Тайна черных вдов

Денис Передельский, 2023

Обычный менеджер Марта Квасова мечтает о тихой и спокойной жизни в браке с любимым мужчиной. Но судьба предлагает ей прежде пройти сложные испытания. Таинственные смерти бизнесменов, подпольные азартные игры, пропавший тайник с миллионами долларов и собственное смертельно опасное расследование – вот что внезапно выпадает на долю девушки. Из такой заварухи не выбраться без рассудительности, смелости, юмора и помощи верных друзей.

Пролог

Ватага ребятишек в возрасте от пяти до двенадцати лет осторожно подкралась к старому и высокому каменному забору. Возбужденно перешептываясь, дети сбились в кружок. Они обсуждали злободневную тему: забор был сплошь увит древними и густыми зарослями. Дети боялись дотрагиваться до него руками. Они свято верили в то, что длинные и цепкие лианы надежно сторожат старый и мрачный дом за забором. Им казалось, что лианы в любой момент готовы схватить их, стоит только зазеваться.

У забора дети остановились и испуганно прижались друг к другу. С робкой надеждой в не самых невинных взглядах они воззрились на старшего мальчика, который и привел их сюда. Этот мальчик обладал огромным и непререкаемым авторитетом. В отличие от других, ему уже исполнилось двенадцать лет. Он очень гордился тем, что в дворовой компании вся остальная ребятня беспрекословно отдала ему право руководить и верховодить ими.

Мальчик предостерегающе поднял вверх согнутую в локте правую руку. Дети испуганно присели на корточки. Они поминутно оглядывались и вздрагивали от каждого шороха. В вечернем воздухе остро пахло запахом цветущей акации. Узкий проулок был темен и безлюден. Догорал жаркий день, и на землю мягким покрывалом опускалась сумеречная прохлада.

Мальчик вплотную приблизился к забору. Он строго следил за тем, чтобы ядовитые ветви не ухватили его за руку или за ногу. В руках у него была палка, которой он и раздвинул лианы в стороны. Дети восхищенно охнули: в заборе, скрытая от посторонних взглядов зарослями, зияла дыра. Она была достаточно большой для того, чтобы любой из этой ватаги мог в нее пролезть.

— Кто пойдет вместе со мной? — вопросительно прошептал мальчик, кончиком языка облизнув пересохшие от волнения губы.

Ребятня испуганно притихла. Многие отвели в сторону глаза — дом пугал их. Старший мальчик нарочно привел их сюда. Он хотел провести испытание на храбрость. По городу давно ходили слухи о том, что в этом доме живут «нехорошие» люди, которые общаются с живыми мертвецами и привидениями. Детей очень пугали такие слухи, поэтому ребятня за версту обходила это место.

— Что, струсили? — презрительно обронил сквозь зубы мальчик и обвел всех бесстрашным взглядом.

На самом деле он боялся не меньше остальных, но не мог уронить себя в глазах малышей. Он был уверен в том, что никто не осмелится лезть вместе с ним сквозь дыру в заборе. И уж тем более никто не последует за ним в страшный дом. Фактически, мальчик устраивал представление перед малышами. Ему это было нужно лишь для того, чтобы еще больше утвердить свой авторитет.

Но одна девочка не испугалась и не отвела взгляд. Она с обожанием смотрела на бесстрашного мальчика. Вместе с ним она готова была лезть в любое пекло.

— Я пойду, — решительно сказала она и встала с корточек.

Мальчик удивленно посмотрел на нее. Ничего особенного девочка собой не представляла: высокая и худющая, как скелет. Но при этом она очень крепко стояла на длинных и удивительно тонких, почти прозрачных, ножках с грязными, острыми коленками. Еще у девочки было улыбающееся округлое личико, чуточку чумазое от придорожной пыли; две светло-русые косички озорно спускались по ее плечам и два больших бездонно голубых и светлых озера плескались на месте ее глаз.

— Марта? — удивился мальчик. — Ты хочешь пойти со мной?

— Да, — бесстрашно ответила девочка. — Я не боюсь и хочу увидеть привидение.

Детвора наблюдала за ними, затаив дыхание. Мальчик видел, какое восхищение поступком девочки светится в их глазах. И ему стало завидно и неловко оттого, что эта хрупкая девочка разом завоевала почти такой же авторитет в глазах дворовой ребятни, какой ему удалось заполучить за несколько лет. Он нарочито уверенно улыбнулся и как бы небрежно обронил:

— Хорошо… Только потом не говори, что тебе страшно. Идем…

Он первым полез сквозь дыру в заборе. Марта полезла следом. Оказавшись по ту сторону забора, она внезапно ощутила, что жизнь ее претерпела какие-то изменения. Это было настолько глубокое и удивительное чувство, что она не удержалась и с изумлением осмотрела себя. Не увидела ничего нового и снова удивилась тому непонятному ощущению, которое родилось в ее хрупком и нескладном тельце.

