Сказания Трофоры

Илья Эдуардович Небрежнев, 2020

Что есть человеческая жизнь? Это череда событий, причиной которых не всегда и даже зачастую сам человек не является. Это толстый клубок спутанных нитей, внутри которого лежит человеческая сущность. Распутать его – значит стать собой, запутаться в нём – значит быть съеденным своей природой. Человеческая жизнь – это сладкая сказка, одна из миллионов сказок, бросающая слушателя то в жар, то в холод, то в блаженную сонную тишину. Однако даже среди сказок есть те, которые лучше не рассказывать. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Это же просто рука. Не такая уж и

большая цена за твою жизнь

Рыжеволосый Шанкс

One Piece

Сквозь полузакрытые веки лучи утреннего солнца всё же достигли моих глаз. Я тут же несколько раз моргнул, протёр глаза, открыл их и уставился в небо. Я лежал посреди лодки, широко раскинув руки и ноги. Небо слегка розовело в рассветных лучах. Сейчас было где-то восемь или девять часов утра. Время в этом мире тянулось как-то медленнее, чем в том, откуда я пришёл. Сутки казались длиннее раза в два. Я не умел точно определять время по положению солнца, но мог приблизительно понять, который сейчас час. Но такую значительную разницу между длительностью суток я никак не мог не заметить. Да, поначалу я ничего подобного не видел. Но за время нашего морского путешествия успел понаблюдать за всем процессом смены дня и ночи. Частично, конечно.

Случилось это той же ночью, когда мы угнали лодку у двух незнакомцев. Прошлой ночью. Стоило нам отойти от маяка на приличное расстояние, как Дари заверил меня, что пора бы уже отплывать в море поглубже, ибо нужды скрываясь от лучей маяка за мысом, за которым располагалась верфь, больше не было. После же, когда опасность обнаружения миновала, мы преспокойно отправились в сторону Отомы. Софита уже спала, когда мы выбрались в открытое море, а Дари продолжал работать вёслами, хоть уже довольно часто тормозил и клевал носом. Вскоре я сам отправил его спать. Мы гребли так долго, чтобы как можно дальше и как можно быстрее уйти от берега и там уже расправить паруса. Так я и поступил, когда Дари отправился в каюту. Я размотал узлы и установил парус. Мачта дьявольски громко скрипела, но, входя постепенно в такт с шумом воды, создавала несколько романтичную и даже баюкающую атмосферу. В этой атмосфере я даже не успел удивиться тому, как легко мне удалось понять, каким образом ставится парус, хотя я ни разу этим не занимался.

