не хочется в первый же день обострять с ним отношения. К тому же наш разговор привлекает внимание всего персонала, а подрывать его авторитет мне не следует, и я решаю закрыть тему.

— Вы уверенны, что она будет в порядке?

— Абсолютно.

На этом конфликт исчерпан, но для себя я делаю пометку, что Руслан принимает решения быстро, действует молниеносно, без суеты и сожаления. Учту на будущее!

Я следую его примеру — погружаюсь в чтение, правда, не книги, а новостей. Знакомлюсь с официальным заявлением пресс-службы холдинга и с аналитическими статьями, которые подводят итог бурной жизнедеятельности Макса. Статьи оказываются сдержанными на критику, но пропитаны намеками на то, как Петровский сколотил капитал и сколько снес при этом голов. Упоминаются громкие судебные процессы в Лондоне, на которых я присутствовала лично и знаю об этом не понаслышке.

Пока я погружена в чтение, мой «радар» то и дело улавливает скрыто-изучающие взгляды Руслана. Такой интерес вполне объясним: перед ним стоит нелегкая задача — моя безопасность в период расследования масштабного заговора. На данный момент я для него далека, как туманность Андромеды, но нам необходимо научиться доверять друг другу. Иначе мы поставим под удар инвестиционную группу «Эпсилон» — детище, которое Петровский создавал последние двадцать лет, и лакомый кусок для появившихся четыре года назад при странных обстоятельствах семнадцати акционеров. Кстати, поэтому Макс и назвал свой план «Протокол-17».

Поймав на себе очередной изучающий взгляд Руслана, я поднимаю голову и вижу, как он поспешно отводит глаза, делая вид, что читает самую интересную и захватывающую книгу в истории человечества. Я внимательнее рассматриваю обложку и не могу удержаться от вопроса:

— Мемуары Жукова? Серьезно?

Меня пронзают ярко-синие глаза. С ответом ГБ не спешит, мысленно взвешивает, не нарушит ли свод инструкций, если озвучит то, что вертится у него на языке.

— Он был заместителем Верховного Главнокомандующего, министром обороны, человеком-легендой. Вам интересно читать философские трактаты Гурджиева и Ошо, а мне мемуары Жукова, — он трясет книгой, будто ожидает, что из нее выпадут доказательства его интереса к автору.

— Откуда вы знаете, что я читаю?

Руслан игнорирует мой вопрос, и я понимаю, что он знает обо мне не только это. Интересно, когда Макс его нанял?

— О! Простите, я как-то не подумала, — и через минуту добавляю: — Наверное, у вас терабайт информации о моей бесцветной и скучной жизни.

На этот раз он снисходит:

— Поверьте, мне попадались и более нудные биографии.

Я усмехаюсь, что бы он ни прочел в моем досье, там нет самого главного! Так что пусть этот самоуверенный и напыщенный индюк не корчит из себя всезнайку!

Он отворачивается, давая понять, что разговор окончен. Похоже, что для него общение в целом нежелательно! Что ж, придется приспосабливаться, теперь от этого человека зависит моя жизнь.

Остаток полета я провожу за созерцанием белых пушистых облаков, слушаю в наушниках музыку в стиле Нью Эйдж и беззвучно плачу. Память навязчиво прокручивает в голове фразу Макса, которую он часто повторял в последние месяцы: «Как горько осознавать, что твое прошлое намного длиннее будущего».

◊◊◊

После пробуждения Яфа ведет себя непривычно тихо. За полчаса до приземления просит у стюарда чашку кофе. Говорит, что ничего не помнит, но по глазам я понимаю, что лжет. Впервые кто-то заставляет ее устыдиться собственного поведения. На Руслана она кидает опасливые взгляды, но есть в них что-то совершенно новое, будто из-за соприкосновения с его миром меняется ее собственный.

Подъезжаем к дому подруги, Руслан открывает дверь автомобиля. Яфа заглядывает ему в глаза и тихо, что было ей несвойственно, прощается, выразив надежду на следующую встречу. Он не удосуживается ответить. Для него она все еще проблема, мешающая исполнять предписанные ему обязанности.

— Увидимся на работе, — говорю я ей, обнимая.

— Когда ты придешь?

— Во вторник.

Пока мы выезжаем со двора, я машу подруге и посылаю воздушный поцелуй. Внутри все сжимается — я подошла к рубежу между новым и старым мирами.

— Куда мы едем?

— В новую квартиру, — коротко отзывается ГБ и так выразительно смотрит на меня, что я понимаю: при водителе он не будет это обсуждать.

Его реакция меня злит. С учетом того, что я пережила в студенческие годы, мне необходимо чувствовать контроль над своей жизнью, а сейчас я нахожусь в полном неведении, и меня это выбивает из колеи.

Машина подъезжает к комплексу небоскребов «Москва-Сити» и спускается на подземную стоянку башни «Санкт-Петербург». Я знала, что в этой башне расположен офис Петровского, поэтому его решение здесь же купить квартиру сочла удачным.

С сосредоточенным видом Руслан исследует стоянку. Его широкая спина закрывает мне обзор. Позади слышны шаги водителя, он несет мои чемоданы. Еще вчера я была свободной и порхала как бабочка, а сегодня двое телохранителей сковывают мои движения, будто я их пленница.

Никогда еще я так долго не находилась в лифте. Мне кажется, что даже лифт небоскреба «Бурдж-Халифа» быстрее доставил меня до смотровой площадки, а ведь там высота более пятисот метров. Сегодня лифт все едет и едет, будто везет в параллельную реальность, а когда наконец-то останавливается, на табло высвечивается цифра «46». Руслан ведет меня в конец коридора, в руках брякают ключи. Он открывает дверь и жестом дает понять, чтобы я оставалась снаружи. После проверки меня впускают в квартиру.

От предвкушения щемит в груди, я захожу и оцениваю интерьер. Апартаменты оформлены по-мужски: функционально, сдержано и в духе минимализма. Шторы на огромных окнах в пол распахнуты, и первое, что бросается в глаза, это потрясающий вид на просыпающийся город. От такого зрелища захватывает дух.

Снимаю босоножки и прохожусь по комнатам. Первым делом я обследую просторную гостиную и кухню с островом, над которым нависает хромированная вытяжка в форме цилиндра. На полу в жилых комнатах теплый на ощупь экзотический паркет, его винный оттенок — единственное яркое пятно во всей квартире. Доминирующая черно-белая гамма вызывает во мне приступ меланхолии.

Почувствовав мое состояние, Руслан спешит меня успокоить:

— Вы можете здесь все переделать на свой вкус.

— Правда? — я до конца не осознаю, что это моя квартира.

Вместо ответа он хмыкает, давая понять, что я задала глупый вопрос.

— Дам вам время осмотреться. Приду через час. Нужно многое обсудить.

Оставшись одна, я решаю разобрать вещи. Чемоданы лежат в гардеробной, от габаритов которой я прихожу в полный восторг — мечта любой женщины! Я кружусь по комнате словно девчонка, пока мой взгляд не падает на черный чехол, скрывающий в себе какой-то наряд. Я расстегиваю молнию и вижу вечернее платье невероятной красоты. Не сомневаюсь, что это подарок Макса. Обнаруженная записка подтверждает догадку: «Моей наследнице на новоселье». Почерк Макса.

Радость сменяется чувством скорби, которая с новой силой рвет мое сердце на части. Хочется выть и рыдать, что я и делаю. Присаживаюсь на банкетку, закрываю лицо руками и даю волю накопившимся эмоциям.

◊◊◊

Пока Гордеева занята поиском посуды, я наблюдаю за ее подвижным лицом. Судя по фотографиям в досье, можно с уверенностью сказать, что она абсолютно нефотогенична. В жизни она оказалась намного интереснее. А исходящая от нее мягкая и притягательная энергия располагает к общению и доверительной беседе. Таким людям плачутся в жилетку. Они чуткие, надежные, всегда наготове держат парочку платков и подходящих по случаю философских притч.

За то короткое время, что мы провели вместе, я понял следующее: она может хранить секреты, не зацикливается на мелочах и при случае уступит, если этого требует ситуация. После того, как я лихо разобрался с ее подругой, она могла свернуть меня в бараний рог, но не стала этого делать. Также она наблюдательна и не терпит прикосновений, что, кстати, стало для меня сюрпризом — в досье об этом нет ни слова.

