Первая крепость

Ильяс Найманов, 2019

Армагеддон уже перешагнул через наши головы, оставляя за собой стерильную землю и воздух. Только там, где он начинался, практически в эпицентре все еще остались выжившие. Разбитые остатки регулярных войск, укрытые глубоко под землей, случайные люди, которых становится все меньше и меньше, техника и воскресшие, способности который теперь как никогда нужны людям. Гнус, в поисках жизни непременно вернется на те места, где все еще есть хоть что-то способное поддержать его собственное существование. Какие решения будут приняты? Смогут ли живые, роботы и мертвецы удержать свои границы?

Глава 3. Жмот

Коваль открыл дверь одного из сараев, и проникший в темноту, пахнущую соломой и куриным пометом, свет осветил тусклые корпуса поисковых роботов. Частично обгоревшие, замазанные грязью, черной высохшей кровью гнуса, с заклинившими манипуляторами и поврежденными пулеметами. Всего шесть ветеранов быстротечных и жестоких боев, в которых не осталось выживших со стороны людей.

Яков вздохнул, оглядывая железо.

— А наш, который с нами был, сюда привезли? — спросил он.

— Нет. Ваш отмечен на карте, но забирать не стали. Далеко, и неспокойно в тех местах. Если бы задержались, неизвестно, что бы еще случилось, — ответил Коваль, заходя внутрь сарая.

— Да… — окинув взглядом жалкие корпуса, вздохнул Яков. — Погорельцев, наверное, и не восстановить?

— Ты знаешь, нет. Машинки прочные и простые. Проводка, конечно, у них от перегрева оплавилась и покоротила вся, но контрольные платы целы. Из чего сделаны, непонятно. Если бы они в аномалию попали, тогда да, оттуда бы живыми не выехали, а тут всего лишь бензин погорел, — Коваль пробирался внутрь помещения, бывшего курятника, аккуратно перешагивая какие-то еще валяющиеся на полу железки. — Это же на основании прототипа, который у нас в Зоне отрабатывал. Там нежная техника работать не может, а это рабочая лошадка, ей только проводочки да обвес подновить — и все, — Коваль достал карманный диодный фонарик-карандаш и осветил один из ПР, прикидывая что-то свое. — Вначале мы их сдуру прятали, опасались, чтобы с воздуха заметно не было… вот этого возьмем. Не знаю, как этим чертям удалось ему манипулятор оторвать, видать, толпой навалились и ломами взяли… хотя как тут можно ломом? Ума не приложу, но ладно. Сейчас это уже неважно. Главное, не горелый, пулеметы пусты и на ходу. Ребята его в деревушке одной нашли, катался там по черноте.

— Безопасен, значит?

— Типа того, — согласился Коваль и достал рацию. — Тос, давай приоденься и вытащи нам игрушку, заодно и Добрыню предупреди, что на проверку пойдет, — скомандовал он в рацию.

— Что, ПР-ки запускать будете? — раздался довольный голос из рации.

— Будем, будем. Давай, пошевеливайся, — спокойно ответил Коваль.

Минуты через три послышались тяжелые шаги мощного боевого экзоскелета. Стандартный полный экзоскелет группировки «Свобода», с вытравленной на грудной пластине эмблемой в виде оскаленной волчьей морды, был чуть выше двух метров и широк в плечах. За спиной у него также торчала рукоятка огромного тесака, но раза в полтора меньше, чем то, что видел Яков на верстаке в ангаре. Тос, находящийся внутри экзоскелета, невидимый снаружи, пригнувшись и слегка повернув плечо, чтобы не зацепить дверной проем, нырнул в темноту помещения и включил мощные прожектора, залив пространство ярким светом, ослепив людей.

— Который? — прозвучал его голос, искаженный динамиками.

— Вот этот, — указал Яков. — Дай только выйду.

