Эликсир честности

Илья Деревянко, 1998

В тот момент, когда изобретатель «эликсира честности» Гена Лютиков узнал секреты одной криминальной структуры, он практически подписал себе смертный приговор. Теперь за ним охотятся сразу несколько профессиональных убийц. Хорошо еще, что его друг и соратник Игорь Горелов отлично стреляет, в совершенстве владеет приемами карате и имеет за плечами опыт войны в Афгане. Но даже такому крутому парню трудно уцелеть в сложившейся ситуации. Ведь «охотников» за двумя друзьями много, и на смену убитым приходят новые…

И было у него два ока: одно дреманное, а другое недреманное. Дреманным оком он ровно ничего не видел, а недреманным видел пустяки.

М. Е. Салтыков-Щедрин

Глава 1

Сперва, если честно, Генкино предложение мне весьма понравилось, но потом… Ох, мама моя! Я даже представить не мог, к каким последствиям оно приведет!..

Впрочем, начнем по порядку. Меня зовут Игорь Горелов, тридцать четыре года, разведен, по образованию историк, по профессии «горилла»… э-э-э… простите, частный охранник и вплоть до недавнего времени начальник службы безопасности фирмы «Зевс». Вернувшись из армии, я закончил исторический факультет МГУ, поступил в аспирантуру, но… в процессе «перестройки» и последующего развития рыночной демократии выяснилось, что представители моей профессии, как говорится, «не треба»!

«Неча», мол, тут фигней страдать! Историк, понимаешь, «антилигент»… Тьфу! Люди, понимаешь, важным делом занимаются, страну разворовывают, а ты про Рюрика да про Куликовскую битву талдычишь. Нам, понимаешь, они теперь до фонаря! Можешь, конечно, в школе преподавать или в институте каком, на ладан дышащем, зарплату грошовую по полгода ждать и (ежели полный дурак) верить обещаниям реформаторов насчет грядущей стабилизации. Короче, от нищеты меня спасли лишь хорошее знание карате, которым я увлекался с детства, а также неплохие навыки в стрельбе, приобретенные на службе в воздушно-десантных войсках в Афганистане.

Мордовороты, да в придачу понюхавшие крови, в «новой России» были как раз «треба», и я без особых проблем устроился в фирму «Зевс», возглавляемую Виктором Павловичем Арбузовым, изысканным господином, к началу реформ как раз вернувшимся с зоны, где он мотал срок за мошенничество. Арбузову чрезвычайно понравилось мое умение разбивать с одного удара три кирпича и дырявить навскидку нарисованную на фанере физиономию точно между глаз. Моя рожа также «пришлась ко двору». Между нами говоря, я, хоть и являюсь интеллигентом в четвертом поколении, внешне похож на гибрид бульдога с бритым орангутангом. Рост метр девяносто, вес сто двадцать килограмм, тяжелая нижняя челюсть, расплющенный в драке нос… Сию «очаровательную» картину довершает шрам через все лицо (в восемьдесят третьем году один зловредный душман, прежде чем умереть, успел полоснуть меня ножом по «фейсу»). Все вышеперечисленные достоинства сыграли немаловажную роль в моей карьере охранника: стараниями Арбузова я быстро получил лицензию на оружие и уже через полгода работы возглавил службу безопасности «Зевса»…

Теперь о Генке Лютикове. В детстве мы дружили, вместе учились в школе, занимались в одной секции, одновременно ушли в армию. Правда, Генке повезло и его не отправили выполнять интернациональный долг, а запихнули в какой-то медвежий угол, где он тихо-мирно оттянул свой двухлетний срок. Демобилизовавшись, Лютиков поступил в МХТИ, и я надолго потерял его из виду.