Тогда-то и наступило время наблюдений. Ветер, конечно, был попутным и нёс нас прямиком к стране тропических лесов. Как говорила Софита, в Отомаранэ огромное количество лесов, усеянных высокими деревьями, густыми кустарниками, мхами и прочей растительностью. С толстых ветвей свисают лианы, по которым то и дело шастают всяческие представители местной фауны. Для человека, который впервые сам выбрался в открытое море и никогда не видел своими глазами других стран и материков, Софита описывала незнакомую ей природу весьма детально. Хотя, для принцессы такие знания были более, чем естественными. И в тот самый момент, когда мои друзья уснули, я решил расслабиться, отдать управление лодкой спокойному ветру и взглянуть вокруг. Возможно, никого из моих товарищей не удивила бы открывшаяся перед моими глазами картина, но я в тот момент широко раскрыл рот. Небо было усеяно звёздами. Сперва я даже подумал, что нахожусь вовсе не в открытом море, а в каком-нибудь гроте, своды которого покрыты драгоценными камнями, сияющими в темноте. Ночное небо светилось. Светилось всеми оттенками белого. Оно будто бы превосходило по размерам привычное для нас Земное небо. К слову, мысль о том, что оно и вправду больше, не покидало меня на протяжении всей оставшейся ночи. Тогда, на реке, я точно так же, словно впервые, увидел такое небо. Хотя, уверен, ясного звёздного неба наяву мне лицезреть не приходилось. Теперь же, имея ещё больше времени, чтобы детально его рассмотреть я вновь убедился в том, что этого неба я не видел даже на картинках в интернете. Многие уверены в том, что так сходу определить различие между теми или иными вещами можно только в том случае, если наблюдаешь их регулярно и привык к ним. У меня дома не было такой возможности. Привыкнуть к звёздному небу над головой, думаю, для многих жителей привычной мне Земли — роскошь. Однако я видел его, в интернете, в учебниках, но видел. И точно могу сказать, что это никак не может быть тем же небом. С того момента, как солнце ушло за горизонт, прошло очень много времени. Мы успели вступить в поединок с принцем Огненной империи, сбежать, залатать раны, дождаться, пока двое незнакомцев отремонтируют лодку, угнать у них эту лодку, скрыться из поля зрения маяка и уйти на приличное расстояние от берега. А огромный рыжеватый диск спутника этой планеты, который я никак не мог назвать Луной, едва пересёк половину небосвода. Не уверен, сколько времени прошло. Сейчас, когда адреналин отступил окончательно и напускная бодрость постепенно утихала, я заметил, что в сон меня клонит знатно. Словно я не ложился около полутора суток. Хотя целиком не прошло даже одних. Это навело меня на мысль и разнице во временном промежутке, в который укладываются местные мне сутки и сутки тут. Это другая планета и другая вселенная. Может случиться, что она больше как минимум в половину, чем наша Земля. Это должно было вызвать у меня проблемы с восприятием действительности, если подумать ещё немного. Сила притяжения, с которой я упорно боролся у себя дома, толкаясь ногами от земли, тут должна отличаться от привычной мне. Но, если я могу понимать местный язык, может быть и местная гравитация для меня не так страшна. Может быть Система помогает мне адаптироваться и привыкать в разы быстрее?

За всю ночь я испепелил взглядом всё звёздное небо. Глядя на него я начинал как-то лучше думать. Мне вдруг захотелось понять, могу ли я отключить систему и попробовать жить без неё. Она хоть и помогает, но как-то разграничивает меня, делает моё тело больше похоже на машину, которая сама к себе прикручивает новые детали. Каким бы был этот мир, если бы Система не помогала мне в нём жить? Захотел бы я остаться в нём? Я рассуждал об этом вплоть до той поры, когда диск спутника начал спускаться к горизонту. Меня жутко клонило в сон. Устав сидеть, я лёг на спину и уставился в звёздное небо, продолжая любоваться им и изучать его. Но сон накрыл меня с головой меньше, чем через десять минут.

Медленно поднявшись, я сначала сел, положив руки на согнутые колени, а после поднялся на ноги. Подойдя к борту, я плеснул себе в лицо холодной, солёной водой. Заряд бодрости прошёл через моё тело, став небольшим стимулятором. Я окончательно проснулся. Оглядевшись по сторонам, я понял, что ни впереди, ни сзади не было видно суши. За ночь неторопливые потоки ветра отнесли нашу лодку довольно далеко от берегов Акиры — страны песков. Я и сам никогда до этого не выходил в море. Стоять на качающейся на волнах лодке для меня было почти что в новинку. Но к этому, как оказалось, можно довольно быстро привыкнуть. С прошлой ночи оставалась только одна проблема, ставшая актуальной только сейчас. Мой живот, как и животы моих товарищей, был пуст. Он предательски урчал, говоря о том, что с минуты на минуту начнёт переваривать сам себя. Я заглянул в каюту, где спали Софита и Дари. Кроме двух спящих тел в комнатке лежала небольшая стопка дров и пара мешков, пока неизвестно с чем. В углу стояла небольшая, чёрная, стальная конструкция. От неё вверх тянулась труба, выходящая из крыши лодки. Сверху её закрывал широкополый конус, оставляя между собой и трубой небольшой просвет. Печь. Даже я, не знающий ничего о местной инфраструктуре, понимал, что не на каждой лодке можно было бы обнаружить печь. Так что в этом плане нам повезло ещё больше, чем мы думали.

