Тайник Лешего

Илья Вячеславович Колдин, 2021

Некогда любимый всеми детьми страны лагерь “Тайник Лешего” превратился в рассаду страхов и легенд. В окружающей его чаще появилось нечто ужасное, чья первобытная жажда крови не даёт местным спать по ночам. Число жертв с каждым днём растёт, пока не находится горстка смельчаков, готовых дать твари отпор, чтобы навсегда стереть с лагеря проклятое клеймо и обрести собственный душевный покой, о котором в особенности мечтает Алексей Трофимов – человек, судьба которого тесно переплелась с судьбой “Тайника Лешего”… Содержит нецензурную брань.

Часть вторая. Искатели

1

2000 год

Четверг, восьмое июня

Милицейский транспорт сопровождал колонну из девяти “Икарусов” со знаками “Перевозка детей”. Те, кряхтя, ехали по трассе, чьё покрытие пребывало в довольно плачевном состоянии. Его давно не ремонтировали, и старый асфальт, на коем образовались увечья в виде трещин, ям и бугров, неуклонно разрушался. Грузные машины то и дело попадали колёсами в образовавшиеся колдобины и, громыхая, заставляли пассажиров подпрыгивать на своих местах.

Бесконечные поля с редкими берёзами постепенно сменились хвойным лесом: сосны с елями обступили дорожное полотно с обеих сторон. Их усыпанные шишками пушистые ветви нависли над асфальтом и частично укрыли его полосы от яркого полуденного солнца, с трудом пробивающегося сквозь густой тёмно-зелёный заслон.

Впереди нарисовалась развилка.

Правые поворотники головного автомобиля гаишников замигали оранжевым светом и колонна, которую замыкали скорая помощь и второй экипаж ДПС, завернула в нужную сторону.

Вскоре машинам встретился указатель с надписью: ДОЛ “Тайник Лешего” 10 км.

Добираться до лагеря оставалось недолго.

Ранее…

Десятилетний Данил Осипов, ученик четвёртого класса, сидел у окна “Икаруса” и смотрел за тем, как по ту сторону стекла меняются картинки.

Отчего-то Данил невыносимо тосковал. Поездка в “Тайник Лешего” не являлась его инициативой. Так решили родители, раздобывшие ему бесплатную путёвку на работе.

Прежде он уже ездил в летний лагерь. Всё закончилось тем, что через пять дней Осипова забрали обратно. Мальчиком он был домашним и не любил покидать пределы города.

В пути они, казалось, находились целую вечность. Дорога утомляла, но поспать не выходило: мешала бесконечная тряска.

Голова Данила вспотела и он, стянув с неё любимую кепку с нашивкой в виде динозавра, обнажил свои лохматые русые волосы, неоднократно становившиеся предметом насмешек со стороны одноклассников.

Добрый по натуре Осипов был изгоем в собственной школе. Постоянно гнобимый мальчишка сделался завсегдатаем кабинета зам. директора по воспитательной работе, где нескончаемо разбирали инциденты с его участием.

Единственного друга Данила также таскали на беседы. Там он пытался отстоять честь товарища, однако после дежурно получал люлей от шпаны, что затравливала их дуэт.

Увы, в “Тайник Лешего” Осипов отправился в одиночку, поскольку его приятеля забрали в деревню сразу по окончании учебного года.

Зато в данном автобусе присутствовал другой человек из класса Данила — Диана, красивая девочка с немецкой фамилией Дейч, которая, к слову, ему безумно нравилась, и при которой он зачастую краснел, когда над ним публично издевались. Увы, взаимности к отщепенцу она не проявляла и порой даже смеялась над ним вместе с недоброжелателями.

Признаться ей в своих чувствах Осипов боялся. Не позволяла самооценка, опущенная ниже плинтуса. Хотя и не восхищаться Дианой он не мог. Её шелковистые каштановые локоны притягивали взгляды многих мальчишек, но именно себя Данил считал их самым ярым поклонником.

В дальнем конце “Икаруса” раздался пердящий звук, а затем истерический смех чудика с зелёным ирокезом, подхваченный ещё двумя пацанами. Уже не первый раз эта троица нарушала тишину в автобусе, нервируя Осипова не меньше, чем периодически доносящиеся с разных уголков салона хрусты, чавканья и шуршания пакетов.

Источником противного шума являлся и сосед Данила — полноватый очкарик Савва Бабурин из семнадцатой школы. Молния на его рюкзаке жужжала, не переставая, и он выуживал из сумки то чипсы, то печенье, то газировку.

Познакомившись с Осиповым ещё до того, как колонна покинула Гродск, пухляш затих и теперь занимался лишь забивкой рта едой.

Солнце начало слепить Данилу в глаза, и он, задвинув бархатные шторки на окне, развалился на сиденье.

Позже…

Миновав указатель со стрелкой вправо и надписью ДОЛ “Тайник Лешего”, колонна свернула с трассы и продолжила плестись уже по гравийной дороге.

Тряска усилилась. Автомобили сбавили ход, объезжая крупные камни и ямки. Коричневая пыль клубилась, вставая за ними столбом.

Транспортные средства углубились в лес. Звуки с трассы отдалились, а вскоре и вовсе стихли. Теперь был слышен только рёв моторов автобусов и хруст камешков под их колёсами.

Потёртая пожелтевшая табличка, висевшая на стволе ближайшей к насыпи сосны, гласила:

Берегите лес

от пожара!

Данил, вновь раздвинувший шторки, вглядывался в бескрайние мрачные дебри. Ему они казались столь недружелюбными, что сердце мальчика сжималось и замирало.

Сосны и ели росли очень близко друг к другу, борясь за свой клочок земли и место под солнцем.

Спустя какое-то время меж деревьев замаячил высокий железный забор, чьи прутья оканчивались заострёнными пиками.

Дорога разветвлялась. Машина ДПС, движущаяся впереди колонны, повернула вправо. “Икарусы” и скорая помощь последовали за ней.

Прибыв к главным воротам с вывеской “ТАЙНИК ЛЕШЕГО” и ниже “Добро пожаловать!”, милицейский автомобиль ушёл чуть в сторону, уступив проезд остановившимся автобусам, продолжающим тарахтеть и вибрировать.

Из деревянной будки вышел охранник и поднял шлагбаум.

Девятка “Икарусов” закатилась на территорию лагеря и затормозила на асфальтированной парковке.

Передние двери каждого автобуса с шипением открылись и дети, галдя, начали соскакивать со своих мест.

Одна из вожатых, находившаяся в изголовье “Икаруса”, где сидел Осипов, подняла руку вверх, призывая ребят успокоиться. Её, вроде, звали Ксения, вспомнил Данил. Это была невысокого роста длинноволосая блондинка немного за двадцать. Именно она держала в руке табличку с выведенным на ней четвёртым номером отряда перед тем, как они сели в автобус.

— Выходим потихоньку, не пихаемся! Уважайте друг друга! — старалась перекричать шум Ксения. — На улице никто никуда не разбегается! Все собираемся около меня! Понятно?

Но бесящиеся дети её совсем не слышали. Они торопились покинуть душный салон, поэтому сутолоки избежать не удалось.

Вторая вожатая по имени Инна, красивая брюнетка с наливными губами и выразительными бирюзовыми глазами, сдула со вспотевшего лба выбившуюся прядь волос и поделилась с коллегой:

— М-да, чувствую, меня надолго не хватит.

Ксения улыбнулась и сказала:

— Крепись, подруга! Это только начало…

На улице…

Данил вдохнул свежий воздух одним из последних. Дождавшись, когда давка в узком проходе между сиденьями прекратится, он повесил на плечо рюкзачок, неторопливо пробрался к выходу и, покинув салон “Икаруса”, присоединился к толпе ребят, окружившей вожатых.

Встав позади всех, Осипов затерялся за спиной высокой девочки в коротких шортиках. Ему пришлось приподняться на цыпочках, чтобы отыскать взором Ксению, громко объявившую:

— Внимание! Сейчас мы проследуем в пятый корпус! Никто не бежит вперёд нас с Инной и не задерживается позади, чтобы потом нам не пришлось искать Вас по территории. Понимаю, здесь много интересного и каждому не терпится изучить окрестности, но…сперва мы заселимся в наше здание, уладим организационные моменты, а затем приступим к освоению лагеря. Хорошо?

Дети хором согласились.

— Супер! Уверена, мы с Вами поладим и завоюем звание лучшего отряда этой смены! — толкнула воодушевляющую речь блондинка и, снова получив поддержку от ребятни, шепнула подруге. — Обратная связь есть.

— Надеюсь, она будет работать без перебоев, — ответила брюнетка.

— Поверь, в первый раз я переживала не меньше, чем ты.

— Боюсь, подобный опыт станет для меня последним…

— Не загоняйся и просто кайфуй! Представь, будто мы на каникулах с группашами…

— Поездки с нашей институтской группой протекали куда спокойней.

— До того, как парни напивались и начинали тебя облапывать, — хохотнула Ксюша, добавив. — Ты, правда, не особо сопротивлялась.

— А ты, кажется, забыла о наших подопечных, — напомнила Инна, недовольная темой разговора.

Блондинка тут же перевела внимание на свой отряд, откуда донеслось ворчание:

— Хей, где движуха?

— Я же предупреждал, что тут тухло, Тим.

— Ога! И сплошь одни лохи… — развил мысль товарища с ирокезом азербайджанец.

— Наговорились? — поинтересовалась Ксения и, смирив притихших баламутов строгим взглядом, продолжила. — Тогда распределяемся по парам и тихонько идём за нами!

Дети принялись разбиваться по двое. Данилу достался Савва, выскочивший откуда-то из толпы и пузом потеснивший другого мальчишку, намеревавшегося застолбить Осипова.

— Эй, чего зеваешь? Ни на минуту тебя оставить нельзя! Уже чуть не лишился места рядом со мной, — затараторил Бабурин.

— Я чуть не лишился? Мы же толком даже не знакомы, — удивился Данил, зашоркав подошвами кедов по узкой тропинке, выложенной из серых кирпичиков.

— В смысле? Ты с кем в автобусе сидел, забыл что ли?

— По крошкам от печенья и чипсов вокруг твоего рта, кажется, вспомнил…

Толстячок поспешил утереть с лица напоминания о поглощённых вкусняшках и объяснил:

— Прости, я от волнения на еду набросился…У меня, кстати, ещё сухарики остались. Угостить?

— Нет, спасибо.

И они замолчали.

Виляющая между клумбами тропинка обогнула беседку и влилась в широкое заасфальтированное пространство перед столовой, пересёкши которое отряд вышел к крытой танцевальной площадке круглой формы. Миновав её, гудящая орава проскрипела по дугообразному бревенчатому мостику над симпатичным декоративным прудом с журчащим водопадом и искусственными кувшинками, и встала на дорожку, выводящую к первому корпусу.

— Значит, тебе я тоже противен? — набрался смелости задать очередной вопрос очкарик.

— С чего ты взял? — вскинул бровь Осипов, наблюдая за зелёным ирокезом, маячащим впереди между голов одноотрядцев.

— Все дразнят меня, потому что я жирный. Никто не хочет с таким водиться.

— Мне знакомо это чувство.

— Чёт не похоже. Лишний вес сразу в глаза бросается. Или ты в дороге схуднул? Я просто забыл, как ты выглядел до отправления из города…

— Ты не понял. Я про то, что мы оба изгои…

— Ааааа, — допёрло до Саввы. — То-то я сразу к тебе подсел. Одиночка одиночку издалека чует.

— Тишина не про тебя, да? — снисходительно улыбнулся Данил.

— Ты, наверное, первый за последние несколько лет, кто не послал меня сразу же после приветствия. Я никогда много не общался, поэтому совсем не разбираюсь, как правильно вести себя с новыми знакомыми… — опустил глаза Бабурин.

— Будь собой, — подмигнул ему собеседник и поправил оранжевую кепку с нашитым динозавром.

Добравшись до постройки с табличкой “1 корпус”, направляемая вожатыми толпа обошла его, свернула направо и устремилась по каменистой дорожке напрямик к зданию из красного кирпича, возведённому на возвышенности.

— Ты классный, — заключил толстячок. — Можно тебя Даней звать?

— Ого, ты моё имя запомнил? — поразился Осипов.

— Конечно… — закивал пухляш и с надеждой в глазах уточнил. — А ты моё?

— Нет, если честно…

— Савва же, — расстроенно прогнусавил очкарик. — Как колбаска.

— Теперь не забуду, — пообещал Данил и пожал потную руку товарища.

— Здорово! — повеселел тот. — Давай всегда вместе ходить?

— Я не против, — согласился Осипов и, держась за перила, поднялся следом за остальными по скрипучей лесенке на пригорок, где их ждал двухэтажный пятый корпус.

Оказавшись на холме, Данил услышал какой-то отдалённый звук из чащи и замер. По коже пробежал мороз: кажется, до его ушей донёсся рык. Осипов оглядел густой тёмный лес, окружающий “Тайник Лешего”, с коим его разделял забор, и вздрогнул от прикосновения Бабурина.

— Дань, ты чего? — недоумённо спросил толстяк.

— Там кто-то есть, — ткнул указательным пальцем в сторону хвойных дебрей взволнованный собеседник.

— Забавный ты, однако, — усмехнулся очкарик. — Естественно, там кто-то есть. Целая куча зверей, к примеру…

— Кажется, я на солнце перегрелся, — приложив ладонь ко лбу, предположил Осипов.

— Ничего. Сейчас осты…

Пухляша перебила вожатая Ксения, задержавшаяся у открытой двери в здание, где уже скрылся весь отряд:

— Мальчишки, скорее!

Данил и Савва трусцой добежали остаток пути и ввалились в корпус, попав в тесный квадратный коридор с бежевыми стенами.

Осипов быстро протёр кеды о половик и, скинув их с себя, определил на полочку многоярусной пластмассовой стойки. Следом, рядом с обувью товарища, свои грязные пожелтевшие кроссовки положил Бабурин.

Друзья стали взбираться по бетонной лестнице наверх. Первым площадки второго этажа достиг Данил. Пыхтящий позади Савва несколько раз останавливался, дабы отдышаться, но преодолел-таки череду ступенек.

Осипов повернул круглую дверную ручку и вошёл с разрумянившимся товарищем в следующее помещение.

2

Тридцатипятилетний следователь милиции Алексей Трофимов, чьи плечи украшали капитанские погоны с четырьмя звёздочками, сидел в удобном кресле и, откинувшись на мягкую спинку, придирчиво оглядывал свой небольшой душный кабинет, пребывающий в полном беспорядке.

“Боже, ну и кавардак!” — думал он, массируя уставшие глаза.

Его круглое лицо сделалось розовым от жары, а на щеках и залысине выступили капельки пота. Тогда мужчина включил настольный вентилятор, ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы своей голубой ментовской рубашки.

Взор Алексея невольно пал на завалы папок, тетрадей и бумаг, среди которых присутствовали различные заявления и отчёты. Разгребать предстояло прилично.

Расстроенный сей мыслью следователь потянулся к красной кружке с уже остывшим кофе и, сделав из неё глоток, с отвращением скуксился. Напиток стал совсем противным на вкус, и пить его было невозможно. Впрочем, эта еле тёплая горьковатая жидкость полностью соответствовала унылому настроению Трофимова.

Вскоре капитана одолела дремота и, когда его веки опустились, в голове замелькали воспоминания минувших дней.

— Хватит! Ради всего святого, Вы обещали, что не причините им вреда! — сквозь пелену сна приглушённо прозвучал голос женщины по имени Тамара, которая тогда являлась пассажиром его служебного автомобиля.

— Да замолчите Вы! — буркнул на неё Алексей и продолжил преследовать Ижевский “каблук” до тех пор, пока ему не представилась возможность произвести выстрел.

Меткое попадание в колесо отправило двухместный фургончик за ограждение в овраг и оборвало жизни тех, кто находился в кабине.

Беспокойно подёргивающееся тело следователя постепенно сползало с похрустывающего кожей кресла. Вентилятор обдавал лицо мужчины прохладным воздухом, однако потоотделение усилилось из-за накативших переживаний. В ушах зазвенел отчаянный крик Тамары, рассеявшийся от стука в дверь.

Трофимов очнулся чуть не на полу и, встряхнув головой, принял сидячее положение.

Стук повторился.

Проморгавшись, мужчина поправил мятую рубашку и громко сказал:

— Войдите!

Скрипнули петли, и порог кабинета переступил хилой комплекции высокий паренёк с плоским носом и светло-карими глазами — участковый Крюков.

— Тьфу, напугал, Олег, — отмахнулся капитан. — Я решил, кто-то с очередными ходатайствами мне плешь проедать припёрся.

— Настолько плохо проходит день? — поинтересовался младший лейтенант Крюков и, скрывая за спиной какой-то предмет, в пару шагов перемахнул расстояние от входа до стола.

— Получше, чем у Пашки, — заметил Алексей и, добравшись до стоящего на тумбочке кулера, набрал в стаканчик воды. — Он до сих пор торчит на месте, где произошла поножовщина. А меня начальник промурыжил, и я с ним поехать не смог…

— Я сам только в участок возвратился, — отклонив предложение попить, поведал участковый и после жадных хлебков коллеги продолжил. — Выписал штраф семейке пьяниц, чей ротвейлер на жильцов дома кидался. Ни тебе намордника, ни строгачей…Псина вечно с поводка срывается, никто её удержать не может! На меня тоже рыпалась, пока их клоповник обходил. Ну, я естественно в долгу не остался, взял с них компенсацию…

— Пару бутылок “палёной” водки или скидку в алкомаркет? — усмехнулся следователь.

— Лучше! — просиял Олег и достал из-за спины круглую мишень.

— Дартс? — удивился Трофимов.

— Круто, правда? Я словно знал, что Вам нужен антистресс!

— Зачем он мне?

— Отвлечься от рутины и снять напряжение! К тому же я слышал, мол, Вы — один из лучших стрелков в нашем ОВД. Вот и проверим, насколько твёрдая у Вас рука…

— Ладно, давай сыграем, коль принёс!

— Отлично! Предлагаю на что-нибудь поспорить, дабы придать соревнованию больше азарта.

— Поддерживаю! У меня как раз кабинет захламлён. Так что если проиграешь — отдраишь его.

— Идёт! — кивнул младший лейтенант. — Моё условие в случае Вашего фиаско — скатаетесь на один из моих вызовов…

— Согласен, — пожал руку коллеги капитан, и они повесили мишень на дверь.

Далее Крюков отдал старшему по званию три дротика с чёрно-жёлтым оперением, оставив три с салатовым себе.

— Ты не задумывался, в каких местах бывали эти штуки? — брезгливо осведомился Алексей.

— Они метали их в собаку, когда та не слушалась, — серьёзно ответил участковый.

— Бедный пёс, — выразил сочувствие следователь. — Попал к таким выродкам…

— Угу. Надеюсь, рано или поздно он загрызёт своих хозяев и освободит их от необходимости выплачивать штрафы, — оскалился Олег и, выдержав паузу, спросил. — Приступим к дартсу?

Трофимов подтвердил готовность, и милиционеры, обозначив черту, откуда надлежит производить броски, стали тянуть жребий. Начинать турнир выпало капитану.

3

— Ребята, сейчас распределяйтесь по комнатам и занимайте койки! Мальчикам в левую дверь, девочкам — в правую! Как обустроитесь, выходите сюда на небольшое собрание! Постарайтесь не задерживаться, у нас ещё много дел! — объясняла Ксения, на пару с Инной вошедшая в просторный зал второго этажа с лежащим посередине пёстрым узорчатым ковром.

Белые стены здесь местами грешили потёками и мелкими трещинками, но в целом выглядели сносно. Врезанные в них три больших прямоугольных окна впускали щедрую порцию солнечных лучей, заливающих помещение. Под подоконниками висели холодные бежевые батареи, краска на коих сморщилась или вовсе облупилась.

Над ковром располагалась впечатляющая хрустальная люстра, похожая на те, что украшали древние замки. Именно на неё Данил обратил внимание, представляя роскошный бал, где он бы вальсировал с Дианой.

— Недурно, — прервал мечтания товарища Савва и зачмокал выуженным из сумки чупа-чупсом со вкусом колы.

— Ага, неплохой корпус, — согласился двинувшийся к апартаментам Осипов.

— Я вообще-то про чупик, — внёс коррективу очкарик и последовал за другом, чувствуя, как под ногами прогибается и поскрипывает лакированный тёмно-коричневый ламинат.

В спальне насчиталось двадцать панцирных кроватей, к каждой из которых была приставлена деревянная тумбочка.

— Давай займём места у двери? — предложил Бабурин.

— Других и не осталось, — цокнул Данил, оглядев погружённую в суету комнату. — Делёжку мы проморгали…

— Вот и чудненько, — обрадовался толстячок и кинул вещи на вторую от входа койку. — Меня порой как приспичит в туалет, каждый сантиметр на вес золота…

— Так забирай крайнюю постель…

— Не. Я жутко боюсь сквозняков. После хулиганов и голодовки, конечно, — поведал Савва.

— Теперь понятно, кто возьмёт сквозняк на себя, — закатил глаза Осипов и, швырнув кепку на заправленное ложе, решил незамедлительно убрать предметы первой необходимости в выдвижной ящик своей тумбочки.

Тот, правда, оказался повреждённым. Подёргав его взад-вперёд, Данил огорчённо отмахнулся и, запихав рюкзак под низкую кровать, вернулся в зал.

Там уже собралась часть отряда, но Осипов не спешил знакомиться со сверстниками, одиноко застыв в стороне у окна. Немного погодя к нему присоединился жующий жвачку Бабурин, стеснительно отводящий глаза в сторону, когда его касались взгляды незнакомых детей.

Народ продолжал прибывать и вскоре помещение наполнил оглушительный гул. Ребятня буквально стояла на ушах: смеялась, визжала, тараторила. Кто-то играл в догонялки, кто-то боролся, а кто-то карикатурно кувыркался по полу.

Постепенно на ковре вырос апогей дурачества и озорства — огромная куча-мала.

Савва замялся, наблюдая за царящим вокруг весельем. Ему очень хотелось поучаствовать в чём-то массовом, ощутить себя полновесным членом общества.

— Давай присоединимся? — наконец спросил он у Данила.

— Это ведь несерьёзно, — не оценил тот. — Самый настоящий балаган…

— Люблю балаган, — пожал плечами пухляш и ринулся к ко́му одноотрядцев.

Покуда Бабурин развлекался, Осипов смотрел за тем, как Диана, оказавшаяся в центре суматохи, дурачится с каким-то мальчишкой. Испытав сильный укол ревности, Данил глубоко вздохнул и, не пожелав дальше терпеть подобное зрелище, отвернулся.

Беспорядок на этаже прекратила возникшая в зале женщина немолодого возраста с одутловатым лицом, изборождённым морщинами, и короткими сухими волосами белоснежного цвета. Шлёпая жёлто-голубыми тапочками, она добралась до ковра, скрывшегося под шумящими детьми, и громко гаркнула:

— Ну-ка быстро успокоились!

Шалуны вмиг притихли, и властная особа понизила тон:

— Итак, представлюсь. Я — Гончарова Галина Семёновна, воспитатель Вашего отряда, а это — вожатые: Ксения Евгеньевна и Инна Матвеевна, — указав на вынырнувших из каморки девушек, осведомила женщина и поправила складки длинной фиолетовой юбки. — С ними, думаю, Вы уже знакомы.

Ребята хором подтвердили её догадку.

— Что ж, цените и берегите своих лагерных мам, ведь именно они будут проводить с Вами бо́льшую часть времени, — наставляла Галина Семёновна. — Пока же Ксения Евгеньевна вкратце расскажет Вам о планах на день и общем распорядке. Ведите себя прилично. Сами понимаете, тридцать человек перекричать довольно сложно.

Воспитатель смирила своих слушателей строгим взглядом и слегка отступила назад, предоставив слово вожатым.

— С чего бы собственно начать? Ах, да, через час мы идём обедать, — сообщила блондинка, и аудитория восторженно одобрила объявление. — В связи с этим нам с Инной потребуются люди, которые будут помогать накрывать на столы.

— Позже мы составим график дежурств, а сейчас, чтобы обошлось без обид, мы выберем каждого десятого из списка, — дополнила брюнетка и протянула подруге листочек в файле со списком отряда.

— Хорошая идея, — похвалила коллегу Ксения и огласила фамилии дежурных. — Значит, наши помощники на сегодня Корсакова, Хохлов и…Яшкина. Запомнили?

Среди толпы детей раздались разочарованные вздохи.

— Допустим, данный вопрос урегулировали. Какие темы хочется затронуть ещё? — блондинка немного подумала и развила мысль. — По поводу полного распорядка дня. Его официально утвердили, и он не претерпит изменений до окончания смены. С ним Вы сможете ознакомиться сразу, как только я вывешу распечатку на доску, где также появится список кружков, доступных для записи.

— Чур, я отправлю друга на парикмахерское искусство. Он большой фанат ножниц, — чиркнув соседа ладонью по кончикам ирокеза, гоготнул один сорванец и получил шутливый ответ:

— Язык тебе ими подрежу, Тимми.

— Цыц! — пресекла шушуканья Галина Семёновна. — Имейте уважение!

Нарушители спокойствия прикрыли рты, и вновь заговорила Ксения:

— Вечером мы придумаем девиз и название нашему отряду, а заодно выберем его командира. У Вас достаточно времени для того, чтобы определиться, кому выпадет столь ответственная и между тем приятная роль…

— Мне! Я готов! — вытянул руку вверх какой-то пацанёнок, как его тут же оборвал другой:

— Ещё чего! Ты себя в зеркало видел?

— Я лучше закомандирю! Выбирайте меня! — выдвинула кандидатуру одна из девчонок.

— Не ругаемся! — остановила дискуссию возмущённая воспитатель. — Не успели приехать, а шуму навели на неделю вперёд!

— Простите, — прозвучали робкие извинения.

— Всё нормально, — приободрила подопечных блондинка. — Рассасывайтесь по комнатам, разбирайте сумки. Позже мы позовём Вас на обед…

4

Лев Агеев, один из оперативников майора Никонова, сидел в кабинете Трофимова и с несчастной физиономией вертел в руках дротик, минутой ранее впившийся ему в грудь. Старшина думал, как его угораздило открыть дверь именно в тот момент, когда Алексей метнул остроконечный снаряд в мишень, которой в итоге выступил он сам?

— За всю службу не получил ни одного ранения, а тут свой же подбил, — жмурясь от боли, сетовал оперативник.

— Дык куда ж ты так влетаешь, Лёва? Никонов Вас не учил, что сперва необходимо разведать обстановку или хотя бы постучаться, и уже потом входить? — поинтересовался следователь, протянув незадачливому коллеге стаканчик с водой.

— К подобному майор нас не готовил, — обиженно бросил Агеев. — Заглянул по поводу разрешения на обыск, называется…

— И попал в пыл соревнования, — подал голос Крюков, примостившийся рядом со Львом.

— Выбрали б какой-нибудь безобидный вид спорта. Шахматы, например. Нет же, они дартс предпочли. Меткачи хреновы, — покачал головой старшина и опустошил стаканчик.

— Ой, король зверей, не ной, — отмахнулся капитан. — Я вон Олегу продул. Поверь, это намного больней! Теперь придётся тащить свой зад, куда он пожелает…

— У меня уже есть на примете одно дельце, — злорадно потёр руки участковый. — Там старушки жалуются, что у их подъезда шпана какая-то урну скрутила. Скатаешься — разберёшься, чего в том дворе происходит.

— Как-то неправильно твой антидепрессант сработал, — недовольно пробурчал Алексей. — Пуще прежнего в тоску вогнал…

— Зато, наконец, отвлечётесь от гнетущих расследований убийств, — отыскал повод для оптимизма Крюков.

— Тут Олег прав, — проявил солидарность Агеев. — Не всё же Вам за Гринюком гоняться.

— Он — моя первостепенная задача, — нахмурившись, ответил Трофимов и на его скулах заходили желваки.

Этот орудующий топором шизофреник доставил ему кучу неприятностей. Сбежав из психбольницы, Максим совершил двенадцать зверских детоубийств и каждое — в новой пугающей маске, оставляемой им на месте преступления. Гоблин, клоун, оборотень — в каком только образе маньяк не представал, когда расчленял тела и забирал себе головы. Милиция находила трупы по всему городу, а безумец постоянно ускользал от следствия.

ОВД “Союзный” штурмовали толпы обеспокоенных родителей с мольбами защитить их чад и настаивали, чтобы милиция тщательней патрулировала Гродск, однако никакие принимаемые органами меры не продвигали дело. Правда, повышенное внимание к Гринюку дало-таки определённые плоды — изворотливый гад залёг на дно и прекратил свои вылазки.

Увы, поселившаяся в Алексее тревога никуда не пропала. Скорей, наоборот, обострилась. Тем более, он сам воспитывал сына, коего порой не успевал встречать из школы лично, и крайне переживал за его безопасность.

— Вмажем по коньячку? — после непродолжительного молчания предложил Лев. — У меня в машине бутылочка завалялась…

— Сдурел, Агеев? — выпал из прострации капитан. — Мы на службе! Тебе Никонов потом так вмажет, мало не покажется!

— Дык мне рану надо продезинфицировать. Между прочим, Вы поспособствовали её возникновению, — упрекнул оперативник.

— Иди, лопух сорви и приложи, — посоветовал Крюков.

— Сам лопухами обкладывайся, — огрызнулся старшина. — У меня практически ножевое…

— Ладно, сворачиваем цирк, — строго повелел Трофимов. — Пора делами заниматься.

Тут в дверь без стука зашёл измотанный напарник следователя — лейтенант Павел Сергеев, худощавый парень среднего роста с миндалевидными глазами болотного цвета и острым, имеющим едва заметную аристократическую горбинку, носом.

— Я, значит, вкалываю, а они без меня веселятся, — иронично пожурил коллег появившийся офицер.

— Поверь, вкусненькое ещё впереди, — хохотнул участковый.

— За сегодня я уже наелся, спасибо, — пренебрежительно отмахнувшись от противного ему Олега, сказал Сергеев.

— Придётся ещё потерпеть, Пашка, — констатировал Алексей. — Выезжаем…

— Куда опять? — раскис лейтенант.

— По пути узнаешь, — сохранил интригу следователь и проводил всех из своего кабинета.

5

Ксюша стояла рядом с верёвочным городком под многолетней сосной на усыпанной шишками земле и нетерпеливо всматривалась в хвойные дебри за забором. Сердце волнительно стучало в груди, отчего она, сама того не замечая, теребила своими тонкими пальчиками краешек белой футболки с забавным рисунком в виде жёлтого улыбающегося смайлика.

— Если долго сверлить взглядом лес, можно подумать, что на глаза вылили зелёнку, — послышался пацанческий голос позади.

От неожиданности девушка дёрнулась и, обернувшись, увидела перед собой крепкого жилистого юношу с угольно-чёрными волосами.

— Напугал, Егор, — выдохнула вожатая.

— Надеюсь, это не реверанс в сторону моей внешности? — полюбопытствовал молодой человек.

— Скорей, в сторону твоих школьных выходок. Тогда они меня жутко бесили.

— Я лишь всячески пытался привлечь твоё внимание.

— Ну, ты и без того был весьма популярен. Особенно после театральной постановки, где ты мастерски сыграл Базилио, — звонко расхохоталась Ксюша.

— Подумаешь, упал со сцены, — самоиронично сказал Витвинин. — Сквозь чёрные очки я даже свои пальцы в упор не различал…

— Вжился в образ.

— Ага, до сих пор боли в пояснице.

На мгновение повисла полная смущения неловкая пауза, но Егор собрался с духом и спросил:

— Так и станем держать дистанцию или обнимемся?

— Забыл, какая я недотрога? — хитро улыбнувшись, уточнила сексуально прикусившая губу блондинка.

— Девятый класс не даст забыть, — хмыкнул юноша и, подобрав шишку, которую подбросил на ладони, швырнул её в подвесные мостики верёвочного городка.

— Что ж, пора нам переписать историю, — решила сияющая красотка и позволила молодому человеку утопить её в объятиях.

— Я соскучился по тебе, Ксю, — растаял Витвинин и сильней прижал подругу к груди. — Всё время о тебе думал…

— Долго ж я забивала твою голову, — кокетливо блеснула белоснежными зубами девушка, прекратив тактильные нежности.

— Мысли материальны, — пожал плечами Егор. — Ты едва успела сообщить, что приедешь работать в лагерь, а меня уже унесло на седьмое небо от счастья!

— Оттуда ты спустился на территорию ко мне за спину, что я даже не заметила?

— Почти. Чуть дальше в заборе внушительная брешь, благодаря чему лезть по прутьям мне не пришлось. Иначе бы спокойно оставил на остриях пик свои штаны…

— Ну да, не слишком радужная перспектива.

— Как и лишиться возможности общения с тобой, — незаметно обвив свою руку вокруг талии вожатой, серьёзно добавил молодой человек.

— Давно ты заделался романтиком? — осведомилась Ксюша.

— Нет, вообще-то.

— Честно, в момент твоего появления, я кое-что для себя уяснила.

— Что именно?

— Мы ведь противоположные полюса магнита. Имеем свойство притягиваться.

— Знала бы ты, сколько лет назад у меня появилось схожее чувство, — проникновенно заглянув подруге в глаза, ответил Витвинин и медленно приблизил свои губы к её, однако в последнее мгновение блондинка отвернулась.

Они ещё какое-то время стояли неподвижно, затем девушка взяла парня за руку и заворожённо констатировала:

— Красивые места…

— Очень, — согласился Егор. — Я здесь частый гость! Это мой второй дом!

— Он точно с картинок! Не то, что серый задымлённый Гродск…

— Природа — самый талантливый дизайнер!

— А я — худшая в мире вожатая, если хоть на минуту опоздаю на обед своего отряда, — приметив шагающих к столовой подопечных во главе с Инной, сообщила Ксюша. — Боюсь, ребятня скоро растерзает мою подругу, поэтому…мне пора.

— Вырвешься как-нибудь ко мне? — задержал подругу молодой человек. — Отпуск у родителей начнётся только в следующем месяце и сейчас тихий бревенчатый домик в Малых Дука́х свободен.

— Лучше приходи сам, — предложила девушка. — Завтра у детей намечается футбол, так что в одиннадцать мы будем на поле.

— Я обязательно туда наведаюсь, — пообещал молодой человек и на прощание чмокнул блондинку в щёчку.

Тем временем…

Данил с Саввой оказались в просторном холле столовой, где имелось несколько напольных вешалок, диванчик и пара кресел с выбившимся из дыр поролоном.

По бокам прохода, ведущего в зал со столами, имелись огромные прозрачные окна. Благодаря им дети могли видеть, что происходит внутри. Сейчас там шли последние приготовления к обеду. Трое дежурных суетились вместе с поварами, выполняя их указания. Они расставляли на столы порции и раскладывали сервиз.