Короче, Гордеева мне понравилась, чего не скажешь о ее коварной и похотливой подруге. При воспоминании ее приторного шепота и настойчивых поглаживаний моей ширинки хочется помыться и сменить шмотки. Таких женщин я обхожу стороной. Я из тех, кто любит охотиться, но ненавидит конкуренцию. Завидев соперника, я отойду в сторону, но не потому, что не уверен в своих силах. Если девушка дает повод ухаживать за собой кому-то еще, мне с ней не по пути. Я должен быть уверен в ее преданности. Уже в юношестве я знал, кем буду, и искал женщину из расчета, что мне придется оставлять ее одну на долгие месяцы. К сожалению, а может, к счастью, я ее так и не нашел.

— Вам чай или кофе? — спрашивает Гордеева.

В самолете, борясь с подступающим сном, я выпил литр крепкого кофе, меня уже от него мутит.

— Чай, пожалуйста.

Приступать к заданию, имея уйму уязвимых мест, очень рискованно. Изучив план Петровского, я понял: Александра Гордеева — слабое звено. Нам предстоял тяжелый разговор. Я не знаю, как она воспримет новости, которые я собираюсь на нее обрушить, и немного мандражирую.

— Что вы знаете о «Протоколе-17»?

Мы усаживаемся за стол, она ставит передо мной чашку с чаем.

— Макс вкратце меня проинструктировал. План сложный, многозадачный, но безусловно осуществимый, — ее рука тянется к воротнику спортивной куртки, застегнутому наглухо. — Я повидала много преуспевающих бизнесменов, но таких, как Макс — нет. Он был уникумом, многому меня научил.

— Я надеюсь…

Слабое звено! Назойливая дума не дает мне покоя. Я стучу по талмуду Макса.

— Его намерения ясны, но я не могу понять, ради чего все это вам?

— Хочу добиться справедливости, — она тяжело вздыхает, будто после признания скинула с себя груз невысказанности. — Для Макса и для его семьи.

— Зачем? Мертвецам правосудие не нужно.

— Чтобы эти мрази не ходили по земле с самодовольными улыбочками. Два человека убиты, и никто не понес наказания!

— Александра…

— Называйте меня Алекс! — безапелляционно требует она.

— Алекс, — меня аж коробит, будто с мужиком говорю. — Одно дело рисковать во имя справедливости, которая может что-то изменить, и совсем другое — когда от ваших действий ничего не изменится. На их место придут другие и будут делать то же самое. К тому же когда в убийстве обвиняются такие люди, правосудие слепо.

— Я ударю их по самому важному, без чего они не смогут просуществовать ни дня — деньгам! — выпаливает она, постукивая указательным пальцем по столу. — Заберу все до последнего цента и заставлю перезаложить имущество.

Мне нравится ее настойчивость и вера в справедливость, но она все еще слабое звено.

— Таков ваш план?

— Да!

— Вижу, вы настроены решительно, это хорошо. Тогда приступим.

Протягиваю Гордеевой инструкцию ее гения.

— Макс просил передать вам это. Почитаете на досуге, — прочистив горло, перехожу к самому главному: — Как только зачитают завещание, для всех акционеров вы станете мишенью номер один. Противники на время объединятся, чтобы вытолкать вас на обочину.

— Я это прекрасно понимаю.

Мне хочется гаркнуть: «Ни черта ты не понимаешь!». Почему она не осознает, что я сейчас единственный человек, перед которым не нужно носить маску? Скажи, чего и кого боишься в первую очередь. Будет с чем работать. Так нет же!

— Условно я поделил план Макса на три этапа. Подготовительная часть — это то, чем я занимался до вступления «Протокола-17» в силу. Со дня вскрытия завещания до полугода — организационная часть. В этот период мы будем активно заниматься сбором информации.

Пока я замалчиваю тот факт, что покину ее после организационной части.

— Как только акционеры почуют кровь, игра будет жесткой. Вы должны быть к этому готовы.

— Я готова, — кивает она.

— Не думаю, — мой взгляд скользит по ее телу, скрытому за просторной одеждой. Надеюсь, она меня поняла. — Наконец, третья часть, активная, самая важная и опасная — когда вы вступаете в наследство и принимаете на себя руководство компанией.

После этой фразы ее губы дергаются. Я прав! Она не готова! Концентрируюсь на инструктаже, но внутри камнепад сомнений, который уже не остановить.

— Первая часть для вас вполне безопасна, поэтому не вижу смысла вам сидеть здесь взаперти. Наоборот, используйте эти дни для подготовки к следующему этапу. Увольтесь с работы, разберитесь с делами. Раздайте долги, обновите гардероб. Знакомым скажете, что уезжаете за границу. Назовите им конкретный населенный пункт. К примеру, вам оставили в наследство небольшой домик, и вы намерены привести его в порядок. На какое-то время мы пустим акционеров по ложному следу.

— Вы будто мои мысли читаете, — на ее лице мелькает быстрая улыбка. — Я придумала легенду с домом, пока летела в самолете.

Можно с уверенностью сказать, если Александра захочет, чтобы ее не узнали — ей достаточно улыбнуться. Она кажется загадочной и обаятельной, жаль, что это длится недолго.

— Отлично, вы молодец, — мне необходимо время от времени ее подбадривать, чтобы она стала более уверенной. — Отрепетируйте перед зеркалом момент, когда говорите об отъезде. Если вы сама в это поверите, поверят и другие.

Она кивает и улыбается, ей нравится моя идея. На одном дыхании я выдаю то, что ей сейчас точно не понравится:

— Как только зачитают завещание, вы поселитесь здесь под усиленной охраной до вступления в наследство. Никаких контактов с внешним миром.

Гордеева вздрагивает, вижу, как расширяются ее зрачки. До нее дошло, что я сделаю ее пленницей, и это не мое решение — пусть благодарит своего гения.

— На оглашение завещания вы пойдете под видом помощницы адвоката. Мы вас немного замаскируем под канцелярскую крысу. Никто ничего не заподозрит.

— А вы там будете? — в голосе слышу страх.

— Нет, я буду ждать вас в адвокатской конторе. В «Эпсилон» и обратно в офис вы поедете с адвокатом, но особо при нем не распространяйтесь. Хоть Макс и доверял ему, сейчас начнется крупная игра, слепо доверять никому нельзя. Будьте начеку.

Она снова с готовностью кивает. Ее неестественная податливость вызывает во мне дурное предчувствие. Гордеева должна рвать и метать, пытаться договориться, выторговать для себя что-то очень важное, без чего она не сможет обойтись, но вопреки моим ожиданиям она молчит.

Я вынимаю из кармана новенький смартфон.

— Избавитесь от старого телефона в среду утром. Новым телефоном до посещения адвоката не пользуйтесь. В случае возникновения непредвиденной ситуации в нем запрограммированы кнопки быстрого набора. Цифра «один» — это защита. Вызов принимаю я. Если буду в недоступности, сработает переадресация на мою напарницу. Позже я вас с ней познакомлю. «Два» — если необходима эвакуация. При звонке вы назовете имя и код операции — «Протокол-17». Скажете пункт назначения, какой вам необходим транспорт. «Три» — если вам нужна медицинская помощь. Понятно?

Она кивает и с подозрением смотрит на телефон. По ее виду понимаю, что устала, с трудом воспринимает информацию и ей требуется смена обстановки.

— Пойдемте со мной, — резко встаю и иду в спальню.

Гордеева вскакивает и спешит за мной. Заходим в гардеробную, я нажимаю на рычаг и откатываю стеновую панель. Увидев в стене скрытую металлическую дверь, оснащенную электронным замком, она ахает:

— Что это?

— В случае опасности скроетесь в убежище.

Ввожу код. Дверь открывается. Перед нами предстает комнатка два на два метра со стеллажом вдоль одной стены. Два раскладных стула, бутылки с водой, баллоны с кислородом, парочка фонариков, еще всякая необходимая мелочевка…

— Код смените, чтобы даже я его не знал.

Гордеева отводит глаза, но я успеваю заметить панику, из чего делаю вывод: она ни за что туда не войдет. Проклятье! Почему она молчит? У меня руки чешутся! Хочу затолкать обманщицу в сейф, закрыть на десять минут и посмотреть, как запоет. Вовремя останавливаю себя. Устроить ей стресс в первый же день — плохая идея.

Закрываю сейф, показываю, как закрепить панель.

— Будьте со мной откровенны, Алекс. Иначе план неосуществим.

Она снова кивает. Она что, робот?

Судя по завываниям наших желудков, оба проголодались. Предлагаю заказать пиццу.

— А вам разве не надо к семье?

Она показывает на мое обручальное кольцо. Я еле сдерживаю улыбку.

— Моя семья не в Москве.

Многочасовая беседа и совместный ужин нас немного сближают. Вижу, как напряженность моей подопечной понемногу отступает, но она все еще мне не доверяет. Если она не раскроется, моя работа осложнится.