Экзоскелет, пятясь задом, осторожно вышел из сарая, выпустив Коваля, после чего снова полубоком шагнул в строение и принялся за работу. Несколько минут он, приглушенно жужжа приводами, переставлял и передвигал ПР-ки, словно играл в свой железный тетрис. Что-то металлически лязгнуло, послышался звук проливающейся жидкости, и снова что-то скрежетнуло. На секунду воцарилась тишина. Тос соображал. Сообразил, и по полу, сдирая присохший куриный помет, толкаемый экзоскелетом на рассеянный дневной свет, появилась передняя часть ПР. Еще несколько усилий, и, толкая восемьсоткилограммовую конструкцию, вышел и сам сталкер.

— Куда дальше? — спросил он.

— Сюда давай, — указал рукой под навес Коваль, доставая сигарету.

Экзоскелет загудел, и ПР, на этот раз не сопротивляясь, расклинившими вдруг гусянками легко прокатился до шиферного навеса, предназначенного для машины. Теперь робота можно было рассмотреть во всей красе. Вертикальные, сидящие на одной оси башенки залиты высохшей черной кровью, выкрошенная циркулярная пила, сделанная из прочнейшего материала, способная перепилить броню, не выдержала ударов кувалды или чего-то еще. От нее остались только куцые обломки, едва выступающие из корпуса ходовой тележки. Сама ходовая тележка имела вмятины, такие же вмятины виднелись и на башенках, а пулеметы, очевидно, израсходовавшие свой боезапас, убранные роботом в короба по бокам платформы, были расплющены вместе с коробом ударами все тех же кувалд. Крепления манипулятора были разбиты. Огнемета на кормовой части робота, как на ранней модели, предусмотрено не было. С трудом верилось, что этот аппарат можно восстановить, тем не менее Коваль выбрал его, и Яков догадывался, почему. Даже если у него не получится перенастроить опознавательный алгоритм робота, то мертвецу, который будет служить индикатором настройки, ничего не угрожает. Ни быть распиленным, ни расстрелянным, ни сожженным. Коваль подошел к стоящему под навесом верстаку, выкинул окурок и достал оттуда пару респираторов, перчатки и железные щетки.

— Давай, боец, поработаем.

* * *

Пресный полуденный ветер разогнал утончившуюся вату туч, обнажив солнце, бессмысленно осветившее пустые города и селения. Отреагировав на изменение света, зашевелил пальцами рук и принялся подниматься со своих жестких деревянных нар Сагитай. В голове был пусто и глухо. Преодолев слабость, он сел, осматривая окружающую его обстановку и себя. Зеленый, облегающий, как будто спортивный костюм, босые ноги и разбитое состояние организма, словно он бежал изматывающий кросс, а потом боролся на выживание. Ах да… оно же так и было… Страшно хотелось пить, в воздухе пахло животным, а точнее, коровьим духом, дымком и… манящими легкими нотками чая. Сагитай уловил это чутьем, и мысли завертелись быстрее. «Так, где Яков?» — была его первая сознательная мысль, затем, бросив взгляд на лежачее место рядом с собой, он успокоился. Встал и, как есть, босиком пошел к видневшемуся дверному проему, через неплотно прикрытую дверь которого пробивался солнечный свет. Осторожно выглянув, он увидел крупного лысого сталкера, сидящего к нему лицом, но не обращающего на выход из коровника внимания, и еще пару человек поодаль, беседующих друг с другом, с дымящимися кружками в руках. На автоматы, висящие поперек живота, Сагитай не обратил никакого внимания, а короткие двуручные мечи на спинах ясно дали маркировку, на чьей стороне он очнулся. У него уже был один случай, когда он очнулся голым, привязанным к кресту, и там поначалу тоже казалось, что все хорошо… на первых секундах пробуждения.

Нарочито шумно он сделал шаг из коровника на покалывающую ноги траву. Внимание тут же переключилось на него, и оба сталкера, до этого спокойно разговаривающие, быстрым шагом двинулись к нему.

