Вы меня не знаете

Имран Махмуд (2017)

Вы меня не знаете… но моя судьба в ваших руках. Молодого парня обвиняют в убийстве члена банды — против него предъявлено 8 веских улик, — но он отказывается от помощи адвоката и решает сам рассказать свою историю. Его главными судьями станете вы, читатели. Сохраняйте непредвзятость до самого конца, ведь именно вам предстоит решить, кто прав, а кто виноват… Этот роман-исповедь, сочетающий в себе триллер и юридическую драму, перенесет вас в самое сердце истории и вручит судейский молоток. Содержит нецензурную брань

9

14:00

Улицы — странное место. На улицах всегда есть кто-то, кто готов поделиться слухами или их продать. Когда застрелили Джамиля, полицейские сказали, что пришли за мной как раз из-за слухов. Ну, само по себе ничего удивительного. Это все враки, но сейчас не о том. Слухи реально повсюду, это правда. В конце концов один такой слух дошел и до меня. Мне сказали, что Киру видели в Северном Лондоне. «Мою Киру? — спросил я. — В Северном Лондоне? Да ну на фиг». Но, как я уже говорил, Киру трудно с кем-то перепутать.

Возможно, для вас север и юг — не более чем линии на карте. Но для меня и для всех, с кем я вырос, это как две разных страны. Можно съездить в Камден-Таун с девушкой, погулять там денек, но со своей пацанской компашкой туда лучше не соваться, если не хочешь во что-нибудь встрять. Даже необязательно походить на бандитов, чтобы началась заварушка. Может, вы с друзьями — обычные пацаны, но люди принимают вас за банду. Все из-за возраста. Я слышал кучу историй, как молодые парни нарвались на нож просто потому, что сунулись не туда. Даже если в одиночку. Там все начеку. Если тебя не знают, а ты зашел на чужую территорию, тебе не поздоровится. Ну просто потому, что ты у них в районе. Так что если Кира на Севере, это повод для беспокойства, даже несмотря на то, что она девчонка. А как она там оказалась — уже другой вопрос.

Вскоре все в моем кругу знали, что я ищу Киру, и мне стали приносить обрывки информации. По большей части это была полная туфта. Я даже пару раз съездил туда, в Камден, Чок-Фарм и всякие такие места, чтобы посмотреть своими глазами, но так ничего и не увидел.

Потом один знакомый, который недавно вышел из Белмарш^[5], рассказал мне кое-что, похожее на правду. Мы с ним не были приятелями, я просто его знал, потому что он жил в районе. Он был типа не последний чувак. Его многие знали. Короче, однажды я столкнулся с ним на улице, и он остановил меня и спросил, не могу ли я достать ему какую-нибудь тачку. Я такой: «Канеш, мужик». А потом он сказал, что слышал кое-что о моей Ки и что, может, мне это будет интересно. Я такой: «Блин, чувак. Рассказывай, что знаешь». Оказалось, его камера была на том же этаже, что и камера брата Киры, который сидит в том же крыле: мотает десятку потому, что влез в какую-то хероту. Она немного рассказывала мне о Спуксе, но подробностей я не знал.

Я слышал, что Спукс торговал крэком и метом. Большой шишкой он не был, так, рядовой. Но в мире наркоты рядовые в каком-то смысле и есть рядовые, то есть обычно они идут в расход первыми. Когда Спукса поймали, оказалось, что ему светит как минимум пятнашка. Пятнадцать лет! Федералы пришли к нему на хату и нашли, блин, целую лабораторию. Весы, разбавители, пакет колес и килограмм кокаина. И до кучи — девятимиллиметровый ствол. Эта пушка его и закопала. Пять лет за нее и еще десять — за наркоту.

Знаете, есть два типа людей. Те, кто легко отсидит пятнашку, и все остальные. Те, кому это раз плюнуть, скорее всего, не наркоманы. Спукс сидел на крэке и, как любой наркоман, за затяжку продал бы и свою мамку, будь она жива. Когда Спукс узнал, что ему светит пятнадцать лет, он, говорят, рухнул на месте. А когда пришел в себя, сделал единственное, что ему оставалось. Сдал своего поставщика. Ему скостили пять лет и выписали «бумагу». А поставщик выписал ему билет на тот свет. Стукачей никто не любит, ведь так?

Предполагается, что все эти дела держатся в секрете. Полицейские обещают, что твое имя не всплывет. В суде они даже не упоминают, что ты им помог. Судья не упоминает тоже. Он получает от полиции «бумагу», по сути — просто записку, и назначает срок поменьше. Обычно происходит так. Но после оглашения приговора полицейские вроде как пошли к поставщику и рассказали, что Спукс его сдал. Ну, потому что вдруг поставщик признается. На Спукса им было на самом деле насрать. Для них он просто отморозок. И, честно говоря, он отморозок и есть. Им и остался.