В сентябре 1997 года около шести утра я, мучимый кошмарным похмельем, героическим усилием воли заставил себя подняться с кровати, кое-как оделся, выбрался из дома и, жалобно стеная, поковылял к первой попавшейся коммерческой палатке за пивом. Накануне господин Арбузов уклюкался до свинского состояния на какой-то презентации, скандалил, порывался стрелять в люстру, а когда я доставил его домой — расчувствовался, вспомнил зону и предложил выпить с ним рюмочку на брудершафт. Выпили, но, как водится, рюмочкой не ограничились. Виктор Павлович пил, как бочка (благо брюхо имел вместительное), да и я, признаться, завелся. Дойдя до кондиции, босс выпал из кресла на ковер и захрапел. Предоставив Арбузова заботам очередной любовницы, я (уж не помню почему) решительно отверг ее предложение заночевать в комнате для гостей, с грехом пополам, держась за стенки, спустился вниз по лестнице, плюхнулся за руль своей «восьмерки» и каким-то чудом благополучно добрался до дома, ни разу ни во что не врезавшись и не угодив в лапы алчных гаишников. Фантастика да и только, особенно если учесть, что на дорогу мне приходилось смотреть одним глазом. Иначе предметы раздваивались. Уснул я, едва коснувшись щекой подушки, а пробудившись ни свет ни заря, в полной мере вкусил все «прелести» похмельного синдрома…

Итак, поковылял я к палатке. Спустя вечность доковылял. Первую бутылку, чтобы не умереть от жажды, выпил тут же, не отходя от кассы. Откупорил о край прилавка вторую (намереваясь небольшими глотками поддерживать двигательные функции организма на обратном пути) и вдруг услышал удивленный возглас:

— Игорь?! Ты?! Сколько лет, сколько зим!!!

Подняв заплывшие глаза, я распознал в продавце Генку Лютикова…

* * *

Выглядел Лютиков неважно — землистое лицо, ввалившиеся, покрасневшие от бессонной ночи глаза, засаленный ватник с торчащими сквозь прорехи в ткани клочьями ваты. Работа палаточника не сахар, особенно в ночную смену, да и деньги несерьезные.

— Привет, Гена, — хрипло сказал я. — Давненько не виделись. Составишь компанию?

Он покосился на часы, немного поколебался, кивнул головой и запустил меня вовнутрь. Усевшись на пустой ящик, я протянул ему бутылку. Лютиков пил мало, редкими, крохотными глоточками.

— Хозяин разорется. Придирается, сволочь, к любому пустяку, лишь бы зарплату урезать. — Заметив мой удивленный взгляд, он пояснил: — Сейчас, если запах учует, обвинит в алкоголизме и накажет деньгами. «Больше я нынче этими штрафами на них действую»^[1], — криво усмехнувшись, процитировал Генка Салтыкова-Щедрина.

— На хрена тебе такая работа? — икнув, спросил я.

— А где сейчас другую найдешь?

И тут в душе моей взыграло пьяное (повело на старые дрожжи) великодушие. Я незамедлительно предложил Генке стать охранником в «Зевсе», тем паче что недавно мне пришлось уволить одного лоботряса-прогульщика и вакантное место имелось. Лютиков сразу согласился, дождался хозяина палатки, приехавшего с утренней проверкой, с наслаждением плюнул ему в толстую харю и отправился вместе со мной в ближайший кабак отмечать удачное трудоустройство…

* * *

Ресторан только-только открылся, и мы оказались первыми посетителями. Есть мне, признаться, нисколько не хотелось, но, зная по опыту, что опохмеление без закуски неминуемо приводит к запою, я с поистине героическими усилиями принялся пропихивать вовнутрь котлету по-киевски, запивая ее огромными порциями темного баварского пива. Трезвый и, очевидно, проголодавшийся за ночь, Генка с аппетитом лопал все подряд. Пил он мало. Ввиду раннего часа ансамбля на эстраде не было. Из динамиков под потолком неслись блатные песни. Вероятно, взглянув на мою рожу, метрдотель посчитал подобную музыку наиболее подходящей. Часа через два, когда предметы перед глазами начали расплываться, голова отяжелела и меня потянуло ко сну, я жестом подозвал официанта. Юркий тип с помятой физиономией, слащавой лакейской улыбочкой и черными глазками-бусинками, воровато шныряющими по сторонам, принес счет, где значилась сумма, даже по самым скромным подсчетам значительно превышающая стоимость съеденного и выпитого. Не желая препираться с ресторанным жульем, я, хоть и знал, что нас безбожно обсчитали, покорно полез в карман за бумажником.