— Сагитай! — приветственно окликнул его один из них и, уже оказавшись рядом, подхватил его под локоть и повел к костру, усаживая на ящик. — Как сам, мужик? Кушать хочешь? Пить хочешь? Водки? Чаю?

Сагитай отрицательно покачал, во рту пересохло, и от небольшого перехода по легкому ветерку до костра зазнобило.

— Чаю, — хрипло попросил он, — с сахаром.

Почему-то именно с сахаром и покрепче, горячего, такого, чтобы невозможно было отпить, а когда сделаешь глоток, он еще давал о себе знать теплом в желудке. В пустом желудке. Крупный, видимо, кухонный специалист опытным взглядом оценил состояние бойца, развернулся и достал из своего волшебного ящика большую, «знатную» керамическую кружку с деревянной ручкой. Уж неизвестно, где он такую надыбал, но только в ее толстых стенках, правильных гранях и пропорциях, в ее приятном бежевом цвете и видавшей виды деревянной ручке чувствовалось, что отпаивать страждущих горячим чаем было ее предназначение. Налив в «знатную» кипятку, слив из металлической кружки, обернутой тряпицей, заварку, Орех бросил туда и коричневый кусковой тростниковый сахар, который он берег, наверное, для таких случаев, ткнул туда обрезанной вишневой веточкой, чтобы мешать сахар вместо ложки, и подал в руки Сагитаю. Сагитай, закрыв глаза, чуть ли не со стоном пригубил.

— Уф… хо-р-р-рош, брат! — вырвалось у него, и он снова припал к краям и мелкими частыми глотками, часто и осторожно дуя в сосуд, глоток за глотком ополовинил его.

Только одолев половину, он нашел в себе силы открыть глаза и перевести дух. В это время на него накинули фуфайку, а в костер подкинули пару поленьев. Встретившись с поваром глазами, Сагитай благодарно кивнул и снова припал к чаю.

Сталкеры, не вмешиваясь и не спрашивая ни о чем, присели рядом, лишь иногда бросая взгляд на бойца. Никто не будет беспокоить его, пока он не придет в себя. Правило сталкера. «Знатная» кружка наконец была опорожнена, и Сагитай протянул Ореху, жестом прося повторить ее. Орех, незаметно пододвинувший семилитровый, только что вскипевший чайник к костру, словно он мог остыть за эти пару минут, в точности повторил магическое действие по заполнению кружки напитком. Вторую кружку Сагитай уже пил с придыханием. Легкая испарина покрыла его порозовевшее лицо, силы и жизнь вместе с жидкостью возвращались к нему. Он помотал головой, словно не веря в происходящее.

— Этот чай… этот нектар… стоил того…

Первые слова, которые сорвались с губ бойца, еще вчера ловившего рикошеты в шлем, чуть ли не выплевывавшего легкие от изматывающего бега, голыми руками убивавшего гнуса, достались Ореху. Это было высочайшим комплиментом. Орех покраснел от удовольствия, моргнул и спрятал взгляд, тут же переключившись на негромкое нарезание чего-то на доске. Сагитай выпил вторую почти наполовину, согрелся, пришел в себя и только теперь обратился к сталкерам, на комбинезонах которых виднелись далеко не новые эмблемы «Свободы».

— Где Яков, мужики?

— Здесь он, недалеко, с Ковалем, — ответил один из них.

— А-а-а… — облегченно сказал Сагитай. Думать не хотелось, двигаться тоже. Хотелось просто сидеть вот так, держа в руке тяжелую кружку с горячим чаем, чувствовать тепло костра, то отстраняемое, то приближаемое легким ветерком, вкушать чай, запах которого не перебивался запахом белого сахара, в котором, по мере разогревания вишневой палочки, все больше чувствовался легкий аромат вишни, и дышать… спокойно дышать, не чувствуя за спиной невидимо нависшей угрозы заражения. — А где мое оружие, и, это… обувь моя где? — наконец спросил он.