Медленно, еле слышно, шагая по каюте, я подошёл к первому мешку. Софита и Дари лежали в левой части комнатки, а печь с мешками стояла в правом углу. Можно было не опасаться того, что я их разбужу. Я развязал рукой один мешок. Он был полностью набит какой-то черепицей, похожей на ту, которой покрывают фасады крыш. Я опустил в мешок руку и вынул из него одну такую черепицу. Это оказалась ракушка. Весьма большая и твёрдая. Я никак не мог понять, зачем этим ребятам в лодке такое количество этих ракушек. Но они их явно не есть собирались. Их можно было бы продать по прибытии в Отому, но вряд ли они кому-то пригодятся. Однако, хоть какие-то деньги с них выручить можно. Во втором мешке меня ждал уже более приятный сюрприз. Он был на половину пуст, однако в нём лежали кое-какие продукты. Пара кусков хлеба, несколько овощей, травы и приправы. Я взял мешочек какой-то травы и понюхал. Тут же моё лицо исказилось в гримасе отвращения.

— Это Орегано — приправа для рыбы. Придаёт рыбе пряный привкус, — раздался позади меня мягкий, сонный женский голос. — Запах у этой травы не очень, особенно если её высушить, однако вкупе с блюдами из рыбы она очень вкусная. Только тебе я бы не советовала её использовать.

— Это ещё почему? — я повернулся к Софите.

— Я читала, что она снижает половую активность у мужчин, — задумчиво проговорила девушка, вспоминая статью из какой-то книги.

Я поморщился и положил траву обратно в пакет. Девушка присела напротив меня и слегка зевнула. Она не выглядела злой, хотя надо бы. В тот раз в домике тётушки Розалии мы с ней расстались не на самой хорошей ноте. И, я думаю, она потребует от меня объяснений. Мысли об этом заставили меня виновато опустить голову, что сразу же вызвало непонимающий взгляд со стороны девушки.

— Вроде бы, — начал я, — Ты была зла на меня вчера.

— Думаю, у тебя были причины, чтобы скрыть от меня что-то подобное. Хотя бы эта твоя магия. Это ведь Пустота, так?

— Да, — я снова опустил взгляд.

— Я даже представить не могу, каким образом ты её используешь. Ты не похож на опытного мага. Впрочем, как и на опытного воина, — она удержала себя от усмешки. — Впредь когда девушка говорит тебе, что рассчитывает на тебя, даже не думай сказать что-нибудь, что её разочарует, Меррик Риэль.

Я широко распахнул глаза. Такое милосердие с её стороны казалось просто немыслимым. Я думал, что меня ожидает весьма серьёзный разговор. Размышлял уже даже над тем, как объясню ей всё, что со мной произошло. И тут она так милостиво прощает мне этот обман.

— Спасибо, — сказал я, улыбнувшись. — Впредь, обещаю, я больше никого не разочарую.

— Вот и славно. А сейчас надо придумать что-то с завтраком. Я умираю с голоду, — Софита взялась руками за живот и неловко улыбнулась.

Я бегло осмотрел комнату. Подняв взгляд на левую стену, я обнаружил полку возле входа, которую не заметил сначала. На ней лежали глиняные тарелки и кружки, а у самой стены лежала коротенькая деревянная удочка. Я тотчас подскочил к этой полке, предварительно выхватив из мешка кусок хлеба. Он выглядел так, будто кто-то до меня уже ломал его для наживки. В открытом море на хлеб мало кого можно поймать, но попытаться всё-таки стоит. Приманки лучшее у нас попросту не было.

Софита вышла за мной и уселась на левый борт лодки. Я в это время уже сидел на правом борту, свесив ноги в воду, и нанизывал кусочек хлебной мякоти на крючок. Моя обувь, которая появились на моих ногах в тот же день, когда я пришёл в этот мир, лежала в лодке позади меня.

— Что это за обувь? — спросила Софита, посмотрев на меня.

— Это Дзика-Таби. Лёгкие кожаные сапоги с твёрдой подошвой.

— В такой обуви и одежде ходят у тебя на родине?

— И да, и нет, — ответил я, забрасывая удочку в море. — Я не отсюда. Не из этого мира.

— Что ты имеешь в виду? — Софита чуть поёрзала, усаживаясь поудобнее, — Ты и тогда упоминал что-то про другой мир, но я решила, что ты бредишь или пытаешься оправдаться, или и то, и другое разом.