В холле тем временем появлялись новые отряды. Свободное пространство стремительно уменьшалось, и вскоре здесь образовалась ужасная толчея, отчего данная комната перестала казаться большой.

Спустя долгие десять минут дверь столовой гостеприимно распахнулась и вожатая Инна пригласила свой отряд на трапезу.

Весьма внушительное помещение, в коем отовсюду тянуло вызывающими зверский аппетит ароматными запахами, не оставило Осипова равнодушным. Он восхищённо оглядывался, раззявив рот. Потолок находился высоко и напоминал ему купол цирка. Такой же недосягаемый и величественный, каким крохотным в сравнении с ним представал сам Данил.

Похожая на театральную ширму невысокая самодельная перегородка со свеженакаляканной фломастером подписью “Вам в суп блевали Тим, Забит и Яков” условно разделяла душный зал на две части: обеденную и ту, что служила для проведения кулинарных состязаний.

В столовую начали заходить остальные отряды, распределяясь по отведённым им местам. Сразу стало шумно и оживлённо — разговоры детей слились в один общий непрекращающийся гул.

— Садитесь вон туда, к мальчишкам. Другие места уже заняты, — указывая пальцем в дальний конец помещения, сказала Ксения.

Осипов и Бабурин с опаской посмотрели, куда их направила вожатая, и синхронно вздохнули.

— У меня живот чует плохишей. Слышишь, как он бурчит? — прошептал Савва.

— Просто ты вечно голодный, — по-доброму констатировал Данил.

— Настораживают они меня, — поделился с другом очкарик и нахмурился, сдвинув брови домиком.

— Меня тоже. Но что поделать? — и Осипов, пожав плечами, неуверенно зашагал к столику у стены.

Толстячок ещё немного поколебался, однако пустой желудок, жалобно заурчав, вынудил его сдвинуться с места и проследовать за товарищем. Зацепив пузом пару сидящих к нему спиной отноотрядцев, он поспешно извинился перед ними и, добравшись до своего стола, неуклюже рухнул на стул.

Компания из трёх пацанов, уже поклевавших свои порции, травила похабные шуточки.

Данил с Саввой, стараясь не обращать внимания на ржущую компанию, робко пододвинули к себе тарелки с супом.

Осипов принялся потихоньку хлебать горячий борщ, а Бабурин, не привыкший кушать первые блюда без хлеба, потянулся к хлебнице, чтобы взять оттуда один из двух оставшихся кусочков мучного изделия, как его в тот же миг шлёпнули по пухлой руке.

Раздался истерический смех.

Упитанный мальчик поднял вверх свои испуганные глаза, и перед ним сквозь толстые линзы очков предстали лица нахально ухмыляющихся одноотрядцев, чьи язвительные взгляды были прикованы к нему. Бабурин напрягся, чувствуя, как его начинает трясти.

— Эээ, жирдяй, хлеб не трогай. Нам ведь не останется, — недовольно процедил самый тощий из хулиганов со сдвоенной родинкой на костлявом подбородке.

— Тебе бы вообще диету соблюдать, — добавил второй, походящий на панка из-за своего зелёного ирокеза.

— Ога. Врачи говорят, вредно хомячить сутки напролёт, — припомнил говнюк типично азербайджанской внешности.

— Он к зиме откармливается! — с издёвкой предположил первый, и всё трио снова по-идиотски загоготало.

Савва покраснел, едва сдерживая слёзы.

— Зачем ты его обижаешь? Себя-то в зеркало видел, дрищуган? — вступился за друга Данил и осмелился заглянуть в глаза главному пакостнику, восседающему напротив него.

Тот на мгновение даже потерял дар речи. Подобным образом ему ещё никто не отвечал.

— Чё проквакала, царевна-лягушка??!

— Чего слышал, бородавочник, — смело огрызнулся Данил, ненавязчиво подшутив над сдвоенной родинкой неприятеля.

— Зубов что ли много? Я их тебе быстро пересчитаю! Сиди и жри молча, пока не трогают!

— Аппетит своим присутствием портите. Он у меня обычно пропадает при виде грязных свиней, ковыряющихся в навозе, — бросил Осипов, чувствуя, как учащённо бьётся сердце.

— Ух ты, смелая козявка! Походу, придётся дрессировать, парни! — обратился светловолосый хулиган к товарищам.

Азербайджанец хрустнул пальцами, показывая готовность к действиям, а другой, с лакированным зелёным гребнем на репе, подхватил:

— Надрессируем, Тимми! Под конец смены эти двое нам ползком тапочки в зубах приносить будут и жопы своими языками подтирать, вместо туалетной бумаги!

— Ну да, из Вас же дерьмо так и лезет! — продолжал язвить Осипов. — Боюсь, подтирать Вам придётся не только зад…

— Хватит, Даня! Не надо! Они же из нас отбивные сделают, — взмолился Савва, всхлипывая носом.

Он машинально достал из кармана замызганный платочек и взялся утирать им жёлто-салатовые сопли, выступившие из ноздрей.

— Ты нарвался, ушлёпок! — трясясь от злости, прохрипел Осипову Тимофей. — Я тебя размажу! При первой возможности! Понял? А Забит и Яков мне в этом помогут!

— И ты, откормыш, не думай, что отмазался! Получите оба! — поддержал главаря парень с ирокезом.

После сих слов Савва побледнел. Его лицо, на котором читалась полная обречённость, сделалось плаксивым и несчастным.

— Послушайте, мы не хотели Вас обидеть…прошу, не бейте меня, — малодушно захныкал потерявший аппетит Бабурин.

— Не извиняйся перед придурками, — пресёк его Осипов повелительным тоном. — Пойдём отсюда, воняет…

Данил театрально скуксил лицо и, помахав рукой перед сморщенным носом, покинул своё место. Савва закосолапил за ним.

— Вы поняли, говноеды? Вам конец! — послышалась угроза за спиной, однако Осипов проигнорировал её.

Когда Савва с Данилом проходили мимо Инны, вожатая с набитым ртом поинтересовалась:

— Куда направились?

— К выходу, — ответил Осипов, кивнув головой на дверь.

— Уже поели?

— Да, — растерянно промямлил Данил.

Ему хотелось обо всём рассказать, но он сдержался. “Я мужик, а не тряпка!” — твердил он про себя.

— В следующий раз я лично проконтролирую, как Вы питаетесь, — и брюнетка, повернувшись обратно, продолжила трапезу.

Осипов с Бабуриным вернулись в холл и уселись на подранный диван. Желудок у обоих негодующе бурчал, требуя, чтобы в него опустилась еда.

— Блин, кушать хочется. Внутри всё выворачивается! — простонал очкарик, держась за своё объёмное пузо.

— Ладно, потерпим до полдника, — с кислым лицом решил Данил.

— Ты хоть супа успел похлебать, а в мой рот даже крошки не упало. Я скоро подохну! — пессимистично заключил пухляш. — Мне же не дотянуть до полдника!

— Хочешь — иди обратно! Я не намерен выслушивать твоё нытьё, надоел! — нервно буркнул Осипов.

— Извини. Просто я не привык так питаться.

— Тебе нравится терпеть унижения?

— В их словах имеется доля правды. Я толстяк и мне не мешает сбросить десяток-другой килограмм…

— Без разницы. Они не имеют никакого права оскорблять тебя, меня или кого бы то ни было ещё!

— Спасибо, конечно, что заступился за меня. Только, чую, нам достанется на орехи!

— Мы же не девчонки, Савва! Возьми уже себя в руки!

Очкарик громко сглотнул слюну и притих, растерянно вперившись в пол. В животе продолжалась круговерть, а из головы никак не выходила мысль о том, что ему с Данилом в скором времени крепко наподдают.

Дверь из столовой открылась, и в холле возник ровесник Осипова и Бабурина, невысокий щупленький мальчишка в полосатой матросской майке, заправленной в тёмно-синие шорты, и потрёпанных сандалиях, оголяющих его грязные пальцы.

Мальчик устремился к Данилу и выразил восхищение:

— Ну ты и смельчак, уважуха! Обычно, этим задирам никто не рискует перечить!

— Знаешь их? — уточнил Осипов.

Мальчишка утвердительно кивнул и объяснил:

— Вся моя школа стоит из-за них на голове! Хулиганы номер один! Яков, Забит и, конечно, Тим, главный член их сортирной кучки.

— Тим? — переспросил Савва.

— Тимофей, Тимоша, Тимми или Тим, как больше нравится, — перечислил мальчик.

— Ничего, рано или поздно их шайка получит своё! — погрозив пальцем, заявил Данил.

— Не раньше нас, — криво улыбнувшись, заметил очкарик.

Осипов пропустил его фразу мимо ушей и обратился к одноотрядцу в тельняшке:

— Тебя как зовут?

— Федя Дубовцев! — представился мальчик.

— Я — Данил! — протянул ему пятерню Осипов. — А это — Савва!

И Федя пожал новым знакомым руки.

14:00

После обеда, как и полагалось, был сон час. Многие ребята, к удивлению Данила, спали. Дорога вымотала всех. Конечно, подобное не значило, что последующие тихие часы пройдут в том же ключе. Скорей наоборот. Но сейчас Осипов наслаждался тем спокойствием, которое царило в их комнате. Сию идиллию нарушало только периодическое поскрипывание кроватей и тиканье настенных часов.

Бабурин и Дубовцев дрыхли вместе с остальными. Первый делал это крайне беспокойно. Он постоянно вертелся, переворачиваясь с боку на бок, а из его рта на подушку стекала пузырчатая слюна. Иногда Данил слышал, как неказистый пухлячок постанывает и лопочет себе под нос что-то нечленораздельное.

Задиры тоже утомились и поддались общему сонному порыву.

Сам же Данил, изучающий неровный потолок, уснуть не мог. То ли из-за мыслей, бурно штурмующих его мозг, то ли просто из-за отсутствия желания. В любом случае, два часа для него пролетели незаметно.

Вожатая Инна, заглянув в комнату, громко объявила об окончании сон часа.

16:53

Полдник прошёл в штатном режиме. Теперь Данил, Савва и Федя сидели за одним столиком, и первым двум удалось таким образом избавиться от неприятной компании шайки Тимофея. Умяв по ватрушке с кефиром и хоть как-то заполнив пустое пространство в желудке, друзья покинули столовую.

Бабурин не прекращал жаловаться, что сильно хочет есть. По словам очкарика, полдник даже самую малость не унял голода, преследовавшего его с обеда. Но всё же пухляш был доволен и несколько утешался мыслью, что трое задир отныне не помешают им спокойно трапезничать.

После того, как все дети отряда собрались в холле, вожатые устроили им прогулку по территории, показывая, что и где на ней находится.

Они двигались неторопливым шагом и заглянули практически в каждый уголок лагеря, потратив на осмотр угодий “Тайника Лешего” около получаса.

От столовой отряд направился в парк, раскинувшийся близ здания администрации и двухэтажного корпуса для персонала с деревянной пристройкой.

Узкую кирпичную тропинку сквера по краям окружали молодые сосны, посаженные аккуратными рядами. Кое-где под ними стояли симпатичные скамейки и бледно-жёлтые урны.

В центре аллеи посреди благоухающей клумбы располагались местные достопримечательности. Первой являлась деревянная фигура Лешего — главного символа лагеря. Сказочный герой преклонного возраста хитро улыбался и, чуть сгорбившись, опирался на поросшую мхом палку, растущую из коры его рук. Плечи бородатого старичка венчали кривые поганки, из кустистой шевелюры пробивались цветы, а суковатый нос заканчивался двумя листочками. Позади этого колоритного персонажа возвышалась вторая находка — часовня, напомнившая Осипову Лондонский Биг-Бен. Большие циферблаты с железными стрелками висели на вершинах каждой из стен постройки. Их механизмы почти не сбоили, показывая точное время.

— Гы-гы, какая дырень! — указав на повреждённое основание башни, воскликнул Яков.

— Ставлю твой ирокез, что толстяк туда не поместится, — остроумно добавил почёсывающий родинку на подбородке Тимофей, изучая расщелину.

Тропинка разветвлялась на три. Инна повела ребят по крайней левой. Та в скором времени начала плавно поворачивать в обозначенную сторону. Кирпичи под ногами сменились широкой асфальтированной площадкой, и перед отрядом возникло длинное прямоугольное здание с зашторенными белыми тканями окнами. Над парадным входом, к чьей двери вела лестница с высокими ступеньками, растянулась вывеска с красным крестом в круге и такого же цвета надписью “медпункт”.

Отчеканив ещё с пару десятков метров по затенённой корявыми ветвями старого ясеня дороге, отряд выбрел к уже знакомому первому корпусу, ничем не отличающемуся с виду от их пятого. Прямо за ним в шахматном порядке разместились второй, третий и четвёртый корпуса, утопающие в нежно-салатовой листве берёз.

Второй не имел сходств с другими: он насчитывал три этажа, один из коих был отведён под бассейн, и формой повторял заглавную английскую букву “L”. В кустах рядом с сим зданием спряталась трансформаторная будка, а за ней вдалеке маячили верёвочный городок на деревьях да поля для баскетбола и волейбола.

Четвёртый корпус, в отличие от своих номерных собратьев, мог похвастаться складом для спортивного инвентаря: лыж, мячей, велосипедов и прочего. Вдобавок, по словам Ксении, в подвальном помещении данного строения периодически проводились вечерние дискотеки.

Минуя засаженную берёзами часть территории, Данил вдохнул свежий воздух полной грудью, закрыл глаза и замер, ощущая лёгкое приятное головокружение.

По протоптанной между белоствольными деревьями тропинке отряд вернулся в пятый корпус.

17:52

В пятом корпусе царил полный хаос. Покуда дети в ожидании ужина переворачивали второй этаж вверх дном, Данил достал из своей сумки подаренный ему на день рождения плёночный фотоаппарат бежевого цвета и начал запечатлять на него своих товарищей. Сперва на камеру кривлялся Федя, затем эстафету перенял Савва, после чего понеслись совместные снимки.

Осипов тоже не затерялся за кадром, попросив щёлкнуть его с друзьями одного из одноотрядцев.

— Интересно, жиртрест умещается в объектив? — задался вопросом Яков, усевшийся на подоконнике.

— Наверное, туда не влезает ничего, кроме свисающего с его боков сала, — хохотнул Тимофей.

Тем временем фотосессия закончилась и Осипов, вернув свою камеру на место, неохотно согласился зарубиться с товарищами в догонялки. Постепенно он вошёл во вкус и, наконец, повеселел.

Заляпав побагровевшего от бега очкарика, мальчик тут же бросился от него наутёк, но затормозил, как только позади него раздался сильный грохот.

Когда Данил обернулся, то улицезрел распластавшегося на ламинате Бабурина, прикрывшего нос обеими руками. Над ним, ухмыляясь, возвышался светловолосый хулиган со своими дружками.

— Гы, круто ты его навернул, Тимми! Ахаха, — заливался от смеха Яков.

— Ога! Шлёпнулся, как мешок с какахами, — добавил Забит, пошевелив усиками.

— Делов-то! Выставил ногу и туша на полу, — объяснял Тимофей.

— Пол жалко, — сделал плаксивое лицо панк и провёл ладонью по кончику своего ирокеза. — Испытал тюленью мощь…

— Ога…ещё не выдержит такого напора и проломится, — подхватил Забит.

Словно в замедленной съёмке Осипов смотрел, как по пухлым щекам толстячка стекают крупные капли слёз, а из носа хлещет алая кровь.

В Даниле закипела ярость. Его глаза засверкали, ноздри расширились, словно у бешеного быка, готовящегося кинуться на красную тряпку. Он знал, какого это, терпеть унижения. И ещё лучше знал, что случается, если подобное оставлять безнаказанным. Враги не должны видеть твою беспомощность, иначе издёвки никогда не прекратятся. Любое проявление слабости даёт задирам лишний повод поглумиться.

Осипов крепко сжал кулаки и стремительно направился к обидчикам Саввы. Федя попытался остановить друга, но мальчик, скинув с плеча его руку, продолжил надвигаться на зачинщика конфликта.

Тимофей толком не успел ничего сообразить, как ему в челюсть прилетел сильный удар, затем ещё несколько, и он неуклюже шмякнулся на задницу.

Данил тут же наскочил на оказавшегося в горизонтальном положении соперника и принялся остервенело мутузить его. Тим пытался брыкаться, уворачиваться, отползать, однако ничего не помогало. Осипов обрушивал на задиру град тумаков, в которые вкладывал всю злость, накопившуюся в нём.

Остолбеневшие от неожиданности Яков с Забитом с изумлением наблюдали за тем, как колотят их главаря. Азербайджанец лишь просипел:

— Аллах Всемогущий…

Драку прекратила воспитатель, вбежавшая в зал с возмущёнными криками. Ей пришлось буквально с мясом отдирать от Тимофея освирепевшего Данила.

— Ну-ка прекрати! Прекрати сейчас же! — завопила Галина Семёновна. — Ишь, какой бузун! Удумал мне тут потасовки устраивать? Куда глазища свои бешеные выпучил? Ты ненормальный что ли??!!

Данил, нахмурив брови, отвёл взгляд в сторону. Его слегка трясло. Вспышка гнева погасла, и на её место пожаловало осознание произошедшего. Мальчик поймал на себе осуждающие взгляды окруживших место побоища одноотрядцев, отчего испытал жуткий стыд.

А Диана? Она вместе с остальными журит Осипова за содеянное и поражается его жестокости? От сих мыслей делалось только хуже.

Перепуганный Тимофей, дрожа от пережитого стресса, отполз к стене, и Яков с Забитом подняли его на ноги.

— Придурки, Вы почему не вмешались? — взъелся на друзей светловолосый хулиган.

— Мы даже сообразить ничего не успели, — оправдывался панк.

— Ога…чёт тупанули, Тим, — подхватил азербайджанец.

— В следующий раз я Вас за Вашу тупость с лестницы спущу! — пригрозил лидер шайки. — У нас не киносеанс! Нас перестанут бояться, если каждый будет долбиться в моргалы, пока бьют другого!

— Ты точь в точь мой дядя Абдуррахман, тот вечно на своих баранов ругался… — вспомнил Забит и процитировал. — Зарэжу, парэжу, мохнатые скотины!

— За что он Вас с братом так не взлюбил? — неосознанно подколол друга Яков.

— Он, вообще-то, животным говорил, — обиделся азербайджанец.

Во время их беседы к воспитателю, держа в руках очки с треснутым стеклом и обломленной дужкой, обратился заплаканный Савва с размазанной по лицу кровью:

— Не ругайте Даню! Он не виноват!

— Господи! С тобой-то чего приключилось? — ахнув, удивилась Галина Семёновна.

— Понимаете, Данил заступился за меня! Он никого не хотел обидеть! Тимофей сам спровоцировал драку, — всхлипывая, изъяснился пухляш.

Воспитатель вздохнула и ответила:

— Что ж, придётся разбираться…

6

Капитан Трофимов неохотно вылез из милицейской “четырки” и, крепко потянувшись, проследовал к подъезду древнего четырёхэтажного дома, расположенного на самой окраине большого города.

В этих чрезвычайно неблагополучных районах всё выглядело серо и тоскливо. Здания, покосившиеся и мрачные, не превышали в высоту пяти этажей. Их стены покрывали выбоины и потёки, а некогда жёлтая краска во многих местах уже давно отколупалась.

Данная часть Гродска заросла высокими тополями и карагачами, плотной стеной перекрывшими всякую видимость на близлежащие окрестности. Искорёженный асфальт пошёл буграми и трещинами. Он буквально стоял дыбом и из его расщелин лезли кучи разных сорняков.

Детская площадка представляла собой собрание различной непригодной для игр рухляди, ржавой и сгнившей. Когда-то озорные девчонки и мальчишки пользовались здешними качелями, высокой горкой, песочницей и каруселью. Теперь всё это было сломанным. Ребятишки, однако, несмотря ни на что, весело резвились на сём клочке. Они являлись теми немногими, кто напоминал Алексею, что данные районы ещё жилые.

Вообще контингент здесь собрался не богатый, но достаточно пёстрый. На углу готовящегося под снос здания курили дамочки с растрёпанными волосами, одетые в крайне вызывающее шмотьё: рваные джинсы и майки с декольте, сильно обнажающим часть их грудей. В стороне от них, по уходящей вглубь зарослей тропинке, брела компанию из пяти парней, участники которой громко выразительно матерились и шатались от куста к кусту, едва держась на ногах. Также на соседней улице у хлипкого заборчика на куске поролона дрых бомж, чьё лицо покрывали мерзкие язвы, а длинные засаленные волосы спадали прямо на закрытые глаза.

Следователю жутко не нравилась территория старого Гродска. Он её просто не выносил, и ему хотелось поскорее убраться отсюда.

— Пашка, куда пропал? — не оборачиваясь, окликнул лейтенанта Трофимов.

Сергеев стоял у самого края отвесного склона и смотрел вниз, на устланный здоровенными лопухами пустырь, где возвышался полуразваленный заброшенный дом с рассохшимися оконными рамами без стёкол, позади коего шелестели джунгли высоких деревьев. От последнего третьего этажа строения не осталось практически ничего, кроме нижних контуров из красного кирпича. Крупный пролом в стене первого этажа открывал вид на захламлённые внутренности здания.

Услышав Алексея, лейтенант примял зачёсанные набок волосы и лениво обернулся. Старший по званию уже беседовал с тремя облепившими его бабушками на крыльце четырёхэтажки.

Вздохнув, Павел поплёлся к ним, под дырявый козырёк.

— Значит, когда, говорите, исчезла Ваша урна? — открыв блокнот, приступил к выяснению деталей капитан.

— Две с половиной недели назад, — запинаясь, озвучила одна из женщин.

— Она, получается, находилась вон там? — указав пальцем на погнувшиеся железные ножки рядом со скамейкой, предположил Алексей.

— Всё верно, — подтвердила другая пенсионерка.

— Как Вы обнаружили пропажу такой драгоценности? В какое приблизительно время? — с серьёзным видом уточнял Трофимов.

— Значится, я вышла…часов в десять утра. Её уже тогда не нашлось. Я, обычно, сижу на лавочке, читаю газеты на свежем воздухе, общаюсь с подругами… — начала подробно излагать женщина, поспешно прерванная капитаном:

— В десять утра она окончательно испарилась, — повторил Алексей и сделал пометку в своём блокноте. — Опишите, пожалуйста, как выглядела жертва вандализма?

Немного поразмыслив, бабушка ответила:

— Круглая, синяя, с идеально ровной поверхностью. К дну вроде бы сужается.

— Угу, с ровной поверхностью, к дну сужается, — конспектировал капитан.

— А ног у неё случайно не было? — едва сдерживая смех, поинтересовался Сергеев.

— Пашка, заглохни! — оборвал его Трофимов, чьи губы всё же расплылись в улыбке. — Кхе-кхе…продолжим. Во сколько часов Вы видели урну в последний раз?

— Последний раз я видела её примерно в два часа ночи. Понимаете, у меня бессонница. Даже таблетки порой не помогают. В подобных случаях я люблю запереться в туалете и поразгадывать кроссворды. Но тогда я пошла на кухню. Навела себе чаю, по обыкновению положила в него две ложки сахара и достала сушки. Грызть столь задеревеневшие вкусности себе дороже, поэтому я сперва обсасываю их, размягчаю слюной и потом уже жую, — Алексей терпеливо внимал, периодически закатывая глаза и нервозно постукивая каблуком своего ботинка об асфальт. — Перед тем как сесть за стол, я выглянула в окошко. Урна была на месте. На детской площадке околачивалась какая-то скверная компания. Правда, для наших районов ничего удивительного…

— Ох, точно! — подхватила пенсионерка с тростью, теснящаяся позади всех. — Здесь постоянно мелькают подозрительные лица. По ночам спать невозможно! Крики, вопли, смех. Мы милицию и вызываем! Только что толку? Покажетесь раз, потом только обещаетесь. Никакого дела до нас нет! При том, что я — уважаемый человек! Прошла Великую Отечественную войну! — поведала женщина и выставила вперёд грудь, где красовалась награда. — Это орден” Красного знамени”…

— Я всё понимаю. Поймите и Вы нас. В городе полно убийств. Расследование пропажи урн…

— Никого не интересует, — цокнув, закончила речь капитана пенсионерка.

— Вы неверно трактуете мои мысли. Мы относимся со всей серьёзностью к каждому вопросу. Проблема в том, что у нас катастрофическая нехватка кадров. Приходится сортировать дела по степени их важности и целесообразно распределять имеющиеся силы. Наш профиль — маньяки. С гражданами работает участковый, сегодня мы лишь временно заменяем его, — разъяснил офицер.

— Кстати, Алексей Викторович, почему Олегу проиграли Вы, а разгребаем мы вдвоём? — упёр руки в бока лейтенант.

— Жизнь несправедлива, — пожал плечами Трофимов и не без иронии попросил бабушек. — Позвольте мне с коллегой осмотреть место преступления.

— Конечно, — хором разрешили те.

Присев на корточки, капитан стал внимательно изучать покорёженные железные ножки синего цвета, около коих валялся мусор.

— Хм, интересно, — задумчиво прошептал старший по званию и обратился к пожилым женщинам. — Не улавливали ли Вы каких-нибудь странных настораживающих звуков той роковой ночью? Какого-нибудь шума?

— У нас тут всегда шум, я же Вам уже говорила! Поэтому мы стараемся не обращать внимания!

— Ясно, — недовольно фыркнул Алексей и пробубнил себе под нос. — Как можно расследовать дело, если нет никакой информации? Никто ничего не слышал, никто ничего не видел. Прекрасно!

— Что там? — полюбопытствовал Павел, склонившись над капитаном.

— Урну не открутили от держателей. Скорей отсекли. Смотри, вот шероховатый круглый срез болта. И на другой стойке идентичный. В данных местах ножки стыковались с урной, — Трофимов на время впал в замешательство. — Кому, интересно, понадобилось срубать урну с держателей? Зачем??!

— Знал я одного чудика…Он, когда выпивал, мусорное ведро на голову напяливал и носился по квартире. Плохо, правда, кончил. Говорили ему, что не практично с таким шлемом на тыкве бегать, однако он пока с балкона не спикировал, не поумнел, царствие ему небесное, — подвёл черту Сергеев. — А ведь до этого всё обходилось дверными косяками.

— Я серьёзно, Паша…

— Будто я шучу, — хмыкнул лейтенант. — Отскребать кровавую лепёшку ведроголового с асфальта то ещё занятие.

— Давай уже перестанем острить и пораскинем мозгами, — предложил Алексей.

— Полно Вам, товарищ капитан! Мне кажется, Вы слишком усложняете. Чего тут думать? Разве у нас не хватает хулиганов? Пакостников всюду достаточно. Навредить от безделья решили. С какой ещё целью её можно снести? — не понимал Сергеев.

— Может, ты и прав. Тогда твои хулиганы явно оснащены инструментами.

— Нынче даже упыри продвинутые, — заметил Павел.

— Не слишком. Болгарки у них, судя по неаккуратному и кривому срезу с зарубками, точно нет. Да и шестигранного ключа тоже. Смахивает на грубый деревенский метод “Топор есть, сила пригодится”. Признаться, одного придурка с таким промысловым оружием нам более чем достаточно!

— Да уж, Гринюк самый настоящий кошмар наяву. Брр! Убийства прекратились, а всё равно не спокойно как-то. И мы, казалось бы, не бездействовали, хотя по факту ничего на него не накопали. Сколько людей опросили, сколько объявлений переклеили…ещё по десять раз прочесали все магазины Гродска, где в ассортименте числились долбаные маски, и впустую…

Павел поймал на себе озадаченный взгляд пенсионерки с тростью и, вздохнув, повторил:

— Маски, бабушка! Резиновые такие, на лицо натягиваются…

— Я ещё не ископаемое, знаю, о чём речь! — буркнула женщина. — У моего сына, Васечки, буквально в паре кварталов отсюда целая лавка с причудливыми вещицами.

Трофимов с интересом повернулся к ней и осведомился:

— Разве здесь есть подобные магазины? Мы объездили весь город, и в этих районах нам не встретилось ничего подходящего, только “Фитилёк” за пустырём. И то оказалось, что они предлагают исключительно фейерверки.

— Плохо, значит, рыскали, — упрекнула старушка. — Васина торговая точка “Карнавал” называется. Он свой бизнес уже давно ведёт. В последнее время прибыль несколько упала, но на жизнь хватает.

Алексей, почесав подбородок, пристально уставился на Павла.

— Чего Вы на меня так смотрите? — съёжился Сергеев.

— Напомни-ка, весельчак, кто наводил сводку по тутошним магазинам?

— Ну…я был тогда малость загружен и поручил Агееву отметить на карте места их расположения, — признался лейтенант.

— Халтура, Пашка! Между прочим, из-за таких вот огрех от нас вечно что-нибудь ускользает, — с досадой констатировал Алексей, встал с корточек и выпрямился в полный рост. — Ещё нашёл, кому доверить картоведение. Агееву! Тьфу! Удивительно, как он вообще смог что-то найти.

— Да нормально всё у него с картами. Ну, облажался чуть. Просто сработал человеческий фактор, — оправдывался лейтенант.

— Во-первых, облажались! Причём, ты в большей степени! А во-вторых, засунуть бы Вам с Агеевым Ваш фактор в одно место! Вот что происходит, когда тебя в отделе разрывают на части и не дают тщательно контролировать процесс расследования! Ладно, лучше поздно, чем никогда. Придётся на днях наведаться в эту лавку…

— Думаете, спустя столько времени есть смысл? — усомнился Павел.

— Нам важна любая возможность найти хоть какую-то, пусть даже самую незначительную, зацепку! Если мы будем разбрасываться ими, то хреновые из нас следователи, дружок! — подметил Трофимов и, сняв с себя милицейскую фуражку, вытер взмокший лоб рукавом кителя.

7

После визита в медпункт Савва, из чьих ноздрей торчали кусочки побагровевшей ватки, рассказал воспитателю с вожатыми всё, как есть. Он был не из тех, кто что-то утаивал, особенно если дело касалось его безопасности. Толстячок детально изложил эпизод в столовой, когда Тимофей, Яков и Забит не дали им спокойно поесть, а также поведал о происшествии во время игры в догонялки.

Внимательно выслушав мальчика и задав ему уточняющие вопросы, Галина Семёновна отправила Осипова с Бабуриным в зал, пока сама пошла беседовать с компанией светловолосого хулигана.

По окончании разъяснительных мероприятий, воспитатель настоятельно попросила задир впредь подобным образом не поступать. Те заверили её, что схожих инцидентов больше не повторится, и извинились перед пухляшом.

— Замечательно! Теперь пожмите друг другу руки! — потребовала Галина Семёновна у враждующих сторон.

Нехотя, Данил протянул-таки свою пятерню Тимофею, под глазом которого переливался фиолетовый синяк. Тот пожал её, но одарил Осипова недобрым, воинственным взглядом, показывая, что это ещё не конец.

Савва же испытал облегчение. У него будто камень с души упал. Он, наконец, успокоился и прекратил бояться озлобленную троицу. И на безбашенных, оказывается, управа имеется.

Правда, покой очкарика длился недолго.

Обменявшись рукопожатиями, все пятеро поплелись в комнату. Тим, пропустив Якова и Забита вперёд, преградил путь своим оппонентам и угрожающе заговорил:

— Наябедничали, ссыкуны? Думаете, легко отделались? Нифига, только хуже сделали! Вам кранты, сладкая парочка! И если опять нажалуетесь этой тётке…пеняйте на себя!

— Хочешь, чтоб я тебе второй глаз разукрасил? — усмехнулся Осипов.

— Накинулся на меня, как крыса, исподтишка и решил, что всё под силу? Зря осмелел, лопоухий, — оскалился хулиган и, пихнув Данила плечом в плечо, удалился со словами. — Надеюсь, медпункт работает круглосуточно, тебе пригодится!

У Бабурина внутри вновь всё опустилось. Комок подступил к его горлу, жирные складки на коем вяло обвисли. Затеребив в руках очки с примотанной изолентой дужкой, толстячок застонал:

— Я хочу домой, Даня. Мне здесь не нравится. В первый же день столько неприятностей!

— Не раскисай, Савва! И перестань уже трястись от страха! Мы сюда приехали не для того, чтобы по стеночке ходить! Тем более, ты тут не один! Есть я, есть Федя! Всякого приструним, верно? — спросил Осипов подходящего к ним Дубовцева.

Тот закивал головой и добавил:

— Мы же друзья!

— Обещаете, что не дадите меня в обиду? — осведомился пухляш.

— Обещаем! — хором ответили его товарищи.

— Но и ты обещай, что всегда будешь готов вступиться за нас! Лишь сплотившись, мы сможем дать обидчикам отпор! — резюмировал Данил.

Немного помявшись, Бабурин согласился:

— Обещаю!

Осипов вытянул вперёд руку. На неё легла пятерня Феди, а на Федину — Саввина.

— Что бы ни случилось, теперь мы — неразлучные друзья! Поклянёмся в верности друг другу! Я, Данил Осипов, клянусь!

— Я, Федя Дубовцев, клянусь! — подхватил второй.

— Я, Савва Бабурин, тоже клянусь! — неуверенным, дрожащим голоском выдавил третий.

Закончив церемонию, они гордо зашагали в комнату, где дождались приглашения на ужин.

Вкусно подкрепившись, отряд возвратился в корпус.

Ксюша и Инна собрали ребят в зале. За окном полыхал закат. Солнце медленно уходило за горизонт, скрываясь за остроконечными пиками тёмного леса.

— Сейчас нам предстоит выбрать название отряда, его командира, и сочинить девиз! — озвучила планы блондинка.

Вожатые уже припасли заготовки. Они огласили несколько версий наименования отряда и вывели их мелом на доске:

НЕПОСЕДЫ

ШУБА-ДУБА

ГОСПОЖА ФОРТУНА

ИСКАТЕЛИ

ОТ ВИНТА

ИСКРА

ЛЕШИКИ

Начались бурные дискуссии. Кто-то из ребят даже предложил свой вариант, понравившийся Инне. Поэтому она выдвинула на голосование и его.

Затем каждому раздали по четвертинке листочка, на коем следовало черкануть один, больше всего понравившийся, заголовок. Спустя минуту бумажки собрали. Вожатые, подсчитав количество голосов, записали рядом с названиями цифры.

“НЕПОСЕДЫ” набрало два балла, “ШУБА-ДУБА” пять, “ГОСПОЖА ФОРТУНА” один, “ИСКАТЕЛИ” пятнадцать, “ОТ ВИНТА” ни одного, “ИСКРА” три и “ЛЕШИКИ” четыре.

— Что ж, с внушительным отрывом победило название “ИСКАТЕЛИ”! — торжественно объявила Ксения. — Значит, наш отряд будет именоваться именно так! Далее нужен девиз!

Дети снова загалдели и стали предлагать различные речёвки. В итоге, кричалку собрали по частям, общими силами: “Наш девиз не унывать, всё пройти и всё узнать!”.