◊◊◊

Мой взгляд устремляется на ночной город. После заката атмосфера в квартире кардинально меняется, огни соседней башни отражаются на глянцевых поверхностях разными красками, словно радуга. Теперь стены уже не кажутся такими холодными, да и желтый свет точечных светильников добавляет теплоты.

Мне нравится новая квартира. Нужно купить аксессуары, картины и заменить шторы на окнах. Немного неожиданно, но от выбора Макса я в восторге. Он знает, как мне угодить. Вернее, знал! Я тут же сникаю, поддаюсь эмоциям. Правда, на этот раз плачу не так долго, как в гардеробной. Наверное, я не уймусь, пока не залью слезами все комнаты. Максу бы мое настроение не понравилось. Представляю, как он нарочито грозно кричит свою коронную фразу: «Кто не думает о победе, храбрецом не будет!». Так он подбадривал меня и подталкивал к новым свершениям.

После ухода Руслана я словно раздвоилась. Одна половина кричит: «Беги отсюда!», другая подбадривает: «Сделай это!». У меня совсем мало времени на раздумья. Принять решение нужно до оглашения завещания. Перед Русланом я хорохорилась, пыталась сосредоточить его внимание на отработке совместных действий. Но как только дверь за ним закрылась, на меня навалились сомнения. Справлюсь ли я с отведенной для меня ролью?

На столе все еще лежит инструкция. Я решаю отвлечься и углубляюсь в чтение. Меня ожидает очередной сюрприз: план Макса не имеет ничего общего с нашими договоренностями. Мы обсуждали схемы захвата и поглощения капитала акционеров «Эпсилона», типы сделок, стадии, инициаторов, а здесь на тридцати страницах отражен поэтапный сбор компромата только девяти крупных акционеров, словно остальные не в счет. Собранную информацию мне необходимо предоставить силовым структурам. Мало того, кое-какую работу Макс поручил лично Руслану и еще двум нанятым агентам, имен которых даже не удосужился сообщить, туманно сославшись на безопасность. Выходит, Макс не только не захотел со мной попрощаться, но и обсудить изменения в плане.

Задаюсь вопросом, с каких это пор Макс сдружился с силовиками и стал почитать закон? Вероятно, резкий разворот произошел из-за болезни и осознания скорой смерти. Другого объяснения я не нахожу. При случае обязательно обсужу этот вопрос с адвокатом, а пока решаю осмотреться и сконцентрироваться на последних днях свободы.

◊◊◊

Покинув Алекс, спускаюсь на этаж ниже — в свое убежище на ближайший год. Квартира без отделки. Из мебели только диван, кровать и мини-кухня. В санузле я сам выложил плитку и установил душевую кабину. Посреди квартиры стоит стол с оборудованием. На стене висят большие плазменные экраны, на которые я вывел изображение с камер видеонаблюдения, установленных в квартире координатора и штабе.

С пачкой чипсов и упаковкой томатного сока я размещаюсь на диване и включаю мониторы. Моя подопечная сидит на диване в гостиной. Плачет. С таким настроем лучше не начинать операцию. В Гордеевой нет искры, она раздавлена горем. Говорит хорошо отрепетированные слова о возмездии и справедливости, но я чую, ее что-то гложет, и пока не пойму, что она скрывает, двигаться дальше нет смысла.

Монотонные всхлипы объекта уже достали меня до печенки, я переключаю крайний нижний монитор на кабельное телевидение и ловлю один из центральных каналов. Показывают какой-то тупой американский боевик, кадры погони и развязка сюжета меня немного отвлекают.

Когда фильм закончился, я замечаю, что Гордеева уже не плачет. Раскладывает на кровати пижаму и идет в санузел. Раздевается и встает под душ. Приближаю ракурс камеры, смотрю на ее обнаженное тело и качаю головой. Да, Ежику нужна беговая дорожка и тренажеры. О, я только что дал ей прозвище! Это хорошо, значит, проникаюсь.

Вижу шрам на животе. У нее была операция? Но в досье об этом ни слова. Или она рожала? Тогда где ребенок? Умер? Интересно, это был ребенок Макса? Зараза! Без полного доступа к информации я бултыхаюсь, как в вакууме!

Координатор выходит из душа и, обмотавшись полотенцем, направляется в спальню. Ей не мешало бы сменить гардероб, а увидев ее лихую прическу, парикмахер вооружится опасной бритвой и погонит ее из салона, произнося заклятья. Макс был крутым мужиком, почему он не заботился о своей девушке?

В ее личном деле указано, что учеба в МГУ началась вполне удачно, но на втором курсе Гордеева скатывается в учебе, заваливает сессию, а потом и вовсе берет академический отпуск. Больше в универ она не возвращается, а переводится в другое учебное заведение, менее престижное.

Пока я изучаю документы, координатор облачается в футболку, пижамные штаны, ложится в кровать и выключает свет. Я следую ее примеру.

Среди ночи вскакиваю от жуткого крика и машинально тянусь к стволу. Через мгновение понимаю, что не выключил мониторы, и вопли идут из квартиры этажом выше. Гордеева мечется по кровати, отпихивая и закручивая ногами одеяло, и от этих нелепых движений еще больше запутывается.

— А-а-а! Нет! Не надо! Мне больно! Отпустите! Помогите кто-нибудь! А-а-а! Подонки! Ублюдки! Не трогайте меня!

Это не просто дурной сон…

Пару минут наблюдаю и не могу сообразить, что делать. Надеюсь, что крики вот-вот прекратятся и она снова мирно засопит. Но не тут-то было! Вопли становятся истошными, будто с нее кожу живьем сдирают. Нужно ее разбудить, но как? Позвонить вот так просто среди ночи я не могу. Как объясню свой звонок?

После серии повторных криков я все же решаюсь. Она просыпается, тянется к телефону и смотрит на экран.

— Алло, — отвечает она севшим голосом.

— Александра, — как можно мягче произношу я.

— Я же просила так меня не называть!

Она швыряет телефон об стену и бежит в санузел. Скинув одежду, встает под душ и снова рыдает. Я выключаю монитор, обхватываю голову руками и переключаю мозг в режим аналитики. На втором курсе института с ней что-то произошло. Судя по крикам, она жертва насилия, но опять-таки в досье об этом ни слова. Информацию о ней мне предоставила Контора. Похоже, официальное личное дело можно выкинуть на помойку. Самому заполнять пробелы нет времени, я принимаю решение обратиться к проверенному челу. Вероятно, за срочность он потребует приличную сумму, но выбора нет.

◊◊◊

После завтрака приносят посылку — новый мобильный телефон. Мне стыдно за ночную выходку. Руслан не виноват в моих проблемах, он просто делает свою работу. В следующий раз постараюсь быть сдержанней. Где-то внутри меня писклявит робкий голосок: «Ты должна ему все рассказать». Но я его тут же опротестовываю. Никакого отношения к Максу и его плану моя личная трагедия не имеет, поэтому и рассказывать незачем.

Как только я вставляю свою SIM-карту в новый телефон, на экране высвечивается список оповещений. Яфа, не дожидаясь вторника, забросала меня вопросами. Я решаю, что сегодня самый подходящий день для объяснений. Завтра церемония прощания с Максом. В среду будут зачитывать завещание, а потом у меня начнется совершенно другая жизнь. Звоню подруге и предлагаю встретиться в нашем любимом ресторанчике на Пречистенке.

Перебирая вешалки, я понимаю, что первым делом нужно пройтись по бутикам. Весь прошедший год я совершенно не обращала на себя внимания, в итоге стала похожа на Бабу Ягу.

Когда я вхожу в ресторан, Яфа уже сидит за столиком в глубине зала. На ней красное облегающее платье, лиф которого еле сдерживает пышную грудь. Увидев меня, она энергично машет рукой.

— Я на тебя обижена, — она целует меня в щеку. — Ты не отвечала на мои звонки! Из-за тебя я съела брикет мороженного и коробку зефира в шоколаде. В наказание ты будешь развлекать меня, пока я буду корячиться на беговой дорожке. Ну как? Ты его уже видела?

— Дедушку? Нет. Его еще не привезли.

— При чем тут твой дедушка! Я говорю о том красавчике — Руслане!

Ах, вот оно что! Откидываюсь на спинку стула и вглядываюсь в лицо подруги. Яфа никогда ни по кому не сходит с ума. Больше одного дня ее беспрерывно блуждающий в космосе мозг не может сконцентрироваться ни на одном мужчине. Тень разочарования пробегает по моему лицу, но подруга не замечает этого и продолжает гнуть свою линию:

— Слушай, я такого экземпляра еще не встречала! У него идеальное тело. Это просто бомба! Ты видела его татушки?