— Это очень сложно объяснить, но так получилось, что я покинул родной дом против своей воли и прибыл в Трофору. Меня кратко ввели в курс вашей истории, дали какую-то непонятную силу. Я сам разобрался со всем, что умею сейчас. Кроме фехтования. Я и в своём мире занимался искусством владения мечом но, — я слегка замялся, обдумывая слова. — Я никогда никого не убивал. Не наносил смертельных ударов даже животным, не то, что людям. На моей родине не принято убивать людей мечом с недавних пор, как и ходить в чём-то подобном, а к культуре какой из здешних стран принадлежит эта одежда, я не знаю.

— Понятно, — Софита как-то горестно улыбнулась. — Значит, тебя забрали из родного дома? Твои родители, наверное, переживают за тебя.

— Переживали бы, будь они живы, — спокойно сказал я, вцепившись глазами в поплавок.

— Прости, — выдержав неловкую паузу, сказала Софита.

— Ничего страшного. Это было почти десять лет назад. Я отношусь к этому более, чем спокойно. За меня переживал бы дед, который обучал меня владению мечом. Переживала бы младшая сестрёнка. Но они тоже мертвы. Их не стало совсем недавно, но это я так же принял. Так что тебе не за что извиняться.

— Видимо, тебе нелегко пришлось там, — девушка чуть опустила голову, уставившись куда-то в деревянную палубу, — Дома.

— Да, не просто. Но это даже к лучшему. Я многому научился, пережив это всё. И теперь могу применить эти знания тут. Я не знаю, радоваться ли мне попаданию сюда или наоборот, но я точно знаю, что сейчас нахожусь в положении куда лучшем, чем пару недель назад.

В этот момент поплавок дёрнулся. Леску небольшой деревянной удочки потянуло вниз. Я покрепче взялся за удочку и рванул её вверх обеими руками. Поплавок на секунду показался из воды и снова нырнул. Я встал ногами на палубу и дёрнул снова. На этот раз из воды показалась рыба. Не большая, примерно полметра в длину, зато весьма толстая и сильная. На солнце она отливала всеми оттенками синего, сверкала водяными каплями. Бросившись в воду, она снова потянула леску вниз. Я поставил одну ногу на борт лодки, упираясь в него, чтобы сохранить равновесие. Подтянул удочку на себя и дёрнул ещё раз. В этот раз рыба вырвалась из воды и полетела в сторону лодки. Сорвавшись с крючка возле самого борта, она врезалась мне в лицо и упала на палубу. Дёргаясь и пытаясь снова попасть в воду, она приближалась к борту. Я придавил её ногой и ударил нижней, тупой стороной удочки по голове.

— Надеюсь, ты сможешь что-нибудь из этого приготовить, — я взял скользкую, мёртвую рыбу в руку и направился в сторону каюты.

— Неужели сам не сможешь? Или ты готовишь так же плохо, как рыбачишь? — Дари стоял в проходе, опершись плечом о дверной косяк.

— И тебе доброго утра, — я улыбнулся ему, остановившись напротив парня.

— Давай сюда этого малька. Ухи из него не сварганишь, но на простую прожарку сгодится.

— Вы с ним в этом похожи, — сказал я, поставив удочку возле внешней стены

— Ты видно драки с самого утра ищешь, авантюрист, — Дари сделал полшага вперёд, закатывая рукав походной рубахи.

— А ты знаешь поблизости кого-то, с кем можно подраться? — Дари упёрся лбом в мой лоб, а я надавил в ответ.

— Конечно, знаю. Глянь за борт, познакомлю, — парень уже замахнулся, чтобы наградить меня мощным ударом своего кулачка. Тут же две хрупких ручки опустились на наши затылки, вызвав жгучую, ноющую боль.

— Я могу познакомить вас обоих с двумя идиотами, которые рискуют сегодня остаться без завтрака!