— Видите, как дружно у нас получается! Итак, девиз, отмеченный Инной на доске, следует выучить всем. Отныне, направляясь в столовую, на мероприятие или куда-либо ещё, всегда громко и весело проговариваем его!

В заключении состоялись выборы командира отряда. Сию должность занял высокий атлетичный парнишка. Краем уха Данил услышал, что он здорово гоняет в футбол, так как тренируется в школьной футбольной команде. Ксения, кстати, обмолвилась, что завтра намечается игра против второго отряда.

Когда ребята хотели расходиться, Ксения попросила, чтобы каждый подошёл к ней и по желанию записался в предлагаемые лагерем кружки.

Данил, Федя и Савва предпочли моделирование. Сперва они остановились на лего-конструировании, однако потом Дубовцев почему-то передумал, заставив отказаться от данной идеи и своих друзей.

8

Серафим Григорьевич стоял у забора своего ветхого бревенчатого домика в деревне Малые Дуки́ и, опёршись на кривой берёзовый посох, наблюдал за тем, как тяжело шагающие коровы с раздувшимся выменем неторопливо возвращаются с пастбища, спускаясь со склона, на котором начинался лес. Пастух Николка брёл с прутиком в руке, подгоняя отстающих от общей массы животных.

Серафим был одиноким пожилым мужчиной, чьи волосы поседели много лет назад. Всё его хозяйство составляла рыжая корова с белыми пятнами на боках Калинка да свинья Глафира. Они жили в полуразваленном хлеву с покосившейся на бок крышей позади дома, находящегося на окраине поселения.

Когда-то Серафим держал куда больше скота: множество кур, гусей, индюков, кроликов, двух коров, трёх свиней и лошадь. Даже сторожевая дворняга имелась. Свои прямые обязанности она выполняла не сказать, чтобы хорошо, зато являлась крайне преданной своему хозяину.

Всё шло замечательно, пока жена Серафима не умерла, и он не смог тянуть всю работу на себе. Птиц, кроликов и пару свиней пришлось зарезать, а лошадь с коровой продать. Собака, единственная забава и утешение старика, тоже померла. Вот и остались у него только Калинка с Глафирой.

Сын с дочерью давно не приезжали к Серафиму в Малые Дуки́, увязнув в делах и заботах. Они создали собственные семьи, и на родного старика им не хватало времени.

Серафим забеспокоился. Куда же, интересно, пропала его Калинка? Стадо уже преодолело луг, но его корова до сих пор не объявилась. На пути следования парнокопытных домик старика располагался ближе остальных. Калинка должна была приковылять обратно!

Мужчина стал нервно постукивать дряхлой морщинистой рукой по деревянному рассохшемуся столбцу, к коему крепилась дверца калитки.

Ярко-жёлтое пылающее солнце, постепенно уходящее за горизонт, отбрасывало золотистые лучи на макушки сосен и елей. Небо заиграло предзакатными красками.

“Заблудилась, поди, потерялась, бедняжка! А вымя-то, наверное, полное, болит!” — обеспокоенно думал Серафим, смотря в сторону залитого солнцем леса.

Немного поразмыслив, он решил отправиться на поиски Калинки. Корова — не курица, денег внушительных сто́ит. И польза от неё колоссальная, исправно ведра по три молока даёт. Она, может, блудняя, скоро и сама придёт, но какое-то нехорошее предчувствие не давало Серафиму покоя. Вдруг чего случилось с его рогатой? Никогда ещё она так не задерживалась.

Опираясь на свой посох, Серафим начал нелёгкий подъём по склону, утыканному хвойными деревьями. Шишки под ногами напоминали разбросанные по скользкому паркету шарики, не дающие спокойно передвигаться.

Старик шёл медленно. Его дыхание было тяжёлым, с пыхтением и сопением. Он периодически останавливался и оценивал пройденный путь.

Спустя долгие восемь минут Серафим оказался на вершине склона. Отдышавшись, он принялся углубляться в лес, виляя между стволов с толстой бороздчатой корой красно-бурого цвета.

Где-то в чаще раздавался стук дятла. Над головой Серафима затрещала чёрно-белая длиннохвостая сорока, усевшаяся на толстой ветке сосны, густо покрытой тёмно-зелёной хвоей. Старику даже почудилось, что он услышал жалобный и протяжный вой волка, отчего ему стало не по себе.

— Калинкааа! — громко и отчаянно звал Серафим корову. — Калинкааа! Где ж ты, дорогая?

Чёрные тени постепенно окутали дебри, сделав их мрачными и враждебными. Солнце практически полностью скрылось за деревьями.

Сердце Серафима замерло, когда он растоптал сухую ветку, издавшую оглушительный хруст, разнёсшийся эхом по всему лесу.

— Тьфу! Чёрт бы побрал эту ветку! — выругался старик.

Впереди он приметил повалившуюся сосну. Рядом с её макушкой, утопшей в папоротнике, росла гигантская ель. Серафим отметил, что совсем близко “Багровое” озеро.

— Эх, как же далеко я забрёл. Нигде нет моей Калинки. Ох, беда-беда! Но попытаться стоило. Теперь пора ворачиваться домой, скоро стемнеет. Тогда я собственные пальцы не признаю, — бормотал себе под нос старик.

Оказавшись у ели, он уже намеревался идти обратно, как вдруг краем глаза уловил какое-то молниеносное движение меж деревьями. Серафим прищурился, однако не увидел ничего, кроме мирно стоящих, как столбы, сосен да елей.

— Хех, видимо, померещилось, — с облегчением выдохнул он и только подался вперёд, как что-то вновь промелькнуло тёмным, размазанным пятном с другой стороны.

Серафим стал лихорадочно оглядываться, прижавшись к мощному стволу ели. Он почувствовал мурашки, покрывшие его морщинистое тело, и сглотнул комок, колом застрявший в его пересохшем горле.

— Кто здесь? — хриплым, сдавленным голосом спросил Серафим, но никто ему не ответил.

В висках бешено запульсировала кровь, уши оглушил невыносимый звон, а на лбу выступили капельки холодного пота.

Сзади он различил чьи-то шуршащие шаги, переходящие в скачки́. Почва слегка завибрировала. К старику приближалось что-то массивное и крупное, что-то очень тяжёлое.

Не выдержав, Серафим крепче сжал в руке посох и с криком обернулся. Никого…

— Неужто галлюцинации? — учащённо дыша, словно после ночного кошмара, вслух поразился он. — Кто здесь? Отзовитесь! — провопил он и услышал звук, заставивший застыть кровь в его жилах.

Это был незнакомый ему доселе злобный урчащий рык.

Сердце Серафима сжалось до сильной боли, его голова закружилась. Упасть ему не позволил верный друг — посох. Вцепившись свободной рукой в ствол ели, старик зажмурил глаза и зашептал молитву, быстро шевеля своими сухими потрескавшимися губами: “Живы́й в помощи Вышняго, в кро́ве Бога Небеснаго водвори́тся. Рече́т Го́сподеви: Заступник мой еси́ и Прибежище моё, Бог мой и уповаю Нань…”.

Сверху голову и плечи Серафима осыпали обломленные веточки, которые попали, в том числе, и за шиворот рубахи старика.

Серафим медленно поднял дрожащую голову, и ему на лицо капнули густые прозрачные слюни.

Тут старик испытал дичайший ужас, пронзивший каждую его клеточку.

Он отбросил посох и собрался бежать, как что-то, спрыгнув с дерева, повергло его на землю в густые заросли папоротника.

9

— Нахрен я оставил маску в хижине? Была б при мне, сохранил бы морду целой, — вслух размышлял высокий лохматый мужчина, пробираясь сквозь колючие ветки кустарников.

Его худощавое лицо с впалыми щеками и грубой щетиной пестрило ссадинами, сочившимися кровью.

В мозолистой правой руке, затёкшей и постоянно поднывающей, он держал топор с обмотанной белой изолентой рукоятью и острым металлическим лезвием, на коем застыли тёмные кровавые пятна. Мускулистое тело, заколотое татуировками Дьявола, Демонов и Бесов, укрывала подранная тряпичная рубашка грязно-серого цвета, небрежно заправленная в чёрные брюки, изобилующие жирными и солевыми разводами. Ноги же потели в кожаных армейских берцах с резиновой подошвой на гвоздях.

Ощущение голода усиливалось, обостряя все чувства. Ему срочно требовалась еда, требовалось мясо.

По привычке облизав кончиком языка бугор, оставшийся от среднего пальца левой руки, дровосек взмахнул топором и мощным ударом срубил ветку ели, висящую на уровне груди.

Мужчина неторопливо осмотрелся по сторонам. Рядом не оказалось ни одного живого существа. Даже птицы примолкли. Лес был мёртвым. Нехорошо!

Почесав затылок обухом топора, подозрительный тип двинулся дальше, сшибая носками ботинок корявые поганки.

Видимость ухудшилась. Солнечные лучи постепенно блекли. Теперь приходилось щуриться, чтобы не сбиться с дороги.

Впереди возникла поляна, служащая его условным ориентиром — до хижины оставалось чуть-чуть.

Откровенно говоря, охота сегодня не удалась. Да и как бы ей прилично сложиться, если во всей округе не нашлось дичи?

Мужчина вышел на луг, легко покручивая топором, со свистом впивающимся в воздух.

Вдруг он выцепил взглядом крупный затенённый предмет, валяющийся в траве у срубленной сосны. Осторожным шагом татуированный хмырь приблизился к объекту и смог опознать его.

Это была туша рыжей коровы, разрезанная на две части в области вымени. Над раной, из которой вывалились кишки, кружил жужжащий рой мух.

Изучив труп внимательнее, дровосек заметил, что из тела животного выдраны большие куски плоти, а также обнаружил следы чьих-то зубов, по форме не похожих на человеческие.

Он ухмыльнулся и, посмотрев на появившийся в небе месяц, подытожил:

— Выходит, я не единственный мясник в здешнем лесу…

10

Пятница, девятое июня

Данил, как и его друзья, не выспался. Когда объявили подъём, Осипову, вырванному из сладкого сна, захотелось поглубже зарыться в нагретое за ночь пространство под одеялом и продолжить путешествие по стране грёз.

Хриплый и противный голос Галины Семёновны резал слух и выводил из себя. “Дерьмовенькое начало дня” — подумал Данил и, спрыгнув с кровати, напялил на себя одежду.

Савве же подобное давалось куда сложнее. Он еле застегнул ширинку на штанах и теперь натужно влезал в футболку.

— Хей, жиртрест, зачётные сисяндры! — насмехательски обратился к очкарику хулиган с зелёным ирокезом. — Семенович бы обзавидовалась!

— Ога. Размерчик нефиговый, — гоготнул Забит и дал корешу “пять”.

Пухляш покраснел и, повернувшись спиной к мальчишеской спальне, скрыл-таки своё дряблое тело под тканью.

Федя, заметив, что Осипов закипает от очередной провокации, сказал:

— Даня, не ведись на них! Пусть подавятся от злости…

Осипов проскрипел зубами, но прислушался к приятелю и выдохнул.

Несколько минут промучившись с заправкой постели, он дождался Дубовцева с Бабуриным и выбрел в зал.

Посмотрев в окно, Данил увидел красивый рассвет. Из-за макушек сосен и елей выплывало солнце. Лучами света оно разгоняло тьму и осыпало золотом зелёную хвою. Уходящая ночь задержалась лишь в вышине, где небо оставалось тёмно-синим.

— Все спускаемся на зарядку! — раздался приятный, не сравнимый с воспитательским, голос Инны.

Осипов с товарищами послушно проследовал вниз по лестнице на первый этаж, откуда выбрался на улицу.

Утренняя прохлада заставила мальчика съёжиться и тщательно растереть плечи руками.

Гимнастика стартовала с бега вокруг корпуса. Здание полагалось обогнуть восемь раз, однако некоторые откровенно халтурили, останавливаясь за углом и выжидая, пока одноотрядцы преодолеют дистанцию. В концовке они подключались к общей массе, силясь сымитировать уставший вид.

Данил с Федей добросовестно пробежали восьмёрку. Савва тоже старался и осилил четыре круга, что для него являлось весомым достижением.

По завершении небольшого марафона Ксения распределила ребят в три шеренги по десять человек. Вожатые принялись показывать упражнения: вращения головой, повороты туловища, наклоны и многое другое. Дети неохотно повторяли за ними.

Осипов ощутил, что, наконец, прекратил трястись и согрелся.

После зарядки отряд вернулся в корпус и приступил к умыванию. Данил выудил из рюкзака тюбик пасты, щётку и полотенце, а затем занял очередь в ванную комнату, располагающую двумя раковинами.

Из-за ребят, столпившихся позади, Осипов был вынужден второпях ополаскивать глаза и чистить зубы. О тщательности речи не шло, учитывая, что следом за Данилом стоял сверкающий синяком Тимофей, возмущённый долгим ожиданием.

Когда все привели себя в порядок, Инна сделала объявление:

— Пора на линейку!

Ребята вновь сбежали по лестнице на первый этаж и стали обуваться.

11

Алексей вышел из кинотеатра со своей женой Леной в погожий летний день и сразу же устремился к ларьку “ЭСКИМОс”, где купил два шоколадных рожка.

— Ты впиваешься в мороженку как настоящий вампир в шею жертвы, — хохотнула девушка, наблюдая за мужем.

— До сих пор под впечатлением от “Блэйда”? — ухмыльнулся измазавшийся глазурью Трофимов, шагая по тротуару мимо детской городской библиотеки.

— Ну…как сказать. Мне нравятся фильмы о крутых мужчинах в тёмных плащах, — пояснила Лена.

— Аа. То есть, ты весь фильм любовалась накачанным телом Уэсли Снайпса? Включая его наливные губы.

— У него ещё неплохая причёска и татухи.

— Я решил, всё дело в усиках и острых клыках…

— Ахах, это тоже.

— Как думаешь, мне стоит почернеть, подкачаться и забиться наколками? — похрустывая вафельным рожком, иронично спросил Алексей.

— В столь губительную жару первый пункт ты осуществишь очень скоро, — помахивая рукой перед взмокшим лицом, заметила его жена и добавила. — Но меня в тебе, по секрету, и без того всё устраивает.

— Смотри осторожней, я ведь могу укусить тебя не только за шею, — подмигнул ей муж и поцеловал в щёчку подведёнными шоколадом губами.

Пекло на улице стало совсем невыносимым и казалось, что кожа вот-вот покроется румяной корочкой. В воздухе стоял запах раскалённого асфальта и сухой скошенной травы, которую стригли триммером на близлежащем газоне.

— Я сейчас словлю солнечный удар, — поделилась Лена, раскрасневшаяся, словно помидор.

— Недалеко парк. Если хочешь, дойдём до него и отдохнём на лавочке в тени деревьев, — предложил Трофимов.

— Давай лучше прогуляемся до Ирки? У неё есть вентилятор. Я, заодно, заберу свои учебные пособия.

— Будто ты не знаешь, что я терпеть не могу твою Ирку. Меня у неё на квартире тоже удар хватит, только не солнечный…

— Милый, она тебя уважает и действительно ценит за то, что подруга её детства в надёжных руках…

— Это называется чёртово лицемерие. Не она ли советовала тебе приглядеться к другим мужчинам, когда ты уже была в браке?

— На первых парах у неё имелось недоверие к тебе, но те времена позади… — убеждала мужа девушка.

— Плевать. Я к ней ни ногой, — категорично заявил Алексей. — Поймаю тебе такси, а сам чухну до дома, к сыну. Он, поди, умотал мою маму. Мы, между прочим, просили её посидеть с ним только пару часиков…

— Ладно, — согласилась расстроенная Лена. — Я постараюсь не задерживаться…

В кармане автобусной остановки дежурила ВАЗовская “пятёрка” с шашкой на крыше. Трофимов подскочил к ней и, уточнив у водителя стоимость поездки, внёс оплату, следом определив супругу в душный салон машины с опущенными стёклами.

— Хей, родной, не дуйся. Тебе не идёт хмурая гримаса…Люблю своего кролика! — послав мужу воздушный поцелуй с переднего сиденья такси, призналась девушка.

Обиженный тем, что жена прерывает их чудесный выходной походом к подруге, Алексей натужно выдавил улыбку и сухо бросил:

— Я знаю.

Водитель с трудом завёл нагревшуюся на солнце “пятёрку” и вырулил её на проезжую часть. Лена, высунувшись из открытого окна, замахала Трофимову рукой, но увидела в его глазах панический страх. Она не поняла, с чем подобное было связано. Лишь услышала оглушительный звуковой сигнал такси, слившийся с воплем шофёра и её мужа, беспомощно застывшего на тротуаре.

Затем раздался мощнейший удар, и для девушки наступила темнота…

Прерывисто дыша, капитан проснулся в холодном поту и, сглотнув слюну, приподнял туловище.

Та страшная авария, случившаяся несколько лет назад, проносилась в его голове почти каждый Божий день. Алексея съедала смешавшаяся с неутихающей болью вина́, ведь именно он отправил жену в последнюю в её жизни поездку, перед этим даже не ответив ей взаимностью.

Потерявшая управление огромная фура, выскочившая на встречную полосу, снесла отбывшую с автобусной остановки “пятёрку” и не оставила находившимся в ней людям шансов.

Сильно пострадавшую Лену реанимировали, однако в сознание она так и не пришла. Муж с сыном сутками просиживали у больничной палаты, пока на третий день врачи не сообщили шокирующее известие.

На электронных часах горели красные цифры 08:54. Вова ушёл в школьный лагерь чуть меньше часа назад, и в просторной комнате висела тоскливая тишина.

Трофимов печально посмотрел на старый комод, заставленный семейными фотографиями в рамочках.

На одной Алексея, жарящего шашлыки на мангале, обнимала молодая жена. Данный снимок остался после первой совместной поездки счастливой пары за город, на речку. Мясо тогда знатно подгорело и им пришлось грызть куски, покрытые сухой чёрной коркой, что, впрочем, не испортило впечатления от отдыха на свежем воздухе.

На другом фото Трофимов стоял с Леной у фонтана в сквере. Он нежно целовал беременную девушку, чей животик выглядел уже достаточно округло.

Измазанные мазутом лица показывал третий снимок. Супруги ковырялись под капотом первой машины милиционера, “Копейки”. Тот случай запечатлели у ворот в сады. Алексей направлялся на отцовский участок за хранящейся там коляской для своего готовящегося появиться на свет ребёнка, пока “Жигули” не заглохли, вынудив чинить их на месте.

Следующее изображение рассказывало о том, как радостный новоиспечённый отец забирал из роддома свою возлюбленную, подарившую ему сына, коего сияющий мужчина держал в хлопчатом синем конверте.

Крайний кадр был из цирка, где семья Трофимовых во время антракта сфотографировалась с обезьянкой в пёстром костюмчике. Забавного зверька дали в руки шестилетнему Вове, смеющемуся в объектив камеры.

Алексей перевёл взгляд на древний пыльный телевизор с кинескопом, возвышающийся на тумбочке напротив кровати. Он сохранился ещё со времён его знакомства с Леной.

Рядом со стенным шкафом в коричневом горшке раскинулась выращенная женой финиковая пальма, ныне окружённая бережной заботой милиционера.

Здесь всё напоминало о Лене, самой любимой и дорогой ему женщине…

Офицер свесил ноги с кровати и, уткнувшись в мягкие махровые тапочки, поддел их кончиками пальцев. Шоркая по неровному линолеуму, Трофимов неторопливо пробрался на кухню. Там он, почесав зудящее правое плечо с татуировкой черепа с перекрещенными под ним автоматами, нащупал выключатель и нажал на него.

Небольшую комнатку залило ярким светом, вызволившим из мрака невысокий, но статный и крепкий силуэт Алексея в семейных трусах, украшенных чёрными полосками.

К слову, капитан вкрутил новую лампочку совсем недавно. До домашних дел его руки доходили крайне редко. С момента гибели Лены в квартире процветал беспорядок. Отсутствие в доме женщины ощущалось весьма значительно.

Трофимов, оказавшись у круглого стола, накрытого клеёнчатой скатертью с изображением спелых ягод клубники, взял с него увесистую глиняную кружку, на которую была прилеплена потёртая со временем наклейка с сердцем, пронзённым золотой стрелой купидона. Эту кружку ему когда-то вручила супруга. Милиционер грустно улыбнулся, и его глаза повлажнели.

Под кружкой Алексей обнаружил записку на неаккуратно вырванной четвертинке листочка: “Я приготовил тебе завтрак, он в тарелке под целлофаном. P.S. Если задержусь, не теряй…”.

— Ты потерялся, как не стало мамы… — задумчиво прошептал офицер и тяжело вздохнул. — Совсем наш сын ко мне не тянется, Леночка…

Под целлофаном томилась глазунья. Улыбаясь розовым кусочком ветчины, она выпучила на мужчину свои круглые ярко-жёлтые глаза, посыпанные зеленью.

Трофимов включил газ на плите, заставив вспыхнуть голубой огонёк, набрал в чайник воды и поставил её кипятиться. Сам он тем временем принялся с аппетитом употреблять сварганенное сыном блюдо.

Вскоре пискляво засвистел чайник, выпуская из носика струйки пара.

Капитан погасил конфорку и заварил себе крепкий лимонный напиток. Взгромоздив кружку на блюдечко, он вернулся с ней в спальню, уселся на краешек кровати и врубил телевизор, под чьё вещание употребил горячий чай.

Далее Алексей поплёлся обливаться. Залезши в ванную, милиционер задвинул плотную шуршащую шторку и только повернул вентили, как сквозь шум падающей воды, приятно массирующей тело, зазвонил телефон.

Нехотя выключив душ, он стянул сотовый с крохотной табуретки и прижал его к мокрому уху:

— Слушаю…

12

Со скрипом отворив тяжёлую деревянную дверь тамбура, Артём с Арсением прошли в свою родную школу, где им оставалось отмучиться всего лишь год.

Холл с пустующими стендами на стенах был абсолютно безлюдным, что ярко контрастировало с его же оживлённым видом во время учебных будней.

С краю за столиком сидела пожилая вахтёрша и, с завидной регулярностью смачивая кончик пальца слюной, перелистывала шуршащую газетёнку. Она практически утыка́лась в неё носом, периодически поправляя сползающие очки со свисающей цепочкой. На объявившихся парней женщина не обратила абсолютно никакого внимания, продолжая читать корреспондентскую бурду.

Впереди находился кабинет директора с широко распахнутой дверью. Из его чрева доносились громкие голоса преподавателей, нарушающие тишину. Сбоку имелся проход в длинный узкий коридор, куда и проследовали молодые люди.

По левую руку от них располагался гардероб, ограждённый стальными салатовыми прутьями, за которыми во всю длину стояли полуразваленные тумбочки. На них небрежно свалили занавешивавшие окна грязные гардины, наскоро снятые с карнизов.

Правее тянулись низкие скамейки. На одной из них Арсений увидел Полину, утопающую в объятьях своего двадцатитрёхлетнего ухажёра Сергея.

Сеня невольно помрачнел и, сдвинув кепку-арбузку набок, устроился подальше от сей парочки. Тёма, заметив тоску друга, ухмыльнулся и развалился рядом с ним.

— Брови не осыплются от столь сурового вида? — спросил Артём, ковыряясь указательным пальцем в зубах.

Арсений промолчал и ещё больше насупился, уставившись в серый бетонный пол, покрытый паутинкой трещинок.

— Окей, не отвечай. Мне всё и так ясно, — отмахнулся его товарищ.

— Чего тебе ясно? — резко и даже слегка грубовато рявкнул Сеня.

— Ты надулся из-за вон той дамочки, хохочущей со своим парнем, — спокойно пояснил Тёма.

— Слушай, отстань! Ничего я не надулся. Мы вообще-то сюда на отработку пришли, а не… — Арсений оборвал фразу и, вздохнув, покачал головой.

— А не что? Твои переживания из ушей скоро полезут! Кто-то втюрился и теперь бесится.

— Неверная догадка, — хмыкнул Сеня.

— Да брось ты, Буратино несчастный. Мне хоть не ври, имей совесть! Можно подумать, я совсем слепой…

— Полина…она хорошая девушка, но досталась какому-то идиоту. Погляди, он увивается вокруг неё, словно змей!

— С каких пор ты стал неравнодушным к чужим проблемам?

— Тебе самому происходящее глаз не режет?

— Ни капельки.

— Просто мне её по-человечески жалко!

— Подайся в волонтёры, им тоже всех жалко…

— Я серьёзно. Неприятно наблюдать со стороны, как она потакает этому куску дерьма, страдает из-за него. Разве не очевидно? Сергей ей пользуется, будто Полина какая-то вещь! Тискает, лапает…фу…

— Ей лучше знать. Если она до сих пор с ним, значит, действительно любит, — развёл руками Артём.

— У девчонок мода сейчас такая, поскорей влезть в отношения с парнем постарше. Горела желанием утереть нос подругам, вот только теперь приходится утирать его Серёже. Настоящими чувствами у них совсем не пахнет…

— Ну дык помоги даме в перестройке её скудного мирка, наполни его чем-то новым, завези драйва, — посоветовал Тёма.

— В смысле? — не догнал Арсений.

— В прогнившем коромысле! Попробуй добиться её, дурень! Завоевать! Сделай всё красиво, как истинный мачо!

— Во-первых, я в неё не влюблён… — начал Сеня, однако поймал взгляд Артёма, вскинувшего бровь. — Ладно, хрен с тобой! Прям в самую душу лезешь…да, нравится она мне! И что с того?!

— Загоняй с ней!

— Ты в сваты записался, а меня не осведомил, да? У неё вон, уже есть одно чудо в перьях, — констатировал Арсений и кивком указал на парочку. — Её бойфренд — Сергей…

— Сергей, — передразнивая, фыркнул Артём. — Не пельмень, подвинется!

— Я не собираюсь лезть в их отношения.

— Давай разберёмся. Тебе её до боли жалко и ты её любишь, но в то же время говоришь, что не планируешь рушить их отношения. Что-то я тебя не пойму, дружище! Тогда к чему обиды, сопли и унылые речи тайного поклонника? Коль на эту парочку тебе глубоко плевать, натяни на рожу весёлую улыбку, выбрось из головы весь мусор и радуйся жизни!

Сняв кепку-арбузку, Сеня отвернулся. Тёма легонько пихнул его в плечо и сказал:

— Не грузись! Я лишь хотел донести, что киснуть из-за всякой фигни не сто́ит, жизнь — она проще!

— И глупее…

Уши друзей уловили тошнотворные прощания влюблённых и вскоре, оставив Полину на прежнем месте, Сергей прошагал к выходу. Арсений неодобрительно посмотрел в спину отдаляющемуся быдлану и, выражая отвращение, поморщился.

По коридору эхом разнеслись шаги учителя, спустившегося со второго этажа. Цокая каблуками своих затасканных туфель, она направилась к ученикам.

Полина вскочила со скамьи и поприветствовала преподавателя.

Тёма с Сеней поднимать пятые точки не торопились, к чему лишние телодвижения?

13

Четвёртый отряд занял отведённое ему место на прямоугольной платформе близ крытой танцевальной площадки. Эту возвышенность, где давно вытоптали траву, окружали дорожки из парных бетонных плиток. В центре стояли две громоздкие колонки, а около них, держа в руке микрофон, суетился какой-то коренастый парень.

По обыкновению, Данил с Федей и Саввой затерялся позади всех и теперь приподнимался на цыпочках, чтобы увидеть хоть что-то сквозь частокол голов перед ним.

Количество детей росло с прибытием остальных отрядов, и вскоре наступила атмосфера полного хаоса.

Ребята напротив “Искателей” оказались самыми буйными. Они постоянно скандалили и выталкивали друг друга вперёд. Дошло до того, что один рыжий курносый паренёк с усеянным конопушками лицом запнулся об угол покорёженной плитки и, в падении ухватившись за плечо румяной толстушки, смачно упал вместе с ней на землю, после чего парочка зарыдала дружным дуэтом. Один — из-за ушибленного пальца на ноге, вторая — из-за содранных локтей и коленей. Осипов знал — подобное дурачество, как правило, добром не заканчивается. Оно продолжается до первых слёз.

Данила кто-то пихнул. Он уже приготовился дать отпор, подумав на Тимофея, однако выяснилось, что его зацепили носящиеся по платформе мальчишки. Озорники юркали в зазоры между отрядами и оббегали галдящую массу детей. Догоняющий кидал в товарища добытый непонятно откуда репей, а удирающий радостно оглядывался и шмыгал носом, на лету срывая с футболки пузатые липучие снаряды, достигшие цели.

— Ещё раз, наш отряд? — выйдя к своим подопечным, перекрикивала шум Ксения.

— Искатели! — хором ответили дети.

— Молодцы! — похвалила блондинка. — Наш девиз?

— Наш девиз не унывать, всё пройти и всё узнать! — драли глотку ребята, правда, на сей раз не столь дружно, в разнобой. Кричалку они ещё не выучили надлежащим образом и посему запинались.

— Не пойму, куда подевалась Галина Семёновна? — поинтересовалась у подруги Инна. — Только же тут ошивалась…

— Не всё ли тебе равно? Радуйся, пока эта тухлая старуха держится в сторонке, — посоветовала ей Ксения.

Вот, протискиваясь через скопление детей, в центр платформы проследовали несколько человек. Парень, хлопочущий над колонками, передал микрофон элегантно одетой тучной даме, чьи чёрные волосы были подстрижены под каре, и отступил в сторону.

— Убавляем громкость! Начинается! Ведите себя культурно! — велела Инна “Искателям” и поднесла указательный палец к накрашенным ярко-красным губам.

Директриса Агния Витальевна, женщина с важным деловитым видом, включила микрофон и проверила звук: “Раз, два, раз…раз, два, раз”. Убедившись в исправности аппаратуры, она обратилась к слушателям.

— Здравствуйте, ребята! Здравствуйте, уважаемые вожатые и воспитатели! — донёсся из динамиков голос Агнии Витальевны. — Смотрю, у нас ещё не все успокоились. Давайте, посерьёзней. Вот так, отлично! Что ж, сейчас уже официально, разрешите поздравить Вас с приездом в наш замечательный оздоровительный лагерь “Тайник Лешего”!

Вожатые зааплодировали, и ребята тут же подхватили их. Директриса, чуточку выждав, подняла руку вверх и хлопот стих.

— По секрету скажу, Вам крупно повезло! — и Агния Витальевна приятно улыбнулась. — Потому что этот лагерь — особенный! Здесь самые заботливые и отзывчивые вожатые, самая вкусная и полезная еда, приготовленная нашими талантливыми поварами, живописная природа с чудесным чистым воздухом, шикарный верёвочный городок, кинотеатр, находящийся в здании столовой, бассейн во втором корпусе и много чего ещё! Одним словом, всё сделано для Вас! Скучать в “Тайнике Лешего” точно не придётся, ведь каждый день будет чётко распланирован! На утренней линейке мы вручаем командирам листок с перечнем мероприятий и заданий, которые необходимо выполнить. Так что время Вы проведёте очень весело, увлекательно и, главное, с пользой! На вечерней линейке — подведение итогов минувшего дня, награждение отрядов-победителей и порой даже конкретных, наиболее активных и деятельных, ребят. Проявляйте себя и помогайте собственному коллективу удерживать первенство в общем зачёте. Ну а теперь, по традиции, под гимн России мы поднимем флаг!

Она выключила микрофон и в динамиках заиграла мелодия гимна.

Директриса и те, кто стоял рядом с ней, выпрямились в струну. Двое вожатых принялись торжественно вздымать материю с бело-сине-красными полосами по тонкому стальному флагштоку, возвышающемуся над землёй у одной из колонок. Как только флаг медленно вполз на верх конструкции и стал гордо развеваться под лёгкими порывами утреннего ветерка, музыка плавно смолкла.

Агния Витальевна снова заговорила в микрофон:

— Итак, первый полноценный день в “Тайнике Лешего” стартовал! Дорогие ребята, искренне желаю Вам хорошо отдохнуть за смену и в течение неё собрать внушительный багаж положительных эмоций! Надеюсь, Вам у нас понравится! Собственно, вводную линейку я объявляю закрытой. Благодарю всех за внимание! И да, напоследок попрошу командиров отрядов подойти к старшему вожатому за планом на день.

Командир “Искателей” оказался весьма расторопным и, опередив других, подскочил к молодому высокому пареньку, вручившему ему листочек. Приняв сей важный документ, мальчуган быстрым шагом вернулся к своему отряду, и “Искатели” направились в пятый корпус.

Несколькими минутами ранее…

Пока проходила утренняя линейка, стянувшая основную массу пребывающих в лагере, она смогла незаметно прошмыгнуть к корпусу для обслуживающего персонала.

Женщина подошла к деревянной пристройке здания, подозрительно огляделась по сторонам и, под вещания директрисы “Тайника Лешего” Агнии Витальевны, отворила тяжёлую стальную дверь извлечённым из кармана фиолетовой юбки ключом, после чего скрылась за ней, запершись изнутри.

Над лагерем разнеслась мелодия российского гимна.

14

Войдя на территорию школы, Трофимов проследовал за угол здания к игровой площадке, где веселились дети, среди коих, впрочем, его сына не обнаружилось.

Алексей заметил у забора классную руководительницу Вовы, молодую Алёну Владимировну, трепетно опекающую своих воспитанников. Женщина тоже обратила на капитана внимание и поздоровалась ещё до того, как он подступил к ней.

— Наконец-то я вспомнила, как Вы выглядите, — усмехнулась учительница. — Во время учебного процесса Вы не жаловали нас своим присутствием на родительских собраниях…

— Да я всё с трупами тусовался, — улыбнулся в ответ милиционер. — Специфические вечеринки. Они ведь ребята молчаливые, а я у них вечно пытаюсь чего-нибудь выведать. Такая уж работа…

— Знаете, куда ни глянь, все утопают в делах, но как-то забывают о своих детях, — посерьёзнела Алёна Владимировна.

— Слушайте, касаемо упущений в учёбе, я…

— Скорей, упущений в воспитании.

— Зачем Вы меня сюда позвали? — напрягся офицер.

— Хотела побеседовать по поводу Вовочки…

— А что с ним не так?

— Если бы Вы чаще осведомлялись о том, что происходит у него в школе, то знали бы, в чём состоит проблема хотя бы в общих чертах, — укоризненно сказала учительница.

— Давайте напрямую, — сморщился Трофимов.

— Он встречается со своей одноклассницей, Светой. И тем самым доставляет уйму проблем учителям, сверстникам и себе лично.

— Разве, подобное — порок? Я в его возрасте тоже был весьма влюбчивым…

— Вы не понимаете, — покачала головой женщина. — Их отношения негативно влияют на каждый из аспектов учебной деятельности. Они откололись от коллектива и постоянно держатся особняком, не принимая участия в жизни собственного класса. Вова стал очень замкнутым и нелюдимым. Любую свободную минуту он стремится провести со Светой и, что самое страшное, не позволяет ей общаться с друзьями. Схватит девчушку в охапку и никого не подпускает, порой чуть не с кулаками на однокашников лезет.