— Нет, — раздраженно передергиваю плечами, если б я знала, что разговор пойдет о Руслане, осталась бы в своей новой сияющей белизной квартире. — А ты их где видела?

— Их же видно сквозь белую футболку, глупенькая!

Татуировки меня не интересуют, мало того, не понимаю тех, кто уродует ими свое тело. Я еще могу понять, если это делается по какой-то причине, например, скрыть шрам от операции или ожогов, но вбивать чернила в девственную кожу… нет! Это точно не мое!

— Он как Зевс, мечущий гром и молнии, — восторженно ахает Яфа. — Губы как у греческого бога. Брови широченные, густые! А эти глаза! Никогда не видела таких глаз! Синие, как морская бездна. А кожа! Кстати, это не загар! У него действительно такая смуглая кожа.

Она показывает мне фотографии англичанина, на которого якобы похож Руслан. Пытливо вглядываюсь. Кроме роста, цвета волос и комплекции ничего общего. Почему женщины так слепы, когда влюблены? В начале отношений он похож на киноактера, в постели — бог, в компании — король юмора, а после расставания — неблагодарный, эгоистичный и жадный козел.

— А разве он не мусульманин? — осторожно осведомляюсь я в надежде охладить пыл подруги. — Я видела у него кулон в виде полумесяца, — показываю на шею.

Подруга озадачена, наверное, это единственное, что она не разглядела, а точнее, не захотела замечать. Ее восторга я не разделяю. Если честно, я вообще не рассматриваю мужчин как потенциальных кавалеров, и в данном случае меня интересовали сугубо профессиональные качества. К тому же Руслан женат, а для меня это табу. Влюбиться в женатого мужчину — это как купить идеальное по фигуре платье, поносить, а потом аннулировать покупку.

— Не было у него никакого кулона! Не выдумывай! Такое я бы ни за что не пропустила!

Надо срочно переводить тему.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

По тону она понимает, что это что-то серьезное. Отключается от амурных грез и с готовностью кивает.

— Я завтра увольняюсь.

— Правильно, не хрен горбатиться на дядю, когда на тебя свалились такие бабки.

— В среду я улетаю в Италию. Дедушка оставил мне домик на Сардинии. Нужно оформить документы, привести дом в порядок. Так что…

— Я еду с тобой! — выпаливает с ходу Яфа, чем ввергает меня в шок, и вся заученная история летит в тартарары.

— Ты не можешь! — судорожно пытаюсь придумать причину, хотя знаю заранее, что Яфа не отступит.

— Конечно, могу! У меня еще две недели отпуска! На Сардинии прекрасные пляжи, я тебя не буду стеснять. Буду уходить утром, а возвращаться к ужину и вести себя тихо, как мышка.

Яфа — мышка? Это что-то новенькое! Мотаю головой. Ее глаза тускнеют, а мне становится стыдно. Когда мне было плохо, лишь она была рядом.

— Я еду с родственниками. Они очень закрытые люди, не любят посторонних… — придумываю на ходу. О Боже! Я вру единственной подруге и это только начало! — Вся эта дележка наследства неприятнейшая процедура.

— Понимаю…

Хлопая наращенными ресницами, подруга театрально высасывает через трубочку остатки коктейля «Красный грех». Со стороны соседнего столика слышится приглушенный стон, мы поворачиваемся и видим, как блондин с круглым лицом не сводит с Яфы похотливого взгляда.

— Но как только все закончиться, я вернусь в Москву, и мы обязательно встретимся.

Гружу ее бесконечными подробностями якобы предстоящих сборов. Яфа отвлекается от мрачных мыслей — мода ее страсть — и соглашается пройтись со мной по магазинам.

Едем в «Крокус Сити Молл». Когда-то Яфа там работала. Всю дорогу она без остановки трещит о том, как ей осточертела Москва, что она тоже хочет куда-нибудь уехать. Ее доводы пестрят красочными примерами. Я отворачиваюсь, еле сдерживая улыбку. Понятно, куда она клонит — ей хочется со мной в Италию. Если бы я туда действительно улетала, наверное, сдалась.

— Когда ты его увидишь? — спрашивает подруга, паркуя автомобиль перед Моллом.

— Дедушку?

— Какого дедушку?! Мир праху его! — недовольно ворчит Яфа. — Я про Руслана!

— Он же глава моей охраны, всегда при мне, правда, сегодня мне удалось вырваться от его вездесущих глаз, — непринужденно отвечаю я и только по ее реакции осознаю, как облажалась.

Она выпучивает на меня глаза, а я гадаю, что произвело на нее такое впечатление: наличие собственной службы безопасности или то, что Руслан будет со мной две недели в Италии в близком контакте.

— Ну, он не только будет меня охранять, а всю семью, — смягчаю я удар.

— Я думала, у тебя нет семьи.

— Это дальние родственники, я знала об их существовании, но мы никогда не общались, — неуверенно лепечу я.

— Что-то ты темнишь, Алекс. Ладно, не хочешь говорить — дело твое.

Вспоминаю совет Руслана о работе с зеркалом. Надо потренироваться, потому как убедить подругу мне не удалось.

◊◊◊

Ныряю лицом в обжигающе-горячее полотенце. Распариваю кожу. Достаю из кейса бритвенный набор. Прохожусь помазком из барсучьей щетины по щекам, подбородку и шее. В считанные секунды лицо обрастает бородой из пены. Вынимаю новое лезвие и вставляю в Т-образный увесистый станок. Отработанными за годы бритья движениями избавляюсь от трехдневной щетины и споласкиваю лицо.

Люблю эти минуты. Во время бритья ко мне приходят самые дерзкие идеи и удачные схемы, вижу собственные промахи и недосмотры. В памяти может спонтанно проявиться какой-то образ, лицо или чье-то нелогичное поведение, то, чему я ранее не придавал значения, а в момент бритья переосмыслил.

Завтра похороны Макса. Алекс еще не знает, что на этот день намечена операция «Подмена». Интересно, как она на нее отреагирует. В этот день многое прояснится, я смогу понять, как координатор справляется со стрессом и как работает в команде.

Напарница докладывает, что Алекс с подругой ходят по магазинам. Это меня напрягает. Макс недооценил влияние подруги на свою подопечную. Отделаться от нее будет не так-то просто, но эту миссию я передам самой Алекс — пусть проявит характер.

— Сисястая постоянно спрашивает о тебе, — ехидничает напарница после доклада. — Кстати, она ничего так. Трещит о твоих татуировках. Интересно, где она их лицезрела? Ты зря время не теряешь! Хи-хи! Хр-р-р!.. — смех Норы походит на хрюканье. — Похоже, Алекс тебя уже ненавидит.

Мне нужно наладить контакт с координатором, а не вызывать в ней негативные эмоции.

— Держи дистанцию, Нора, — предостерегаю я, застегивая белую рубашку. — Твоя задача узнать, нет ли за ними хвоста.

— Не учи ученого, сиськолов, — шутливо огрызается напарница и отбивает связь.

— Мужичка, — бурчу я и затягиваю ремень на джинсах.

Шутливые перепалки во время операции — это норма. Так мы снимаем напряжение и перезаряжаемся. Обычно я ворчу на участников группы, чтобы не засоряли эфир, или как мы выражаемся — зефир, но иногда меня самого заносит, а сейчас как раз такой случай.

Напарница знает мое отношение к таким женщинам, как Яфа, поэтому спустила сарказм с поводка. С Норой и ее мужем я знаком больше десяти лет и доверяю им как самому себе. Они воспитывают двоих сорванцов и постоянно нуждаются в деньгах. Я всегда беру Нору в дело, когда моя цель женщина. Хотя профессионального интереса к коллегам-женщинам я не испытываю. Всегда утверждал и буду утверждать: «Баба ненадежна и обуза в деле».

Я как-то читал исследования канадских ученых на тему производительности женского и мужского серого вещества. Оказалось, что в участках мозга, ответственных за рассудительность, индивидуальные способности и планирование, плотность клеток у женщин на пятнадцать процентов выше. Эти же умники доказали, что женщины меньше подвержены влиянию толпы и быстрее справляются со стрессом. По их мнению, женский мозг компактнее мужского, но клетки в нем упакованы более плотно и быстрее между собой обмениваются информацией. Единственное, с чем я согласен, так это с тем, что правое полушарие, отвечающее за интуицию и творчество, у женщин развито сильнее.

