Непросто выразить под одной обложкой ощущение трагичности и, вместе с тем, необычайной радости бытия. Но именно это парадоксальное сочетание характерно для творчества Ильи Плохих, чуткого лирика и автора «улыбчивых» детских стихов. Книгу «Чёрная с серебром» можно было бы назвать сборником избранных произведений поэта, однако это не совсем так, и лучше назвать её проще-поэтический сборник.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Черная с серебром предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Между Сендегой и Томшей
Расплескался возле ног одуванчиков желток…
Расплескался возле ног
одуванчиков желток.
Дребезжанья ловит ухо
мельтешащих пчёл и ос.
Я слыву эстетом нюха.
Я имею чуткий нос.
Чудный зверь на задних лапах
из породы городской,
я пришёл сюда на запах!
Как сомнамбула какой.
1996
Среди дремучих темнохвойных…
Темнохвойные лишайниково-мховые леса
Среди дремучих темнохвойных
лесов лишайниково-мховых,
для нас чужих и незнакомых,
изба на ножках курьих, стройных.
Изба на жёсткой хвое рыжей
при разности зимы и лета
всегда защищена от света
еловых лап тяжёлой крышей.
Над перекошенною дверью
облезлые рога оленьи,
при всяком ветра дуновенье
она скрипит щемящей трелью.
И если вы в неё войдёте,
дав дань натуре любопытной,
средь всякой утвари нехитрой
легко сковороду найдёте:
большая, медная, литая,
она начищена до блеска,
стоит в углу, у печки, веско,
маняще, матово мерцая.
Пройдя с опаскою, неслышно,
записку на столе прочтите:
«Хозяйка ненадолго вышла.
У ей к вам просьба: подождите…»
1995
Иван–чай
Среди летних дорог
иногда под дымок
и колёс вековую пластинку
островком невзначай
проплывёт иван-чай,
в чай дорожный мешая горчинку.
И уже через миг
нас ведут напрямик —
пусть дорога уносится дальше —
прямо в память мосты —
луговые цветы
за вагонным окошком,
как раньше.
Эти встречи редки.
Обгоняя гудки,
мы надолго теряемся где-то.
И цветы всякий раз
тихо смотрят на нас
с колокольни короткого лета.
2001
Бутень и сныть
Приезжай — будет много открытий.
Нам найдётся, о чём говорить.
Отличается бутень от сныти,
как от дудника бутень и сныть.
Заполняют пустое пространство
борщевик да раскидистый вёх.
Приезжай. В это вольное царство
принимают любых выпивох.
Серп не жал, и коса не косила,
не свирепствовал триммер-упырь.
Красота эта — славная сила.
Атакует кудрявый купырь
шахты точек, когда-то ракетных,
позаброшенных в здешней тиши.
Красота эта — радость для бедных?
Не приедешь? Тогда не пиши.
2017
Это — северное лето…
Это — северное лето.
Это — северные люди.
Никакого в нём секрета.
Никакой в них новой сути.
Так же склонно к скорой смуте
небо бледно-голубое.
Та же жизнь по амплитуде
от мольбы до мордобоя.
2016
Берёза пуглива…
Берёза пуглива.
Берёза такая трусиха!
Жила бы счастливо,
но всюду ей чудится лихо.
Подует чуть резче,
и речка нахмурится рябью —
она уж трепещет,
кляня свою психику
бабью.
2010
Смастерю-ка я шкатулку из капа…
Смастерю-ка я шкатулку из капа,
из берёзового чудо-нароста,
Кропотливо смастерю, не с нахрапа,
как бы ни было мне это непросто.
С пониманием текстуры и крапа,
всей природной красоты-красотищи
смастерю-ка я шкатулку из капа.
Для себя, а не продать чтоб за тысщи.
Не столяр, да и в резьбе ни бельмеса.
Только чувствую: должно получиться.
Результатом моего интереса
будет тонкая такая вещица.
И когда-нибудь насчет этой штуки
дочка скажет для меня дорогое:
«Золотые у отца, мама, руки.
Зря про них ты говорила другое».
2013
Между Сендегой и Томшей
«Восшедший на запады…»
Между Сендегой и Томшей,
между Корбою и Мерой[1]
мир объят насквозь промокшей
атмосферой, серой-серой.
Дробь по крышам, по железу.
Огороды — как трясина.
Я в нутро к тебе не лезу
на крыльце у магазина.
Встали на краю пучины,
два неспешных остолопа,
рассуждаем про причины
наступившего потопа.
Ты твердишь — американцы.
Я в ответ — китайский спутник.
Отряхнёт от капель пальцы
на крыльцо восшедший путник.
Он к нам — не без уваженья.
На ногах — сырые кеды.
Но не будет продолженья
оборвавшейся беседы.
2017
Охотничьею сукою…
Охотничьею сукою
лесною стороной
хожу-брожу-аукаю,
переходя на вой.
Хожу-брожу, с гадюками
целуюсь возле нор,
с кикиморами-глюками
вступаю в разговор.
И странностью замеченной
слывёт среди зверья
тот факт, что человечиной
не пахнет от меня.
1997
Ночью волк на светило молится…
Ночью волк на светило молится,
излагая заботы вслух.
И луна для него — как Троица.
К основному инстинкту глух,
волк рискует семьёй и логовом,
но нездешнему всякий раз
вновь поёт о своём, о волковом,
и с прицелом в иконостас,
не имея, как люди, рученек,
мордой тянется. И зане
всякий волчий святой и мученик
умиляется в вышине.
1999
Вожатый
Меж кромками леса и поля зажатый,
опёрся на посох усталый вожатый.
Косматые щёки, косматые брови.
Одежда — простая, и нет на ней крови.
И взгляд его светел, и бор за ним сводчат.
Да только никто быть ведомым не хочет —
ни древние бабки, ни малые дети.
И мне говорили: «Постойте, не верьте!»,
заметив, что зову вожатого внемлю.
А может, и вправду вернуться в деревню?
Я всем там чужой, и душа моя рвана.
Но, может быть, рано? Может быть, рано.
2017
У себя в Щелыкóве Островский любил
У себя в Щелыкóве[2] Островский любил
выпиливать лобзиком, удить на живца
и выпивать со столяром Иваном Соболевым,
но погрязал в литературной подёнщине:
строчил «на гора» либретто,
переводил комедии как соавтор — одну за одной…
Не дождавшись требуемого числа страниц,
из омута уходила заскучавшая щука.
Под грай устраивающихся на ночлег галок,
вдохновлённый закатом в Николо-Бережках,
друг-столяр допивал припасённую водку.
Фотография известной актрисы
зарекалась мечтать о вычурной рамке.
Он, вроде, и умер-то за работой…
Всё как водится — без бешеных денег.
2016
Огонёк
Дела согнали или совесть,
звала родня издалека…
И вот уже купает поезд
багряно-серые бока
в ночных ветрах, его пьянящих.
Колёсный счёт диктует сны.
В окне черны луга, и чащи
по-настоящему черны.
Ни костерка, ни звёздной крошки.
Так пусто, что не по себе.
И вдруг — фонарик у сторожки
на покосившемся столбе.
Мелькнул — и снова тьма пустая.
Но ведь не так уж и далёк.
Столб, провод, лампочка простая.
А вот гляди-ка: огонёк.
2013
За тучей слышен самолёт…
За тучей слышен самолёт.
За лесом — трасса.
Ты говоришь, что там живёт
другая раса.
Вчера в болото вмёрзла гать.
Кружатся хлопья.
Ты говоришь — им там плевать
Конец ознакомительного фрагмента.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Черная с серебром предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других