Первая ночь в тюряге наверняка была для Спукса кошмаром. Его и так ломало, ну, без наркоты, а он еще и стукач. Вы и сами знаете, что бывает в тюрьме со стукачами, а если не знаете, то, думаю, можете догадаться. В ту ночь четверо зэков пытались прикончить его заточкой, причем троих его дело вообще не касалось. Они просто не переваривали стукачей. После этого Спукса перевели в так называемое безопасное место, а это почти сегрегация, так что следующие два года он сидел в камере двадцать три часа в сутки. Это, я вам скажу, тяжело. Мне кажется, даже зверей в зоопарке не запирают так надолго. Но Спуксу там было безопаснее, чем в общем отсеке. Он знал, что в общем отсеке не успел бы даже обосраться.

На некоторое время он расслабился, но знал, что неотвратимое все равно последует. Так или иначе его достанут. Он это знал.

В конце концов до него добрались через вертухаев. С вертухаями — тюремными охранниками — я уже познакомился. Последний год я в ожидании суда просидел под стражей. Мне не полагается вам рассказывать, что я сейчас в тюрьме, чтобы себя не скомпрометировать. Типа если я жду суда в тюрьме, значит, я виновен. Но я не против, чтобы вы знали. Меня в убийстве подозревают, я как бы уже скомпрометирован. И потом, я же должен быть под стражей, мы ведь об убийстве говорим как-никак? Куда меня еще девать? Вы же не тупые. Вы и так знаете, что до суда подозреваемые в убийстве сидят в тюрьме. Даже если они невиновны. Как я.

Когда меня только посадили, я думал, что есть мы, а есть они. Мы — это заключенные, а они — вертухаи. Но это не так. На самом деле есть они, они и ты. На самом деле у вертухаев и других заключенных гораздо больше общего друг с другом, чем с тобой. Звучит странно, но это правда так. Потому что и тем и другим на тебя насрать, если ты не представляешь для них никакого интереса. А вертухаи могут делать, что хотят, и, если они захотят выдать тебя каким-нибудь головорезам, они и выдадут. Некоторые этим занимаются за деньги. Другие — по приколу. Короче, до Спукса добрались именно с помощью вертухаев. Они позволили левому пацану везти по отсеку тележку с книгами, и, когда Спукс подошел взять журнал или еще что, тот его подмочил. То еще зрелище.

Наверное, надо объяснить. Тюремные штучки. Так вот, подмочить — это когда берешь кипящую воду. Растворяешь в ней кучу сахара, чтобы получился густой сироп. А потом выплескиваешь человеку в лицо. Знаю, это жесть. Но, как выяснилось, Спукс заслужил каждую секунду такой агонии.

Как только он понял, что его достанут даже в безопасном месте, ему пришлось пойти на другую сделку. Правда, в этот раз ему пришлось договариваться с поставщиком, а не с копами. И козырять ему было особо нечем. Деньги, какие были, все вышли. Влияния у него нет, наркотиков — тоже. Все, что у него теперь есть, — он сам, то есть пристрастившийся к крэку барыга на мели, которому остается разве что повеситься. Но такие ребята руки в кровь сотрут, а из петли выкрутятся. Кровью он и откупился. Сестрой. Моей Кирой.

Так, я уже забыл, зачем я вам это рассказываю. Вот почему адвокаты вечно все записывают. Писать-то я умею, но, во-первых, почерк у меня не очень, а во-вторых, пишу я медленно. Вы, наверное, слушаете и думаете: «Да он, видимо, тупой», — или типа того. Ну, может, пишу я и плохо, зато говорю хорошо. В моей школе практически никто не умел нормально писать, зато пиздели все профессионально. С другой стороны, за что платишь — то и получаешь, а за ту школу не платили ни хрена. Интересно, а он сколько заплатил за обучение? В смысле, обвинитель. Готов поспорить — тысячи. Так что пошел он.

Вот если бы он учился в моей школе и сделал такую карьеру — тогда респект чуваку, серьезно. Но он же ходил не в мою школу, так? А в частную, за тысячи фунтов в год, где носят бабочки, да?

И, раз уж мы о нем заговорили, меня это бесит. Он все талдычит, мол, какая трагедия, что Джамиль, или Джей Си, или как там его зовут, погиб в девятнадцать лет. Никакая это не трагедия, уж вы мне поверьте. Вы думаете, господин обвинитель реально считает, что смерть Джей Си — трагедия? Я вас умоляю… Трагедия — это то, что случилось с Кирой. У нее не было ничего. Ничего, понимаете. Только брат, который толкал крэк. Она жила одна с пятнадцати лет. Брала все ночные смены в «Теско», которые могла, и сидела там с книгой в руке — пока остальные запускали руки в кассу. И тут случается эта херь, и все становится еще хуже. Хотите увидеть трагедию — посмотрите на нее.