Поднимаюсь этажом выше. Захожу в штаб-квартиру. Это соседняя дверь с квартирой Гордеевой. Провожу инструктаж группе из шести человек. Показываю оборудование и все навороты, которые приобрел для охраны. Не ожидал, что больше всего у спецов вызовет удивление Bodyguard Blanket — одеяло-телохранитель, способное защитить от пуль и осколков битого стекла. Одеялом с ремнями можно обвязаться, а можно просто выставить перед собой как щит.

Разбираем предстоящую операцию. Раздаю средства связи и кодовые позывные. Распределяю обязанности. Вывожу на экран схему крематория и расставляю людей по точкам. Объясняю задачу и возможные угрозы. Далее провожу экскурс по квартире Алекс и рассказываю о системе безопасности. Показываю датчики и делаю акцент на том, чтобы в каждый обход убеждались в их рабочем состоянии. Про сейф не говорю, о нем знает только Нора. Осматриваю свою команду — всем вроде как все понятно. После инструктажа группа расходится.

Пока Гордеева занята покупками, решаю проехать в ее старую квартиру и осмотреться. Мне нужно вытащить на свет все ее скелеты и слабости. Не могу начать операцию, не зная, кого на самом деле охраняю.

◊◊◊

Заскакиваю в парадный подъезд «Сталинской высотки». Достаю из кармана ключи от квартиры координатора и еле слышно вхожу в темный коридор. В нос бьет терпкий застоялый запах смеси сандала и воска. Это не духи Алекс — она пахнет чем-то вкусным и еле уловимым.

Обследую комнату за комнатой. Хорошей хозяйкой Алекс не назовешь. Плафоны люстр покрыты слоем липкой пыли. По разбросанным вещам понимаю, что она собиралась в отпуск в спешке. В квартире давно не делался ремонт. Ее шкаф в спальне забит дешевым тряпьем, единственное ценное, что я нашел — серьги с крошечными брюликами.

Она же встречалась с инвестиционным магнатом! Даже я, со своим непостоянным заработком, мог дать женщине больше. На эту квартиру даже вор не позарится. Что-то тут не так. Во мне зреет дума, что меня поимели. Вот это уже интересно. С какой целью? Ничего, теперь я сам разберусь, кто такая Александра Гордеева.

В гостиной натыкаюсь на сервант, в котором оказывается потайной выдвижной ящик с документами. Это семейный архив: свидетельства о рождении, смерти и регистрации брака. Делаю снимки всех документов. На полке над телевизором разглядываю развешанные медали, на стенах в рамках грамоты и дипломы. На серванте стоят призовые спортивные кубки. До восемнадцати лет Алекс часто побеждала в соревнованиях по легкой атлетике. Не понятно, как такая спортсменка довела свое тело до консистенции рыхлой ваты.

Ищу хоть какое-то подтверждение рождения ребенка. Ни свидетельства о рождении, ни игрушек, ни детских вещей. Может шрам вовсе не от кесарева сечения? Я уже подметил, что он выше, чем обычно. Тогда что это? Другая операция?

Изучая спальню, я натыкаюсь на маленький блокнот в коричневой кожаной обложке. Закодированные пометки, цифры, счета и даты. Похоже, Алекс отслеживала чей-то денежный след. Убираю блокнот в задний карман джинсов — пригодится для нашего расследования.

В прикроватной тумбочке нахожу вибратор. Тьфу! Мерзость. На коробке стоит дата продажи: апрель 2012 года, а сейчас 2015-й. Выходит, он у нее давно. Это опять не вяжется с Максом. Услугами эскорта он пользовался даже в израильской клинике, в этом я сам убедился, а значит, с потенцией проблем не было. С другой стороны, все знали о его любвеобильности. Возможно, Алекс не могла удовлетворить все его потребности, или же он намеренно ее от них ограждал.

Стоп! Какое отношение это имеет к делу? Зачем я лезу к ней в постель? Главное, чтобы она группу не подставила. Про второй курс института, конечно, уточнить нужно, чтобы потом это не вылезло в реальную проблему, но остальное…

Я уже направляюсь к выходу, когда слышу, как в замке проворачивается ключ и кто-то тихо входит в прихожую. Кто это? Алекс? Почему Нора меня не оповестила?

Скрываюсь за занавеской, отделяющую кровать от гардеробной. Отключаю звук мобильника и замираю. Шаги в коридоре осторожные, неуверенные. Это точно не Алекс! Еле слышный скрип паркета в гостиной, затем снова в коридоре. Таинственный гость идет в спальню! Оглядываюсь и понимаю, что мне некуда деться, я весь как на ладони. Единственным преимуществом будет внезапная атака. Через щель между шторами вижу чела в черной ветровке. На улице тридцатиградусная жара, а он в куртке. Перед собой держит «Беретту» с глушаком! А я без ствола! Макс убедил меня, что до среды нет никакой опасности, вот я и расслабился.

Он приближается. Пульс учащается, я готовлюсь к прыжку. Его рука тянется к шторе. Глушак прямо перед моей грудью. Я могу нанести ему удар в горло и сбить с ног, но это чертовски рискованно, наверняка он успеет выстрелить!

Меня спасает звонок его мобилы. Ветровка отвечает, с минуту слушает, потом докладывает:

— Блокнот не нашел. В конторе его тоже нет. Немедля займусь ее подруженцией, наш человек в фонде стуканул, что она кентовалась только с еврейкой.

Значит, за Алекс следили давно, даже приставили к ней в офисе своего чела. Как Макс этого не предвидел?

— Я тоже так думаю, сработал профи. Еду.

Незнакомец покидает квартиру. Для верности я стою в укрытии еще десять минут. Выйдя на улицу, я засекаю время и оглядываюсь на предмет камер. Ювелирный салон, банк — да тут полно лазеек!

Враги Макса могущественны, мелких пешек среди них нет, а значит, имеют технические ресурсы и могут отследить передвижения Гордеевой и ее подруги. Необходимо внести коррективы в план и эвакуировать Алекс.

◊◊◊

— Ты из меня какую-то озабоченную девицу делаешь, — ворчу я на подругу, выходя из примерочной кабинки.

— Корсеты никогда не выйдут из моды. Наденешь белую рубашку с длинным рукавом, поверх корсет и любую юбку, — она поворачивается ко мне и для не разбирающихся в моде, поясняет: — Я имею в виду цвет. Юбка должна быть обтягивающей, естественно, с разрезом.

— Кто бы сомневался, — хватаю очередное платье, подготовленное подругой для примерки и скрываюсь за черной массивной шторой.

Прошло уже три часа тотального шопинга. Кредитки опустошены. Мы трижды возвращались к машине и штабелями укладывали бумажные пакеты из бутиков. Впервые за последний год во мне проснулся женский азарт. Моя жадность кидалась от одной красочной витрины к другой, а здравый смысл с робкими доводами еле слышно уговаривал одуматься.

Шопинг преумножил возбуждение Яфы, она трещит как заведенная. Предлагаю пообедать, и подруга тянет меня в ресторан. После шестичасового общения я немного одурела и стараюсь оградиться. Откидываюсь на мягкую спинку кресла, смотрю вдаль, как бы обдумывая ее слова, а сама начинаю медитировать. Представляю, как с каждым выдохом из меня уходит все наносное, негативное и изжитое: обиды, гнев, возмущение, угрюмость, опустошенность и уныние. Окрашиваю эти эмоции в темно-серый цвет. C каждым вдохом в меня входят: смелость, решительность, уверенность и оптимизм. Их я окрашиваю в золотистый цвет. Вдох и выдох. Меня покидает серость и наполняет золото. Еще раз. Как же хорошо… спокойно…

— А ты как думаешь? — спрашивает Яфа и щелкает пальцами перед моим лицом. — Ау! На орбите! Вернись на Землю.

Возвращаюсь из иллюзорного мира и смотрю на подругу.

— Извини, я задумалась. Что ты спросила?

— Ты можешь дать мне номер Руслана? Если позвоню, будет слишком навязчиво?

— Будет, — категорично произношу я, но Яфа и сама это понимает.

— Блин. Я до завтра не доживу. Ты же возьмешь меня с собой на похороны? — она мечтательно закатывает глаза. — Руслан, наверное, будет в черном костюме?

На похороны? Я чуть со стула не брякнулась. Смотрю на Яфу и не верю своим глазам.

— Яфа, ты что, влюбилась?

Она прячет глаза.

— Невероятно!

— Да, ладно, — она отмахивается, но в глазах тоска. — Все равно он для меня как греческий миф — что-то сказочное.

— Он женат, — в моем голосе укор.

Яфа тут же вскипает.

— Жена — не стена, отодвинуть можно… — по ее виду понятно, что это просто злость на безнадежную ситуацию. На самом деле она так не думает.