— Пацанческий максимализм, — пожал плечами Алексей.

— Столь гиперболизированное поведение нельзя оправдывать, его необходимо корректировать, — строго заметила Алёна Владимировна. — Вы хоть видели успеваемость сына? Вова задвинул занятия на дальнюю полку, для него первостепенны чувства, из-за которых он уже не раз прогуливал уроки и подбивал на то же Свету. Не рановато ли для пятого класса?

— У него сейчас довольно непростой период, — вздохнул капитан.

— Так поговорите с ним! — посоветовала учительница. — Вы же всё-таки его отец! Тот, на кого он равняется, чьему примеру следует!

— Хотел бы я выдать желаемое за действительное, — опустил глаза милиционер.

— В чём трудности? — вскинула бровь женщина.

— После смерти матери мой сын сильно изменился. С тех пор улыбка на его лице — редкий гость. Обычно, ходит мрачнее тучи. Даже мне не подступиться. Закрылся от папки на семь замков, будто я ему чужой, — к горлу офицера подступил ком, голос осип. — Видимо, всю любовь, что Вова питал к матери, он теперь дарит Свете. С ней утоляет свою боль, от неё чувствует тепло, какое не в силах дать отец…

— Я, правда, искренне сопереживаю Вашей семье… — с тоской заверила Алёна Владимировна.

— Мой сын слишком рано познал горечь утраты, и поэтому меня не удивляет то, насколько серьёзно он воспринимает отношения. Вова старается оградить Свету от остальных, потому что боится её потерять, как в своё время потерял маму…Никому не понять, как ему тяжело. Никому, кроме меня. Я ведь тоже лишился дорогого мне человека, — поделился Трофимов и, отвернувшись, утёр солёные капли, проскользнувшие по его щекам.

— Это безумно печально, однако я с позиции учителя обязана ставить определённые рамки. Прошу Вас, попробуйте до него достучаться! — молила учительница.

— Я постараюсь… — пообещал Алексей.

— Постарайтесь также взять в поликлинике справку о состоянии его здоровья. Её следовало показать до начала школьного лагеря, но от Вовы я сей бумажки не дождалась. Мне уже сделали выговор… — призналась женщина.

— Понял, исправим.

— Спасибо. И, надеюсь, к Вам он прислушается.

— Где мне его найти? — уточнил капитан.

— Они со Светой уединились за теплицей… — дала наводку Алёна Владимировна.

— Благодарю, — кивнул офицер и двинулся к указанному преподавателем месту.

15

Опасливо выглядывающий из-за двери мальчишеской спальни Яков убедился, что все одноотрядцы разбрелись по кружка́м, и дал отмашку:

— Чисто!

Тимофей с Забитом тут же подорвались со своих коек и подскочили к тумбочке, где лежала кепка с нашитым изображением динозавра.

— Ну как, мне идёт? — напялив головной убор себе на макушку, поинтересовался хулиган со сдвоенной родинкой на подбородке.

— Ога. Вылитый ушлёпок, — рубанул правду матку азербайджанец и получил от Тима леща:

— Чё, охренел?

— Харэ, чудилы! — остановил дискуссию панк. — У нас времени в обрез!

— Точняк. Действуем по плану! — напомнил глава шайки, сняв бейболку. — Подставим этого гадёныша!

— Лады́, бро, — согласился Забит.

И троица принялась обшаривать все тумбочки и сумки в комнате, забирая оттуда самые ценные вещи: деньги, цепочки, сотовые и прочее. Награбленным добром они под завязку набили купол заметно потяжелевшей кепки, которую Тимофей взвесил на руке и одобрительно кивнул:

— Не перестаю поражаться нашему коварству!

— Прикинь, как народ опупеет, узнав, что Данил — настоящая крыса! — гоготнул Яков.

— Ога. Стырил у товарищей их безделушки, — подхватил азербайджанец.

— Оо, щёлкалка! — воскликнул пацан с ирокезом, заприметив в бауле Осипова фотоаппарат.

— Эм, он же не влезет в кепарь, — прикинул Забит.

— Нет, — подтвердил главарь. — Но, думаю, нам стоит оставить на плёнке пару памятных снимков.

И друзья начали кривляться, запечатляя всё на бежевый фотоаппарат. Они корчили рожицы, а также показывали непристойные жесты.

Тимофей в оконцовке стянул с себя штаны вместе с трусами, повернулся голой задницей к объективу и под вспышку камеры прокомментировал:

— Занюхай мой пердак, мразь!

— Твои булки вошли в историю, — хохотнул Яков.

— Крупным планом взял? — натягивая джинсы, осведомился дрищуган.

— Даже жопную дырку видно…

— Красава, — одобрил Тим и добавил. — Дальше — главная часть!

— Пойдём по стопам Флинта? — спросил панк.

— По ним пойдёт Забит, — ухмыльнулся главарь.

— Ога. Только я не вкурил, о чём Вы, — признался тот.

— О твоём забеге до парка и обратно, — пояснил чувак с ирокезом.

— Аа, — допёрло до азербайджанца, перенявшего у друга полную богатств бейсболку. — Фига Вы загадочные…

— Давай пулей! — поторопил Тимофей.

Забит открыл дальнее окно спальни, залез на подоконник, высунулся на улицу и, вцепившись в водосточную трубу снаружи, полез по ней вниз. Из прижатой к груди кепки при спуске вывалилось несколько побрякушек, но азербайджанец, оказавшись на асфальте, благополучно собрал их и со всех ног чухнул к аллее.

— Во ловкач! — поразился Яков. — Ему бы в цирке выступать…

— Угу, ручной обезьянкой, — усмехнулся дрищ, наблюдая за передвижениями друга, газонами допрыгавшего практически до медпункта.

Там он затормозился, отдышался и, оценив обстановку, втопил до зарослей парка.

Вскоре Забит занырнул в густые кусты аллеи, откуда внаклонку пробрался к статуе Лешего, обогнул её и достиг нужной точки — часовни.

Протиснувшись в разлом стены, хулиган упрятал в чреве башни бейсболку Данила и бросился к своему корпусу.

Обернулся азербайджанец довольно быстро. Энергично взобравшись по стальной трубе на второй этаж, он запрыгнул в спальню и гордо поклонился:

— Как бы сказал мой дядя Абдуррахман: “ай, да маладэц, хлопэц!”.

— Готовься к порке, хлопец! — негодующе процедила Ксения, вцепившаяся постанывающим товарищам Забита за уши.

— Аллах Всемогущий! — побледнел тот при виде злых вожатых и попятился к подоконнику.

— Не угадал, я Ксюша, — иронично ответила блондинка.

— Кого-кого, а воришек в отряде нам катастрофически не доставало! — упёрла руки в бока Инна.

— Мы лишь безобидно дурачилиии… — не завершив фразу, провопил Тимофей, чьё ухо болезненно скрутила вожатая.

— Внимайте! Ещё одна подобная выходка и мы свяжемся с Вашими родителями! Вылетите отсюда со свистом! Уяснили? — сурово разложила Ксения.

— Дааа, — заскулил Яков, и блондинка ослабила хватку.

— Сейчас живо возвращайте то, что спёрли, на места! — указала на дверь из комнаты Инна.

— И не дай Боже Ваши одноотрядцы не досчитаются своих вещей! — дополнила Ксения, и пакостники, понурив головы, поплелись исправлять содеянное.

Тем временем…

Данил и Савва сидели за низкой партой в небольшом, но уютном классе, расположенном на первом этаже их корпуса, непосредственно под комнатой вожатых. Федя разместился позади товарищей, вежливо попросив разрешения у девочки из своего отряда разделить с ним рабочее пространство, на что та, не задумываясь, согласилась.

Перед ребятами, напротив прохода между двумя рядами, стояла доска на железных стойках, оснащённая полочкой для мелков, а слева от неё — угловой учительский стол с необходимыми педагогу принадлежностями.

Через единственное окно класс заливало ярким солнечным светом, и Осипов прятался от слепящих лучей за широким плечом друга.

Плотно отзавтракав перловой кашей с маслом, бутербродом с сыром и какао напитком, “Искатели” вернулись в корпус, где спустя час начался кружок моделирования, куда записалось десять детей: девять мальчиков и одна девочка.

Пришедшим сюда раздали по набору для сборки планёра. В него входили такие элементы из фанеры, как фюзеляж, крылья, стабилизаторы и киль. Также на партах обнаружились флаконы с клеем ПВА и молотки с гвоздями.

Преподаватель, зрелый облысевший мужчина с белоснежными усами, объяснял всё довольно нудно, иногда ссылаясь на схему готового изделия, выведенную белым мелом на доске. От тихого монотонного голоса учителя многих клонило в сон, однако Данил слушал с интересом. Он вникал в каждое слово и силился подробно запомнить озвученные инструкции и рекомендации.

Педагог неторопливо поднялся из-за стола и взял в шершавые руки фюзеляж будущего планёра:

— В принципе, как Вы, ребята, наверное, заметили, за Вас сделали основную часть работы. Детали прошкурены и их края закруглены. Пропилы в местах крепления стабилизаторов, крыльев и киля на фюзеляже уже присутствуют. Что собственно остаётся нам? Ничего сложного! Смотрите и повторяйте. Хочу заострить Ваше внимание на том, что сборка сей модели должна проходить без перекосов. Они влекут за собой неспособность Вашего планёра летать так, как ему полагается. Ну, приступим…

И мужчина стал показывать детям последовательность действий.

Осипов кропотливо пыхтел над набором, в точности воспроизводя манипуляции учителя. Он аккуратно надавливал на тюбик с ПВА, чтобы не переборщить и не залить вытекающей субстанцией фюзеляж. Нанося клей на ребро киля и в соответствующий пропил, мальчик плавно проталкивал деталь в корпус планёра, постепенно наращивая давление. Когда из щелей, образовавшихся между фюзеляжем и килем, лезло липкое вещество, Данил тут же протирал его салфеткой, стараясь не запачкать конструкцию. Те же операции ребёнок проделывал сперва со стабилизаторами, а затем с крыльями, прихватывая последние гвоздями. Вскоре у него имелся готовый, качественно выполненный планёр.

Бабурину же потребовалась помощь учителя, чтобы собрать свой. У него он получился не столь идеальным, нежели у друга, но пухляш радовался и ему.

Дубовцев, провозившись чуть дольше остальных, подошёл к товарищам и презентовал перекошенную и слегка заляпанную клеем модель.

После того, как все смастерили свои планёры, учитель похвалил детей и добавил:

— Теперь пора раскрасить Ваши творения! Вы вправе наносить абсолютно любые рисунки на эти замечательные изделия. Включите фантазию и дерзайте! Если кому-то нужны карандаши или фломастеры, обращайтесь ко мне!

Творческая деятельность закипела с новой силой. Дети увлечённо малевали на своих планёрах: кто-то черкал неказистые рисунки, кто-то — различные надписи.

Осипов же сплошняком закрасил крылья любимым цветом Дианы, розовым, а на одной стороне киля набросал разбитое сердечко. На фюзеляже он мелко вывел фразу “В полёте за той, чей образ не оставляет меня равнодушным” и рядом большими буквами “ДД”.

— Даня, что у тебя там? — полюбопытствовал Савва.

— Что непонятного во фразе “В полёте за той, чей обр…”? — принялся спрашивать Данил, однако очкарик перебил его:

— Да это-то понятно, хотя и не особо. Я про две буквы “Д”.

— Личное, — утаил Осипов и прикрыл ладонью место с надписью.

— Двуличное. С другом жалко поделиться?

— Не жалко. Просто ты будешь смеяться…все бы посмеялись.

— Даю честное слово, что даже не улыбнусь! — заверил Савва.

Данил пристально уставился на него и, немного поразмыслив, объяснил:

— “ДД” значит Диана Дейч.

— Что за Диана? — поинтересовался Бабурин.

— Девчонку у нас в отряде видел с длинными каштановыми волосами?

— Может и видел, — неуверенно ответил пухляш, пробубнив. — Для меня все одинаковые… Я вот сорта колбасы хорошо различаю. Варёная, полукопчёная. Докторская, сервелат…

— Короче, не суть. Та девчонка, Диана, моя одноклассница, — глубоко вздохнув, выложил Данил.

— И чего, типа она тебе нравится, да? Раз ты влепил её инициалы на свой планёр?

— Угу, — промычал Осипов и, убрав упавшие на глаза волосы, насупился.

— Прикольно, романтично, — заценил Бабурин.

— Только мне ли о ней мечтать?

— А почему нет? Нравится — признайся!

— Какой ты простой, Савва. Думаешь, это легко?

— Я никак не думаю. Главное не заморачиваться и кушать шоколадки, они вроде делают людей счастливыми!

— Спасибо за совет! — поблагодарил Данил и, продолжив рисовать, попросил. — Давай оставим данную тему?

— Ладненько! — кивнул Бабурин и, сняв очки с перемотанной изолентой дужкой, направил разговор в другое русло. — Назови свой любимый вкус чипсов “Русская картошка”, и я скажу тебе, кто ты…

16

В старой хижине, чья низкая крыша сделалась частью лесного покрова и заросла мхом вперемешку с густой травой, пахло сыростью и тухлятиной. От углублённого в землю влажного пола веяло прохладой и гнилью.

Свет сюда практически не проникал, но глаза мужчины адаптировались к темноте. Он отдыхал на срубленных им ещё вчера густых еловых ветках и смаковал кусок сочного свежего мяса. Когда одна порция оказалась съедена, дровосек выдернул воткнутый в мягкую почву топор и, пододвинув к себе коровью тушу, валяющуюся около его игольчатой ложи, отсёк лезвием орудия очередной ломоть, с коего закапала липкая кровь, оставляющая пятна на рубашке и брюках. Понюхав пищу, подозрительный тип положил её в рот и, смачно чавкая, принялся с наслаждением пережёвывать.

Незабываемый привкус и аромат крови пробуждали в нём какие-то животные инстинкты. Мерзавца ломило и трясло. Он горел желанием убивать, просто не мог по-другому. Этим рвением к насилию подонок по-настоящему гордился и считал своей великой целью служение Дьяволу. Его дедушка верил, что все люди — жалкие марионетки, пляшущие под дудку одного лишь Господина, Сатаны, и объяснял внуку, впитывающему слова предка подобно губке, насколько важно задобрить Дьявола, дабы после смерти попасть под его покровительство.

Для обеспечения себе достойной загробной жизни необходимо было расплачиваться молодыми невинными душами. Жертвоприношение происходило при помощи специальных ритуалов. Их мужчина перенял у дедушки и со временем освоил в совершенстве. Дровосек считал себя посланником Сатаны, его Земным воплощением. И чтобы соответствовать своему многоликому хозяину, хмырю приходилось менять маски.

Мерзавец, наконец, насытился. Вытерев запачканным и помятым рукавом рубашки уголки рта от крови, он оторвал задницу от хвойных лап и прошёл в дальний угол лачуги. Там, на бугре, у её бревенчатого основания, лежала одна из его самых любимых резиновых масок. В ней подонок находил зеркальное отражение своей дьявольской души. Она имитировала грязно-серо-голубое лицо вымышленного уродливого персонажа. На её черепе, покрытом морщинами и складками, выпирали нездорового цвета вздувшиеся вены. Подведённые чёрным янтарно-зелёные глаза, в которых имелись едва заметные отверстия для обзора, напоминали “стеклянные” очи покойника. Из оголённых розовых дёсен торчали два корявых острых клыка, прикрывающих часть нижней посиневшей губы, а также пара сколотых неровных зубов. Заострённые уши с закрученными раковинами почти вплотную прижимались к мертвецкой коже.

Мужчина поднял маску и, отряхнув, напялил на лицо. “Идеально” — удовлетворённо подумал он и вдруг услышал треск веток под чьей-то тяжестью. На крышу хижины посыпались иголки и шишки.

По спине пробежал холодок. Хмырь, вздрогнув, вскинул голову и замер, напрягши слух. Инстинктивно его вспотевшие руки крепко стиснули деревянную рукоять топора. Жилы на шее натянулись, и по ним заскользили капельки пота.

Новых звуков не последовало. Дровосек осторожно развернулся на каблуках берцев и, бесшумно ступая, устремился по сырой проминающейся земле к выходу из строения.

Чтобы не стукнуться макушкой о перекладину проёма, он пригнулся и, выбредши из лачуги, сразу же вознёс топор над собой. По сердцу, словно молотом по наковальне, ударил адреналин. Подонок приготовился к схватке, однако здесь никого не отыскалось. Лес пребывал в спокойном, ещё слегка сонном состоянии. Две вековые исполинские сосны, возвышающиеся над его убежищем и создающие обширную тень, стояли точно истуканы.

— Сука, совсем башка сплавилась! Поди, белка по деревьям проскакала.

Хмырь решил топать назад, но затормозился, когда трава в нескольких метрах от него всколыхнулась от чьей-то активности. Держа орудие наготове, он вгляделся в салатовую гущу растительности и различил грязно-белый контур странного зверя с жёсткой вздыбленной шерстью, похожей на иглы дикобраза. За животным волочился лысый розовый хвост. Без его учёта длина тела гадёныша навскидку составляла не более полуметра. Двигаясь по дуге, коротыш промчался мимо, эхом унеся за собой хищное шипение.

— Херасе тут фауна, — нервно ухмыльнулся мужчина, подёргивая глазом. — Зайчик-переросток, мля…

Опустив топор, дровосек облизал бугор на левой руке, прежде именовавшийся средним пальцем, и вернулся обратно в хижину, где прилёг на свою самодельную постель. Закинув руки за голову, он уже хотел закрыть глаза, как что-то, шурша, промелькнуло в щелях, образовавшихся на стыках толстых брёвен.

Мерзавца захлестнуло доселе чуждое ему чувство — страх.

Подонок забился в угол и вновь с невероятной силой вцепился в топор. Маска прилипла к его взмокшей коже, и в ней стало невыносимо тяжело дышать.

Он всем телом ощутил грузные шаги за пределами лачуги. Затем до ушей хмыря донёсся хриплый, басистый рык.

Неведомое создание остановилось у противоположной стенки. Блеклые лучики света, проникающие сквозь щели, поглотила тень, отбрасываемая громадным существом. Оно начало принюхиваться, отвратительно похрюкивая и сопя своим пятачком.

Мужчина постарался сглотнуть слюну максимально тихо. Ноздри прорезал противный запах зловонного дыхания. Он пуще прежнего вжался в отсыревшие брёвна, не отрывая взгляда от жуткого неподвижного силуэта снаружи, на чьём плече покорно сидело нечто грязно-белой окраски, показавшееся дровосеку смутно знакомым.

Внезапно крупная глыба с застывшим на плече колючим комком, неудовлетворённо фыркнув, развернулась и скрылась столь же мгновенно, как и появилась.

Мерзавец облегчённо выдохнул и судорожно содрал с себя маску, после чего швырнул её в стенку.

— Что за нах…???

Вытерев рукавом рубашки многочисленные капельки пота на лбу, он прокрутил в памяти произошедшее и побледнел. До него дошло, что на плече того чудовища расположился зверёк, чуть ранее замеченный среди травы…

17

По окончании кружков “Искатели” направились на футбольное поле, расположенное за территорией “Тайника Лешего”. Ксения провела ребят к образовавшейся в дальнем углу забора дыре, через которую к ней в лагерь пробирался Егор. Расстояние между погнутыми прутьями оказалось действительно большим, их словно кто-то раздвинул…кто-то неимоверно сильный.

Сжимающий в руке планёр Данил, пролезая сквозь брешь, заметил на земле, чуть в стороне от проёма, крупные следы, цепочкой тянущиеся в траву. Несвежие отпечатки вырисовывались довольно чётко. Мальчик остановился и решил изучить находку поближе. Да, лапищи у кого-то вымахали внушительные. Причём пальцы на них, как подумал Осипов, были короткими, но широкими. На почве виднелись ямки от трёх.

— Чего обнаружил? — полюбопытствовал Федя у догнавшего их Данила.

— Пустяки, — отмахнулся тот и безотлагательно спрыгнул с темы. — Готовы к игре?

— Сегодня я зритель, — определился очкарик и вздохнул. — Квартальные ребята не разрешали мне гонять с ними в футбол. Говорили, мол, я могу проглотить мяч. Ай, не особо-то хотелось…

— Болельщики нам тоже нужны! — подбодрил товарища Осипов и обратился к Феде. — А ты нормально водишься?

— Средненько, — почёсывая затылок, поведал Дубовцев. — Я хоккей предпочитаю…

— По рту, полному зубов, незаметно, — хохотнул Данил. — Или ты следишь за матчами исключительно по телевизору?

— У меня брат с утра до ночи смотрит познавательные программы, мне пульт не перепадает, — объяснил Федя.

— Многое теряешь. Там в паузах реклама классная, — вклинился Бабурин. — Про еду́…

— Если б ты с неё насыщался, то, наверное, лопнул бы, — улыбнулся Дубовцев.

— Савва, Савва…в экран тебе пялиться противопоказано, — покачал головой Осипов.

— У меня и без того достаточно противопоказаний…

— Тебя вообще хоть что-то интересует, кроме вкусняшек? — спросил Федя.

— Ну…однажды я планировал заняться академической греблей, — поделился пухляш. — Правда в секции заявили, что лодка с остальными спортсменами потонет, стоит мне только взойти на борт, поэтому…

— Проехали, — понимающе заключил Данил. — Сосредоточимся на скором противостоянии.

Отряд выбрел на просторную лужайку, где раскинулось окружённое тёмным дремучим лесом футбольное поле, ко всеобщему удивлению сохранившее разметку. Деревянные, ныне рассохшиеся, штанги с перекладиной и обвисшая дырявая сетка служили громадными воротами. Края пыльной игровой области обрамляли вкопанные в землю ряды длинных узких скамеек.

Инна сразу же проследовала к сосне, увешанной вымпелами посещавших данное место отрядов, и, подвязав на ветку треугольный флажок шафранового цвета с подписью “ИСКАТЕЛИ”, сказала командиру своих подопечных:

— Теперь ты руководишь, Кирилл!

Тот серьёзно кивнул.

— М-да, парень по достоинству оценил оказанное ему доверие, — хихикнул Дубовцев.

— Во фрукт, — поддержал Бабурин.

— Итак, пацаны, — боевито начал командир “Искателей”, когда вожатые и девчонки присели на скамейку. — Нам предстоит матч против второго отряда. Перво-наперво сформируем состав. Нас восемнадцать, а на поле требуется одиннадцать человек. Поднимите руки те, кто считает себя достойным игроком…

Талант в себе разглядели все, за исключением Саввы и ещё одного мальчишки.

— Не, чувак, ты точно в деле. Тебе по габаритам прямой путь в ворота! — ткнув пальцем в очкарика, решил Кирилл.

— Слушай, найди кого-нибудь другого, — предложил Бабурин. — Врач запретила мне ловить стрессы…

— Вот и чудненько. Будешь ловить мячи!

— Ахах, своими тремя подбородками, — гоготнул Яков.

Пухляш проигнорировал его насмешку и жалобно застонал:

— Прошу, отправьте меня в запас!

— Не обсуждается! — повысил тон Кирилл, тем самым подписав Савве приговор. Очкарик насупился и, спотыкаясь, поплёлся к рамке ворот под неутихающие речи капитана. — Остальные…я Вас толком не знаю. Посему придётся довериться чутью. Вы пятеро, — указав на Тимофея, Якова, Забита, Федю и Данила выбрал командир “Искателей”. — Ты, ты, ты и…ты. На поле! Прочие — полировать лавку! При надобности перетасуем!

— Можно отлить, пока не стартовала игра? — отпросился Забит.

— Нельзя! — запретил командир. — Скоротаем время с пользой и займёмся разминкой!

— Аллах Всемогущий! Я же обоссусь! — отчаянно воскликнул азербайджанец.

— Бог терпел и нам велел, — изрёк что-то умное Кирилл и окликнул Бабурина. — Эй, вратарь, куда подевался? Наобнимаешься ещё со штангами! Кто за тебя тянуться станет?

Толстячок, облокотившись на стойку ворот, возмущённо вылупился на Кирилла.

— Тянуться? — роптал он себе под нос, возвращаясь к команде. — Я-то растянусь, Вы меня потом всем отрядом не поднимете!

— Прекращай бубнить! Давай, разогревай мышцы! Матч намечается нелёгкий, команда не сыгранная. Ожидай града ударов по своим воротам! — бойко и деловито анализировал командир четвёртого отряда.

Савва втиснулся в неровный круг, образованный мальчишками, и в знак протеста скрестил руки на груди.

Кирилл вышел в центр и взялся показывать упражнения. Ребята пассивно повторяли за ним. В течение сего мероприятия Осипов сбегал к скамейкам, чтобы оставить там свой новенький планёр и кепку с нашивкой динозавра. Он бережно положил их возле Инны, беседующей с Ксенией.

— Активней! Активней! — поддерживал темп капитан.

— Я уже устал, а впереди целая игра! — пыхтя, жаловался друзьям очкарик, от коего доносился тошнотворный душок пота.

— Не переживай, мы постараемся обезопасить твои ворота, — успокаивал товарища Федя.

Закончив разогрев, Кирилл подытожил:

— С досадой сообщаю, что по поводу нашей команды у меня успело сложиться определённое впечатление и оно, знаете ли, удручающее! Легкомысленное отношение к разминке Вас абсолютно не красит! Чего Вы добиваетесь? Думаете, травмы обойдут каждого стороной? Знавал я таких пофигистов… — поучал одноотрядцев капитан.

— Эй, балабол, сделай одолжение — заглохни! — попросил Тим, и Яков с Забитом поддержали его гундежом.

Кирилл сурово обернулся на троицу и, чеканя шаг, сблизился с ней.

— Я тебе ща сделаю одолжение, шалопай! — огрызнулся он. — В бороду заеду, и будешь до конца матча зубы по полю собирать, усёк? — приструнил хулигана командир, и смело посмотрел ему в глаза.

Тимофей не выдержал стального взора Кирилла и потупился в землю.

— Хоть за это нашему кэпу уважение, — оценил Дубовцев.

— Я уважаю немногословных, — признался Данил.

— Вара! — позвал Кирилл. — Дуй на позицию! Мы тебя в игровой тонус приведём!

— Дали б чего пожевать, был бы Вам тонус, — прошептал Бабурин.

— Удачи, Сав! Держись! — пожелал ему Осипов, похлопав по плечу.

— Вратааарь! — уже сердито проорал командир. — Шевели булками, если не хочешь отжиматься за нарушение дисциплины!

Пухляш, чьё лицо исказилось от недовольства, нехотя повиновался. Отдав очки вожатым, он оказался в раме.

Встав полукругом, юные футболисты принялись бомбардировать ворота.

У щурящегося Бабурина дела шли не очень. Из десятка пущенных в створ мячей, он отбил лишь один и то только потому, что тот угодил точно в него.

Изодранный шар влетал в сетку с невероятной силой, колыхая прогнившие верёвки. Савва, выгребая игровой снаряд из-за спины, с руки откатывал его обратно.

Когда очередь доходила до Данила или Феди, они били по мячу щадяще, дабы товарищ сумел отразить его или хотя бы попытаться.

— Куда ты пинаешь, балбес?! Беги теперь, раз башкой своей тупорылой не соображаешь! — гаркнул Кирилл Тимофею, запустившему шар прямо в скопление зрительниц на скамейках.

— Сам беги, надоел! Отныне я не игрок твоей дурацкой команды! — психанул хулиган и удалился с поля.

— Пфф, тоже мне, потеря века! Незаменимых нет! — декларировал капитан и задумался. — Хм, кого бы взять?

Ответ не заставил себя долго ждать:

— Меня!

Рядом с Кириллом возникла Диана, и Осипов растаял. Серьёзная и напористая, она не походила на ту хохотушку Дейч, к какой он привык. Подобное перевоплощение добавляло ей привлекательности, открывало неизведанную грань.

Сейчас Данил любовался аккуратным белоснежным личиком девчушки без опаски, что она рассекретит его. Диана слишком увлеклась разговором с командиром “Искателей”, и Осипов, пользуясь случаем, созерцал объект своего вожделения.

— Ладно-ладно, убедила… — сдался Кирилл. — Но если пострадаешь, не ной. Сама попросилась, — предупредил он.

Дейч, моментально просветлев, рьяно закивала головой и, получив пас от одного из игроков, пнула мяч в ворота. Бабурин, проспав момент удара, пустил очередной гол.

— Господи, ну неужели так сложно отбить этот долбаный мяч?! — забрызгал слюной капитан команды.

— Я тебе не Яшин, умник… — пробормотал Бабурин.

Послышался гул множества голосов. На поле прибыл второй отряд.

— Вот и соперник пожаловал, — озвучил Кирилл и зажал мяч подмышкой.

Тем временем…

С букетом полевых цветов в руке Егор Витвинин вышел из леса на солнечную лужайку, отведённую под футбольное поле, и проследовал к скамейке, где заметил двух девушек, оживлённо общающихся с облепившими их детьми. В одной из вожатых парень сразу узнал Ксюшу.

Приблизившись к блондинке, он прикрыл её глаза ладонью, на что та улыбнулась и сказала:

— По тебе часы можно сверять, Егор…

— Учителя в школе говорили то же самое, если я опаздывал на урок на полчаса, — хохотнул Витвинин и прошептал девушке на ушко. — Я украду тебя ненадолго?

Инна с недоверием вытаращилась на незнакомого ей молодого паренька. Ксюша уловила озадаченность подруги и успокоила её:

— Всё в порядке. Я…

— Да топай уже, — догадалась брюнетка.

— Справишься без меня?

— Возможно. Если эти озорные девчонки меня до смерти не затискают, — усмехнулась Инна.

— Ты лучшая! — просияла Ксюша и отлучилась.

Между тем поджарый мужчина, отвечающий за спортивные мероприятия в лагере, резко дунул в свисток и прокричал:

— Капитаны команд, подойдите ко мне!

Кирилл и мальчишка из “Орлов” подтянулись к судье. При помощи монетки произошла жеребьёвка. По её итогам право владеть мячом первыми заполучили “Искатели”.

Пожав рефери и друг другу руки, ребята разбежались по своим половинам поля.

— Закрепим оговоренную ранее тактику, — наставительно затолковал Кирилл. — Играем от обороны по схеме 4-4-2. При атаке на наши ворота, все возвращаются и помогают вратарю с защитой. Я и Забит в нападении, остальные свои функции знают. Не подкачайте, пацаны, надо обязательно выигрывать и поднимать статус нашего отряда!

— Чё за схема такая 4-4 и что-то там? — уточнил недовольный голос.

— Я же объяснял! Для особо тупых повторяю: четыре защитника, четыре полузащитника и два нападающих! В десятый-то раз запомнил?

Задавший вопрос игрок утвердительно промычал.

— О вратаре в твоей схеме не упоминается. Я свободен? — с надеждой полюбопытствовал Бабурин.

— Что ты как вошь на гребешке? Молчи и не дёргайся! — заткнула его Дейч, собрав каштановые волосы в хвостик и стянув их резинкой.

— Ладно, Забит, погнали в центральный круг. Мяч наш… — осведомил капитан и вместе с азербайджанцем бодро направился к средней линии, чья белая полоса с трудом различалась на пыльной поверхности поля.

Судья бережно поставил снаряд на землю и, убедившись, что он лежит неподвижно, отдалился от него.

— Вот ща будет рубилово! — предвкушал Федя.

Данил же не сводил глаз с Дианы. Её отрядили в полузащиту, а Осипова с Дубовцевым — в оборону, поближе к несчастному Савве, скрестившему пальцы и просящему у высших сил, чтобы сей кошмар поскорей закончился.

Прозвучал стартовый свисток, и игра началась. Забит катнул мяч Кириллу, который сразу же стал прорываться к противоположным воротам. Плотно зажатый тремя игроками “Орлов”, он отпасовал пяткой назад. Передачу получила Дейч.

Данил с интересом наблюдал за её дальнейшими действиями. Девчонка оказалась не промах. Проделав пару эффектных финтов, она уверенно обогнула нескольких соперников и навесиком отправила кожаный шар на фланг, азербайджанцу. Кто-то даже присвистнул, ошеломлённый прыткостью Дианы. Осипов же аплодировал молча. Он бы и закричал “браво!”, вот только…

Капитан, вновь приняв мяч, попробовал ударить с дальней дистанции, но снаряд не достиг цели, встретившись с защитником. Последовала стремительная контратака на ворота “Искателей”. Серия чётких пасов позволила “Орлам” смять часть оборонительных редутов команды Кирилла, оставив не у дел двух форвардов, четырёх полузащитников и половину оборонцев.

— Крайние, пацаны! — орал во всё горло капитан Данилу и Феде.

— Остановите их, ради Бога, остановите! — умолял побледневший Бабурин, прижавшийся к штанге.

Дубовцев кинулся в отбор. Он произвёл красивый подкат в пределах правил и уронил соперника на землю. Вскочив на ноги, Федя поспешил перевести бесхозный мяч на Данила.

Тот слегка замешкался, выискивая взглядом открытых товарищей. Как назло, все находились под опекой. Тогда Осипов постарался придумать что-то самостоятельно, но, отпустив снаряд слишком далеко от себя, потерял его.

“Орлы” не пренебрегли ошибкой Данила и, вычертив роскошную комбинацию, отправили мяч мимо одиноко застывшего в раме толстячка, увернувшегося от скоростного шара.

Рефери, оглушительно свистнув, сигнализировал рукой взятие ворот “Искателей”.

Кирилл огорчённо топнул по пыльной почве и обратился к защитнику:

— Проснись, девица! У нас не паралимпийские игры!

Осипов виновато опустил голову.

— Да уж, Данил, будешь так портачить — точно проиграем! — осуждающе заметила Дейч, чьи слова сильно ранили её тайного поклонника. Он совсем расстроился и поник.

— Соберитесь! Сейчас отквитаем! — приободрил команду капитан.

Снаряд вернули на центр. Забит вновь разыграл его с Кириллом, и матч продолжился.

Достаточно длительное время “Искатели” контролировали мяч у себя в зоне, обмениваясь осторожными короткими передачами. Пасом отыскали даже Савву. Неуверенно тормознув кожаный шар стопой, он вяло ткнул его носком кроссовка Дубовцеву. Федя тут же направил посылку парашютиком атакующим. Те попытались продраться к воротам соперника, однако успехом это не увенчалось. Правда, и наступление “Орлов” мгновенно затухло на стадии пересечения средней линии.

Новая возможность представилась четвёртому отряду. Их вылазкой опять дирижировал капитан. Подключившиеся к нападению Диана и четвёрка мальчишек с трудом преодолели две третьих зоны соперника. Когда владеющий мячом азербайджанец уже не имел пространства для манёвра, он в падении послал снаряд Дейч. Девчонка в свою очередь адресовала его Кириллу, и тот в касание мощно зарядил по воротам “Орлов”. Закрученный шар, поначалу летящий мимо створа, попал в ногу кому-то из защитников и, дезориентировав голкипера, срикошетил в раму. Сетка колыхнулась и “Искатели” с радостным воплем вскинули руки вверх.