— Оружие и бронька в палатке, все, кроме мечей. Мечи Зима унес, — ответил все тот же сталкер слева. — Я Жмот, — представился он.

— Арни, — тут же сказал за себя сталкер справа.

— Орех, — поднял голову повар.

— Сагитай, — для порядка назвал себя боец. — Имя у меня такое.

— Мы знаем, что имя, — включился словоохотливый Жмот. — Тут все про вас знают. Как вы вдвоем восемь штук военного гнуса положили в чистом поле…

— Да не мы это, — вяло махнул рукой Сагитай.

— Как не вы?! — удивился сталкер.

— Не только мы… история долгая. В общем, нам демоны помогли. Королева их… и химера её… — Сагитай устало махнул рукой. Говорить не хотелось. — Они нас… в общем, последний шанс был, без нее никак…

Нож Ореха, равномерно нарезающий морковь, завис в воздухе. Ветер едва заметно шевелил травой и шуршал листвой отдаленных деревьев, рано начавших терять листву.

— Это как это?… — растерянно спросил Жмот.

Орех, придя в себя, продолжил нарезать морковь.

— Долго рассказывать. Потом расскажу, когда в состоянии буду.

— Ага, — согласился и кивнул сталкер, но было видно, что он теперь точно знает, что самое интересное он должен будет узнать в ближайшем будущем, кровь из носу и любыми средствами. Жмот встал и быстрым шагом направился к одной из палаток, куда влез наполовину и достал боевую экипировку Сагитая. — Одеваться сейчас будешь? — пряча разгоревшийся взгляд, спросил он.

Сагитай внимательно посмотрел на сталкера. Молодой, чуть выше среднего роста, может, на пару сантиметров выше его. Не худой, но ближе к сухопарости, живые, подвижные синие глаза, каштановые волосы из-под легкого тактического шлема. «Килограммов на восемьдесят с небольшим вместе со снарягой. Собранный, но не рукопашник, стрелок, но не на всю голову, те спокойнее. Поисковик…» — профессионально оценил его Сагитай. Это была удобная привычка, позволявшая ему очень близко определять тех, кто интересовался им, и, соответственно, определять интересующихся самому, прежде всего с целью определить сильные и слабые стороны потенциального противника. Протянув руку, Сагитай молча дал согласие на предложение переодеться, понимая, что это не просто так.

— Почему Жмот? — не глядя на сталкера, спросил Сагитай.

— В смысле кличка почему такая? — с облегчением переспросил сталкер. — Молодой был, глупый… не делился, — без особого смущения ответил Жмот. Было видно, что он пережил свое прозвище, но оно уже приросло к нему, и никуда теперь от этого не денешься.

Сагитай несколькими глотками допил чай и, встав из-за «стола», начал одеваться. Увидев, что броня, разгрузка, шлем и перчатки, кроме земли, измазаны еще и старой мертвой черной кровью, Жмот опять оживился.

— Давай броньку почищу? Я быстро, у меня и инструмент для этого есть.

Сагитай замер. Это было что-то новенькое. Отказываться было глупо, ведь чиститься в любом случае надо, но тут предлагают сделать это вместо него. «Черт его знает, что творится», — подумал он.

— Ну, если… ну, почисти, — неуверенно сказал он.

— Щас, — вполне искренне просиял Жмот и кинулся в одну из палаток. — Орех, — вдруг крикнул он, высунув голову из палатки. Орех вопросительно обернулся к нему, — ну, ты покорми человека, что ли?

— Не умничай, сам знаю, — буркнул Орех и повернулся к бойцу, стоявшему возле кучи своей амуниции. — Жаркое не готово еще, — как бы извиняясь, сказал он. — Мясо жареное будешь? С зеленью. Холодное только, ему уже четыре часа как.