— Наверняка и дети есть.

— Наверняка, — у Яфы дрожит подбородок.

— Боже мой, вот уж не ожидала… — не могу прийти в себя, своим признанием подруга выбила меня из колеи. — Чем же он тебе приглянулся?

Яфа понимает мой вопрос. У нее в прошлом был внушительный список побед: спортсмены, певцы, модели, актеры. В памяти еще свеж ее страстный роман с австралийским пловцом, который до сих пор по ней сохнет.

— Сама не знаю, — признается подруга и пожимает плечами. — Это было, как будто кто-то включил свет. Понимаешь? И все…

Из моей сумочки доносится песня из кинофильма «Телохранитель» в исполнении Джо Кокера и Засс Джордан. Я поставила этот рингтон на номер Руслана — привет от моего подсознания. Легок на помине! Небось, уши красные, как рожки у чертика. Чего он звонит? Мы же не договаривались о встрече.

Жестом даю подруге понять, что мне нужно отойти.

— Алекс, когда у нас возникнет опасность, ты получишь команду «Красный код», — голос ГБ отдает металлом. — Так вот, у нас сейчас «Красный код». Где ты?

— В ресторане.

— Одна?

— С Яфой.

— Можешь отойти в сторону?

— Уже.

— К тебе кто-нибудь проявляет повышенный интерес?

Скольжу взглядом по залу и прилегающей территории.

— Никто.

— Хорошо, значит, они еще до тебя не добрались.

— Что происходит?!

— Цыц!

— Не цыкайте мне! — возмущаюсь я и ловлю на себе пытливый взгляд подруги, она будто чувствует, что я говорю с предметом ее вожделения.

— Телефон, что я дал, у тебя с собой?

— Да.

— Запрашивай эвакуацию.

Взгляд останавливается на мужчинах в черных костюмах. Меня пробивает дрожь. Пиджаки свободного покроя. Секьюрити я узнаю за версту. Стоят у лестницы, как два скучающих пингвина на льдине, а сами украдкой посматривают в мою сторону.

— Руслан, я вижу двоих, — с придыханием шепчу я и подробно описываю ситуацию.

— Не паникуй, будь среди людей на открытой местности. Ни в бутики, ни в туалет не заходи. Как только подъедет транспорт, выходи из Молла.

Откуда он знает, что я в Молле? Я же сказала, что в ресторане! Он что, следит за мной? Ладно, сейчас не время. В отражении витрины наблюдаю за передвижениями преследователей.

Дрожащей рукой нажимаю на вторую клавишу быстрого набора номера и после третьего гудка слышу: «Назовитесь». Произношу имя, код операции. Раздается странный протяжный звук, затем писк. Металлический голос провещал: «Абонент подтвержден». Так вот зачем нужно звонить! Голос должен пройти идентификацию. Мне-то казалось, что отправить СМС в такой стрессовой ситуации гораздо эффективнее.

— Вы находитесь в «Крокус Сити Молле»?

Ничего себе скорость определения геолокации! Я подтверждаю.

— Конечная точка маршрута?

Называю адрес новой квартиры.

— Время прибытия транспорта семнадцать часов тридцать минут, — мне называют марку машины и номерной знак.

Смотрю на часы в телефоне — через десять минут.

◊◊◊

В штаб-квартире переполох. Группа на ходу меняет план. На одном из экранов вижу мигающий маячок машины, что выехала за Алекс. Водителя я знаю лично. Нора на связи и в режиме онлайн докладывает о передвижениях Алекс. Координатор держится молодцом, не мельтешит, поведение адекватное, с реальностью связь не теряет.

— Машина в минуте от Молла. Будь наготове, — говорю я напарнице.

Посылаю сообщение Алекс, чтобы двигалась в сторону выхода.

— Она прощается с подругой, — докладывает Нора. — Идет к эскалатору. Прямо к ним!

— Не дергайся.

— Какого?.. Что она делает?

— В чем дело?! Нора?! — от перенапряжения я вскакиваю.

— Она намеренно столкнулась с одним из «пиджаков». Повернулась, улыбнулась, извинилась. Двинулась вниз. Голову даю на отсечение, что она одного «щипанула».

— Что?! — мозг уходит в перезагрузку. — Их реакция?

— Недоумение. Провожают взглядом. Не двигаются. Теперь, когда она вышла из здания, бегут к выходу.

— Где ты?

— Иду следом, — слышу в трубке тяжелое дыхание. Похоже, ленивая курица забросила тренировки. — Алекс садится в спорткар.

Вся группа выдыхает, но расслабляться рано.

— Нора, проследи за ними.

— Сама знаю.

— Не дерзи!

— Сам не бухти. Навести лучше Яфу, она по тебе ссохлась. Заодно шмотье Алекс заберешь.

— Возможно, я так и сделаю, — язвлю я. Вокруг меня раздаются сдавленные смешки и хмыканье — вся группа прекрасно понимает, что я к ней на дух не подойду.

Как акционеры так быстро вычислили Алекс? Ответ очевиден. Мобильник! Смотрю, как зеленый маячок движется по МКАД. Нажимаю на клавишу «Связь с водителем», представляюсь и вношу изменение в маршрут. Скоро узнаем, прав я, или однажды обжегшись на молоке, дую на воду.

◊◊◊

Погоня длится недолго, уже на МКАДе водитель спорткара, совершив парочку удачных маневров, окончательно отрывается от преследователей. Я наивно предполагаю, что остаток пути проеду в рамках правил ПДД, но сильно ошибаюсь. Водитель сворачивает на Рублевку и, проехав несколько километров, выезжает на проспект Маршала Жукова, где в туннеле выталкивает меня из машины.

— Отдай мне старый телефон! Иди к серебристому «Кадиллаку»!

Я и так в шоке, ничего не соображаю, а тут еще его ор. Понятное дело, он старается перекричать рев машин, отражающийся от стен туннеля. Но все происходит так быстро, что я в какой-то момент просто отключаюсь и теряю ориентиры.

Дрожащими руками я вынимаю смартфон из сумки.

— Иди к «Кадиллаку»! — повторяет он и показывает на стоящую впереди машину с включенными аварийными сигналами.

На подгибающихся ногах я иду к серебристому седану. Водитель улыбается и открывает передо мной дверь. Помогает сесть, вежливо осведомляется о самочувствии. На этом дипломатия заканчивается. Сев за руль, он на меня уже не реагирует. Выжимает из машины максимум, лавирует между полосами, ловко уходя от столкновений. Я зажмуриваю глаза и вцепляюсь в сиденье. Мы ехали не больше двадцати минут, но для меня они показались вечностью.

Руслан встречает нас у лифта на подземной стоянке. Я сижу совершенно ошарашенная, взлохмаченная, с выпученными глазами. В крови плещется адреналин. Мысли вразлет, как и моя прическа. Ноги так ослабли, что я не могу выбраться из машины, Руслану буквально приходится вытаскивать меня из салона. Постучав по капоту, он дает знак водителю уезжать. Его цепкий взгляд исследует периметр. Пистолет, заткнутый за пояс джинсов, приводит меня в еще большее смятение. ГБ, как и я, в полном недоумении. Только вчера мы сошлись в едином взгляде на ситуацию, что до оглашения завещания мне ничего не угрожает.

С одной стороны, меня расстраивает, что я лишилась трех так нужных мне подготовительных дней. С другой — радуюсь, что это произошло именно сейчас. Теперь у меня нет иллюзии безопасности. Все те предостережения, коими накануне меня стращал Руслан, теперь я воспринимаю не как гипотетические, а вполне себе реальные.

— Что происходит? Кто эти люди? — от истерики меня отделяет одно мгновение.

— Не здесь! — рявкает Руслан, быстро оглядывается по сторонам и, схватив меня за плечи, вталкивает в лифт.

Пока лифт поднимается, Руслан хранит молчание. Его холодный взгляд изучает мое отражение в зеркале. Нос заострился и стал похож на птичий клюв. Точно так же он смотрел на Яфу, когда она проявляла к нему интерес в самолете.

Почувствовав приближение приступа, я начинаю копаться в сумочке в поиске Грандаксина. Кажется, меня ждет серьезный разговор, а я на грани панической атаки.

Заметив в моих руках упаковку таблеток, Руслан хмурится и спрашивает:

— Что это?

Я объясняю. Его реакция молниеносна.

— Они вызывают спутанность сознания, а ты мне нужна сосредоточенная и трезвомыслящая.

Руслан отбирает у меня лекарственную упаковку, бросает в мою сумку, а потом буквально вырывает ее из моих рук. Мне даже показалось, что он хотел ею как следует меня огреть, но в последний момент передумал.