Мы с Дари молча отошли друг от друга, почёсывая затылки. Софита взяла рыбу из моей руки и зашла в каюту, кинув на Дари хищный взгляд. Тот чуть поёжился, взял удочку и уселся на борту, закинув поплавок в воду. Я же пошёл вслед за Софитой и застал её капающейся в кучку дров. Она закинула пару щепок и одно полено внушительных размеров в отсек печи, в котором сгорало топливо, и задумчиво уставилась на поленницу.

— У нас, кажется, нет огня, — девушка склонила голову на бок.

— Хочешь сказать, ты не взяла с собой ничего, чем можно было бы разжечь огонь? — я уставился на её походную сумку, которая лежала в углу комнаты.

— Я брала с собой спички, но они промокли во время захвата лодки, — Софита виновато потупила взгляд в пол. — Но всё же, дай мне мою сумку.

Софита немного порылась в разных отсеках сумки, вытащила оттуда коробок спичек. Пока она продолжала рыться в сумке, я предпринимал тщетные попытки разжечь хотя бы одну из них.

— Кажется, тут и правда ничего, — девушка осеклась, запустив руку по локоть в крохотную на вид сумочку. В этот момент мои глаза критически расширились, рискуя покинуть свои орбиты, — Вот оно!

С этим радостным криком Софита вытащила из сумки небольшую палочку, отливающую металлическим блеском, и привязанную к ней на верёвочке тонкую железную пластинку.

— Я не помню, как оно у меня оказалось, но я положила его на дно своей походной сумки ещё тогда, когда предприняла свою первую попытку бегства. Это…

— Огниво, — закончил я, взяв из рук девушки уже давно знакомый мне инструмент.

Я чиркнул пару раз по кремниевому стержню, высекая искру. Как только она попала на сухие щепки и кору, они понемногу начали разгораться. Пока Софита чистила рыбу, я разводил в печи огонь, а Дари понемногу ловил новую. Так мы провели всё утро. Ловили рыбу, чистили, а после ели. Софита ввела Дари в курс дела, рассказав ему о том, кто я и почему сейчас нахожусь с ними. Я поправлял её в некоторых местах, но крайне редко. Она всё поняла более, чем правильно.

— Так ты, выходит, и не авантюрист вовсе? — подытожил парень.

— Да, — кивнул я, откусив довольно приличный кусок рыбы.

— И не знаешь ничего об этом мире, странах, морях, океанах, порядках, законах и обычаях?

— Совершенно верно. Мои знания об этом мире можно сравнить со знаниями пятилетнего ребёнка.

— Боюсь, ты себя переоценил, — ухмыльнулся парень, поддерживая трапезу.

— Не думаю, что это проблема. Ты ведь, как говоришь, знаешь историю этого мира, верно? — вмешалась Софита.

— Только историю рождения. Вкратце о войне Хаоса с Истиной. О подземельях, Древнем оружии.

— Тогда с основ начинать не обязательно, — вздохнула девушка, — В таком случае, я могу ввести тебя в приблизительный курс дела. Ныне известно двенадцать богов, включая Истину. Их вместе называют Дюжиной: Истина — хранительница мира, Бранн — бог святого пламени, Аркирт — бог солнца и пустынь, Сив — богиня воды и плодородия, Пледме — богиня цветения и растений, Дерая — богиня любви. Флерет — бог земли и гор, Нэфас — бог ветра, Сорей — бог удачи и покровитель путешественников, Ливанаг — бог света, Либран — бог правосудия.

— Но их всего одиннадцать, — заметил я, покосившись на девушку.

— Верно, — она вздохнула. Есть ещё один, но с давних пор он считается мёртвым, как и стихия, которой он правил. Сейчас никому даже не говорят его имени. Это бог Пустоты.

— Вот оно что, — я задумчиво опустил глаза в пол.

Единственный из богов, который пока что меня интересовал, считается погибшим. О нём совершенно ничего не известно, во всяком случае, не рассказывают, и он, возможно, за последнюю пару веков показался лишь мне одному. Паршиво, однако.