Сагитай улыбнулся. Сколько он уже видел сталкеров, все никак не мог привыкнуть. Они все кто в лес, кто по дрова, несбалансированные, что ли… Открытые и не прикрытые цивилизацией и масками больших городов. Словно аборигены. И лицо этого Ореха было ему смутно знакомо, вроде как с хорошей стороны, с правильной. Сагитай прислушался к своим ощущениям. Да, чай зашел хорошо, а теперь, как это бывает после долгого воздержания от еды, желудок был робок. Получив пайку быстрых углеводов, которых хватит минут на двадцать активной деятельности, он как будто затих, отвыкнув от милости со стороны хозяина. Но сейчас, когда хозяин поинтересовался его мнением, он завращался, требовательно прокрутился вокруг своей оси и заурчал, словно пес, радостно встречающий миску от хозяина. По крайней мере, так показалось по ощущению и по звуку. Поняв все раньше Сагитая, Орех сочувственно кивнул.

— Тут мясом не обойдешься…

Через несколько минут на ящике слева от Сагитая появился салат из свежих овощей. Орех немного посомневался, когда достал черную пластиковую коробку, но, перекинувшись взглядом с Сагитаем, понял, что тот не имеет ничего против, и принялся потрошить ее. Жмот уже пришел с губками и набором щеток и теперь, отсев поодаль, шуровал ими, словно всю жизнь занимался подобным. Арни допил свой чай и, насмешливо, но беззлобно хлопнув по спине трудившегося Жмота, куда-то испарился.

— Хорошая вещь этот рацион, — спокойно и деловито вытряхивая содержимое разных пакетиков в пластиковую тарелку, сказал Орех. — У нас их целый вагон.

— Два, — вклинился Жмот, на секунду отвлекшись от чистки.

— Во втором другие. У тех срок дольше… — отодвинул реплику сталкера Орех. — А этих вагон, — обратился уже к Сагитаю, который снова завернулся в фуфайку, повар. — Я их проверил, очень вкусная вещь, и разогревать не надо. Там пакетик есть, холодной водой заливаешь — и кипяток через пару минут. Бульон очень вкусный, мясо сублимированное, настоящее, приправы всякие и лапша… китайская, прозрачная, но… если таким питаться, сдается мне, скоро жиреть начнешь, — Орех украдкой глянул на Сагитая, который, если бы не постоянные физические нагрузки, наверняка бы набрал десяток — другой килограммов просто так, от скуки.

— Да с нашей жизнью и не потолстеешь, Орех, — поддержал повара Сагитай.

— Да-да, тут две пробежки в ночь — и язык на плече. Только ИРП-эшки и спасают, — вклинился Жмот.

— У тебя всегда язык на плече, — негромко пробурчал Орех. — А хорошую еду ценить надо и любить, — деловито сказал он, отвлекшись взглядом на стоявший на решетке прямо над самыми углями большой казан. — Хорошая еда — она жизнь учит любить, а когда человек жизнь любит, так и она его тоже. Вот у сталкеров сколько раз я видел, ходит тощий, голодный, злой. Я ему тогда говорю: ты погоди, посиди денек-другой, отдохни, поешь спокойно… — Орех вздохнул, вспоминая свое.

Вглядевшись, Сагитай вспомнил Ореха.

— Так это ты на Янтаре в бункере служил?

— Я, — немного смутившись, ответил Орех.

— Он, он, — снова вклинился Жмот. — С пулемета своего лупил… хорошо хоть не попадал ни разу.

Орех замолк. Момент был неловкий, но сейчас ведь все поменялось. Либо люди, либо нелюди… даже мертвецы лучше тех, кого можно назвать полумертвыми.

— Кто старое помянет, тому… — плотно закрывая тарелку крышкой и ставя ее в основную посуду ИРП, начал было Орех.