Двери лифта открываются, он хватает меня за локоть и тащит к квартире.

— Не трогайте меня, — слабо пытаюсь возражать я и вся скукоживаюсь.

Соседняя с моей квартирой дверь открывается, к нам выходит широкоплечий брюнет с приплюснутым носом.

— Есть новости? — спрашивает его Руслан, не отпуская мою руку.

— Колян повозил их по центру, потом скинул мобилу и засел в укрытии. Подъехала тачка, вышли трое. — Он показывает фотографии. — Рус, знаешь кого-нибудь из них?

Руслан говорит, что не знает, впихивает меня в квартиру и закрывает за нами дверь.

— Что вы себе позволяете?! — киплю я от негодования.

Он пришпиливает меня к стене и нависает, как удав над кроликом. Лицо искажается в злобной гримасе. Боже! Что я такого натворила? Вроде действовала по инструкции.

— Что за грязную игру ты ведешь, Алекс? — меня обдает его горячее дыхание. — Я же просил быть со мной откровенной. Объяснял, что иначе не смогу защитить.

От непонимания я часто хлопаю ресницами и безотрывно смотрю в его ярко-синие глаза. Чем дольше я их разглядываю, тем больше подмечаю деталей: темно-синий обод окольцовывает радужку, от зрачка во все стороны тянутся звездообразные всполохи, напоминающие взрыв метеорита.

— Твой гений убедил меня, что до оглашения завещания ты в полной безопасности. Исходя из этих данных, мы разработали операции на два ближайших дня, а выходит, за тобой следили еще до вступления в силу «Протокола-17».

— Не понимаю, о чем вы, — еле слышно лепечу я.

ГБ долго сверлит меня взглядом.

— Алекс, тебе лучше все рассказать.

— Но я и так вам все рассказала.

— Нет, — он качает головой, — не все. Что здесь?

Руслан выуживает из заднего кармана джинсов мой рабочий блокнот и помахивает им в воздухе. По телу пробегает озноб. Он был в квартире родителей! От того, что он мог там увидеть, меня накрывает паника, я начинаю задыхаться.

— За этим блокнотом прислали киллера с «Береттой». Видимо, для кого-то он так ценен, что из-за него тебя хотели угостить свинцом.

— Вы не имели права входить в мою квартиру без разрешения.

— Я буду там, где сочту нужным. Почему за тобой вели слежку еще до оглашения завещания? Кто может за этим стоять? Зачем им блокнот? — он встряхивает меня за плечи и кричит: — Говори!

Обычно, если на меня так наезжали, я начинала плакать, но тут меня понесло. Видимо, накопившиеся стрессы и страх за свою жизнь дали обратную реакцию. Сначала мое бестолковое вранье подруге, которое забрало больше сил, чем бег в гору. Затем «Красный код», эвакуация, отрыв на космической скорости, а теперь нападки Руслана. Все это было для меня перебором. Я отпихиваю его от себя и кричу:

— Я не знаю ни о какой слежке! Если б знала, разве ходила бы так спокойно по магазинам?! На счет возможных кандидатур, готовьте ручку и листок, список будет длинным!

Брови Руслана смыкаются, губы белеют, он еле сдерживается. Мне нужно успокоиться, снизить тон. Терпеть не могу чьи-то истерики, тем более свои. Давненько я так не выходила из себя. Обычно я как тихая водная гладь.

— К вашему сведению, Макс никогда бы не начал эту операцию, если б знал о слежке. Блокнот? Да, это мой блокнот, в нем служебные пометки. Это ход моего расследования, которое я вела самостоятельно весь последний год. Пока Макс продумывал свой безупречный план, я работала на одного из акционеров «Эпсилона» и проверяла сделки, с помощью которых эта компания заполучила акции холдинга Макса.

Руслан отпрянул, на лице отражается удивление.

— Почему вчера не сказала? Мы говорили о плане, о стадиях реализации, а ты и словом не обмолвилась о том, что сидела в стане врага.

— Я решила не сидеть сложа руки. Устроилась в инвестиционный фонд аудитором. Эта компания — обладательница самого большого процента акций, я хотела понять за какие заслуги она их получила.

— Ты могла мне это сказать! — рявкает Руслан, лицо снова перекашивается в злобной гримасе. — Почему скрыла?

— Потому что это экономическая составляющая моей работы и к безопасности не имеет отношения!

— Кто-то знал, над чем ты работала, и решил, что за этот блокнот можно убить, — его голос режет меня, как холодное лезвие кинжала.

В этот момент я испытываю необычные ощущения. Он так близко, что меня всю лихорадит от его дыхания, прикосновений и нападок. Руки так и чешутся влепить ему пощечину. Меня это смущает и раззадоривает одновременно. Нужно честно признать, этот тип вызывает во мне бурю новых неконтролируемых эмоций.

— И сильно ошибся. Это просто даты и закодированные номера счетов законных сделок.

Руслан отступает на пару шагов и подбоченивается. Мои слова заставляют его задуматься.

— Не понимаю, как Макс мог послать тебя по денежному следу и думать, что это не повлечет за собой слежку?

— Никто меня никуда не посылал. Макс вообще не знал, что я форсировала события и начала расследование.

— Капец какой тунец! — он щелкает пальцами перед моим лицом. — Вот об этом я и просил тебя вчера рассказать. Мне нужно знать, что в его плане не соответствует реальности.

Руслан проходит в столовую и пододвигает мне стул, давая понять, что ждет объяснений.

— Черта-с два! Сначала я приму душ и переоденусь, а потом будем говорить.

◊◊◊

Пока в ванну набирается вода, я зажигаю свечи и ароматические палочки с запахом сандала. Сегодня мы с Яфой набрели на косметический бутик, где скупили почти всю новую коллекцию средств по уходу за телом. Натуральные ароматные пены и масла — моя слабость. Прочитав описание продукции, выбираю масло какао. Открываю крышку и выливаю солидную порцию в горячую воду. Пахнет потрясающе! Скидываю с себя одежду, погружаюсь в ванну и вытягиваю ноги. Надеваю наушники и включаю медитативную музыку. Блаженство. Ради таких минут стоит жить.

Перед глазами стоит разъяренный образ Руслана. В обычной ситуации я бы укрылась от негативно настроенного человека в своем воображаемом коконе и окрасила его в золотистый цвет. Мне всегда помогала эта медитация. Кокон — мой домик, куда я прячусь от злых и вечно недовольных жизнью людей. На меня они действуют угнетающе. Из-за трагедии, которая произошла со мной в студенческие годы, я зорко слежу за теми, кто меня окружает. До вчерашнего дня, помимо Макса, только Яфа с ее бесконечными романами, любовью к переменам и быстроменяющимся настроением наполняла мой мир разнообразием и позитивом.

Теперь в моей жизни появился еще один человек. Закрытый, угрюмый, неразговорчивый. От него точно не почерпнешь позитив и хорошее настроение. Интересно, как Руслан общается с женой? Она, наверное, без остановки болтает, ведь кому-то нужно в семье говорить. Что-то мне подсказывает, что Руслан не из тех, кто делится со своей благоверной рабочими вопросами. Не могу себе представить его за доверительной беседой. «Ах, дорогая, сегодня я поцапался с клиенткой. Эта любительница вибраторов что-то от меня скрывает».

Я закусываю губу и решительно кручу головой. Нет. Руслан — Мистер Молчун. Мне кажется, он не пускает в свой мир даже тех, с кем знаком уже не первый год, и это сильно осложняет дело. Доверие Руслана для меня сверхважно. Без него мне не реализовать план Макса. Именно поэтому я трачу сейчас оставшиеся силы, чтобы успокоиться и привести себя в равновесие.

Каюсь, раньше у меня был еще один способ расслабиться, но с некоторых пор он не работает. Да, это тот самый ненавистный мне вибратор. Почему ненавистный? Потому что я не переношу все, что хоть как-то намекает на секс. Жертвы насилия меня поймут. К сожалению, природа берет свое, иногда желание бывает таким сильным, что мешает работать, а это неприемлемо. Я не могла подпустить к себе мужчину, и оставался единственный способ. Если днем эта штука попадалась мне на глаза, то бега в ванную не избежать. Опорожнив желудок, я долго сидела на полу, прислонившись к холодному кафелю. Это реакция на внешний вид заменителя мужского причинного места. Стоило взглянуть — память тут же уносила меня в тот злосчастный день, когда меня не только изнасиловали, но и попытались убить.

Почему больше этот способ не работает? Как только Макс сказал, что заболел, я испытала шок и с того момента почти ничего не чувствую. Внутри будто все умерло.