Да, в каком-то смысле мне жаль. Но, с другой стороны, я не могу не злиться.

О чем я там говорил? А, да, Спукс. Спукс продал сестру, чтобы спасти свою жалкую жопу. Чем портить жизнь Кире, лучше бы он вскрылся. Но вышло вот так. Ничего уже не изменишь. Парни, с которыми он водил дела, — серьезные парни. Не мелкая шайка, как Джей Си с приятелями. Даже не парни, а мужики. Очень жесткие мужики. Чтобы вы понимали, давайте я расскажу, что в прошлом году случилось с пацаном, который не допер, с кем связался. Вот опять судья смотрит на меня, типа, сколько еще будет отступлений от темы. Но вам нужно знать.

Ребята, которым продался Спукс, контролировали весь Северный Лондон. Они продавали героин и крэк почти на каждом углу каждого ЖК от Камдена до Севен-Систерс в Тоттенхэме. Вы-то этого не видите, потому что не знаете, куда идти. Когда вы бываете в Севен-Систерс или еще где, вы, скорее всего, идете на главную улицу, где все как везде. «Макдональдс», уродские мужские магазины, где продается всратая африканская одежда и здоровые остроносые туфли из крокодильей кожи, и вы такие: «Ой, бедняги, у них тут так стремно».

Но чтобы посмотреть, как оно на самом деле, надо свернуть с главной улицы. Пройдитесь по задам, где заканчиваются дороги, и увидите те громадные многоэтажки, о которых постоянно говорят в криминальной хронике. Они спрятаны, что, учитывая их размеры, удивительно, но спрятаны только от вас. Мы-то в них живем и знаем, где их искать.

Короче, все эти кварталы на Севере контролирует банда, которая называется «Пушки». Кирин брат Спукс в ней как раз и состоял. Так вот, эти ребята не любят чужаков на своей территории. И как-то раз приезжает на «рендж ровере» один парень и начинает продавать из окна машины траву всем желающим. Не прошло и пяти минут, как Пушкам донесли, что какой-то скользкий окучивает их грядки.

Вы, ребята, опять на меня смотрите с каменными лицами. Видимо, я что-то непонятное сказал. Скользкий, да? Ладно, сейчас. Скользкие — это члены банд, с которыми соперничает твоя банда. Я, правда, ни в какой банде не состою. Очевидно.

Так вот, Пушки узнали про этого парня и послали своих разведать, чего он там куролесит на их точке в своем «рендж ровере».

Приезжают трое чуваков, стучат ему в окно, тот вылезает, улыбается. Направляет на них, прикиньте, MAC–10^[6], и те в страхе смываются. Парень думает, что на этом все и кончилось. Но в тех районах дела делаются по-другому. Через пять минут приезжает шесть машин, в каждой — по четверо, и парня на «рендж ровере» окружают. Ему прокалывают все шины, и, когда тачка опускается на шесть дюймов, как будто решив, что с нее уже хватит, парень снова вылезает из машины.

Он держит свой MAC–10 над головой, типа сдается, и придурковато лыбится.

— Эй, кореша, — говорит он. — Тут даже патронов нет. Давайте поделим район, его на всех хватит, не?

Шестнадцать человек с балонниками, бейсбольными битами, здоровыми финками — у одного даже самурайский меч — обрабатывали этого парня пять минут. Когда они закончили, его разве что лопатой от асфальта можно было отскрести.

Этим-то ребятам Спукс, предположительно, и продал сестру. Мою Киру! Я весь побелел, когда узнал. Ну, вы поняли. Это все равно что узнать, что твоя девушка мертва. Несколько недель я жил с ощущением, что она умерла. Я даже представить себе не мог, что они придумали с ней сделать. Но мне оставалось только гадать, и в моем воображении они пару недель ее ломали, а потом, когда смогли подсадить на иглу, она уже была на все согласна.

Извините. Можно мне минуту?

* * *

Я думал, они накачивают ее наркотой и… Простите.

Поверить не могу, что плачу, — после всего, что с ней случилось потом. Но когда я думаю об этом здесь и сейчас, все вспоминается. Как будто я снова там. Проживаю все это, и…

Ваша честь, можно сделать перерыв минут на пять?

Перерыв: 15:15

Примечания

5

Белмарш — мужская тюрьма строгого режима, одна из самых крупных в Великобритании.

6

Американский пистолет-пулемет.