— Гоооол!!! — проревел капитан и ликующе добавил. — Дай пять!

Диана резво шлёпнула по ладони Кирилла и усатого Забита, вызвав в Даниле укол ревности.

— Красавчик, Кирюха! — восторгалась девчонка.

— Ога! От души приложился! — согласился азербайджанец, почесав зудящую курчавую макушку.

— Главное правильно отреагировать на пощёчину! Психология. А удар мне удался действительно шикарный, будто из топовых подборок, — признал Кирилл.

— Выпендрёжник, — фыркнул Осипов и уставился в ясное небо.

— Чего прохлаждаешься? Ну-ка повнимательней! — брякнул ему замечание капитан, что ещё больше разозлило Данила.

После паузы игра возобновилась. “Искатели”, отпраздновав успех, заметно сдулись и теперь “Орлы” осадили их территорию. Позиционный штурм завершил слегка смазанный удар, без труда сблокированный кем-то из защитников. Вынести же мяч не получилось. Он словно намагниченный отпрыгнул к оппонентам, нарастившим давление.

Вот прошла рискованная диагональная передача на дальний фланг, где один из форвардов второго отряда удачно обработал её и ломанулся вперёд. На его пути вырос Осипов. Он собирался остановить соперника, однако тот буквально снёс Данила.

От силового приёма игрока “Орлов” Осипов рухнул на землю. В ушах зазвенело. Из грязных царапин на коленке выступила кровь. Нога жутко разболелась, отчего мальчик инстинктивно обхватил её двумя руками.

Раздался продолжительный возмущённый свисток. Данил, валяясь на поле, посмотрел в сторону, куда прорывался соперник, и увидел, как Яков выясняет отношения с нарушителем правил.

— Ты охренел что ли?! Давай я тебе так же заеду, падла! — вёл переговоры парень с ирокезом.

— Остынь, панк обоссанный! Игровой момент! — огрызался собеседник.

— Я тебе мозги вышибу и скажу: “игровой момент”! Ещё за обоссанного панка презент выпишу, носатый!

— Прекратите! — влез судья. — Там действительно был игровой момент! А за оскорбления сейчас обоих удалю с поля! Твоя фамилия как?

— Ашуров…

— Благодаря Вам, товарищ Ашуров, команда соперников пробьёт штрафной удар!

— Чё за фигня?! Несправедливо! — возмутился Яков.

— Ты намеренно спровоцировал конфликтную ситуацию, повлекшую остановку игры! — объяснил рефери.

Осипов прохромал к Ашурову и поблагодарил его:

— Спасибо, что вступился!

— Не обольщайся! — сухо бросил парень с ирокезом. — Это ничего не значит. Просто здесь мы — одна команда!

Судья поставил мяч на то место, где Яков толкнул оппонента. “Искатели” распределились по своей зоне, прикрывая потенциальные углы обстрела ворот. Свисток и мальчишка, на коем сфолили, влупил по снаряду что есть мочи. Шар, вертясь в воздухе волчком, устремился к Данилу. Осипов остановил его грудью и небрежно пнул вбок. Его незрячий пас перехватил кто-то из “Орлов”, выйдя на рандеву с трепещущим Саввой.

— Да чего же ты, итить твою налево, творишь, бездарь???!!! — разорялся взбешённый капитан.

Данил ринулся исправлять свою оплошность, силясь помешать сопернику нанести удар, который всё-таки состоялся. Но на сей раз его парировал пухляш, закрывший ближний угол своим крупным животом. Именно туда, в дряблое пузо, впечатался кожаный снаряд, заставив вратаря скорчиться от боли.

Спружинивший от Бабурина и упавший рядом с линией ворот мяч “Орлы” спокойно пропихнули в сетку, склонив чашу весов в свою пользу — 2:1.

— Кирилл, надо укреплять защиту! — предложила Диана. — Если кое-кто будет чудить дальше, нас раскатают.

— Поддерживаю, — кивнул капитан и окликнул Осипова. — Эй, мистер кривая нога! Брысь с поля! Мы тебя заменим!

— Я ведь… — только хотел возразить Данил, как Кирилл перебил его:

— Ты уже второй щедрый подарок соперникам вручил!

— Ну, ошибся человек, с кем не случается? — поддержал друга Дубовцев.

— Его грубые косяки стоили нам пропущенных мячей! Посему замена! — упёрся капитан и ткнул пальцем в кого-то из запасных. — Эй, ты! Живо сюда!

Осипов печально вздохнул и поковылял к скамейкам. Мимо него к команде резво промчался новый игрок, коему пришлось выслушать краткие наставления Кирилла.

Пас от Забита капитану, и всё закрутилось снова.

Спустя минуту…

Данил, раздосадованный своими действиями в защите и обозлённый на Кирилла, выставившего его полным дураком перед Дианой, подошёл к скамейке, выискивая планёр.

— Хм, где же он? — почёсывая затылок, удивился мальчик.

— Не это часом нужно? — раздался отвратительный голос Тимофея.

Осипов повернулся и увидел в руках хулигана, стоящего у самой кромки леса, свою модель, что невероятно взбесило его.

Неприятель подразнил Данила планёром и, облокотившись на ствол сосны с многочисленными отрядными вымпелами разных цветов, вслух язвительно прочитал с фюзеляжа:

— В полёте за той, чей образ не оставляет меня равнодушным…хахаха, умора! А крылья-то розовые, какая прелесть! Юбочку не примерял? Или жмёт?

— Верни! — потребовал Осипов с исказившимся от гнева лицом.

— Э неее! Я же обещал, что просто так Вы с жирдяем от меня не отделаетесь! Поверь, я слово держу, ведь не являюсь сопливой доносчицей, как некоторые!

— Отдай мне мой планёр! — процедил сквозь зубы Данил.

— Рискни забрать!

Последняя капля переполнила чашу терпения, и Осипов кинулся на задиру. Тот попробовал тюкнуть его, но чиркнул лишь вскользь по плечу. Данил же плотно двинул обидчику в живот и ещё раз и ещё.

Сквозь шум пульсирующей в висках крови, шлепки и учащённое дыхание, донёсся писклявый звук свистка и проклятия, изрыгаемые Кириллом. Подсознательно Осипов отметил: счёт стал 3:1 в пользу “Орлов”. Теперь капитан команды “Искателей” обрушивал свои ругательства и возмущения на новичка, заменившего Данила.

Тимофей, пропустив пару неприятных ударов, в том числе по родинке на подбородке, ответил врагу, треснув ему в ухо, а затем и под глаз, который тут же отёк.

Голова закружилась, и Осипов потерял ориентир, отчего повалился на землю, устланную колючими хвойными иголками. Одной лопаткой он ударился о задеревеневший бугристый корень, тянущийся от высокой сосны, во вторую же болезненно впилась сухая шишка. Тим принялся пинать Данила, непроизвольно вскрикивающего от каждого попадания.

На пронзительные вопли мальчика откликнулась Инна, с перепуганным видом рванувшая к дерущимся.

— Ладно, с тебя на сегодня достаточно! — решил Тимофей и подобрал модель. — Надеюсь, ты усвоил урок!

— Он мой! — потянувшись к планёру, прохрипел скрючившийся Осипов.

— Значит, не обломайся сгонять за ним, — ухмыльнулся хулиган и, удобно взяв изделие за крыло, швырнул его прямиком в лес.

— Перестаньте! С ума сошли что ли? Второй день подряд цепляетесь! — орала вожатая, приближаясь к ребятам.

Данил поднялся и незамедлительно ломанулся в чащобу, куда Тим пульнул модель.

— Эй, стой! Стой, говорю! — силилась остановить Осипова брюнетка, но тот, раздвигая ветки сосен и елей, скрылся в глухомани.

Звуки игры с поля растворились в обширных дебрях.

“Нет, сюда бы он его не докинул!” — оценил Данил и притормозил. Разболевшийся левый глаз совсем закрылся, образовав один сплошной синяк цвета спелой сливы.

Сглотнув слюну, мальчик огляделся. Под ногами планёра не очутилось. Тогда Осипов изучил ветки растений.

Сейчас он испытал странное чувство. Лес словно сжимался, давил на него, загоняя ребёнка в крохотное пространство, а густые еловые лапы будто сплетались у него над макушкой, препятствуя лучам полуденного солнца.

Тени, отбрасываемые деревьями, поглощали весь земельный покров, делая его тускло-серым. Лишь один тоненький лучик, в коем плавно кружили немые пылинки, смог пробиться сквозь толщу хвои, вычертив на почве небольшой бледно-жёлтый кружок.

Мёртвая тишина, царившая вокруг, пугала Данила, поэтому он желал как можно скорее найти модель и вернуться на залитое ярким светом футбольное поле.

Планёр-таки обнаружился. Он застрял в двух ветках, зацепившись за них стабилизаторами. Осипов постарался допрыгнуть до своего изделия, однако оно висело слишком высоко.

“Дурацкое дерево! Придётся лезть на него!” — подумал Осипов и, зажав в правой руке сучок, а левой упёршись в мощный бороздчатый ствол, немного подтянулся. Попытка перехватиться за следующий доступный сук провалилась, и Данил сорвался вниз. От негодования и отчаяния он сипло прорычал и вдруг услышал, как его детский безобидный рык слился с чьим-то более басистым и слегка урчащим.

Мальчик замер и медленно обернулся. Его волосы встали дыбом, пальцы на ногах онемели.

Рык неведомого существа повторился.

Чуть справа от себя Осипов уловил шуршание и, среагировав на шум, заметил, как чуть в стороне по низкорослой траве бежит чёрный силуэт какого-то длиннохвостого зверя, чьё покрытое иглами тело было коротким, но достаточно плотным и крепким. Сие животное, часто семеня толстыми куцыми лапами и волоча за собой ороговевший хвост, стремительно пронеслось к колючим зарослям боярышника, находящимся между стволами старых сосен, и, сиганув в них, начало взбираться по тому, что Данил сперва принял за дерево. Сам того не желая, ребёнок устремил свой взор в кусты. Узренное далее мальчику хотелось бы забыть навсегда.

Из тьмы на него, не отрываясь, смотрели мерзкие хищные желтки с красными вкраплениями и чёрными зрачками треугольной формы. Фыркая влажным носом, нечто принюхивалось. На земле, выдернутую пучком блеклого света, Осипов различил морщинистую складчатую лапу с парой загнутых вверх кривых когтей.

Сердце забилось у Данила где-то в горле, мешая свободно дышать. Крупная фигура, на плече которой, свесив лысый хвост, сидел преданный зверь, не шевелилась, пожирая Осипова адским взглядом своих демонических янтарных глаз.

Мальчик истерически закричал, развернулся и под шелест веток боярышника, откуда появилось страшное существо, ринулся обратно к футбольному полю.

Данил заплакал, утирая слёзы прямо на бегу. Грудь горела жгучим огнём, щёки побагровели, слюна во рту противно загустела, однако он не останавливался. Ветки нещадно хлестали его по разгорячённому лицу и рукам, оставляя ссадины и порезы.

Ребёнок ощущал, как чудовище вместе со своим прихвостнем невидимой тенью следуют за ним. Под мощными лапами монстра трещали сухие обломленные сучья, и прогибалась податливая почва. Его нос издавал сопение, иногда прерываемое фырканьем, похожим на чих.

Впереди замаячил долгожданный просвет. В нём Осипов признал силуэт девушки, что-то вопящей и жестикулирующей ему. Правда, он её совсем не слышал. Ноги Данила стали заплетаться. Мальчик споткнулся о камень и до пронзительной боли ушиб несколько пальцев, но сохранил равновесие и продолжил сумасшедший марафон.

Тварь позади него перешла на затяжные скачки, ускоряя движение и сокращая дистанцию. Ручной зверь чудища тоже нарастил темп, чаще перебирая своими недоразвитыми лапками и тарабаня ими по земле.

Бесконечная погоня, наконец, прекратилась, и в открытый глаз Данила с лопнувшими сосудами ударил ослепительный дневной свет. Он оказался у кромки леса, где недавно обменивался тумаками с Тимофеем.

Ранее…

Витвинин усадил Ксюшу на пустующую скамейку у самого края футбольного поля, и, опустившись перед девушкой на колено, элегантно протянул ей букет. Блондинка застенчиво приняла сей подарок и втянула носом аромат цветов: васильков, ромашек, колокольчиков, лютиков, незабудок, клевера.

— Егор, какая замечательная композиция! Всё же порой простота оказывается намного привлекательней экстравагантных и вычурных вещей…

— Папики-толстосумы бы не согласились, — хохотнул парень.

— Возможно, им чужды простые людские радости.

— Зато мне эти дары природы знакомы с детства. В вазе нашей городской квартиры всегда красовались полевые цветы, привезённые с местных лугов.

— Я помню! Они благоухали на кухонном столе, когда однажды ты привёл меня в гости.

— Ага, мама потом с полгода сватала меня тебе в мужья.

— Мне ты о подобном умолчал, — упёрла руки в бока Ксюша, возмущённо вскинув бровь.

— Ну…раньше я не верил в свои силы, поэтому… — почесав затылок, молодой человек нагнулся, сорвал жёлтый одуванчик и аккуратно вплёл его в локоны Ксюши, бережно заправив за ухо упавшую на её лоб прядь. — Ты просто ангел, — заглянув объекту своего вожделения в глаза, резюмировал Витвинин.

— Да ладно тебе, подлиза, — отмахнулась вожатая и прикусила нижнюю губу.

Егор взирал словно заворожённый на симпатичную блондинку и сильно возбуждался. Её нежное загорелое плечико, с коего сползла полупрозрачная белая майка, оголилось, а сквозь ткань просвечивал чёрный кружевной лифчик, распираемый объёмом пышных грудей с узкой глубокой ложбинкой. Сексуальные бёдра обтягивали короткие джинсовые шортики, благодаря чему парень мог сполна насладиться видом сочных девичьих ляжек. Ксюшин звонкий, мелодичный смех и очаровательная улыбка также сводили его с ума, и Витвинин ощущал каждой клеточкой тела, как желает её, как боготворит и как ревнует ко всему миру.

— Ксю…

— Да-да?

— Я вот любуюсь на тебя и всё с большей ясностью понимаю, что ты — моя мечта. Признаться, мне тебя очень мало! Хочется постоянно находиться рядом, лицезреть тебя, слышать, чувствовать… — Егор выдержал паузу и со вздохом заключил. — Боюсь, я совсем помешался!

— Мне казалось, я одна такая, — подбодрила его вожатая. — Не уверена, стоит ли мне сейчас открываться тебе. Даже не знаю, как поступить правильней… Однако после нашей вчерашней встречи…на меня нахлынула лавина эмоций! Я безумно разволновалась, аж дух перехватило! Внутри всё будто ожило, закипело. И, если честно, я не думала ни о чём другом, кроме как о нашем очередном свидании…

— Надеюсь, у меня не наваждение, — сыронизировал Витвинин и обнял блондинку, утонувшую в его объятиях. — Как долго я ждал столь важных слов…

Прощебетал свисток.

— Наши опять пропустили, — расстроенно прокомментировала девушка неудачу “Искателей”, в чьи ворота влетел четвёртый мяч.

— Кажется, я в силах скрасить твоё огорчение, — и Егор поднёс свои губы к губам Ксении.

Вожатая закрыла глаза и приготовилась к поцелую, как вместе с Витвининым вздрогнула от оглушительного панического крика, вырвавшегося из леса. Он не прекращался и постепенно нарастал. Надрывающиеся, писклявые нотки охрипшего детского голоса, исполненного ужаса, приближались.

— Господи, что случилось? — всполошилась Ксюша.

— Не знаю. Странно, — привстав, удивился парень.

У кромки чащи уже стояла Инна, которая, уставившись в дебри, кричала:

— Я же тебе говорила, стой! Куда ты упорол? Не дай Бог бы потерялся!

Вот из-за деревьев выскочил худощавый мальчишка с длинными волосами. По его щекам стекали крупные капли слёз, оставляющие мокрые дорожки на пыльном раскрасневшемся лице. Постепенно он успокоился и теперь издавал только громкие всхлипы и приглушённые рыдания.

Брюнетка склонилась к нему и, прижав к груди, начала успокаивать.

К ним подошли девчонки, пара-тройка мальчишек и вожатая “Орлов”. Из-за сего инцидента даже остановилась игра. Все на поле с интересом вылупились на возникшего из леса ребёнка.

— Ну, ну, — утешала своего подопечного Инна. — Всё хорошо, ты с нами, сейчас тебе нечего бояться…

— Я видел его, — заикаясь, произнёс пацанёнок.

— Видел кого? — не поняла брюнетка.

— Чудовище, — трясясь, поведал ребёнок.

— Какой ты у нас впечатлительный…чудовищ нет, тебе-то это должно быть известно…

— Но я видел его, честно…страшные жёлтые глаза…они смотрели прямо на меня! Потом оно гналось за мной и едва не загрызло, — и мальчик снова расплакался.

Он почувствовал, как по ногам потекли струйки тёплой жидкости. Осознание того, что он обмочился, пришло чуть позже, а следом за ним — стыд. Его шорты слегка намокли и прилипли к коже.

По толпе детей пробежал злорадный шёпот и с трудом сдерживаемые смешки.

— Кто-нибудь, притащите Дане его фотик, чтобы он лично запечатлел, как обоссался, — поиздевался Тимофей.

— Кому-то необходимы подгузники, — съязвила девчонка из второго отряда.

— Ога. Пора отправлять его домой к мамочке, — добавил гоготнувший Забит.

Инна смерила столпившихся вокруг ребят своим суровым взглядом и обратилась к хулиганам:

— Вы жаждите новой разъяснительной беседы?

— Нет, — хором опровергли Тим с Яковом.

— Извините, — пробормотал укорённый азербайджанец.

— То-то же! — кивнула брюнетка и поинтересовалась у Осипова. — Ты встретил лесное животное?

— Нет, животные не мерзкие, — заявил Данил.

— Мне кажется, ты несколько перенервничал. Твоим потаённым фобиям требовался незначительный толчок для того, чтобы выбраться наружу…Ты очутился один в огромной чаще, получил колоссальный стресс. Может, там вообще никого не было. Лишь кошмары, являющиеся плодом воображения.

— Вы мне не верите, да? — сипло уточнил мальчик и уронил голову на грудь.

У вожатой не нашлось ответа.

В лагере…

Дверь пристройки корпуса для персонала медленно открылась и из темноты деревянного тамбура показалась женская фигура. С опаской глядя поверх очков, она выбрела на улицу и, закрыв дверь на ключ, пошла обратно к пятому корпусу.

18

Алексей обогнул длинную теплицу, где, помимо различных растений выращивали морских свинок да кроликов, и обнаружил за ней сидящих на лавочке Вову со Светой.

— Здарова, Амиго! — добродушно улыбнувшись, поприветствовал обнимающего одноклассницу сына офицер.

— Привет, пап! — ответил мальчик.

— Здравствуйте! — подхватила девчушка в розовом платьице и, смущённая появлением капитана, вырвалась из объятий Вовы.

Милиционер кивнул ей и сказал:

— Кажется площадка в противоположной стороне. Или Вы играете в прятки?

— Там неинтересно, — фыркнул Трофимов-младший. — В школьном лагере ужасная скукотища…

— Судя по тому, сколько денег я за него отвалил, у Вас не должно прекращаться веселье, — хохотнул Алексей.

— А ты чего здесь делаешь? — не понял его отпрыск.

— Заскучал один дома, решил к тебе заскочить, узнать, как дела…

— Впервые за всё время?

— Надо же рано или поздно становиться примерным отцом.

— Тебе наша классная позвонила?

Глубоко вздохнув, офицер признался:

— Да.

— Если она тебе уже чего-то наговорила, не верь ей! — воскликнул мальчик. — Ей постоянно удаётся найти повод, чтобы упрекнуть меня в чём-то…

— Это мы обсудим по пути в поликлинику, куда отправимся за справкой, которую ты не предоставил Алёне Владимировне.

— Но…я обещал проводить Свету до дома… — плаксиво поведал Вова.

— Мы её довезём, — пообещал отец и увёл парочку с территории школы, усадив в красную “девятку”.

Вскоре…

Поблагодарив капитана, Света вылезла из машины и проследовала к своему подъезду. Трофимов-младший простился с ней тоскливым взглядом и, нахмурившись, сложил руки на груди.

— Откуда столько радости? — поинтересовался Алексей.

— Мы не могли съездить в поликлинику в другой день? — обидчиво пробубнил мальчик.

— Ты же знаешь, у меня не часто выдаётся свободный день, поэтому…чем быстрее мы с этим разберёмся, тем лучше! — развёл руками милиционер и тронул автомобиль с места.

— Чего ещё тебе нажужжала классная? — конкретизировал ребёнок.

— На самом деле, многое…Её беспокоят Ваши со Светой отношения, — поведал офицер, выруливая из квартала.

— Неудивительно. Сама-то без мужика, — буркнул Вова.

Офицер удивлённо покосился на сына и признал:

— В целом, в её словах есть доля правды…

— Значит, ты на стороне Алёны Владимировны?

— Я твой отец, я всегда за тебя, но…порой мне необходимо указывать верное направление.

— Ты тоже против, чтобы я встречался со Светой?

— Не воспринимай так буквально.

— А как мне реагировать, когда каждый твердит мне об одном и том же? Я устал слушать нравоучения, мне хочется поддержки! Особенно от родного человека! Мама бы поняла…она бы не стала осуждать…

— Твоя мама неизменно проявляла невероятную чуткость. Я сам постоянно находил в ней своё успокоение, ведь знал, что она никогда не оставит в трудную минуту. И, поверь, мне как никому другому охота походить на неё, стремится к той мудрости, какой обладала она…

— Выходит не очень…

В горле у Алексея встал комок, и он, едва сдержав слёзы, покаялся дрожащим голосом:

— Наверное, порой я действительно казался ужасным отцом, однако никогда не был безразличным к тебе! Ты — единственное, что у меня осталось в жизни…

— А ты у меня… Вот только маму никто не заменит!

— Я и не стараюсь её заменить. Но хочу стать незаменимым в своей роли…роли папы. Я осознаю, что ты отдаляешься от меня, и внутри всё переворачивается. Нет ничего ценнее и приятнее служить сыну примером, видеть в его глазах гордость за то, чьё отчество он носит…

— Вообще-то, я горжусь, — возразил мальчик. — Просто до сих пор не отошёл от гибели мамы…

— Да, без неё сложно, — заключил капитан и, включив правый поворотник, перестроился в крайнюю полосу. — Оттого нам необходимо довериться друг другу, сплотиться. Согласен?

— Наконец-то я этого дождался…

— Мне перед тобой бесконечно стыдно за свои упущения. Давай начнём всё с чистого листа? — предложил милиционер и остановился на красный сигнал светофора.

— Я люблю тебя, пап! — отстегнув ремень безопасности, прильнул к офицеру Вова.

— И я тебя, ковбой! — ответил Алексей и, шмыгнув носом, крепко обнял сына.

Спустя несколько минут…

— Эм, а мы точно в поликлинику? — полюбопытствовал мальчик, заметив, что они отклонились от маршрута.

— Мне надо наведаться в участок, — объяснил капитан, выполняя поворот на перекрёстке. — Кое-что там заберу и сразу повезу тебя на приём…

— Хорошо, — выказал понимание ребёнок и врубил магнитолу, где играла группа “Кар-Мэн”:

Это Сан-Франциско — город в стиле диско.

Это Сан-Франциско — тысячи огней.

Это Сан-Франциско — город, полный риска.

Это Сан-Франциско — made in U.S.A.

19

Створки лифта со скрежетом раздвинулись, и Арсений Дубовцев вышел на площадку седьмого этажа, где располагались четыре квартиры. Нащупав ключ в глубоком кармане своих джинсов, он вынул его и стал небрежно совать в замочную скважину. Наконец, попав, парень повернул железку на два оборота и после щелчка стальная дверь с облупленной коричневой краской открылась.

Оказавшись в тесной прихожей, обклеенной салатовыми обоями, молодой человек снял обувь, швырнул на тумбочку кепку-арбузку и проследовал мимо просторного зала к ванной комнате.

Мать, под чириканья своего попугайчика протирающая полы на кухне, спросила:

— Ты, сынок?

— Да, мам! — ответил Арсений и скрылся в ванной, отделанной кафельной плиткой цвета аквамарин.

— Что-то ты сегодня рано! — заметила женщина и поднялась с четверенек, выпрямляя ноющую спину.

— Просто пораньше отпустили! Заданий для нас не нашлось! — соврал парень, вспоминая, как они с Артёмом смотались от надоедливого учителя географии, пока тот на собственном примере показывал, как правильно стричь секатором побеги кустарников. Когда мужчина выбрел из зарослей барбариса, его работников уже и след простыл. Тогда, крепко выругавшись, географ достал из нагрудного кармана пачку овальных сигарет “Прима”, выудил одну и, сунув в рот, закурил. Друзья недолго понаблюдали за своим надсмотрщиком, посмеялись и разошлись по домам, радуясь прекрасному бесхлопотному дню.

Открыв кран в раковине, Арсений потёр руки куском душистого мыла с ароматом мяты и подставил под тёплую струю воды. Поток, окрасившийся в грязно-серый цвет, с урчанием потёк в сливное отверстие.

Отмыв пятерни, парень вытер их о махровое полотенце, висящее на холодной зигзагообразной трубе, и устремился в их с братом комнату, находящуюся справа от ванной.

Арсений захлопнул за собой дверь и бегло осмотрел помещение. Грязные носки, исчерканная бумага, опавшие и пожелтевшие листья пахучей герани, пёстрые фантики от конфет, мятые книги — всё было хаотично разбросано по полу и наглядно демонстрировало прелести мальчишеской спальни.

Миновав шкаф, чья распахнутая створка скрипела под тяжестью наваленных на неё сверху штанов и рубашек, парень пробрался к своему столу, по пути пнув валяющийся у кровати портфель, заметно потерявший в весе по окончании учебного года.

На рабочем месте Арсения царили чистота и порядок. Во множестве разномастных баночек он хранил болты, шпильки, гайки, шайбы, винты, шурупы и прочую мелочёвку для крепежа. Также здесь имелось внушительное количество отвёрток и рожковых ключей, уложенных аккуратно и с любовью (более крупные инструменты разместились в шкафу на специально отведённых полках). Рядом возвышалась стопка чертежей, выведенных уверенной твёрдой рукой, а на краю покоилась внушительная коробка из ДВП, выделенная для цельных механизмов.

За данным столом парень проводил основную часть свободного времени, ведь страсть как любил мастерить. Уже не раз ребята из класса обращались к нему за помощью. Арсений чинил им различные приборы и выручал на технологии, порой терпеливо объясняя товарищам, что и как устроено в том или ином агрегате. Его это увлекало. Он обожал часами копаться в технике и выяснять, чем вызвана неполадка. Когда же, наконец, молодой гений устранял её, то получал порцию внутреннего удовлетворения.

Любой маленькой победой парня восхищался младший брат, чьё любопытство изобретатель поощрял подробными лекциями. И хотя не прошло и полных двух дней с момента отъезда Феди в лагерь, Арсений безумно скучал по нему. Они дополняли друг друга и, вечно проворачивая какие-нибудь шалости, являлись слаженной командой с буквально осязаемой родственной связью.

В начале текущей недели родители отчитали их за то, что они скинули с окна наполненные газировкой шарики на соседей и затем высыпали тем на липкие головы просо, коим кормился волнистый попугайчик мамы.

Вообще, братья часто дурачились. Благодаря мало́му серьёзный Сеня погружался в беззаботное детство и превращался в наивного весёлого мальчишку, намеренно совершая всевозможные глупости. С Федей он становился самим собой, без боязни показаться странным.

Сейчас тихая комната наводила на парня скребущую тоску. Ему вдруг захотелось услышать заразительный смех брата и сотворить с ним очередной безрассудный поступок.

Усевшись за стол, молодой человек постарался отвлечься за работой. Перед ним брюхом кверху лежал скейт с четырьмя одетыми в чёрные шины колёсами, который он решил слегка модернизировать. Арсений надумал приладить к нему какой-то замысловатый моторный механизм, а затем оборудовать доску парой педалей. Нажатие одной приводило бы в движение задние ролики. При том сила нажатия регулировала бы скорость его электроскейтборда. Вторая педаль должна была служить в качестве тормоза, управляя самодельными тормозными колодками.

Парень взял в руки нужную отвёртку и принялся за дело.

— Сынок, тебе чайку навести? — донёсся из-за двери приглушённый голос матери.

— Не откажусь! — откликнулся Арсений и стал вкручивать винт.

20

Сборную “Искателей” второй отряд одолел с разгромным счётом 2:9. Помимо этого досадного поражения случилась ещё одна неприятность: Кирилл, командир отряда и капитан команды, сломал ногу. Из города за ним уже выехала карета скорой помощи, а сам он, несчастный и удручённый, ожидал её в медпункте. Игра сорвалась минут за семь до своего окончания. Правда, оставшийся отрезок никак не мог повлиять на результат, поэтому “Орлы” заслуженно признались победителями.

Данил же, наотрез отказавшийся от помощи врачей, думал совсем не о поражении и даже не об очередной стычке с Тимофеем. После инцидента в лесу он возвращался в “Тайник Лешего” молча, не проронив ни слова. Савва с Федей решили, что пока будет лучше не трогать его и дать чуть-чуть отойти от скверных событий.

Когда отряд оказался в корпусе, стрелки на часах, висевших в зале, показывали без пяти минут первого. Основная масса ребят кинулась умывать лицо и руки, запачкавшиеся во время матча на пыльном поле.

Освежившись прохладной водой, Бабурин зашёл в комнату и, демонстративно выдохнув, всем весом шмякнулся на кровать. Одна из четырёх ножек конструкции не выдержала такого напора и отломилась, заставив сооружение покоситься на бок. Едва не скатившийся с постели пухляш дёрнулся от неожиданности и изобразил полное недоумение.

В другом конце спальни диким ржачем разразились хулиганы.

Дубовцев, копающийся в своей прикроватной тумбочке, тоже хихикнул над ним.

— Чего смеёшься, весельчак? Мало тебе моего позора в воротах? — сердито буркнул уставший очкарик.

— Да не расстраивайся ты, Сав! Сегодня облажался каждый, — приободрил Федя.

— Тебе легко говорить! Ведь с претензиями и ругательствами налетели именно на меня! Притом, что самое унизительное, меня отчитывала какая-то противная Диана! — вещал раскрасневшийся Бабурин, брызжа слюной.

— Эмоции, что поделать? Не принимай близко к сердцу!

— И так отъедаю себе прослойку, чтоб обиды до сердца не доходили.

— Выдержку б тренировал. Становись жёстче и не позволяй над тобой глумиться!

— Я не могу жёстче! У меня характер иной, мягкий и ранимый!

— Ломай, значит, свой дурацкий характер! Не девчонка же!

— С чего ты взял, что только девчонки имеют подобный характер? Твоё заблуждение походит на оскорбление!

— Хватит Вам ссориться, — вмешался недовольный Осипов, лежащий спиной к друзьям.

Те сразу притихли и переглянулись.

Дубовцев подсел к Данилу и, водрузив руку ему на плечо, спросил:

— Как ты?

— Напуган… — поведал Осипов. — Можете потешаться надо мной, однако я действительно столкнулся с чем-то страшным…

— Вообще-то, мы хотим тебя поддержать и помочь, — развеял сомнения сверстника Федя.

Данил развернулся к ним и свесил ноги с кровати.

— Я ужасно глупо выглядел! Расплакался, словно маленький, и вдобавок ещё обмочился. На глазах у толпы! Стыд и позор… Как мне теперь находиться в лагере? — и Осипов слегка прослезился, поспешив вытереть солёную каплю рукой.

— Брось! — успокаивал его Федя. — Какое тебе дело до других? У тебя есть мы!

— Спасибо Вам, ребята! Вы офигенные друзья!

— А что с глазом? — поинтересовался Савва.

— Ай, — отмахнулся Данил и добавил. — Опять Тимоша…

— Вот урод! — оскалился Дубовцев. — Хочешь, устроим ему тёмную?

— Сейчас у меня в мыслях совсем не он. Хотя из-за Тима я лишился своего планёра, — опустив голову, огорчённо произнёс Осипов.

— Если не секрет, что случилось в лесу? Кого ты встретил? — полюбопытствовал Федя.

— Я…сам не в курсе, что там было, — ответил Данил.

— Попробуй описать ту тварь, — попросил Дубовцев.

— Мне не довелось увидеть существо целиком. Зато я отчётливо запомнил его глаза: жёлтые, с россыпью красных точек…

— Оно что, просто стояло и смотрело на тебя? — уточнил толстячок.

— Поначалу да. Замерло с каким-то длиннохвостым зверем на плече. А затем, когда я побежал, стало преследовать…

— Хм, звучит фантастично, — заметил Федя.

— Согласен. Потому и боюсь делиться с остальными. Кто мне поверит?

— Я не говорил, что не верю. Лишь выразил своё удивление, — пояснил Дубовцев.

— Я сперва тоже подумал, что в кустах какое-то хищное животное. Медведь, к примеру. Но разве у бурого влажная и морщинистая лапа?

— Ты меня совсем запугал, — побледнел Савва.

Ребята на время замолчали, таращась друг на друга.

— И что дальше? — нарушил тишину Федя.

— Не знаю…но мне пуще прежнего захотелось уехать из этого проклятого места, — заявил Осипов.

Дверь в комнату со скрипом открылась и в проёме нарисовалась Ксения.

— Мальчишки, собираемся на обед! — объявила вожатая.

— Я не пойду в столовую, — отнекался Данил, не сдвинувшись с кровати.

— Что за глупости? — изумилась блондинка.

— Нет аппетита…

Девушка с сожалением обвела его взглядом и сказала:

— Тогда жду тебя на полднике и ужине! И не спорь!

— Хорошо, — выдавил скудную улыбку Осипов.

Незадолго до этого…

— Короче, проникаешь в кабинет, тыришь какую-нибудь пилу и карабкаешься на второй этаж. Мы с Яковом будем ждать тебя внутри… — заговорщически прошептал на ухо Забиту Тимофей, когда отряд возвращался на территорию лагеря через брешь в заборе.

— А если дверь окажется закрытой? — резонно уточнил азербайджанец.

— Заберёшься там, — ткнув пальцем в направлении открытого окна класса, где проходило моделирование, ответил главарь.

— Лады́, — кивнул усатый мальчишка и, помявшись, признался. — Только, если честно, мне не очень хочется рисковать…

— Ну. Если попадёмся снова, нас отсюда выдворят и глазом не моргнут, — поддержал панк.

— Харе языками трепать, — пресёк нытьё товарищей Тим. — Или Вам по кайфу, что какой-то жиробас со своим дружком ставят себя выше нас?