— Погоди! — придержал меня за рукав Лютиков, вынул из-за пазухи небольшой баллончик наподобие газового и прыснул официанту прямо в лицо. От неожиданности я чуть не протрезвел. Не потому, что пожалел выжигу-халдея или опасался скандала. Просто никак не ожидал от интеллигентного и практически трезвого Генки такой выходки.

«Ну и ну!!! — подумал я. — Вместо денег — газом в рыло! Круто! Сейчас хипиш поднимется! Ладно, разомнем кулаки!»

Я приготовился громить заведение, однако, к моему величайшему изумлению, ничего особенного не произошло. Официант лишь встряхнул головой и как ни в чем не бывало сказал:

— Оплатите счет, ребята, да про чаевые не забудьте.

— На сколько ты нас нагрел?! — требовательно спросил Лютиков.

— Ровно на сто шестьдесят четыре тысячи, — не моргнув глазом, бодро отрапортовал халдей.

— Почему?

— Пьяные счет проверять не станут, а если и станут, все равно ни хрена в нем не поймут. У меня там хитро закручено, — горделиво усмехнулся официант.

«Такого не может быть! — ошарашенно подумал я. — Не иначе глюки начались! Белая горячка! Допился-таки!!!» Я изо всех сил помотал головой, больно ущипнул себя за ногу, надеясь отогнать наваждение, да не тут-то было! Все осталось по-прежнему.

— Говори, гад, реальную сумму! — приказал Лютиков. Халдей беспрекословно повиновался…

* * *

— Препарат называется «Элчелют», то есть «Эликсир честности Лютикова», — объяснил Генка, когда мы вышли на улицу, — я работал над его созданием восемь лет. Вообще-то ничего принципиально нового в нем нет. Слышал небось о «сыворотке правды»?^[2]

Я утвердительно кивнул.

— «Элчелют» оказывает на людей похожее воздействие. Однако в отличие от «сыворотки» действует мгновенно, не оставляет за собой никаких неприятных последствий^[3], за исключением, пожалуй, чихания, и главное, — Лютиков выразительно поднял вверх указательный палец, — «Элчелют» — газ. Без цвета, без запаха. Прыснешь в физиономию, и человек физически не может лгать! Режет правду-матку.

— Как долго? — поинтересовался я.

— Не знаю, — пожал плечами Генка. — Откровенно говоря, сегодня было первое испытание, прошедшее, как ты, наверное, успел заметить, вполне успешно!

— Да твоему эликсиру цены нет, — в пьяном восторге воскликнул я. — Завтра на сотрудников нашей фирмы побрызгаем. Кстати, у тебя много в запасе этого, как его, «Элчелюта»?

— Достаточно.

— Чудесно! Просто чудесно! Узнаем, ха-ха-ха! Кто там чем дышит! Легче жить станет!

Боже, до чего я был тогда наивен!!!

Примечания

1

Цитата взята из сатирической сказки М. Е.Салтыкова-Щедрина «Дикий помещик». (Здесь и далее примечания автора.)

2

Общее наименование ряда психотропных препаратов, ослабляющих волю и развязывающих язык, которые используются спецслужбами для «раскалывания» иностранных агентов.

3

Человек, которому вкололи «сыворотку правды», после окончания ее действия на некоторое время впадает в глубокую депрессию и ощущает нечто вроде тяжелейшего похмелья.