◊◊◊

Как часовой хожу взад-вперед перед закрытой дверью санузла, пытаюсь собраться с думами. Реакция Алекс на мой внезапный наезд говорит об искренности, но я ее плохо знаю, она может оказаться неплохой актрисой и мастерски изображать недоумение и страх. Ее уединенность и одержимость планом Макса заставляют меня выдвигать самые смелые гипотезы.

В отделе специальных операций я разрабатывал много объектов, среди них были и женщины, но такая, как Алекс, мне еще не попадалась. Она одевается, как серая мышь, чтобы не привлекать к себе внимания. Взгляд затравленный. Вздрагивает от любого громкого звука. Недаром я дал ей кличку Ежик, чуть что — вся сжимается и щетинится иголками. Как при этом она собирается воплотить в реальность план Макса, я не понимаю. После того, как Алекс объявят наследницей, ей предстоит войти в круг снобов-богачей и беспринципных проныр, которые от нее мокрого места не оставят.

Александра Гордеева — координатор группы и будет руководить реализацией той части плана, что касается инвестиционно-финансовой составляющей. Мне же поручена ее безопасность. Как я буду выполнять свои обязанности, если она будет подсовывать мне финты? Из-за ее скрытности и появления новых игроков мне срочно придется вносить изменения в операцию «Подмена».

Смотрю на часы и завожусь. Через час у меня встреча с информатором. Нора, ожидая меня у Яфы, забросала сообщениями. Мне нужно быть сразу в двух местах. У меня совершенно нет времени на поддверные чаяния. Прикладываю ухо к двери. Я отпустил Алекс только потому, что она говорила о ду́ше, но я не слышу шума воды. Может, решила принять ванну? Она назло это делает! Заставляет меня ждать! Дает понять, что она тут главная. Но нет, не на того нарвалась!

Стучу в дверь и кричу:

— Алекс, ты скоро?! У меня нет времени!..

В ответ тишина. Да отзовись же ты, коза бестолковая!

Еще минуту хожу по натоптанному маршруту, пытаюсь успокоиться. Какое там! Внутри все бушует.

— Алекс! — громко барабаню в дверь. — Ты в порядке?

Опять тишина. Меня накрывает вязкое чувство тревоги. Рука машинально тянется к кобуре. На периметре все чисто, иначе бы мне сообщили, но я все равно запрашиваю информацию у группы. Дежурный докладывает: «Ничего подозрительного за последние два часа в башне не происходило».

Может, она наглоталась таблеток и вырубилась?

Недолго думая, выбиваю ногой дверь, влетаю и вижу, как Алекс нежится в ванне. В ушах наушники. Мокрые волосы зачесаны назад. Лицо одухотворенное и расслабленное. Через прозрачную толщу воды я вижу ее обнаженную!

Жесть! Что сейчас будет?!

От грохота упавшей двери она вздрагивает, распахивает глаза и вскрикивает от ужаса. Пытается вскочить. Получается не с первой попытки. От скользящих по дну ног в ванне бурлит вода и выплескивается через бортик. Наконец-то она догадывается сначала встать на колени и потом подняться. Дрожащими руками прикрывает полотенцем интимные части. Ее лицо мгновенно принимает пунцовый оттенок.

— Какого черта вы творите?!

Лучшая защита — нападение, и я иду в атаку. Говорю ей, что она не откликалась на мой стук и крики, и мне пришлось выбить дверь.

— Выбить?! — истерично кричит она и с ужасом смотрит на слетевшую с петель дверь. — Вы что, совсем свихнулись?! Что, по-вашему, могло со мной произойти?

— Не знаю! — я веду себя совершенно непрофессионально. Это злит и выводит меня из рабочего настроя. — Вдруг ты наглоталась таблеток! После стресса упала в обморок, или еще чего-нибудь!

— Вы — идиот!

Я не сдаюсь.

— Какого хрена ты нацепила наушники? А если мне нужно сообщить тебе что-то важное и срочное? — я машу руками, будто отбиваюсь от напавшей на меня птицы. Это уже слишком. Куда меня несет?

Рация надрывается от запросов, но я не реагирую.

Она нервно сглатывает и едким тоном осведомляется:

— Что же такого важного вы намеревались мне сообщить?

— У меня неотложная встреча! Чтобы ты не засыпала, пока я не вернусь!

Воцаряется минутная пауза. Мой взгляд мечется по оголенным участкам ее тела. Зачем я на нее таращусь?

— Видимо, охранять меня нужно не только от врагов, но еще и от главы собственной службы безопасности.

Слышать такое от объекта — смерти подобно.

— От меня тебя никто не спасет, — бурчу я уже на выходе.

Какой молодчина! Слов нет, одни междометия! Еще бы пушку для наглядности к виску приставил!

◊◊◊

Из-за срочного вызова куратора планы пришлось менять на ходу. Норе поручил самой разобраться с Яфой. После минутного ворчания и словесных стычек она все же снизошла.

Прыгаю в тачку и звоню информатору, прошу перенести встречу, но тот говорит, что лучше подождет. Уже через пару часов он двинет в другой город и в столицу вернется только через неделю. Ждать неделю информацию о Гордеевой я не могу. Хоть разорвись на части! Вечный бой, покой нам только снится!

В дороге размышляю над тем, по какому поводу меня вызвали. Да еще так срочно. Последнее задание прошло вполне удачно, все вопросы закрыты. Это либо по делу Алекс, либо что-то совсем из старого.

Алекс не знает, кто я на самом деле и на кого, в сущности, работаю. В контракте указано, что я из частного сектора. На оказание услуг имеется соответствующая лицензия. В самолете я ей сказал, что Макс нанял меня по рекомендации, а это чистая правда.

Когда я вхожу в парк, город уже окутали сумерки. В понедельник вечером здесь практически безлюдно. Куратора я обнаруживаю на скамейке у фонтана. В руке он вертит сорванную с клумбы розу и старательно делает вид, что изучает переписку в телефоне. Ни дать ни взять — герой-романтик, ожидающий даму.

Сажусь на другую скамейку. Не успеваю отдышаться, как Ефим Петрович со скрипом поднимается и не спеша движется по аллее в глубину парка. Сижу еще минуту, убеждаюсь, что за мной нет хвоста и плетусь за его «тенью».

Мой куратор — человек-легенда. Умный, расчетливый и чертовски проницательный. Он знает меня с пеленок и с ходу может определить настроение. Стоило нам углубиться в темноту парка, как он на меня наезжает:

— Что случилось в Крокусе?

После моего обстоятельного отчета о Ветровке, блокноте и слежке, Ефим Петрович останавливается, закладывает руки за спину. Да, мне тоже все это не нравится. Очевидно, что придется вносить коррективы в наш отработанный до мелочей план. Но это не смертельно. Гордеева в добром здравии, не перехвачена конкурентами и готова к работе.

— Выводы, — требует резюмировать куратор.

Тру подбородок и рассуждаю вслух:

— Мы имеем дело с двумя разными противниками. Один ведет более грубую и агрессивную игру, другой наблюдает издали, присматривается, оценивает. Он не будет наносить удар, пока не получит достаточно информации. Исходящая от них опасность вполне реальна. С одним мы попотеем физически, а с другим… — я запинаюсь и смотрю в конец аллеи, где мелькают темные фигуры. Куратор делает знак, что все в порядке, и я продолжаю. — Он не сторонник силовых методов. Попытается заманить Гордееву в ловушку.

— Согласен, что это две противоборствующие стороны. Я даже знаю кто.

Вскидываю голову и вопрошающе смотрю на куратора. Он поясняет:

— Игорь Аникин и его «закадычный дружок», — Петрович изображает пальцами кавычки, — Артур Гурковский. Бывшие партнеры. Воюют больше года. У них равные доли в компании, которую они никак не могут распилить. Видимо, акции «Эпсилона» для них очередной трофей. Хотя я не уверен, что дело именно в акциях, возможно, тут что-то еще.

— Они пробивают только Гордееву или делали предложение и другим акционерам?

Куратор бросает на меня короткий взгляд, из чего я понимаю, что стрельнул в нужном направлении.

— Присматриваются только к ней, природу их интереса я пока не понял…

Все это время мне не давала покоя дума о том, что истинного противника Макса мы не только не видим, но даже не догадываемся, где и под чьей личиной он может скрываться. Судя по тому, что изложено в толстенной папке под названием «Протокол-17», противник слишком скользкий и юркий, обладает быстрой реакцией и просчитывает шаги на несколько ходов вперед. Эдакий гроссмейстер-виртуоз. Закадычные дружки под это описание не подходят.

Конец ознакомительного фрагмента.