— Так вот, — продолжала девушка, — Каждое государство выбрало себе в покровители бога своей стихии. Но так вышло, что у моей страны таковых два. Это Аркирт и Сив. Исходя из древних легенд, эти двое от самого своего рождения были совершенно неразлучны. Что-то вроде брата с сестрой. Но у богов не существует родственных связей. И когда маги воды, выбравшие себе изначально покровительницей Сив, поселились на территории, которой правит Аркирт, им ничего не оставалось, кроме того, как поклоняться им обоим. Ибо за климат в пустынях можно только молиться. Таким образом, Бранн является покровителем Маренсии — Огненной Империи, Флерет — покровителем Гронндерры — территории магов Земли, Нэфас — покровителем Нефодора — территории магов Воздуха далеко на севере. Отомаранэ, куда мы направляемся сейчас, в принципе является нейтральной территорией для магов. Относительно строения мира этой самый южный материк, который вобрал в себя почти все свойства прочих, исключая пустыни. Им владеют на пару две капризных богини — Пледме и Дерая. Остальные боги больше владеют явлениями, нежели территориями. Прочее же принадлежит Хаосу и его слугам. Он не был окончательно побеждён Истиной, следовательно, все грехи и пороки по-прежнему его рук дело. Я не хочу нагружать тебя знаниями об обычаях остальных государств, исключая Отому, ибо мы туда направляемся. Мировое правительство, или же Совет Четырёх, решило сделать эту территорию нейтральной. Ещё давно, когда четверо более справедливых правителя четырёх государств, избранных Истиной, Распределяли людей по миру в соответствии с их природой, расой и прочим. Сейчас же Империя старательно пытается захватить власть над всем миром, преступая этим самым запрет о межконтинентальных войнах. Те же четыре правителя много веков назад основали свод общих законов. Если внутри каждой страны действуют её собственные законы, то этот свод законов распространяется на отношения между странами и их жителями. И одним из первых правил в нём были неизменность границ и запрет на войны между странами и континентами. Именно поэтому правительство всегда закрывало глаза на то, что происходит в Империи, которая всегда находилась в состоянии гражданской войны, и только недавно пришла к какому-никакому согласию. Отомаранэ же с самого начала решили сделать нейтральной территорией, потому что правителей было четверо, и каждый из них имел власть над одной из стихий. В Отоме же все расы могли существовать вместе, никак не стесняя друг друга. Поэтому все путешественники стремятся туда. Это второй материк по величине после того, что занимает Империя. На него не действуют законы прочих стран, там существует свой правитель, избранный самим народом Отомы, который сменяется каждые десять лет.

— Выходит, в Отоме живут все, кому угодно? Все расы и сословия?

— Вроде того. Исключая сословия. Там никто особо не уделяет внимания сословным делениям. Все живут, как равные. Конечно, существуют люди, которые в силу материальных возможностей могут позволить себе жить лучше других, но ничто не мешает прочим увеличивать свой доход и делать точно так же.

— Погоди, а как каждый в Отоме может обеспечить себе тот доход, который он желает? Это ведь очень опасно для финансовой структуры страны.

Дари в этот момент нашего с Софитой диалога сидел так, будто вообще не имеет к этому разговору никакого отношения.

— Во-первых, Отомаранэ является центром мировой торговли и инфраструктуры. Все лучшие товары и продукты питания добываются и выращиваются там. Во-вторых, в этой стране хорошо жить стоит не мало. То есть, ни у одного человека, который занимается своим делом, усердно трудится и не ленится, не будет ни убытка средств, ни их огромного избытка. Так устроена налоговая и финансовая система.

— Всё же, я не могу поверить, — мне стало не по себе от одной мысли о том, что где-то существует такой клочок земли, на котором все живут абсолютно удобно и счастливо.

Всю жизнь я слышал о различных конфликтах в моей стране и странах-соседях. Я никак не мог понять сперва, почему люди постоянно воюют за клок земли, почему устраивают различные зверские вещи из-за денег и власти. И сейчас в голове совершенно не мог уложиться факт того, что где-то в другом мире существует совершенно свободная страна, в которой каждый может быть свободным и делать то, что хочет, но где при всём этом нет войн, убийств, грабежей и прочего, чего полно на моей родине.

— Не волнуйся, скоро ты всё это увидишь собственными глазами, — сказал Дари, каким-то образом оказавшийся возле прохода.