— Они, вроде, никого не трогают… — потупился в деревянные ступеньки лестницы, по которой они взбирались к постройке, Яков.

— Я отомстил одному выскочке, отомщу и этому чмориле! Так что закрутили краны и за дело! — процедил глава шайки, и азербайджанец, вздохнув, незаметно отделился от общей массы ребят.

Пока набившиеся в тесный коридор “Искатели” разувались, Забит забрался в кабинет моделирования и, пошарив в ящиках учительского стола, отыскал ножовку. С ней он выпрыгнул обратно на улицу, обогнул здание и полез по водосточной трубе в мальчишескую спальню, где уже дежурили его друзья, прошмыгнувшие мимо умывающихся одноотрядцев.

Приняв у азербайджанца инструмент, Тимофей подскочил к койке Саввы и стал наскоро подпиливать одну из её ножек. Шум поднялся нешуточный, однако его заглушил гул детей за пределами комнаты.

— Быстрее, Тим! Скоро сюда завалятся остальные, — нервничал пацан с ирокезом.

— Знаю! Не мешай, болван! — выпалил пропотевшийся от усиленной работы ножовкой хулиган.

Закончив, он смёл металлическую крошку под ложе толстячка и вместе с подручными поспешил занять своё место.

Тимофей заныкал ручную пилу в тумбочку и плюхнулся на кровать прежде, чем в спальню начали заходить ребята.

— Впритык, — констатировал уставившийся на главаря Яков, расположившийся на соседней постели.

— Ога. Я чуть не напрудил в штаны, — сказал растянувшийся по другую сторону от заводилы Забит.

— Повторил бы подвиг Данила, — усмехнулся Тим и, приковав свой взгляд к появившемуся в комнате Бабурину, озвучил. — Приготовьтесь к зрелищу…

Недовольный пухляш, повертевшись у койки, завалился на неё.

Громыхнула отломившаяся ножка, и лежанка чуть покосилась, отчего обалдевший Савва сполз на край.

— Ахахахаха!!!!! — залилась смехом троица и, обменявшись ехидными взорами, удовлетворённо ударила ладонями о ладони друг друга.

Тем временем…

Инна раздражённо постучалась в комнату воспитателя. Через несколько секунд по ту сторону двери послышался скрип койки и последовало недовольное “кому чего надо?” от Галины Семёновны. Возмущённая вожатая, которую переполняло негодование, гаркнула:

— Не хотите ли выйти?

— А что случилось? — сонным голосом спросила женщина.

От такого нахальства брюнетка даже потеряла дар речи, но, несколько поостыв, поинтересовалась:

— Вы решили всё на нас с Ксюшей повесить, да?

— С чего это Вы взяли? — искренне удивилась воспитатель.

— С того, что Вы не объявлялись с самого утра! Мы тут, значит, с детьми возимся, а Вы прохлаждаетесь?! Здорово, однако, получается!

— Чего раскричалась-то? — невозмутимо осведомилась Галина Семёновна.

— Как же с Вами по-другому??! — побагровев от злости, прошипела Инна.

— Тихо и спокойно, — хмыкнула женщина.

— Пфф, — едва сдержалась раскрасневшаяся вожатая. — Объясните, в каком направлении Вы ушли с линейки?

— У меня подскочило давление, поэтому я обратилась в медпункт… — выложила воспитатель.

— Оу…как Вы? — взволнованно справилась брюнетка, сменившая гнев на милость.

— Нормально, благодарю, — ответила воспитатель. — Ещё немного полежу, и будет вообще прекрасно!

— Ладно, не стану Вас тревожить. Отдыхайте! — выказала заботу Инна. — Только в следующий раз, пожалуйста, предупреждайте, если соберётесь куда-то отлучиться…

— Обязательно, — пообещала Галина Семёновна, и вожатая зашагала к себе в комнату.

21

В дежурную часть ОВД “Союзного” ввалился Олег Крюков и присел на угол небольшого столика, где стоял гудящий принтер. Улыбаясь, участковый посмотрел в спину младшему сержанту Юлии Филатовой. Китель девушки висел на спинке её передвижного кресла на колёсиках, на котором она металась по помещению от угла к углу, попутно принимая жалобы через трубку и отвечая на вопросы выстроившихся в очередь граждан сквозь прозрачное окно.

— Теперь я точно знаю, что твоё имя произошло от слова “юла”, — дурашливо сказал Крюков. — Вертишься, как заводная. Открой я дверь и ты, кажется, вихрем крутясь на своём стуле, вылетела бы в коридор.

— Наговорился, хохмач? Ты давай, не паясничай, а то сам из дежурки галопом поскачешь, — бросила Филатова и, поправив хвост, принялась вставлять листы в скоросшиватель.

— Чего такая злая? — удивился Олег.

— На нервы капаешь, — раздражённо ответила девушка.

— Я-то думал, моё присутствие хоть как-то тебя развеселит…

— Мне и так не до скуки, поверь. Если тебе заняться нечем, найди себе какую-нибудь пассию и донимай сколько влезет!

— Значит, на кофе тебя пригласить не удастся? — уточнил Крюков.

— Хм…а ты можешь предложить мне свежемолотый? — с сомнением спросила Юлия.

— Свежемолотый сварю тебе в постель…

— Каков наглец! — возмутилась Филатова. — Засунь-ка свои фантазии в жопу!

— Если в твою, то всегда пожалуйста! — подмигнув девушке, съязвил участковый.

— Гляди, чтоб яйца из трусов не вывалились, самец!

— Дерзко, — скривил лицо Олег и поинтересовался. — Ты у нас зарплату в конверте получаешь?

Проставляющая печати на документы Юлия покосилась на лежащий у телефона бумажный пакетик и цыкнула:

— Не трогай! Его попросили анонимно передать следователю, ведущему дело Гринюка! Я позже занесу это капитану в кабинет. У Алексея Викторовича сегодня выходной.

— Поручи мне! — вызвался младший лейтенант. — Зачем ты будешь лишний раз бегать?

— Извини, но ты не имеешь туда доступа, — заявила Филатова.

— Все свои, расслабься! Тем более мы с Трофимовым в очень хороших отношениях и доверяем друг другу…

— Ладно, уговорил, — отмахнулась Юлия.

— Кто-то слишком легко сдался, — заметил Крюков.

— Не обольщайся! Просто это действенный способ поскорей избавиться от твоих надоедливых приставаний, — поставила его на место девушка, поднялась с кресла и, разгладив форменную юбку, открыла застеклённый настенный шкафчик, хранящий запасные ключи от кабинетов. Она взяла нужный и вместе с посылкой отдала Олегу. — Как отнесёшь конверт, не забудь запереть дверь и вернуть ключ обратно!

— Без проблем, душечка, — заверил участковый и удалился из дежурной части.

Филатова, откинувшись на спинку кресла, облегчённо выдохнула.

22

Презирающий всех женщин на свете Май Игнатов, красивый голубоглазый парень с золотой серёжкой в ухе, дорогими часами “Rolex” на запястье и стрижкой “ёжик”, увлечённо вёл белую “Ниву” по извилистой и бугристой сельской дороге, окружённой высокими соснами и елями. Автомобиль швыряло из стороны в сторону. Осиновый крестик, подвешенный на верёвочке перед шофёром, раскачивался туда-сюда, периодически проделывая мёртвую петлю. Добавив громкости на магнитоле, Май с наслаждением слушал, как колонки разрываются от песни Rammstein “Du hast”.

Перемахнув через холм, машина свернула с намеченной колеи и поехала по бездорожью, виляя между стволов и расходясь с ними в каких-то сантиметрах.

Герман, женоподобный молодой человек с изящными тонкими пальцами, сидел на пассажирском месте рядом с Игнатовым и визжал от страха, когда их “Нива” чудом не врезалась в корявые деревья.

— Любимый, прекрати гнать! Я не хочу на тот свет! — провопил Герман, убавляя громкость музыки и мусоля наманикюренные ногти.

— Не беспокойся, мой карамельный! Я же ас! — высунув язык от удовольствия, гламурным голоском ответил Май.

— У тебя экзамен по вождению принимал пьяный инспектор! Он ставил “сдано” каждому, кто просто тронулся и не заглох! Ас…

— Зато я получил права с первой попытки! — гордо заявил Игнатов.

— Зачем ты свернул с дороги?

— Так мы быстрее окажемся у озера! Ведь самый короткий путь — напрямик!

Герман зажмурился в надежде, что это бешенное ралли скоро завершится. Он уже шарахнулся виском о стекло и набил шишки на пятой точке, где, между прочим, недавно появилась татуировка с именем Мая.

Раздался звук удара. Побледневший Герман догадался, что их автомобиль зацепил-таки дерево зеркалом бокового вида, которое оторвалось и разбилось вдребезги.

— Доволен?! — покраснев, разгневанно проорал он. — Сбавляй скорость!

— Я один фиг собирался покупать новые зеркала. Не злись, родной, — слащавым тоном успокоил Май, похлопав Герману глазками.

Тем временем играющая в колонках песня сменилась на “Поворот” знаменитой группы “Машина времени”. Игнатов, снова прибавив громкости, стал подпевать, активно мотая головой.

Внедорожник, миновав ещё с две сотни метров, вывернул обратно на колею, и Май поддал газу. Взревев, “Нива” стремительно понеслась вперёд, собирая все кочки и ямки, отдающиеся пассажирам.

— Ого, гляди, пупсик, какая впереди здоровенная лужа! — восторженно воскликнул Игнатов. — Сейчас повеселимся!

— Уже оргазмирую, — саркастично просипел Герман и вжался в кресло.

Машина на полном ходу влетела в огромную жидкую кляксу, заставив грязную воду внушительными брызгами окатить края дороги, а заодно и сам автомобиль.

Май включил дворники, со скрипом заметавшиеся по лобовому стеклу. Вскоре видимость нормализовалась, и водитель заметил, что из-под капота “Нивы” клубится белый пар. Он тут же затормозил, да так резко, что его избранник не стукнулся лицом о панель лишь благодаря ремню безопасности.

— Сука! — выпалил Игнатов, поставив внедорожник на ручник.

— Довыёживался?! Я ведь тебя предупреждал, только толку? Всё равно своему парню не внимаешь! Теперь вляпались в неприятности, — причитал Герман.

— Ну, сладкий! Остынь! — и Май ласково погладил ляжку бой-френда, после чего, перегнувшись через рычаг переключения передач, поцеловал его. — Скорей всего на радиатор просто попала вода. Не думаю, что там серьёзные проблемы!

Шофёр вылез из машины и спустя несколько секунд изрёк недовольное “ёп”.

— Что случилось? — встревоженно спросил Герман, высунувшись из окна.

— Колесо прокололи, — осведомил Игнатов.

— А что с тем белым паром, зайчонок?

— Как я и предполагал — радиатор намок…

— Блииин…

— Давай поступим следующим образом…до озера рукой подать. Ты пока перетаскивай на пляж всё для пикника, я же попробую поколдовать над колесом.

— Разве починка не займёт уйму времени?

— На худой конец вызвоним Архипа, поможет. Не забывай, милый, мы выбрались сюда отдохнуть. При надобности переночуем в машине. Лето жаркое, не замёрзнем. Если сильно захочешь, я тебя согрею…куда спешить? У меня ещё неделя отпуска!

Герман не мог не согласиться, учитывая, что он и подавно никуда не торопился, ведь был обычным домохозяином. В будни парень готовил для Мая, держащего в Гродске целую сеть продуктовых магазинов, прибирался в их уютной двухкомнатной квартирке, а вечером, по возвращении любимого домой, парочка занималась сексом.

Поразмыслив, Герман всё же одобрил решение Игнатова. Достав из багажника пару пакетов, набитых едой, мангал и полотенце для их утех, он поплёлся к “Багровому” озеру, маячащему меж стволов.

Хвойные деревья закончились на полосе галечного пляжа, где чуть левее, практически у самой воды, стоял испещрённый дырами и щелями заброшенный сарай — бывшая лодочная станция.

Герман побросал шмотки и с любопытством проследовал к рассохшейся постройке. Толчком парень отворил скрипучую дверь, кривую и убогую.

Очутившись внутри заросшего паутиной помещения, слабо освещаемого через два узких пыльных окошка под потолком, Герман взялся огибать ряды старых разбитых лодок и катамаранов, чья оранжевая краска выцвела и теперь топорщилась. Повсюду здесь валялись вёсла и разнообразные запчасти: рули, педали, лопасти.

Проведя по борту одного плавательного корыта, молодой человек с отвращением посмотрел на палец, покрывшийся сухой серой пылью, и обтер его о штаны.

В дальнем углу помещения Герман различил двухместную байдарку, прислонённую к стене. Подойдя ближе, парень понял, что у неё отсечена носовая часть. При дальнейшем изучении он обнаружил на корпусе судна длинные параллельные отметины, напоминающие следы когтей, и…запёкшиеся брызги крови.

Нахмурив брови, Герман устремил взор под ноги и обмер. Внизу, прямо перед ним, покоилось тело дохлой собаки. У трупа, сгорбившись, сидело колючее белое существо полуметрового роста с лысым розовым хвостом, лежащим закрученным кольцом на полу. Оно обгладывало лапу лохматой дворняги и жадно глотало куски её плоти.

Диковинный зверь рассекретил парня и, повернув свою окровавленную уродливую морду с длинными усами на него, обвёл Германа недружелюбным взглядом.

Не намереваясь делиться с пришедшим едой, он залез на тушу мёртвого пса, оголил острые зубы и, оттопырив розовые жабры, зашипел в попытке отпугнуть человека от добычи.

Парень открыл рот, чтобы закричать, но из его горла вырвался лишь сиплый хрип.

Германа затошнило, отчего он весь побледнел. Протискиваясь к выходу, парень с грохотом перевернул катамаран и запнулся о какую-то металлическую ржавую деталь.

Выскочив наружу, молодой человек убедился, что его не преследует та страшная тварь, и принялся жадно глотать воздух, от коего начала кружиться голова.

На онемевших ногах Герман доковылял до пирса, выступающего в озеро.

Причал, как и сарай, переживал не лучшие времена и предстал обветшалым и серым. Сваи из лиственницы малость завалились, из-за чего всё сооружение накренилось вправо. К одной его боковине была пришвартована деревянная лодка, безмятежно колышущаяся на гребешках волн и бьющаяся о сухой скелет конструкции.

Тяжело дыша, растерянный Герман ступил на скрипучую поверхность и двинулся вперёд. Доски прогибались и трещали. Создавалось впечатление, будто они вот-вот не выдержат и отправят его купаться.

Герман достиг края пирса, остановился и опустился на колено, уставившись в багровую, почти коричневую, толщу воды. Почерпнув ладонью мутную жидкость, он умыл ею лицо и похлопал себя по щеке, приводя в чувства.

“В постройке жуткое создание, пожирает несчастную дворнягу” — бешено билось в черепной коробке. — “Нужно срочно сообщить Маю! Любимый решит, что делать”.

Парень выпрямился и хотел броситься к Игнатову, однако задержался. Его внимание привлекло что-то вдалеке, появившееся в тёмной воде у высокой крутой скалы слева.

Герман прищурился, и буквально прирос к причалу.

Из воды возникла мощная склизкая спина, откуда торчали массивные шипы с толстыми прожилками, похожие на ороговевшие костные пластины, какие носили динозавры. Семь наростов с тупыми закруглёнными концами располагались в шахматном порядке, плавно уменьшаясь в размерах по мере приближения к копчику. Самый крупный имел повреждение — кривой скол на верхушке с отходящей от него паутинкой мелких трещинок.

Рассекая багровую гладь своими выпуклостями, гадина с невероятной скоростью ринулась к причалу, где в диком ужасе застыл парень, чьё лицо значительно осунулось.

“Беги! Ну же, беги! Дурак, чего ты ждёшь?” — мысленно отчитывал себя Герман, но не мог пошевелиться, приковав глаза к надвигающемуся на него монстру.

Чудовище мгновенно преодолело колоссальное расстояние и уже оказалось у причала, как вдруг в паре метров от него, когда Герман думал, что столкновение неизбежно, исчезло в глубине озера, скрыв свои наросты под мутной толщей. На месте нырка образовалась внушительная воронка. От неё разошлись большие волны, нарушив покой пришвартованной лодки. Судно закачалось на гребнях, глухо тыкаясь острым носом в деревянную сваю.

“Слава Богу!” — расслабился парень и протяжно выдохнул, улыбнувшись собственной трусости.

Молодой человек направился к берегу, однако тут же ощутил всем телом, как нечто с разрушительной силой врубилось в дряхлый пирс, покосившийся от удара.

Герман пошатнулся, не удержал равновесия и, размахивая руками, шмякнулся навзничь. Не успел он подняться, как случился новый удар, после которого несколько свай с одной стороны переломились пополам. Причал, и без того с трудом стоящий на своих ненадёжных опорах, одним боком погрузился под воду. Кончики ботинок парня облизали волны. Бедолага стал сползать с наклонившегося сооружения, цепляясь пальцами за намокшие скользкие доски.

Из озера вновь нарисовались жуткие шипы. Существо отплыло, чтобы развернуться и пойти на жертву в лобовую.

Герман, как ни старался, скатился-таки в воду и теперь, барахтаясь, предпринимал тщетные потуги вскарабкаться на полузатопленный край пирс. Судорожно обернувшись, молодой человек увидел, как разрезающие гладь ороговевшие пластины летят на него. Он затрясся и заскулил, словно беспомощный пёс, вгрызаясь накрашенными ногтями в доски.

За спиной послышался шум волны, и парень почувствовал, как тело слегка мотнуло. Когда он в очередной раз повернул голову, кто-то гигантский схватил его и, окончательно снеся угол причала, рывком утянул в бездонную пучину. Последним, что наблюдал Герман, был водоворот, в коем кружили раскрошенные доски и щепки, оставляющие за собой следы из пузырьков.

23

Миновав узкий коридор, выложенный светло-жёлтым жёстким линолеумом, Крюков свернул направо и очутился у лестницы, рядом с коей находилось три деревянных стула. Поздоровавшись с коллегой, спускающимся со второго этажа и внимательно слушающим женщину с побоями на лице, Олег зашёл за угол и, сплюнув слюну в коричневый горшок, где рос фикус с блестящими тёмно-зелёными листьями, достал ключ. Только он вставил его в замочную скважину двери серебристого цвета с табличкой “Следователь Трофимов А.В.”, как услышал за спиной недовольный голос лейтенанта Сергеева:

— Эй ты, залётная пташка, чего там забыла?

— Я выполняю поручение дежурного, — объяснил участковый, повернувшись к Павлу. — Мне сказали занести Алексею Викторовичу конверт.

— Нет никого в теремочке! А посторонним не положено туда входить без ведома капитана! — напомнил лейтенант.

— Уверен, если он узнает, то не будет против, — решил Олег.

— Зато я против, Крюков! — прошипел Сергеев. — Кто ты вообще такой, чтобы позволять себе спокойно брать ключи и шерстить чужие кабинеты? В ОВД установлены строгие порядки, и они касаются всех!

— Мы с Трофимовым здорово ладим! Я не вижу причин для беспокойства…

— С каких пор у капитана на побегушках второсортные отбросы, вроде тебя, мм? — спросил Павел, сузив глаза. — Тащишься от подлизывания чужих задниц, угадал?

— У Вас длинный язык, лейтенант. Настоятельно рекомендую держать его за зубами…

— Осторожней, умник! На рога ещё напорешься! — пригрозил Сергеев и, показав участковому кулак, добавил. — Смотри у меня! Если чего натворишь, прижучу!

Следователь грозно заглянул Крюкову в глаза и, стиснув зубы, побрёл дальше. Олег, нахально оскалившись ему вдогонку, отворил дверь и юркнул в кабинет.

— Анонимно, значит? — ухмыльнулся участковый и, повертев бумажный пакетик в руках, аккуратно вскрыл его канцелярским ножом, позаимствованным со стола Трофимова.

Внутри обнаружилось цветное фото и четвертинка листочка со следующим текстом:

“Недавно мы прогуливались с семьёй в Центральном парке, и жена попросила щёлкнуть её с дочерью у фонтанов. Пару дней назад мы распечатали снимки в фотосалоне и заметили кое-что интересное. Если не ошибаюсь, в кадр попал разыскиваемый Вами преступник, беседующий с каким-то парнем на лавочке, что в правом углу изображения. Надеюсь, это поможет следствию…”.

Крюков насторожился и, переведя взгляд на фотографию, похолодел. Там отчётливо различался его сводный брат, Максим Гринюк, и, собственно, сам Олег. В парк они наведались буквально за сутки до отбытия первого в Малые Дуки́, дабы обсудить планы на ближайшее будущее.

— Вот же грёбаный добродетель! — рассвирепел участковый и, нервно скомкав злополучный снимок на пару с запиской, зажал его во вспотевшей ладони. — Подобный компромат не должен оказаться у Трофимова…

Младший лейтенант протёр пересохшие губы и попытался осмыслить весьма скверную ситуацию, в которую он вляпался.

Дверь со щелчком открылась. Крюков вздрогнул и, пометавшись по кабинету, швырнул помятый комок в мусорное ведро. Когда он вытянулся по струнке, порог помещения переступил Алексей Викторович.

24

После нудной возни с автомобилем Май отметил, что его нежные руки совсем не предназначены для мужской работы. Толку от копошений парня у колеса не было абсолютно никакого. Поэтому он закрыл “Ниву” и потопал к озеру, где его, по идее, ждал Герман.

Пиная шишки, в изобилии лежащие на земле, Игнатов помял вспотевшие чешущиеся яйца, обогнул крайнюю к пляжу сосну и шагнул на гальку, загребая в свои “дырявые” сандали мелкие камешки.

На пляже его возлюбленного не обнаружилось, зато отыскались вещи, оставленные на берегу: полотенце, пакеты, мангал…

— Герман! — проорал парень. Ответом ему послужила мёртвая тишина. — Герман! Чёрт бы тебя побрал, обаятельный ты засранец! Хочешь напугать меня, да? Лучше чмокни в задницу, не выгорит! Дуй ко мне!

Но бой-френд не отзывался.

Май, нацепив на лицо широченную улыбку, зашагал к старому деревянному сараю.

— Эй, я знаю, что ты там, шалун!

Дверь в помещение оказалась открыта. Игнатов заглянул внутрь, выискивая своего партнёра. Он мог спрятаться где-нибудь среди многочисленных лодок и катамаранов.

— Герман, я не собираюсь соваться в этот жуткий склеп. Он же держится на соплях да на честном слове, не дай Бог обвалится! Хватит паясничать, не смешно уже! Если ты резко выпрыгнешь передо мной, я выебу тебя в анус как грязную сучку! Так что завязывай!

Молчание. Довольная ухмылка постепенно сползла с физиономии Мая. На сей раз ему сделалось не по себе.

— Что ещё за шуточки? — проворчал Игнатов и обратил взор на пирс, опёршись ладонью о косяк дверного проёма.

Парень заметил, что конструкция сильно повреждена. Часть её вообще отсутствовала, и у разлома плавали куски досок, бывших продолжением деревянной дорожки. Там же на небольших пенистых барашках волн колыхался спасательный круг. Лодку, привязанную к одной из свай, слегка подтопило.

Май серьёзно встревожился. С бешено колотящимся в груди сердцем он осторожно добрался до неровно обрубленного края причала и изучил нанесённый ему урон. Складывалось впечатление, что кто-то взял и снёс приличный кусок сооружения. Из заострённых концов покорёженных брусков торчали пучки заноз, а мутную багровую воду заполонили опилки, щепки и фрагменты досок. Они тянулись длинной полосой, уходя дальше в озеро.

Игнатов, вытерев потный лоб, посмотрел на подаренные ему Германом наручные часы “Rolex” из нержавеющей стали с автоматическим подзаводом, где на серебряном циферблате имелся индикатор с числом нынешнего месяца: “9”. Стрелки показывали время 12:43. Миновало уже более получаса, как его парень смотался на пляж и бесследно исчез.

Май отвлёкся от часов и боковым зрением различил некий предмет, качающийся на волнах и подплывающий к пирсу. Он в ужасе вздрогнул, поняв, что в багровой мути находится отделённая от тела голова его обожаемого Германа. На неестественно бледном лице, перекошенном от страха, застыл предсмертный крик, а в широко открытый рот хлестала вода. Пустые, “стеклянные” глаза таращились прямо на Игнатова.

— Господи Иисусе! Герман!!! — забился в истерике Май и, упав на колени, принялся дёргать себя за волосы. — Какой садист сотворил с тобой такое? — и парень горько заплакал, шмыгая носом.

Голова его покойного возлюбленного достигла причала и забилась о борт лодки.

Сквозь звон в ушах, до Игнатова долетел горловой рык.

Трепеща, молодой человек встал, медленно повернулся и тут же скосил ноги иксом. Из его рта вырвалось невнятное беспомощное кряхтение, когда он увидел нечто огромное, стоящее на берегу у самого пирса.

Существо, пожирающее жертву хищным взглядом своих янтарных глаз, оскалилось, свирепо фыркнуло и скачками помчалось к Игнатову.

Часы зафиксировали последнюю комбинацию цифр: 12:45. Май громко завопил, расшугав всех птиц в округе, которые сразу же покинули места на ветках и взметнулись над острыми макушками сосен и елей.

Ещё долго визг парня стелился над водой и эхом разносился по лесу.

25

Алексей Трофимов вошёл в двухэтажное здание ОВД “Союзного” и проследовал к дежурной части мимо КПЗ, именуемого в народе “обезьянником”, где, вцепившись в прутья, стоял неопрятный мужчина и во весь голос негодующе заявлял о своих правах.

Приблизившись к огромному прозрачному окну дежурки, капитан постучал по нему костяшками пальцев и, когда сидящая за ним девушка-милиционер, за спиной у которой на всю стену раскинулась карта района, подняла глаза, добродушно ей подмигнул:

— Привет, Юль!

— Бонжур, Лёш! — просияла дама в форме, положив шариковую ручку на стол, заваленный документами. — Захотел получить посылку во внеурочное время?

— Именно. Она у тебя?

— Крюков унёс её в твой кабинет буквально пять минут назад, — известила Филатова.

— Ты дала ему ключ? — уточнил Трофимов.

— Угу. Я просто физически не успеваю разгребаться с бумажками, звонками и прочей ерундой. Вот и припахала Олега. Он ужасно доставучий!

— Совсем много работы?

— Хватает, — и словно в подтверждение её слов забренчал телефон. — Давай как-нибудь потом поболтаем? — предложила Юлия и, получив от коллеги кивок, сняла трубку аппарата.

Алексей направился к своему кабинету, по пути встретив мрачного Сергеева, не заметившего напарника и проскочившего мимо. Старший офицер остановил лейтенанта и, вскинув бровь, удивлённо полюбопытствовал:

— Пашка, ты чего тут забыл? У нас же сегодня выходной…

— Товарищ капитан, как хорошо, что Вы здесь! — обрадовался молодой следователь. — Меня Столяров подменить на пару часов попросил и я, заступив, наткнулся на Крюкова! Этот тип выцыганил у Филатовой ключ от Вашего…

— Я в курсе, — оборвал его Трофимов. — Ничего страшного не случилось.

— Не поймите меня неправильно, но…Олег не внушает мне доверия с самого знакомства! Он сравнительно недавно появился в “Союзном”, а уже позволяет себе вопиющие наглости! Их надо пресекать на корню! Иначе из него выйдет тот ещё работничек! Таких бы в шею гнать! Откуда Крюков вообще взялся? Явно не из академии МВД…

— Я тоже не из академии, — улыбнувшись, напомнил Алексей.

— Как ни крути, он мне не нравится! Поведение Крюкова заставляет сомневаться в его порядочности.

— Паша, не плети интриги на ровном месте! — цокнул капитан. — Олег — нормальный парень и старается показать себя с лучшей стороны.

— Вам видней! — вздохнув, развёл руками Сергеев и закончил разговор фразой. — Удачного дня!

— Взаимно, — ответил Трофимов и проводил расстроенного лейтенанта задумчивым взглядом, после чего продолжил идти к своему кабинету.

Добравшись до него, офицер повернул издавшую щелчок ручку и открыл дверь.

— Алексей Викторович?? Здравствуйте! — замер у стола ошарашенный Крюков.

— Салют, Олег! — отозвался следователь. — Жалобы на тебя поступают, что по кабинетам без спроса лазаешь…

— В смысле без спроса? Я Юле помогал! Она сама мне ключ вручила, я конверт к Вам и доставил, чтоб человек с поста не бегал, — изъяснился участковый.

— Похвально, конечно. Но повторять не стоит… — обозначил Трофимов.

— Вы за посылкой? — осведомился Крюков.

— Да, не терпится её изучить, — поведал капитан и, подобрав с поверхности стола распечатанный конвертик, вытряхнул его. — Хм, пусто…ты уже нос сунул?

Заметно напрягшийся Олег, сглотнув слюну, признался:

— Простите, не смог побороть жажду своего пытливого ума. Решил, что там нечто важное и интересное…

— И?

— Оказалась фигня. Какой-то балбес подшутил, затолкав в конверт открытку с приколом.

— Серьёзно? — поразился Алексей.

— Угу. Я её сразу выкинул, — отрапортовал едва сдерживающий дрожь в ногах участковый.

— Досадно, — нахмурившись, покачал головой офицер.

— У людей нынче совсем стыда нет, — возмутился Крюков.

— Горькая правда, — согласился Трофимов и добавил. — Что ж, тогда не буду терять времени, меня сын в машине ждёт…

И следователь, наказав Олегу вернуть ключ в дежурную часть, покинул ОВД.

На улице…

Капитан сел в “Девятку” и повернул ключ зажигания.

— Надеюсь, в поликлинике всё пройдёт плодотворней, — ухмыльнулся он, задним ходом выводя автомобиль из парковочного “кармана”.

— Тебе ничего не передали? — справился Вова и пристегнулся ремнём безопасности.

— Да, скатались впустую, — почесал затылок его отец и, вывернув “Ладу” на проезжую часть, оптимистично заключил. — Зато нам представилась возможность подольше пообщаться.

— Если у кабинета врача мы влипнем в очередь, нам не хватит тем для разговора, — хохотнул мальчик.

— Никогда не любил больницы, — скривился Алексей.

— Вот-вот…когда вырасту, в жизни не пойду туда работать! — поделился сын.

— Мне кажется, тебе стоит задуматься о карьере шеф-повара! Завтрак оказался безумно вкусным! Откуда такие навыки?

— Как-то само получается. Я обожаю готовить! Хотя мама бы точно не хотела, чтобы в будущем я связался с кухней…

— Почему?

— Потому что она восхищалась тобой, а ты — милиционер!

Сердце офицера вновь сжала тоска. Он непроизвольно покусал губы и отшутился:

— Смени я фуражку на поварской колпак, мама бы меня расцеловала.

— Думаешь, Свете бы понравилось, стань я, например, работником ресторана?

— Ну, коль у Вас всё серьёзно, она должна принять любой твой выбор.

— Очень серьёзно. Мы встречаемся с двадцать восьмого ноября прошлого года.

— Ты даже помнишь дату?

— Естественно! Каждый месяц данного числа я дарю ей цветочек с шоколадкой.

— Хах, то-то у меня с тумбочки пропадает наличка.

— Проказы домового, — предположил Вова. — У меня имеются свои сбережения.

— Я шучу, — сказал следователь. — И вообще, если понадобится копеечка, спрашивай.

— Дело не в деньгах. Я боюсь, что однажды Света ко мне охладеет… — и мальчик грустно потупился в резиновый коврик.

— Поэтому ты никого к ней не подпускаешь? Тобой движет ревность? — догадался капитан.

— Угу…

— Понимаю. Но открою тебе один секрет: сейчас ты рискуешь расстаться со Светой гораздо сильнее, потому что выставляемое напоказ привлекает к себе слишком много ненужного внимания. Чем громче ты кричишь о своём счастье, тем больше наживаешь себе завистников. Пусть вспыхнувшие между Вами чувства останутся сокровенной тайной, в которую не будут посвящены третьи лица.

— Наверное, в этом есть смысл…

— В школе необходимо поддерживать дипломатические отношения со всеми. Любовным же моментам отведи время после уроков. Главное, чтобы они не влияли на учёбу. Алёна Владимировна не особо довольна твоей успеваемостью…

— Мне несколько тяжело даются кое-какие предметы. Обычно, с домашкой мне помогала мама…

— Она была замечательным педагогом! Из меня выйдет никудышная замена…

— Просто, ты толком не пробовал, — пожал плечами ребёнок.

— Упрёк засчитан! — подметил Алексей, паркуя машину у здания поликлиники. — И поделом мне! Теперь я получил хороший стимул исправляться…

И отец с сыном, выбравшись из салона “Девятки”, зашагали ко входу лечебного заведения.

26

Савва с Федей выбрели из столовой после обеда и поплелись к корпусу в хвосте отряда. Солнце стояло высоко и достаточно сильно припекало, играя бликами на линзах очков Бабурина.

Дубовцев к кушаньям не притронулся. Вкусный исключительно названием гороховый суп был ненаваристым и пресным, а рыба с рисом, и без того ему тошные, оказались холодными и мерзкими на вид. Вожатые попытались принудить мальчика съесть приготовленные поварами блюда, однако Федя употребил лишь кусочек хлеба и тёплый компот из сухофруктов.

Пухляш же наоборот буквально проглотил поданную порцию, подчистил тарелки за дру́гом и попросил добавки, выбив себе ещё супчика.

В общем, брюхо толстячок наполнил под завязку и теперь неторопливо шагал вперевалочку, наслаждаясь жизнью.

Галдящая толпа ребят миновала старую неказистую беседку, поднялась по деревянной лестнице к пятому корпусу и нашпиговалась в него.

Сидящий наверху в мальчишеской спальне Данил сразу смекнул, что его отряд вернулся. Шум доносился даже до столь отдалённого от прихожей помещения.

Позже трое мальчишек вломились в комнату и устремились к своим кроватям. За ними появились и Дубовцев с Бабуриным. Второй проследовал к Осипову и спросил:

— Ну, как ты?

— Спасибо, Сав! Держусь, — поведал Данил и поинтересовался. — Хорошо пообедали?

— Просто превосходно! — расплывшись в улыбке, воскликнул очкарик и ласково погладил свой объёмный дряблый живот.

Федя скорчил лицо и добавил:

— Ага, замечательно! С такой кормёжкой скоро придётся лопать одуванчики…

В спальню заглянула Инна и громко объявила:

— Укладываемся на сон час! Чтобы через пять минут все лежали в своих постелях и не нарушали тишину!

Эти слова дети встретили неодобрительным гудением и только пухляш довольно протянул:

— Поели, надо и вздремнуть! Моя любимая поговорка!

Он лёг на починенную лагерным слесарем койку, со скрежетом прогнувшуюся под его весом, укрылся узорчатым бардовым одеялом и завалился набок, опустив веки.