— Знаю, знаю… тому глаз вон, — закончил вместо него Жмот. — Да я не попрекаю, Орешек, чего там…

Замолкли. Сагитай незаметно подчистил тарелку с салатом и теперь терпеливо ждал, пока созреет горячее в пластике. Через короткое время парок из специального отверстия в коробе стал устойчивым, а сама пластиковая посуда немного подрагивала в силу идущих в ней термических процессов. Орех оценил силу и устойчивость пара и кивнул, подавая вилку.

— Готово, Сагитай. Пробуй.

Дважды просить было не нужно. Открыв крышку и вытащив нагревающий пакет, который еще некоторое время поплевывал паром, боец поднял посудину к лицу и не поднимал его, пока не опустошил ее всю. Орех с ревностью и даже с досадой следил за аппетитом гостя, словно осуждая того за несдержанные восклицания, а Жмот поглядывал на Ореха с искорками насмешки. Лапша, хрустящие, сочные, полные вкуса овощи и настоящее распарившееся мясо были действительно хороши и не создавали ощущения еды быстрого приготовления. Складывалось ощущение, что это полноценное свежеприготовленное руками блюдо. С трудом, но осилив порцию, Сагитай отложил тару в сторону и смачно икнул. Лицо его раскраснелось и теперь уже действительно вспотело.

— Ну, спасибо, мужики, ик… зашло, так зашло, — выдохнул он.

— И бронька твоя готова, — подскочил сталкер, протягивая вполне себе чистую амуницию.

— Нет. Спасибо, Жмот, но мне это… полежать надо… я уже старый… хрен, — немного подумав, сказал Сагитай. — Пойду…

Он встал и направился в сторону коровника.

— Погоди, погоди, — встревожился сталкер. — Куда ты? Вот твоя палатка, — указал он на ту палатку, откуда и доставал вещи бойца.

— А почему я там спал? — недоуменно спросил Сагитай.

Спать ему захотелось вновь, даже после шестнадцати часов сна до этого. Но теперь сон обещал быть не мертвым, когда состояние спящего напоминает анестезированного больного, а приятным и восстанавливающим.

— Напарник твой, Яков, проснулся когда первый раз, тут такую раздачу устроил, что мы вас обоих, того… переселили, — сознался сталкер.

Несколько секунд Сагитай обдумывал сообщение, потом пожал плечами.

— Так его Лилит подремонтировала, вот у него здоровья и побольше моего стало, — сказал он.

— Лилит? — вытаращил глаза сталкер.

— Ну да, она. У него ранение было в левую руку… Ну, ладно. Я спать, — резко прекратил разговор Сагитай и, развернувшись, пошел в указанную палатку, оставив сталкера одновременно в ошарашенном, растерянном и возбужденном ступоре.

Жмот, вытянув руку в сторону уходящего Сагитая, силился что-то сказать, но сразу все вопросы, столкнувшись друг с другом в голове и в горле, вылились в один нечленораздельный звук между «А» и «Э». Так, не в силах сказать слова, он проводил отчаянным взглядом Сагитая до палатки, и только после того как шторки входа закрылись, он отмер и раздосадованно сел возле костра напротив Ореха.

— Что, не удалось? — насмешливо спросил Орех.

— А я-то думаю, откуда у него в рукаве дыра такая, еще и с красной кровью. Артефакта-то при нем на заживление не было, так это значит… — Жмот кинул отчаянный и полный мучительного любопытства взгляд на палатку с Сагитаем. — Ты пойми, Орешек, мы же тут дальше этих квадратов ничего и не знаем, а тут, посмотри, что делается… что делается-то… — он затих, глядя расширенными глазами в никуда. — Я пойду на Якова посмотрю, — твердо сказал он. — Теперь куда они, туда и я. Помогать буду.

С этими словами он встал и направился в сторону невидимого отсюда ангара. Орех проводил его взглядом, затем мотнул головой, отгоняя от себя посторонние мысли.

— Молодость зелена… жив бы остался, помощничек…