Он смотрел куда-то вперёд, на горизонт. Я подошёл поближе к нему и устремил свой взор куда-то в ту же сторону. Далеко на горизонте безмятежная гладь воды на пару миллиметров поднималась вверх грубым горным хребтом. Я еле-еле смог это разглядеть. Видимо, глаза Дари куда зорче моих. Тонкая полоска суши была едва видна на горизонте, но этот мальчишка без малейших колебаний определил, что это не какой-нибудь мираж или просто высокая волна, а действительно земля.

Этот парень вообще последнее время пугал меня своей проницательностью. На его слова я только хмыкнул и ещё раз осмотрел взглядом каюту. В углу комнаты, где раньше спали Софита и Дари, лежал свёрток, который я ранее не заметил. Я подошёл к нему, взял в руки и развернул. Это оказался флаг. Чёрный флаг с черепом и пересекающим его сзади двумя прямыми, обоюдоострыми клинками. Пиратский флаг..

— Проклятье, — выругался Дари, увидев, чем я занимаюсь, — у нас могут возникнуть проблемы.

— Пираты вряд ли отсавят нас в покое, зная, что мы украли у них лодку, а тем более флаг.

— А что такого с флагом? — удивился я словам Софиты.

— Пираты ведь активно ратуют за свободу морских путешествий, — девушка начала что-то вспоминать. — Они обитают на островах где-то на западе Океана Сорея — самого большого в мире. Не смотря на существование Отомы, они хотят себе свободы на море, так как романтика морских путешетвий не даёт им покоя. Таких людей не много, но они есть. Из-за многих законов, существующих между странами и контролирующихся Советом Четырёх, морские путешествия ограничиваются торговлей, однако торговать могут лишь официальные представители той или иной страны. Чтобы получить документ, делающий тебя таковым, надо обладать чиновничьим титулом. То есть, простой крестьянин вряд ли сможет получить право на межконтинетальную торговлю, которая является весьма выгодной. Вот за её свободу и борятся пираты, торгуя с некоторыми странами вне закона, часто не совсем легальным товаром, а так же грабя и уничтожая корабли официальных представителей.

— Сложновато, — я почесал в затылке. — Но я так и не понял, какое отношение это имеет к флагу.

— Прости, — девушка замялась, — Я отошла от темы. Флаг является символом той или иной пиратской команды. Конечно, он никогда не делается в едином экземпляре и его можно в любой момент нарисовать снова, но кража или потеря пирасткого флага подрывает честь пиратской команды. Такое непростительно. Так что тех двоих, возможно, ждёт смерть, или же просто суровое наказание, следом за которым последует охота на нас. Это, конечно, маловероятно, но всё же.

— Думаешь, следует ожидать погони? — я насторожился.

— Скорее, думаю, что нам придётся быть очень осторожными, если мы ещё раз захотим выйти в море.

***

Родов занятий в Трофоре существует великое множество. Каждый человек занимает своё место в своеобразной цепи ремёсел. В рудниках и шахтах ведётся добыча сырья и полезных ископаемых. Раз в месяц караваны с огромными баулами и телегами развозят эти ресурсы по городам, двигаясь по центральному тракту. Основная часть снабжения идёт, конечно, в столицы и в графские резиденции. Эта часть ресурсов неприкосновенна и тащится в конце каравана. Остальная же часть отдаётся управляющим небольших городов, которые в свою очередь отдают сырьё на предприятия. Вернее, в кузницы, плавильни, швейные мастерские и прочие места, где требуется поставка сырья. Кузнецы и иже с ними производят оружие и доспехи для солдат и стражников. Причём есть и те кузнецы и оружейники, что снабжают оружием регулярную армию, и те, что производят оружие и доспехи для продажи. Так же некоторые кузнецы, что могут позволить себе закупить большее количество сырья, чем прочие, занимаются и тем, и другим, зарабатывая раза в полтора или два больше. Замыкают этот круг солдаты и стражники, охраняющие караваны, что везут ценное сырьё, территории шахт и города, в которых проживают ремесленники, изготавливающие для них оружие и доспехи. И это лишь один круг местной инфраструктуры.

Конец ознакомительного фрагмента.