— Меня в сон совсем не клонит! — поделился Дубовцев с Осиповым.

— Меня и подавно, — вздохнул тот. — Я вообще не уверен, сомкну ли глаза грядущей ночью. Кажется, сей кошмар не оставит меня в покое.

— Хей, мы же рядом! — по-дружески пихнул товарища в плечо Федя. — С нами-то тебе не страшно?

— Не очень, — нерешительно ответил Данил.

— Ну вот, другое дело! — подбодрил его Дубовцев и обернулся на донёсшееся из противоположного конца помещения обращение:

— Эй, пацаны, давайте замутим бой подушками, а?

— Почему бы нет? — оживились мальчишки.

— Тогда чего медлим? — подогрел интерес заводила и вскочил на ноги.

Федя, вторя остальным, зарядился энергией и предложил Осипову:

— Думаю, нам стоит поучаствовать! Отвлечёшься от своих дурных мыслей.

— Ну, не знаю… — засомневался Данил.

— Ой, брось! — перекосил физиономию Дубовцев и крикнул. — Мы с Вами!

Федя взял подушку и, гыгыкнув, тихонько треснул ей Осипова:

— Задай мне перцу!

Данил загорелся азартом и, схватив своё мягкое оружие, ринулся вдогонку за убегающим другом.

В комнате разразилось массовое сражение подушками.

Дубовцев забрался на чью-то скрипучую койку и стал там прыгать. На него, размахивая белыми пузатыми мешками, с радостными воплями накинулись несколько ребят. Федя принялся яро отбиваться от них. Тотчас к нему на помощь подоспел Осипов. Он так вошёл во вкус, что его подушка в итоге порвалась о железную спинку кровати.

По душному спёртому воздуху разлетелась куча пуха, осевшего на постелях, тумбочках и полу. В перьях утонул и сам Данил. Сплюнув пушинки, попавшие в рот, мальчик подобрал новое оружие и продолжил баталию.

— У Вас же из ушей еда полезет! — выпалил припорошённый внутренностями подушки Бабурин и разгневанно заверещал. — Дайте отдохнуть!

К облегчению очкарика в спальню наведалась Инна.

— Разве я непонятно…? — тут вожатая поперхнулась, улицезрев устроенный погром. — Бог ты мой! Что Вы здесь натворили? Ну-ка, живо по постелям!

Расстроенные мальчишки покорно распределились по койкам.

— Больше ни звука! По пробуждении займётесь уборкой! — строго распорядилась брюнетка и скрылась за дверью.

Осипов, валяясь на кровати с побагровевшим лицом, румяными щеками и слипшимися потными паклями волос, сиял от счастья.

— Реально весело, Федь! Если честно, я даже не против как-нибудь повторить! — восхищённо вещал он, вперившись целым глазом в потолок.

— А я что говорил! — тяжело дыша, шептал запыхавшийся Дубовцев. — Суперски подурачились!

— Ваш беспредел мешал мне уснуть! — вклинился надувшийся Савва и укутался в одеяло.

— Не ной! — буркнул Дубовцев и, встав с постели, подошёл к окну.

Прежде он ещё ни разу не смотрел из него на улицу и не имел представления, какой отсюда открывается вид.

Высота казалась приличной. Подобное ощущение складывалось благодаря тому, что корпус располагался на холме. За потрескавшейся асфальтированной дорожкой вокруг здания, где они проводили зарядку, следовал обрыв. Там земляной пригорок уходил резко вниз. У его подножия громоздился забор, чьи прутья основательно вросли в усеянную травой почву.

Пятый корпус был самым удалённым от главных ворот, и изгородь в этом месте отделяла зону лагеря от леса, начинающегося прямо за ним. Густые кустарники, тесно граничащие с территорией “Тайника Лешего”, уже пустили побеги в его владения, а их ветви торчали в пространстве между стальными стержнями. Сосны и ели создавали сплошную непроницаемую стену, берущую оздоровительную организацию в замкнутое кольцо.

Федя созерцал природу, как внезапно уловил, что кусты у забора шевельнулись. Его взор метнулся в том направлении и не сразу выцепил неподвижный силуэт среди листвы и сплетения веток.

Нечто крупное, с сидящим на плече грязно-белым упитанным комком иголок, застыло по ту сторону ограды и пристально глядело на него.

Сглотнув слюну, Дубовцев вспомнил слова Данила: “…его глаза: жёлтые, с россыпью красных точек…”. В точности такие сейчас сверлили Федю. Свирепые и жуткие…

Ребёнок попятился назад и, взвизгнув, привлёк к себе всеобщее внимание.

Мальчишки, приподнявшись на койках, недоумённо вытаращились на одноотрядца.

— Монстр!!! — панически загорланил Дубовцев, стуча зубами.

Все моментально подорвались с кроватей и облепили окна. К сожалению, ничего необычного они не обнаружили. Кустарники мирно грелись под лучами яркого солнца, к коему тянулись их листики.

— Ты прикольнулся?! — возмутился один паренёк, приминая хохолок на затылке.

— Поди, спятил, как тот… — предположил другой, ткнув пальцем в ошарашенного Данила.

— Ога, кучка сумасшедших, — заключил Забит.

В комнату вбежала рассерженная Инна.

— Вы намереваетесь уничтожить мои нервы?? — негодующе проревела она и уставилась на перепуганного Федю. — Что такое? — смягчила тон брюнетка.

Дубовцев лишь указал пальцем на окно.

— Он считает, что в чаще монстр! — пояснил Тимофей, и мальчишки дружно заржали.

— Врун! — презрительно бросил Яков.

— Я не врун! — воинственно заявил Федя, старающийся усмирить бешено колотящееся сердце. — Кто-то действительно стоял за забором!

Ребята снова закатились истерическим гоготом.

— Вот уморааа!!! — послышался очередной смешок.

Травлю остановил вмешавшийся Осипов:

— Монстр существует! Я столкнулся с ним с утра, в дебрях у футбольного поля!

— С утра ты столкнулся с моим кулаком, — оскалился Тим.

— Неужели Вы не верите нам? — проигнорировал оппонента Данил. — Не можем же мы одновременно ошибаться.

Инна покачала головой.

— У Вас слишком бурная фантазия, молодые люди! — констатировала девушка. — Вас записать к психиатру? Или Вы всё-таки не видели никаких чудищ?

Осипов и Дубовцев переглянулись, после чего Данил ответил за двоих:

— Мы не видели чудищ, Инна Матвеевна. Наверное, померещилось…

Вожатая улыбнулась и сказала:

— Я так и знала!

Спустя несколько часов…

Пятница близилась к концу.

На вечерней линейке состоялось награждение отрядов-победителей и наиболее активных ребят. Вручались грамоты, значки и сладкие кульки. К огромному разочарованию, “Искатели” получили только один приз и то персональный. Его, как “самая боевая девчонка”, урвала Диана.

Больше прочих отличились “Орлы”, обыгравшие команду травмированного Кирилла в футбольном матче.

После того, как флаг был опущен, отряды рассосались по корпусам.

По прибытии в здание, Инна с Ксенией организовали своим подопечным увлекательный досуг: дети совместными усилиями начали составлять плакат с описанием событий прошедшего дня, украшая его пёстрыми и креативными рисунками. Все с головой ушли в работу. Подобное, безусловно, сплачивало ребят. За общим занятием они оживлённо общались и, как следствие, лучше узнавали друг друга.

Данил же остался в стороне от данного мероприятия и, уединившись в мальчишеской спальне, сидел на краю своей койки, глядя в пустоту. Отчего-то, его пробивало на слёзы. Он думал о том, как же, оказывается, хорошо дома, где нет портящих настроение задир, нудных непонимающих вожатых и…монстров.

От сей мысли Осипов невольно вздрогнул и устремил взор в окно, через которое комнату заливало призрачным светом воцарившейся в звёздном небе луны.

Пацанёнок выудил из-под кровати рюкзак и распахнул один из отсеков. Покопавшись в его недрах, он наткнулся на помятый буклет. Вверху обложки виднелось название лагеря, а ниже — эмблема, изображающая заключённого в потёртый круг пройдоху Лешего с поросшей мхом деревянной шкатулкой в руках.

Данил раскрыл рекламную ширмочку и проштудировал текст: “Дорогие друзья! Наш замечательный лагерь, расположенный в живописном месте, приглашает Вас провести незабываемый отдых на природе! Свежий воздух и ландшафтные красоты лесного озера в сочетании с комфортабельными и удобными номерами для проживания, сделают Ваше времяпровождение поистине сказочным! Отменное четырёхразовое питание, увлекательная спортивная программа, включающая прохождение канатного городка…”. Осипов прервал своё чтение и изучил оборот брошюры. Там отыскался список вещей, рекомендованных к наличию в период смены.

— Шикарное заведение! — нахмурив брови, прошептал обозлённый Данил и разорвал буклет на множество мелких кусочков. — Ненавижу его! Ненавижу людей, окружающих меня здесь! Никто, кроме Феди и Саввы, меня не слышит. Коллектив лишь потешается и унижает. Даже вожатые сочли меня за глупенького трусишку с нездоровым воображением. Чем я опять не угодил миру, чем провинился?

Осипов достал из сумки оберег тёмно-стального цвета, гематит на нейлоновой ниточке, и, прослезившись, прижал к груди. Мама дала ему этот маленький, по форме напоминающий капельку, камешек перед отъездом, чтобы он хранил её сына.

Ребёнок бережно повесил талисман себе на шею. Вдруг действительно поможет?

Вытерев слёзы, Данил запустил руку на дно своего рюкзака и, нащупав плёночный фотоаппарат, извлёк его наружу.

Взявшись за устройство, мальчик тут же ясно осознал, что должен предпринять, дабы показать скептикам правду и заставить поверить ему. Он понял, как реабилитироваться в глазах Дианы. План созрел в голове за какие-то доли секунды. Осипов для себя всё решил.

27

Ноги в жёлто-голубых тапочках проскользили по залитой лунным светом каменистой дорожке, свернули в траву и на цыпочках, дабы не создавать лишнего шума, понеслись к забору.

Женщина, опасливой рысью передвигающаяся по территории спящего лагеря, напоминала призрака благодаря своим белым как свежий снег волосам. В левой руке она держала пакет, в котором находилось специально заготовленное для него ещё вчера сырое мясо. На кисти правой руки висел ультразвуковой свисток, мотыляющийся от быстрой ходьбы.

Когда подозрительная особа оказалась у той части ограды, где раскуроченные прутья образовывали дыру, позволяющую свободно пробраться в “Тайник Лешего”, её вновь охватило сильное волнение, перемежающееся со страхом. Вот уже долгие годы она боролась с этими чувствами. Наверное, свыкнуться с таким не получилось бы ни у кого. Тем более, каждая подобная её вылазка граничила с риском для жизни. Общество бы, скорей всего, приписало поступки дамочки к безумию, но…разве у неё имелся выбор?

Выйдя за забор, чудачка достала мясо из пакета и положила его на пень. Оставалось ждать. Уйти сразу она не могла. Необходимо было убедиться, что еда перепадёт ему, а не кому-то из лесных зверушек.

По истечении получаса земля завибрировала под тяжёлыми шагами, и женщина услышала влажное принюхивающееся пофыркивание. Попятившись назад, она сжала в морщинистой руке свисток и поднесла его к губам.

28

Суббота, десятое июня

Под покровом ночи троица хулиганов пересекла мальчишескую спальню и, с трудом сдерживая хохот, приблизилась к койке со спящим Саввой.

Тимофей передал тюбик с пастой Якову и прошептал:

— Ты рисуешь половые органы лучше, чем мы с Забитом…

— Ога, — поддержал азербайджанец. — Мы помним твой почерк на стенах школы…

Оценив оказанное ему доверие, пацан с ирокезом деловито принял у главы шайки мягкую трубочку, открутил крышку и, выдавив немного зубного геля на палец, начал размалёвывать дрыхнущего толстячка.

Утром…

Бабурина растормошил Дубовцев. Зевающий пухляш вылупился на него возмущённым дремотным взглядом и, нащупывая на тумбочке свои очки, проворчал:

— Подъём ещё не объявили, чего пристал? Такой чудный сон прервал! Мне только привезли бесплатную пиццу, а тут ты…

— Идём в ванную, дурачок, если не хочешь, чтобы коллектив тебя высмеял! — вытягивая товарища за руку из постели, сказал Федя.

— Белены объелся что ли? — тупил Савва, напяливая пару дополнительных глаз.

— Смотрите, у жирного на лбу писька!!! — внезапно проорал Тим, тем самым разбудив всю спальню.

Мальчишки, улицезрев на лбу толстячка искусно изображённый член, разразились оглушительным ржачем.

— Ну ясно, откуда ноги растут… — цокнул Дубовцев и сопроводил залившегося краской Бабурина до раковины, где тот смыл непристойную картинку со своего лица.

29

Алексей Трофимов отворил дверь небольшого магазинчика под названием “Карнавал”, и в тот же миг над его головой празднично зазвенели блестящие колокольчики. Капитан спустился вниз по трём миниатюрным ступенькам, а за ним, пригнувшись, чтобы не удариться макушкой о низкий проём, проследовал лейтенант Сергеев.

Весьма тесная полуподвальная каморка вмещала в себя множество товаров, плотно набитых на стоящих у стен металлических стеллажах и спрессованных в картонных коробках, которые возвышались на полу у нижних полок. Лавка пестрила всевозможными костюмами, масками, декорациями, разнообразными штучками для розыгрышей и ещё кучей диковинных аксессуаров.

Спёртый воздух делал нахождение в этом месте поистине невыносимым. Даже отсутствие брошенных в машине кителей не прибавляло милиционерам чувства комфорта, так как тела отказывались дышать и сквозь их голубые рубашки.

Одинокая тусклая лампочка, висящая на влажном бугристом потолке, с трудом освещала крохотную территорию. Противный запах химии, резко бьющий в нос, довершал картину.

Офицеры заявились сюда к половине одиннадцатого утра, практически к самому открытию. Отчего-то Трофимов пребывал в дурном расположении духа, поэтому Павел, в основном, молчал, чтобы не разгневать старшего по званию.

Капитан внимательно огляделся и подошёл к стеллажу, где лежали горы масок на любой вкус. Напарник, покорно плетущийся за ним, взял в руки резиновое лицо вымышленного существа, повертел его, пощупал, порастягивал, потыкал в прорези для глаз и рта и восхищённо воскликнул:

— Ух ты, прикольная штуковина! Приобрету, наверное. Крюкова напугаю! — щёлкнул пальцами лейтенант. — Выскочу перед ним в маске и поминай, как звали нашего участкового. Единственное, совок прихвачу, а то у него из трусов посыплется…

— Пашка, угомонись! Мы здесь не за тем! — обернувшись, раздражённо проворчал Алексей, забрал у коллеги вещь и вернул её обратно на полку.

Сергеев, недовольно поджав губы, сунул пятерни в карманы форменных чёрных брюк.

К следователям приблизился продавец в пёстрой футболке — средних лет шатен с обрамляющей круглый подбородок эспаньолкой.

— Чем могу Вам помочь, господа? — вежливо справился он, с хохотом добавив. — Впрочем, вряд ли люди в погонах решили прибарахлиться на торжество.

— Ну, я хотел купить вон ту мас… — только начал Павел, как его легонько пихнул капитан, серьёзно подтвердивший слова продавца:

— Нам не до торжества.

— У меня всё законно, ребята. Есть какие-то нарекания в мой адрес? — полюбопытствовал мужчина.

— Не беспокойтесь. Нам лишь нужны кое-какие сведения об одном из Ваших потенциальных клиентов.

— Спрашивайте! Что знаю — сообщу, — заверил продавец.

— Замечательно. Вы же Василий?

— Да, — кивнул продавец и с улыбкой заметил. — Милиционеры всегда на шаг впереди…

— Наша работа, — пожал плечами Трофимов. — Вы же не против, если мы запишем наш с Вами разговор? Естественно, я гарантирую полную конфиденциальность. Данные аудиоматериалы будут использованы исключительно в…

— Не распинайтесь, — перебил мужчина. — Я готов вещать хоть на камеру.

— Отлично! Пашка, включай, — обратился Алексей к лейтенанту, суетливо вынувшему из нагрудного кармана рубашки диктофон и вдавившему кнопку “REC”. — Итак, Василий, скажите, пожалуйста, не забредали ли к Вам подозрительные лица?

Продавец недолго поразмыслил и ответил:

— Неа…

— Ладно. Попробуем по-другому, — и капитан протянул мужчине сложенную вчетверо чёрно-белую распечатку. — Отоваривался ли у Вас этот человек?

— Ох, да! — осенило Василия. — Он наведывался в магазин с месяц назад, а вообще довольно часто тут мелькал.

— Неужели ранее Вы о нём совсем ничего не слышали? В новостях, от друзей, знакомых?

Продавец отрицательно помотал головой.

— Он грубил Вам? Угрожал? Буянил? — конкретизировал милиционер.

— Нет-нет, что Вы? Мне он показался порядочным и воспитанным мужчиной. Одет небогато и несколько неопрятно, но…

— При нём имелись какие-нибудь посторонние предметы? Допустим, топор? — уточнял Трофимов.

— Да, однажды он заявился в лавку с топором. Я даже слегка занервничал, однако он оставил инструмент у входа и, прежде чем приступить к выбору товара, объяснился. Чудную, конечно, историю выложил. Якобы, зависал у приятелей на окраине Гродска. Мол, они там ночью мёрзнут, нуждаются в костре, а топора у них, дабы дров наколоть, нет. Он к ним со своим и припёрся. Жаловался ещё на какого-то Фараона, отказавшегося подбросить его до жилища, из-за чего ему пришлось топать на своих двух. Мимолётом вот ко мне забрёл…

— Фараона? — переспросил Алексей.

— Хах. Как думаете, на пирамиды и загорелых египтяночек, щеголяющих топлес, можно рассчитывать или не стоит? — пошутил Сергеев, коего проигнорировали.

— Я не в курсе, кто такой Фараон… — обрубил Василий.

— Окей, вернёмся к человеку с распечатки. Что обычно он у Вас покупал?

— Резиновые маски. За всё время я продал ему их с десяток…он говорил, для коллекции. И ещё, что он любитель попугать детишек, — усмехнулся мужчина.

— Знали бы Вы, кто он — не цитировали бы его столь иронично, — вклинился Павел, теребящий галстук с золотым зажимом.

— Он не обмолвился, куда держит путь? — продолжал копать детали капитан.

— Не припоминаю…

— Хорошо. Спасибо за предоставленную информацию, — поблагодарил Трофимов, и лейтенант нажал кнопку “STOP” на диктофоне.

Алексей изъял у продавца распечатку и уже направился к двери, как мужчина окликнул его:

— Ой, подождите! Я кое-что забыл…голова соломенная. Когда тот тип приходил сюда последний раз, он дал мне это, — и Василий, заглянув за стеллаж, нагнулся, поднимая какой-то экспонат. Сергеев снова включил записывающее устройство. — Точнее, швырнул на прилавок. Чуть не разбил кассовый аппарат. Сказал, дарит на память, так как больше я его не увижу. Вещь, вроде, из его жилья, — растолковал мужчина и ухмыльнулся. — И где же он, интересно, обитает?

— Действительно, — промычал удивлённый капитан.

— Я тогда убрал его “сувенирчик” в уголок. Намеревался выкинуть. Мне лишний хлам без надобности! — и продавец отгрузил Трофимову ручной пожарный ствол с истёршимся ремнём для переноски и насаженной на корпус частично подгоревшей оплечкой красного цвета.

Приняв и пристально осмотрев находку, Алексей простился с продавцом и вместе с лейтенантом удалился из душного помещения.

30

Заткнув топор за пояс грязных брюк и облизав бугор на месте среднего пальца левой руки, высокий лохматый мужчина в чёрных берцах вышел из лесной чащи. Он поднялся на пустующий перрон железнодорожной станции Малых Дуко́в и проследовал в конец платформы к небольшому зданию с двускатной крышей, широкими окнами и выцветшей вывеской “КАС.Ы”, где благодаря каким-то вандалам отсутствовала буква “С”.

Дровосек открыл хрустнувшую петлями входную дверь, возле коей имелся разваливающийся деревянный ящик с затвердевшим песком, откуда торчал погнутый совок, и юркнул внутрь, после чего с опаской огляделся.

В зале ожидания, ровно, как и снаружи, никого не оказалось. Настенные часы стояли; буфет, чей лоток пылился без продукции, не работал, и помещение было погружено в тишину. Скамьи, расставленные хаотично, создавали впечатление полного беспорядка.

Некто шмыгнул носом и неспешно, поскрипывая прогибающимися досками пола, зашагал к окошечку, через которое велась продажа билетов.

Смотритель станции, подслеповатый старичок с пучками седых волос за ушами, выбрел из служебной двери и, различив крепкий силуэт появившегося человека, услужливо осведомился:

— Что Вам угодно, мистер?

— Рассеянность не порок, правда, Тарас? — с ухмылкой подметил мужчина, забитый специфическими татуировками.

— А, это Вы, Максимушка! — воскликнул смотритель, всплеснув руками.

— Я, я, Тарас! — подтвердил тот и добавил. — Давно что ли линзы не протирал? Не признал меня сразу…

— Да их что протирай, что не протирай…один хрен крот кротом, — отмахнувшись, с досадой прокряхтел старик.

— А где Ангелина и та доброжелательная буфетчица? — полюбопытствовал дровосек. — На обеденном перерыве что ли?

— Ангелина приболела. Буфет же отчего-то временно закрыли. Поэтому сегодня я тут за всё отвечаю, — объяснил смотритель и похвастался. — Даже билеты продавать мне доверили. Однако народ ещё не захаживал…

— Поди уже не терпится всупонить кому-нибудь билетик-другой? — предположил хохотнувший Максим, бегло изучив расписание электричек, висевшее на бежевой стене у кассы.

— Тхеее, на кой оно мне сдалось? — с наигранным безразличием бросил старик и спросил. — Сам-то, мой мальчик, зачем наведался? Зверушки покоя не дают?

— Ты как всегда крайне проницателен, Тарас, — саркастично польстил мужчина, и отчего-то его лицо перекосилось в гримасе отвращения. — Зверушки действительно шалят…

— Ладно, довольно шуточек. Что там у тебя стряслось?

— Да телефон сел, подзарядить надо, а в моей сторожке розеток нет. Не подсобишь?

— Дык вон же в зале есть розетка…или тебе она не по нраву? — с недоумением уточнил старик.

— В курсе, что есть. Только Ангелина говорила, что она сгорела, — пожал плечами дровосек.

— Опять? Вот же менял, буквально на днях…

— Позавчера заходил, не было напряжения, Ангелине в коморку относил.

— Ну, раз такое дело, давай свой телефон сюда, заряжу, — решил смотритель и принял у Максима синий мобильник “Siemens” вместе с зарядным устройством.

31

На утренней линейке перед трапезой персонал лагеря провёл небольшую развлекательную программу, направленную на то, чтобы растрясти сонных детей. Правда, Савва пришёл в чувства ещё до мероприятия благодаря выходке хулиганов.

Вслед за тем, по традиции, прозвучал гимн, под чьи звуки на флагшток неторопливо вползла трёхцветная материя. Директриса сделала несколько объявлений, и старший вожатый вручил командирам отрядов план на день.

Лишившиеся своего лидера “Искатели” отправили за листочком Диану, претендующую на звание главы четвёртого отряда. Во всяком случае, основная часть ребят, в том числе Данил, выступала “за” её кандидатуру.

Подкрепившись сытным завтраком, дети возвратились в корпус и расползлись по комнатам в ожидании дальнейших указаний.

В половину двенадцатого в спальню заглянула Инна и повелела мальчишкам собирать купальные принадлежности для прогулки на “Багровое” озеро. Эту новость ребята встретили бурно и с энтузиазмом. Исключением стали только Осипов и Бабурин. Первому не нравилось само пребывание в лагере, ну а второй категорически не любил водоёмы, предпочитая держаться от них на расстоянии.

Дубовцев же искренне обрадовался, хотя ещё вчера бродил с угрюмым видом. Похоже, Феде удалось убедить себя, что монстр в кустах ему почудился, и им ничто не угрожает.

Миновав столовую, “Искатели” свернули на узкую кирпичную тропинку, оставили позади беседку и клумбу с яркими красными гвоздиками, после чего двинулись по широкой асфальтированной площади, где припарковался автобус.

На сей раз отряд воспользовался центральным выходом, сопровождаемый подозрительным взором высунувшегося из крохотного окошечка будки охранника.

Упёршись в шлагбаум, дети взялись пролазать под ним.

Тимофей и его дружки предприняли попытку перепрыгнуть преграду, но строгие басистые ругательства сторожа, донёсшиеся из его тесной “конуры”, приструнили троицу.

Очутившись за территорией лагеря, Данил обернулся и изучил вывеску, расположившуюся над распахнутыми створками ворот: “ТАЙНИК ЛЕШЕГО”, а ниже — “Добро пожаловать!”. Сидя в “Икарусе” он данные надписи проморгал.

Сейчас мальчик думал, что снова покидает безопасную зону и от подобных мыслей ему становилось не по себе.

Дубовцев заметил беспокойство товарища и попытался подбодрить его, похлопав по плечу, однако Осипов лишь вздохнул и неохотно поплёлся за остальной массой ребят, поднимающей столбы пыли.

Сначала “Искатели” шествовали по гравийной дороге: по ней их днём ранее вёз автобус. Затем, у развилки, вожатые скосили в мрачные дебри, у края которых согнулась дугой молоденькая сосёнка. Её оголённые корни торчали из раскуроченной земли, а на стволе раскинулся кустистый зеленовато-серый лишайник.

Теперь дети маршировали напрямик к озеру, петляя между корявыми деревьями и громко повторяя: “Наш девиз не унывать, всё пройти и всё узнать!”.

Отряд углублялся в чащу. Под ногами шуршала трава, перемешанная с иголками и шишками. В нос бил приятный, дурманящий аромат хвои и сырости.

— Чуете болото? — осведомилась Ксения. — Там, по словам деревенских, сгинуло много разной скотины…

— Интересно, в этой трясине не найдётся места ещё тройке особей? — прошептал Федя на ушко Савве, кивнув на Тимофея, Якова и Забита.

— Увы, говно всплывёт, — заулыбался очкарик.

Данил, волокущийся в конце колонны, вдруг остановился, почуяв отвратительный смердящий запах. Впереди, чуть левее, возвышалась крупная густая ель с лежащей перед ней переломленной сосной, чья верхушка утопала в зарослях папоротника, где, как показалось мальчику, что-то было.

Его отряд отдалялся, исчезая за частоколом деревьев. Голоса ребят постепенно стихали.

Осипов на цыпочках прокрался к папоротнику. Зловоние усилилось.

Данил на мгновение замер и обнаружил на коре ели окаймлённые какими-то бурыми потёками параллельные порезы. Из них сочилась душистая янтарная смола.

— Когти…

Мальчик сглотнул слюну. Его сердце застучало чаще.

Набравшись смелости, он вплотную приблизился к папоротнику, откуда долетало противное жужжание. Духан здесь стоял совсем нестерпимый.

Присев на корточки, Осипов раздвинул перистые листья растения и, посмотрев вниз, резко отпрянул назад, зажав рот руками.

На земле покоилось растерзанное, изуродованное тело, облачённое в изодранную и запятнанную высохшей кровью узорчатую бело-красную рубаху с тонким пояском, какие носили славяне. Листья папоротника также запачкались липкой субстанцией.

Около трупа, облепленного мухами, валялся кривой берёзовый посох, а за ним — какой-то круглый предмет. Приглядевшись, Данил понял, что это оторванная от туловища окровавленная голова, покрытая седыми волосами.

Тошнота подкатила к горлу Осипова, и он, побледнев, ощутил сильную слабость. Стараясь дышать глубоко и размеренно, мальчик, шатаясь, сделал на непослушных подкашивающихся ногах пару шагов в сторону и потерял сознание, рухнув на грунт. Его падение смягчил покров из трав и мха, устилающий почву.

32

Следуя за тем самым учителем географии, от коего они сбежали в прошлый раз, Арсений с Артёмом вышли из школы в приветливый погожий день.

Преподаватель, спустившись с крыльца, затормозился, сунул в рот сигарету, чиркнул спичкой о коробок, поднёс огонёк к кончику табачного изделия и, закурив, закашлялся.

“Не мудрено. Вечно пыхтит как паровоз” — подумал про себя Дубовцев и надел на голову кепку-арбузку.

— Ну что, олухи? Кто не работает, тот получает сверхурочные! И в память о недавних событиях я Вам их обеспечу, — с ухмылкой пообещал мужчина и выкинул остаток “Примы” в мусорное ведро.

За утро Арсений с Артёмом переварили уже не один подкол от географа, до ужаса рассерженного на них после вчерашнего. Отныне он представлялся им худшим, что только могло с ними случиться за едва успевшее начаться лето.

Учитель отпер дверь, ведущую в подвал, и пропустил парней вперёд. Из темноты тянуло сыростью и гнилью.

— Не доверяет нам начальник, — отметил Артём, на что его друг утвердительно кивнул.

По крутой скользкой лестнице троица переместилась в продолговатое помещение с очень низким потолком и неказистыми окошечками, расположенными на уровне земли. По неизвестной причине они были заколочены фанерой, что препятствовало солнечным лучикам проникнуть в заполненный инвентарём подвал, использующийся зимой в качестве лыжной базы.

Смахнув свисающие перед лицом кружева паутины, географ щёлкнул выключателем, и мрак рассеял тусклый свет пыльных лампочек.

Педагог открыл ближайшую дверь, чьи петли, судя по скрипу, не мешало бы смазать, и пригласил парней внутрь тесной комнатки, указав им на древние строительные носилки с засохшим цементом на стенках.

— Итак, господа, Вам предстоит увлекательное занятие! Но его не выполнить без ассистентов! Презентую первого — носилки! Бери их, Дубовцев! Дерзай! А ты, товарищ Смирягин, приголубь эту замечательную даму — совковую лопату, — и преподаватель вручил Артёму инструмент, также извоженный цементом. — Теперь дуйте наверх и ждите меня там!

Друзья повиновались. Очутившись на улице, Смирягин прервал молчание:

— М-да, шутник он, однако! Совсем со своими азимутами, часовыми поясами и прочей фигнёй с катушек съехал! Ох, как же я жалею, что явился сегодня! Завтра конец моей благотворительности! Напомогался! Тащишься к ним по доброй воле и ещё выслушиваешь претензии! Нет уж, увольте! Пусть наш полководец сам окопы в палисадниках роет!

— Да ладно тебе! Я вот смирился, — мечтательно отозвался Арсений, пялясь вдаль.

Артём проследил его взгляд и заключил:

— Ну да! У тебя же есть лишний повод наведываться сюда чаще! Твоя прелестная принцесса.

— Полина тут не при чём, — заявил Дубовцев и торопливо отвёл взор от смуглой девушки у противоположного конца забора.

— Не лечи! — фыркнул Смирягин. — Не паслось бы на отработке то напудренное создание, ты бы галопом ускакал отсюда!

— Наговорились? — раздался за спиной голос географа. — Пора вкалывать! Вы, наверное, знаете, что наша школа запланировала построить детскую площадку у себя на территории?

— Зачем? — полюбопытствовал Артём. — Чтоб организовать пиршество вандалам?

— Нет. Чтоб ты в песочнице ковырялся, а не ломал на спор перегородки в туалетах.

— Во-первых, одну перегородку, — акцентированно поправил парень. — Во-вторых, не на спор, а чисто в экспериментальных целях. И, в-третьих, столь хлипкую, что она бы от чиха рухнула. Ну, по крайней мере, моего удара головой ей хватило…

— Расслабься, умник, площадка не для Вас! — выложил учитель. — А то Вы и здесь экспериментов понаделаете…

— Вот так разочарование, — саркастически прошептал Смирягин.

— Будущий комплекс рассчитан на дошкольников и детей младших классов! — растолковал педагог. — И если мы прервём бесполезный трёп о том, о сём, я объясню Вашу задачу!

— Объясняйте, — небрежно бросил Артём.

— Спасибо, что позволили, господин Смирягин! Без Вашего-то напутствия никак! — прохрипел мужчина.

— Анатолий Николаевич! — окликнула коллегу учительница биологии, протирающая вспотевший лоб платком. — Разрешите мне позаимствовать у Вас одного мальчика!

Географ вскинул бровь и изрёк:

— Ну, разве что на пару минут. Или с Вас пачка “Примы! — оголив свои жёлтые зубы, расхохотался мужчина, но тотчас гогот сменился приступом бухающего кашля.

— Хорошо! — безапелляционно отреагировала женщина.

— Дубовцев, марш за Марией Владиславовной! — скомандовал географ Арсению и обратился к Смирягину. — Ты же, шалопай, топай за мной!

Арсений побрёл за биологичкой в направлении, где хлопотала симпатичная ему особа. Парень слегка занервничал и стал покусывать сухие губы.

Преодолев бордюр, учительница устремилась по зелёному газону к большому разросшемуся карагачу, массивную ветку коего тщетно силилась спилить Полина.

Когда преподаватель привела Дубовцева, девушка в шортах устало выдохнула, артистично подкосив свои стройные гладкие ножки.

— Вот тебе подкрепление, — обрадовала биологичка, уступая дорогу молодому человеку, чьи щёки залились густой красной краской.

— Слава Богу! Я думала мне придётся мучиться до вечера…кстати привет, Сень! — и Полина одарила парня своей шикарной белоснежной улыбкой.

— Салют… — пробубнил Дубовцев себе под нос, перенимая у девушки ножовку.

— Короче, требуется избавиться от этой огромной ветки, чтобы втиснуть скворечник, — изложила Полина.

— Нет проблем, — обнадёжил Арсений, стараясь не смотреть на неё.

Он решил, что желательно поскорей разобраться с карагачём и найти Артёма. И ему спокойней и географу тоже.

Упёршись одной пятернёй в мощный ствол дерева, Дубовцев взялся яростно резать гигантскую ветку с множеством побегов.

Завизжала ножовка, в траву посыпались свежие опилки. Медленно, но верно, инструмент, впиваясь в волокна древесины, пробирался всё дальше, отсекая злополучный отросток от ствола.

“Да уж, подогнали девушке работёнку! Я-то с трудом справляюсь” — про себя размышлял Арсений, на лице которого выступили капельки пота. — “Благо у меня на макушке кепка, иначе бы совсем спёкся”.

Ещё серия энергичных движений зазубренным приспособлением и толстая ветка поддалась, поникнув вниз своей кучерявой сочной листвой. Уже руками Дубовцев окончательно отделил её от ствола и победоносно швырнул в сторону.

— Ого, лихо ты, молодец! — похвалила его Полина, и он вновь покраснел.

— Пустяки, — засмущался Арсений и только намеревался идти к географу, как девушка остановила его.

— Почему ты постоянно отводишь взгляд? Неужели я такая страшная? — хихикнула Полина, застав Арсения врасплох.

— Нет, что ты? Просто…на кой таращиться-то? Неприлично как-то, — отмазался он.

— Ты стеснительный. Подобное качество в парнях мне очень импонирует. Это весьма мило, — призналась девушка, лишив Дубовцева дара речи. — Слушай, задержись ещё ненадолго, пожалуйста! Повесим вместе скворечник! Я всё равно не дотянусь, а лазать по деревьям не умею…о, точно, подсади меня!

Арсению не оставалось ничего, кроме как согласиться помочь.

Мимолётом парень заметил кого-то, стоящего на дистанции и, повернув голову, различил в тени дикой яблони своего одноклассника, Фаниса, дружка ухажёра Полины. Сей скверный тип докладывал Сергею каждую мелочь, касающуюся его девушки. Ни один её шаг не ускользал от внимания подлого стукача. В данный момент он подозрительно надзирал за Дубовцевым, что молодому человеку в арбузке совершенно не понравилось. Больно длинный у балабола язык. Быстренько расскажет, как они тут с Полиной “ветки пилили”. Ещё преподнесёт безобидную историю в лучших традициях глухого телефона: наплетёт новых интересных подробностей — его хлебом не корми.

— Эхей, Сень, есть контакт? — осведомилась Полина наполненным игривыми нотками голосом. — Подними меня!

Дубовцев выпал из прострации, и они с девушкой встретились взглядами. Сердце парня волнительно ёкнуло, сжалось, и он опустил глаза.

Полина подошла к молодому человеку, оценившему, как, оказывается, здорово находиться с ней рядом!

Вверив Арсению скворечник, она вооружилась молотком с гвоздём и залезла на ассистента, выпрямившегося во весь рост. От резкого подъёма у девушки захватило дух, и она охнула.

Пока Полина вбивала гвоздь, Дубовцев кайфовал от её упругих булочек, придавивших его плечи. Промежности красавицы, уткнувшиеся во взмокшую шею, словно обтекали её.

Свободной рукой парень придерживал девушку за блестящую на солнце тонкую ножку, ощущая, как пенис твёрдой дубинкой вонзился в трусы. Сеню пробрала приятная дрожь.

Минуту спустя Полина попросила подать птичий домик. Дубовцев протянул ей поделку и ещё несколько мгновений насладился обществом Полины, определившей скворечник на законное место.

Аккуратно вернув девушку на землю, молодой человек поспешил распрощаться с ней и, обжёгшись о статичный силуэт Фаниса, ринулся к Артёму с географом.

33

“Искатели” вышли на галечный пляж, нарушив своим гомоном его тишину: “Наш девиз не унывать, всё пройти и всё узнать!”.

Погода была безветренной, поэтому на поверхности “Багрового” озера не наблюдалось ряби и волн. Солнце, сияющее в ясном голубом небе, нешуточно жарило. Обдаваемая палящими лучами вода бликовала и, взирая на неё, дети прищуривали глаза от сильной рези.

Савва расстелил на камешках полотенце с изображением Пончика из мультфильма “Незнайка на луне”, снял с себя пропахшую по́том футболку, оголив свой жирный дряблый живот и безобразно обвисшие титьки, после чего достал из рюкзака тюбик с кремом “Моё солнышко”, выдавил немного белой субстанции на ладонь и растёр её по телу.

Федя, следя за ним, поморщился и спросил:

— На кой тебе эта дрянь? Лучше искупнись!

— Я не рыба, тут полежу! — буркнул Бабурин, добавив. — И мой крем — вовсе не фигня! Мне ожоги не нужны…

— Ты бы ещё голубиным помётом обмазался. Замайнал, погнали!

— Даню позови.

— Его что-то не видно…

— Наверное, не желает ни с кем разговаривать и где-нибудь уединился.

— Эх, одному скучно. Может, всё-таки составишь компанию?

— Нет, — категорично процедил пухляш.

— Почему? — удивился Дубовцев.

— Не хочу мочить ноги…

— Ай, ну тебя! — отмахнулся Федя и покинул друга.

Толстячок устроился на расправленном полотенце и, сняв свой оптический прибор, бережно отложил его на краешек ткани.

Вокруг него развернулась игра в вышибалы. Ребята, резво прыгая и бегая, азартно метали мяч друг в друга. На фоне их радостных возгласов послышался глухой удар. Савва догадался, что кто-то зарядил по лёгкому надувному шару с голубыми полосками, взятому с собой вожатыми из корпуса. Хулиганы и Диана, стоящие по колено в озере, организовали водный волейбол.

— Не суйтесь на глубину! Держитесь у берега! — кричала детям Ксения, загорающая на гальке и созерцающая происходящее через модные чёрные очки.

Зной потихоньку разморил пухляша, захрапевшего на весь пляж. Сейчас в его сонном мозгу крутились старые воспоминания. Он не назвал Дубовцеву истинную причину отказа от купания, стесняясь признаться, что адски боится воды.

Подобная фобия развилась у Бабурина в связи с трагедией, произошедшей с его товарищем в городском бассейне “Касатка”. Мальчика по имени Святослав засосало в отверстие трубы водоотводящей системы, по беспечности персонала не закрытое специальной предохранительной решёткой.

С тех пор Савва не мог пересилить себя и остерегался любых акваторий.

Федя же наоборот всегда проявлял рвение к купанию.

Он сбросил с себя полосатую майку и шорты, под которые ещё в корпусе надел плавательные трусы, и забрёл в озеро, испытав настоящее блаженство.

Очутившись по пояс в багровой мути, Дубовцев врыл свои ступни в мягкий ледяной ил и поднял вихрь зернистых ошмётков.

Балдея, мальчик посмотрел вправо и улицезрел троицу задир с беззаботной Дейч. Плескаясь, они рубились в волейбол. Затем Федя повернул голову влево и начал изучать изгибы пляжа, то подающегося в озеро, то вогнутого. Вдалеке он увидел разломанный пирс и возвышающийся на суше около него сарай — лодочную станцию. За данными сооружениями была некая граница, где берег поворачивал дугой, превращая акваторию в своеобразную чашу. Там воду отсекала высокая крутая скала.

Дубовцев оценил ширину озера. Приличная. С полкилометра, не меньше.

Вожатые запретили своим подопечным заходить в глубокие места, посему Федя решил выстроить свой маршрут вдоль суши. Он окунулся в воду по плечи и непроизвольно ахнул. Не торопясь, ребёнок поплыл брасом. Его руки словно раздвигали мутную толщу, чья поверхность искажалась разводами, а ноги по-лягушачьи толкали тело вперёд. Сей стиль мальчику привил родной брат Арсений в период их летних семейных поездок на речку.

Вдруг боковым зрением Дубовцев заметил, будто что-то появилось посредине озера. Он застыл, как поплавок, покосился в сторону и обомлел. Поблескивающую на солнце водную гладь вспучивали крупные наросты, торчащие из внушительной скользкой спины.

“Динозавр??!!” — трепеща, подумал Федя, но потом здравый смысл восторжествовал. Ребёнок помнил, что доисторические рептилии давно вымерли!

Он зажмурился и снова открыл глаза, в надежде, что шипы исчезнут и ему они лишь померещились. Однако пронизанные прожилками ороговевшие пластины, несущиеся к берегу с невероятной быстротой, оказались более чем реальными.

Мальчик занервничал, отвесив челюсть. Его движения сделались несинхронными и беспорядочными. Он беспомощно забарахтался и пошёл ко дну. Вода захлестнула дыхательные пути. Рывком выбравшись из-под тёмной толщи, Дубовцев закашлял, одновременно норовя захватить ртом как можно больше воздуха. Между тем его взор запечатлел ужасные шипы. Страх и паника возымели над ним контроль, когда Федя на долю секунды различил выступившую из озера макушку неведомого существа, покрытую жёлтыми пятнами. Ребёнок было закричал, но добился только бешеного бурления пузырьков.

Мальчик стал захлёбываться, потерял сознание и погрузился во мрак.

…

БУЛЬ-БУЛЬ-БУЛЬ

…

уфффнн…фэунн…хмммнн…вшннн — такие звуки, наравне с шумом воды, наполнили черепную коробку.

…

БУЛЬ-БУЛЬ

…

уфффнн…фэунн…хмммнн…вшннн — ничего, кроме пустоты и этого навязчивого гудения.

…

БУЛЬ

…

уфффнн…фэунн…хмммнн…вшннн — непрекращающийся бред сквозь пелену бесконечности.

…

— Кха!!! Кха!!! Кха!!!!! — лихорадочно забу́хал Дубовцев, плюясь жидкостью.

Очнулся он, лёжа на берегу, с валиком из махрового полотенца под шеей. Голова прояснела, гул растворился.

Его окружили встревоженные отноотрядцы. К действительности Федю вернуло искусственное дыхание от Инны.

Прокашлявшись, ребёнок принял сидячее положении и оглядел столпившихся “Искателей”.

— Хвала небесам! — облегчённо выдохнула побледневшая блондинка. — Молодец, подруга!

— Ерунда, — не без смущения ответила та. — Фух, напугал ты нас, Федя, до чёртиков! Зачем же ты полез в воду, если не умеешь плавать, а?

Дубовцев, всё ещё пребывающий в шоке, молчал и старался сконцентрировать внимание.

— Ты в норме? — поинтересовалась Ксения.

Мальчик уставился на неё ошарашенными глазами и кивнул.

— Я умею плавать, — сказал он. — Просто я… — Федя осёкся.

— Просто что? — нетерпеливо уточнила вожатая.

— Растерялся…

34

Тарас подзарядил его мобильник до девятнадцати процентов и, вернув владельцу, продолжил заниматься своими делами на станции. Старик даже не подозревал, кем в действительности являлся улыбчивый незнакомец, недавно прибывший в их края и представившийся лесником, коих тут никогда не водилось.

До столь глухих мест слухи, похоже, не доползали, отчего в Малых Дука́х люди ходили непросвещёнными, существуя в своём изолированном мире, куда не проникала информация извне.

В низине сеть не ловила.

Мужчина взобрался на вершину богатой на растительность горы, величаво возвышающейся над широкой долиной, достал из кармана свой кнопочный “Siemens” и, сняв с блокировки, уставился в треснутый экран. Связь, хоть и совсем слабая, появилась.

Он открыл сообщения и прочитал последние:

Лесник: “Требуется товар. Сможешь подогнать? 9 июня 12:57”

Неназванный: “Без базара. 9 июня 13:04”

Л.: “Тогда передашь его моему братишке, он как раз вынужден уехать ко мне. 9 июня 13:05”

Н.: “Что-то случилось? 9 июня 13:09”

Л.: “Непредвиденные обстоятельства, не задавай лишних вопросов. 9 июня 13:11”

Н.: “Да я прикидываюсь. Твой брательник уже всех на уши поставил из-за грёбаного конверта со снимком. Так что я в курсах, у кого подшипники подгорают. Как насчёт места и времени? 9 июня 13:16”

Л.: “Отпишу позднее. 9 июня 13:20”

Н.: “Ок. 9 июня 13:35”

Н.: “Ну чё там? 9 июня 17:42”

Л.: “Жди. 9 июня 18:07”

Л.: “Завтра в полночь состыкуйтесь у 35 школы, деньги у него. 9 июня 20:56”

Н.: “Понял. 9 июня 21:08”

Затем дровосек выбрал необходимый контакт и адресовал ему смс с текстом “Всё в силе?”. На экране высветилось оповещение “Сообщение отправлено”.

35

Придя в сознание, Данил почувствовал, как раскалывается голова. Он немного полежал, прежде чем, кряхтя, приподнялся, отталкиваясь ладонями от почвы, усыпанной колючими хвойными иголками. Картинка в глазах вырисовывалась мыльная.

Осипов постарался встать, но из-за слабости, одолевшей организм, шмякнулся обратно. Тогда на корячках он метнулся до ближайшего дерева и, используя его бороздчатый ствол в качестве опоры, с трудом всполз по нему.

В нос ударил отвратительнейший запах, и мальчик непроизвольно скуксился. Впрочем, сейчас Данил не намеревался искать источник смрада. В данный момент он соображал, как попал сюда. Черепушка, в коей всё беспорядочно перемешалось, продолжала пульсировать. Стоило ребёнку напрячься, чтобы попытаться восстановить хронологию событий, и боль тут же обострилась, затмевая мысли.

Последнее, что сохранилось в памяти Осипова — то, как “Искатели” вышли за территорию “Тайника Лешего”, а дальше…полный провал. Почему он здесь? И где все?

Мальчик огляделся. Повсюду лишь деревья и куда топать — непонятно. Собрав волю в кулак, он отпустил ствол сосны и шатко зашагал наобум.

Под волочащимися ногами трещали шишки и шуршала трава, нарушая гробовую тишину, окутавшую округу.

Данилу стало дурновато. Ребёнок находился совсем один в глухой враждебной чаще. Или не один? В горле пересохло. Жуткие воспоминания о монстре нахлынули вновь и перед ним, словно наяву, замаячили те свирепые звериные желтки, появившиеся из кромешного мрака.

Осипов ускорил темп, насколько хватило сил. Спотыкаясь о корявые затвердевшие корни, выпирающие из земли, мальчик брёл в неизвестном направлении, надеясь, что рано или поздно выберется из нескончаемых дремучих дебрей.

Из кустов впереди донёсся хруст обломленной ветки, заставивший вздрогнувшего Данила оцепенеть и буквально прилипнуть к грунту. Он испуганно уставился на густой тёмно-зелёный шар, готовясь к худшему. Если с другой стороны растения чудище, которое ребёнок видел в окрестностях футбольного поля, ему кранты, ведь на сей раз скрыться не удастся. Лес огромен, и позвать на помощь некого.

Зашелестела листва: кто-то пробирался сквозь сплетения веток. Эти мгновения показались Осипову самыми длинными в его жизни. Всё ближе и ближе слышалась поступь существа, и вот оно вылезло из плотных зарослей…

36

Выполнив данную учителем географии работу, а именно перекопав четверть поля под детскую площадку и перетаскав на носилках раскуроченную землю за пределы школьной территории, Арсений с Артёмом устроили прогулку по городу. Они забрели в старую его часть и вышли на устланный белоснежным пухом разбитый тротуар, где совсем не наблюдалось народу, что, в принципе, не удивляло.

Эти районы всегда представали перед ними пугающе безлюдными. Главными обитателями окраин, как думалось парням, являлись разномастные хулиганы, непросыхающие алкаши, дешёвые шлюхи, агрессивные наркоманы и незадачливые бандиты. К счастью друзей, перечисленная палитра отбросов общества сейчас также куда-то подевалась.

— М-да, репутация у здешних мест весьма скверная. Хреновей, чем мои годовые оценки. Хотя, что может быть хуже тройки по физкультуре? — посетовал Смирягин.

— Зато никто не помешает нам опробовать моё новое изобретение, — оптимистично заметил Дубовцев и выудил из рюкзака навороченный скейтборд.

— Вау! — воскликнул Артём. — А я уж забеспокоился, что твоя сумка от пластита разбухла…

— Мне не за чем, я ж отличник, — отшутился Арсений и, взгромоздившись на доску, плавно тронул её при помощи задней педали.

Скейт зажужал и покорно съехал на затенённую высокими тополями узенькую проезжую часть.

Плавно обрисовав восьмёрку, молодой гений сдвинул кепку-арбузку набок, сильней придавил газ и резво умчался от Смирягина. Наклоняя туловище в такт манёврам, Дубовцев просвистел мимо заброшенной остановки и, вплотную просочившись меж секций забора, лихо запрыгнул на бордюр.

— Ой-ой-ой, я и не так умею! — прокричал Артём резко развернувшемуся другу, возвращающемуся к нему.

— Продемонстрируй, — затормозил борд нажатием передней педали Сеня и передал роликовую доску товарищу.

— Только завидуй молча, — предостерёг тот, залез на агрегат и, ухмыльнувшись, топнул по газульке.

Скейт пулей вылетел у него из-под ног и, промчавшись до мусорных баков, воткнулся в них. Смирягин же с воплем хлобыстнулся на пятую точку, ошарашенно проследив за непослушной четырёхколёсной бестией.

Дубовцев звонко рассмеялся и протянул однокласснику руку:

— Тебе я явно не конкурент!

— Иди в баню, попарься, — встав, пробубнил Артём и потёр ноющую задницу. — Он у тебя на самогоне что ли функционирует?

— Согласен, катит бодро, — довольный собой, кивнул Арсений и, подобрав доску, сунул её подмышку.

— Ладно, мы сюда не калечиться явились, — напомнил Смирягин и подмигнул другу. — Ты в курсе, чего я желаю!

Дубовцев действительно знал, что Артём скосил на отшиб Гродска умышленно. Здесь имелся ларёк “TACOS”, чьё меню предлагало различные блюда мексиканской кухни. Свежеприготовленная стряпня чистоплотного таджика, за каждую покупку дарящего стаканчик горячего кофе, завоевала желудок Смирягина, поэтому он в очередной раз намеревался потратить свои карманные деньги.

Сеня же от подобной пищи не фанател и плёлся с товарищем исключительно за компанию.

С обеих сторон на небольших пригорках стояли серые трёхэтажные дома, чей вид, кроме сострадания, ничего не вызывал: крохотные скривившиеся балкончики, грязные окна, сколотые стены с многочисленными граффити, отколупанная краска. Въезды во дворы, где на прогнивших верёвках сушилось бельё, украшали наполовину разрушенные арки и продолжающие конструкции заборы с бетонными основаниями и стальными прутьями, упирающиеся в здания.

— Долго ещё? — нетерпеливо спросил Дубовцев.

— Не, по фигне, — обрадовал сияющий Артём и добавил. — Ух, я уже чую аромат, травящий душу!

— Такая еда травит не одну лишь душу, — усмехнулся Арсений.

— Не у того чудесного мужика! Он — повар от Бога! — заявил Смирягин. — Рекомендую отведать его фирменный фахитас или кесадилью…ооо, бурито тебе обязано понравиться!

— Я, пожалуй, воздержусь. Не планировал зависать на унитазе.

— Хорошо, для скептиков советую знаменитые корн-доги! Их все обожают! Сочная сосиска в хрустящем кукурузном тесте под кетчупом с горчичкой!

— Твои утончённые вкусы не совпадают с моими.

— Нездоровые у тебя вкусы! Бурито — отвергнутый тобой шедевр кулинарии! — возмутился Артём.

— По мне, лучше домашнего супчика навернуть!

— Ай, похлёбка для зануд…

Парни переметнулись на улицу, пересекающую прежнюю. Деревья, прячущие от палящего солнца, исчезли, а трёхэтажные постройки сменились четырёхэтажками.

Друзья перебежали дорогу, миновали автостоянку и очутились у голубого обшарпанного ларька, воздвигнутого на белых кирпичах. Вывеска “TACOS” над витриной выцвела и практически не читалась.

Справа, чуть в глубине подъезда к банку, располагался алкомаркет “Виноградная лоза”.

Смирягин заглянул в окошечко киоска и не обнаружил там приветливого таджика.

— Хм, продавца нет, — расстроился ценитель мексиканского колорита.

— Мы за него, — донёсся голос за спиной.

Обернувшись, Артём с Арсением увидели двух парней в спортивных костюмах с капюшонами: взбешённого ухажёра Полины, Сергея, и незнакомого мутного типа, в чьих слезящихся глазах маячила полная невменяемость.

Дубовцев остолбенел.

— День добрый, господа! Значит, сегодня моего любимого повара заменяют люди в чёрном? — саркастично поинтересовался Смирягин. — Великая честь! Но, право, не стоило утруждаться! Если хотите меня впечатлить, хватит и обычного…

— Закрой пасть! Сейчас моя партия! — озлобленно заткнул его Сергей.

— Прошлый обслуживающий персонал “Такоса” был куда учтивей! — цокнул Артём. — Вы точно квалифицированные специалисты кухни? Соблюдаете гигиену, не обижаете салфетками, улыбаетесь клиентам?

— До тебя туго доходит, клоун?! Балаболку выруби, иначе костей не соберёшь! — раздражённо проревел второй быдлан.

— Как Вам угодно! — и Смирягин, поклонившись, проворчал. — Видимо, салфеток всё-таки не доложат…косяк. Что ж, черкану статейку в жалобной книге.

Сергей приблизился к Арсению и пихнул того в плечо.

— Что, сука, решил у меня девку увести, да? — грубо гаркнул бандюган.

— Никого я у тебя не собирался уводить. Мне на твою Полину плевать! — просипел Дубовцев, осмелившийся посмотреть оппоненту в гневные красные моргалы.

— Не заливай мне, пидор! — процедил Сергей и, изъяв у Сени скейтборд, раздолбал его об асфальт. — Флиртуешь с моей бабой, лапаешь её за что попало, а дальше? Трахнешь её? Что дурачка включаешь? Зассал? Яйца сморщились?

И мерзавец снова толкнул Дубовцева, с чьей макушки свалилась арбузка. Изобретатель наклонился за ней, однако в тот же миг получил под ребро кедом, отчего распластался рядом со своей бейсболкой. Свернувшись калачиком, парень тихо застонал.

— Уважаемые, давайте обсудим проблему мирно? Возьмём по фахитосу с чайком и… — вступил в переговоры Артём, стараясь остудить обостряющуюся обстановку, но его дерзко пресёк Сергей:

— Услышу от тебя ещё хоть слово и тоже урою, уяснил, скотоёб?

— Сперва позаботься о своих плесневеющих мозгах! Запустишь огород и останешься больным на голову на всю жизнь! Инвалидность оформлять — муторная тема! — заверил Смирягин.

“Зачем, дружище, зачем?” — отчаянно подумал выпрямляющийся Арсений, понимая, что теперь им по-любому не избежать потасовки.

Скула на физиономии кавалера Полины дёрнулась. Он почесал нос и небрежно сказал своему корешу:

— Займись-ка этим борзым, Череп.

Второй негодяй сразу же устремился к Артёму, уже принявшему стойку. Наряду с тем Сергей накинулся на Дубовцева. Началась драка.

Смирягин бросился в ноги противнику, грохнул того на землю и обосновался сверху, норовя треснуть Черепа по морде. Однако бандит оказался крайне изворотливым. Он высвободился из хватки Артёма, поверг его на лопатки и, впившись в шею, взялся яростно душить, прижав к раскалённому от солнечных лучей асфальту. В глазах потемнело, дышать было нечем.

Одновременно доставалось и Арсению, который, укрываясь блоками, защищался от сокрушительных тумаков бандита. Несколько раз рассвирепевший наркоман достиг цели. Он расквасил Дубовцеву нос, порвал нижнюю губу и вышиб зуб, превратив лицо парня в настоящее кровавое месиво. Не в силах больше сопротивляться, изобретатель упал на асфальт, держа перед собой вытянутые руки.

Сергей сел на него и продолжил беспощадную бойню. Когда Сеня ответил ему слабым шлепком, зацепившим подбородок оппонента, мерзавец окончательно потерял над собой контроль, остервенел и, обзаведясь лежащим около них куском арматуры, замахнулся им, дабы нанести решающий удар.

Несколькими минутами ранее…

Подпрыгивающая на кочках раздолбанной асфальтированной дороги милицейская “четырка”, вздымая пух, ехала мимо ветхих, но доселе обитаемых домов старой части города. За окном мелькали унылые серые пейзажи, которым, казалось, не было конца.

На сей раз машиной управлял Павел, выдерживающий, как того велел запрещающий знак, скорость в 40 км/ч. Очень уж правильный Сергеев свято чтил ПДД и всегда старался соблюдать их за вычетом редких случаев, носящих вынужденный характер. Гонял он откровенно редко, да и за руль служебного транспорта садился не часто. Однако даже с его аккуратным вождением миновать все препятствия не удавалось, и автомобиль периодически громыхал подвеской, ухая в ямы.

Трофимов, расположившийся на пассажирском месте, с интересом вертел в руках отданный ему продавцом “Карнавала” почерневший пожарный ствол.

— Вот она, долгожданная зацепка! — ликующе сказал следователь.

— Сомнительная улика, — вскинув бровь, отозвался лейтенант.

— Плохо Вас в академии учили, — проворчал Алексей. — Нет сомнительных улик! Есть люди, не умеющие ими грамотно пользоваться…

— Бесспорно, я ещё крайне неопытный сыщик. И всё же…какой нам прок от алюминиевой болванки, капитан? — не соображал Павел, внимательно наблюдающий за дорогой.

— Данная штука приведёт нас к убежищу Гринюка! — поведал Трофимов и включил отрезок записи с диктофона, где шипящий голос Василия процитировал: “…вещь, вроде, из его жилья…”.

— Наклёвывается загвоздочка…откуда именно пропал наш экземпляр? Такими стволами комплектуется большинство пожарных кранов, устанавливаемых в административных зданиях, и…минутку, — покосившись на находку, поразмыслил Сергеев, и воскликнул. — Как же я раньше не догадался?

— Верно, — удовлетворённо улыбнулся капитан. — Он покрыт копотью…

— И похож на лампу с Джином! — хохотнув, добавил лейтенант.

— Чувствую, в него я скоро и превращусь, — покачал головой старший из офицеров. — С твоей балагуристостью можно здорово посинеть!

— Хах, я уж думал, Вы заедаете редьку исключительно серьёзными щами, Алексей Викторович, — повеселел молодой следователь, но, словив смирительный взгляд коллеги, примерил на лицо деловитую мину и конкретизировал. — Нам куда дальше?

— Ствол в саже, его оплечка и ремень подгорели. Вывод?

— На мойку его? — предположил Сергеев.

— Пашка!!! — раздражённо рявкнул капитан.

— Понял-понял, ищем постройки, изувеченные огнём…

— Только сначала наведаемся в продуктовый. Во рту невыносимый сушняк…

— Справа алкомаркет. Сгодится? — спросил лейтенант.

— Угу, — одобрил Трофимов.

Павел повернул перед автомобильной стоянкой и припарковался у магазина “Виноградная лоза”.

— Тебе что-нибудь взять горло промочить? — уточнил Алексей у Сергеева.

— Если Вы смените меня за рулём, я не откажусь от пивка, — мечтательно протянул тот.

— Рыбки к нему не купить, балдёжник? — цокнул капитан. — “Тархун” похлебаешь!

— Достойная альтернатива, — хмыкнул лейтенант, и Трофимов, удалившись из салона, скрылся в алкомаркете.

Затарившись холодными напитками, он зашагал к машине, как вдруг услышал крики и звуки борьбы, нарушающие тишину безлюдных районов.

— Нет, не надо! Не надо!

— Ооох, ты у меня получишь, мразь!

— Отвяжись от меня…

— Как сдохнешь, сучка драная, сразу отвяжусь!

— Спасите…умоляю!!!

Следователь увидел, как около помятого голубого ларька “TACOS” попарно сцепились четверо парней.

Один из дерущихся, поваливший своего противника на землю, подобрал ржавый кусок кривой арматуры и занёс его над головой, намереваясь добить ослабевшего оппонента.

Трофимов, побросав покупки, молниеносно расчехлил ПМ, снял с предохранителя и произвёл предупредительный выстрел в небо, не позволив молодому человеку с железкой совершить задуманное.

— Милиция! Никому не двигаться! — гаркнул офицер, направив пистолет на враждующих граждан.

Тип с арматурой, чьи ноздри раздувались, будто у бешеного быка, отшвырнул своё оружие на асфальт и, выпрямившись, поднял руки вверх. Остальные, кроме юноши, чуть не укокошенного жестянкой, последовали его примеру.

Алексей спрятал пушку в кобуру, подскочил к бедолаге, истекающему кровью, и, присев на корточки рядом с ним, справился:

— Живой?

Парень, физиономию коего запачкала бурая густая субстанция, лишь вяло кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Дорогу вокруг также залила свежая кровь, запекающаяся на солнце.

— Чёрт, не хило тебя потрепали…Ну, выкладывайте, что за беспредел Вы здесь учинили? — строгим голосом узнал капитан.

— Не суйся, мент, — заторможено просипел быдлан в чёрной спортивке, изучая мужчину в погонах своими мутными моргалами. — Ряженых не касается!

— Нормально тебя с дешёвого дерьма шторкнуло! Только огрызаться в своём падике будешь, усёк? Или за тюремной решёткой, побрякивая по ней кружкой!

— Засунь свой гонор в жопу, вонючий мусор! — пошатываясь, выпалил бандит.

Трофимов приблизился к наркоману вплотную и, едва сдержав себя, чтобы не приложиться ему по рылу, процедил:

— Поздравляю, ты заработал путёвку в участок! Отправишься туда VIP классом со своим корешем в компании недружелюбных гидов. И уже на месте прохрюкаешь, что-кому-куда засунуть полагается! А сейчас руки за спину! — скомандовал Алексей мерзавцу и не успел достать из-за пояса браслет, как его шибанули по хребту, вынудив опуститься на колени. Моментально перекатившись вбок, офицер вернулся на ноги и врезал тому, кто зашёл к нему сзади. Отменный удар капитана низверг наркомана на землю и вверг в панику его соратника, недавно распылявшегося оскорблениями.

— Не злите меня, ребята! Руки за спину, немедленно! Или заломаю! — повысил тон Трофимов, и дрожащий от страха негодяй подчинился.

Тут к банкету присоединился Павел.

— Товарищ капитан, Вы в порядке? — обеспокоенно осведомился Сергеев.

— В порядке. Пригляди-ка за тем, — попросил Алексей, ткнув пальцем в лежащего на асфальте наркомана.

Раздался щелчок наручников и на запястьях одного из задержанных засверкал стальной браслет.

— Чего тихо-мирно не сдался, а, придурок? — полюбопытствовал Трофимов у закованного бандита, но тот, уронив голову на грудь, промолчал. — Ладно, Паша, пакуем ещё этого и закругляемся.

Пока капитан выуживал вторую пару наручников, другой наркоман с низкого старта кинулся прочь.

— Стой, шмара, пристрелю! — заорал лейтенант, нервно вытаскивая свой пистолет из кобуры. Однако когда оружие было извлечено, цель, преодолев деревянную ограду, юркнула за угол четырёхэтажного дома. — Грёбаный легкоатлет! — раздосадовано буркнул Сергеев и стукнул каблуком ботинка по дорожному полотну.

— Ай, пёс с ним! — отмахнулся Алексей. — Усади нашего единственного и неповторимого в его персональную карету и жди меня там.

Павел грубо схватил бандита за руку и повёл к “четырке”.

Трофимов помог встать побитому парню при содействии его друга.

— Идти в состоянии?

— Фполне, — шепеляво ответил молодой человек и поморщился от боли. — Кавэца ноф фломан.

— И зуба нет, — заметил капитан. — Что ж, не смертельно. Мы тебя в больницу доставим, а ты, — обратился офицер ко второму. — Как тебя?

— Артём, — представился тот.

— А ты, Артём, съездишь в участок и дашь показания, договорились?

Смирягин согласился, и все трое устремились к милицейской машине.

37

Егор присел на скрипучую койку Инны, которая по просьбе Ксении, обосновавшейся напротив парня, вышла в зал и оставила парочку наедине.

Комната вожатых была ужасно крохотной, и подсознательно ощущалась гнетущая давка от стен и потолка. Между кроватями располагалась деревянная тумбочка, чью поверхность занимали журналы и две глиняные кружки. Над ней висел старый антикварный светильник из латуни с тремя чашами формы тюльпана, а над головой — скромная чёрная люстра.

— Я хотела ещё раз поблагодарить тебя за то, что привёл Данила. И как мы умудрились потерять его в лесу? — недоумевала блондинка.

— Он и сам не помнит, что довольно удивительно, — ответил Витвинин, взирая на девушку.

— С ним с начала смены творятся какие-то странности…и мне, если честно, неспокойно, — поделилась та.

— Всё наладится, — утешил парень.

— Надеюсь, — Ксюша сделала паузу. — С детьми работать непросто. Однако именно здесь я поняла, насколько сильно желаю стать мамой…

— Из тебя получится прекрасная мама! — отвесил комплимент Егор. — Ты — бриллиант для семейного мужчины…

— В теории. Не знаю, вытяну ли я когда-нибудь семейную жизнь, — засомневалась девушка.

— Погнали со мной по окончании заезда? — предложил Витвинин. — В Гродске у меня есть квартирка. Пускай и однокомнатная, зато полностью моя.

— Возможно, к подобному я пока не готова, — вздохнула вожатая.

— Потому что не уверена во мне?

— Скорей, в себе.

— Мы справимся. Вместе, — и парень встретился с возлюбленной взглядом, отчего у Ксюши приятно зажгло в груди — это загорелось и трепетно забилось её сердце. — Я окружу тебя заботой и поддержу в любой ситуации. Дай только шанс…

— Я подумаю, — пообещала блондинка, подняла пальчиком подбородок Егора и, поцеловав молодого человека в губы, добавила. — Приходи сегодня ночевать сюда…

— Заманчиво, — приободрился Витвинин. — А твоя коллега в курсе?

— Инна? Не переживай! Я с ней договорюсь, — убедила вожатая, и они с Егором взялись за руки, наслаждаясь обществом друг друга.

Тем временем…

В спальне мальчиков царила тишина, нарушаемая тиканьем настенных часов, шелестом одеял, скрипом кроватей и жужжанием жирной мухи. Прогулка на “Багровое” озеро отняла у детей кучу энергии, и теперь основная их масса путешествовала по стране грёз.

Данил, хоть его уставшие глаза тоже смыкались, уснуть не мог. Он лежал на заправленной постели и смотрел в белый потолок.

Ребёнок безуспешно пытался вспомнить, как оказался один в лесу. Всё это было, по меньшей мере, странно. Почему он очнулся на земле? Что заставило его упасть? С чего вдруг он откололся от остальных? Вот отряд выдвигается из корпуса, шагает до ворот “Тайника Лешего”, покидает лагерную территорию и следует по гравийной дороге. Затем сворачивает в чащу и…пробел.

Осипов прилагал множество усилий, чтобы восстановить память, что, впрочем, не приносило ничего, кроме ещё большей путаницы.

Мальчик решил прикорнуть. Утро выдалось не из лёгких. Хорошо, что он сейчас вообще здесь. Если бы не парень их вожатой Ксении, Егор, плутать бы ему дальше по дебрям.

Вновь скрежетнула сетка на чьей-то койке. Осипов лениво повернулся и увидел поднявшегося со своего места Федю, который приблизился к нему.

— Я присяду?

— Садись! Зачем так официально?

Аккуратно устроившись на краю кровати друга, Дубовцев заботливо спросил:

— Как твоя голова?

— Гудит. Кажется, я смачно ею ударился… — резюмировал Осипов.

— Что-нибудь прояснилось?

— Нет. Полный провал.

— У него аземения, — диагностировал пробудившийся Савва, потягиваясь в постели.

— Амнезия. Потеря памяти, — подкорректировал Федя и продолжил. — Дань, я хотел с тобой кое-чем поделиться. Сегодня в озере я…повстречал нечто поистине жуткое…

Конец ознакомительного фрагмента.