Мальчик обернулся к Марте и предостерегающе приложил указательный палец к губам, показав, чтобы она не шумела. Затем он легкой тенью скользнул по направлению к дому. Марта ни на шаг не отставала от него. Она искренне любовалась его уверенными движениями и восхищалась его невиданной смелостью. Девочку переполняло чувство восторга. Она гордилась тем, что они вместе оказались в такой трудной и опасной ситуации. И еще тем, что она тоже ни капельки не боится.

Дети незаметно подкрались к высокому, каменному крыльцу. С замирающими сердцами поднялись по древним, казалось, покрытым пылью вечности, ступенькам. Входная дверь поразила их своей массивностью. Она была выполнена из темного мореного дуба и была украшена резной росписью. Марта невольно залюбовалась спускающимися сверху вниз налитыми солнцем гроздями резного винограда. А мальчик никак не мог отвести взгляд от до блеска начищенной медной ручки. Такой красоты дети прежде не видели.

— Страшно? — оглянулся на спутницу мальчик.

— Нет, — бесстрашно шепнула в ответ Марта, доверчиво взглянув на мальчика своими большими, умными глазами.

— Тогда пойдем, — велел мальчик. — Если дверь открыта, я подержу ее, чтобы она не закрылась. А ты входи первой.

Марта послушно кивнула. Мальчик потянул за ручку, и дверь тяжело и бесшумно отворилась. Когда щель в дверном проеме оказалась достаточной, Марта безропотно скользнула внутрь. В прихожей было темно. Марта застыла на месте. Она ждала, что мальчик войдет вслед за нею. Но мальчик не вошел. Дверь за спиной Марты неожиданно захлопнулась с оглушительным грохотом, от которого у девочки душа ушла в пятки. Вокруг стало совершенно темно. Марта запаниковала, она хотела выйти, но дверь оказалась закрыта! Должно быть, сработал и защелкнулся замок. Девочка поняла, что попала в ловушку.

Срывающимся от страха голосом Марта громким шепотом позвала мальчика на помощь. Но он то ли не слышал ее отчаянных призывов, то ли уже трусливо убежал. Девочке стало страшно и обидно от того чувства одиночества, которое прошибло ее в эту минуту. Из глаз ее посыпались крупные бриллиантовые слезы…

— Ты плачешь? — неожиданно раздался над ней чей-то властно-надменный голос.

Девочка вздрогнула и обернулась. Сквозь пелену слез, она увидела, что в прихожей уже горит свет. Прямо перед ней стояла незнакомая, очень высокая и худая, почти высохшая женщина. Она до самого подбородка была затянута в какое-то древнее, глухое и черное платье. Женщина стояла, скрестив на груди руки, и внимательно ощупывала девочку цепким взглядом своих колючих, глубоко посаженных глаз. Должно быть, из-за скудного освещения в прихожей, на ее лице играли смуглые тени. Марте оно показалось хищным, будто вытесанным из камня и словно спаянным из одних только острых углов.

— Что такое? — все тем же сухим и колючим голосом произнесла женщина. — Ты меня боишься?

Девочка испуганно кивнула. И тогда женщина легко запрокинула вверх голову и рассмеялась.

— Ты боишься меня? — снова спросила она, внимательно глядя на девочку.

— Да, а еще я боюсь привидений, — доверительно кивнула хорошенькой светлой головкой Марта.

— Глупенькая, разве привидений надо бояться? — ответила женщина с неожиданно мягкой для нее улыбкой на устах.

Она подошла ближе и ласково погладила девочку по голове своей сухой рукой. Марта почувствовала, как страх отпускает ее душу.

— Бойся живых людей. Бойся их сластолюбия и чванливости. Бойся их гордыни и показной храбрости… Но больше всего бойся уверений в верности. В жизни нет ничего страшнее предательства и измены. Ты меня понимаешь?

Десятилетняя Марта Квасова согласно кивнула, но сделала это скорее инстинктивно. Своей неокрепшей и крохотной душой она не понимала тогда еще всей глубины и значимости слов, которые пыталась донести до нее женщина. Страх окончательно отпустил ее. Ему на смену пришло чувство возмущения по отношению к мальчику. Ведь он бросил ее в беде! А может, нарочно закрыл Марту в «нехорошем» доме?

Как бы то ни было, но с того самого дня, когда женщина ласково провела своей высохшей, пожелтевшей ладошкой по голове девочки, напоила ее чаем с потрясающе вкусным клубничным вареньем, насыпала полные карманы печенья и конфет и затем открыла перед ней входную дверь, мальчик, как заслуживающая уважения личность, навсегда перестал существовать для Марты.

Девочка благополучно вернулась к ватаге ребятишек. Она честно и благородно поделилась с ними сладкими подарками, а самую вкусную конфету протянула предавшему ее мальчику. Тот стоял с таким видом, будто ничего не произошло. Он без смущения взял гостинец и отправил его в рот. И в душе маленькой Марты враз все перевернулось. Она поняла, что хотела сказать ей женщина. И с тех пор боялась в жизни только одного — предательства.

***

Россия, 2004 год

Спустя много лет повзрослевшая Марта Квасова неторопливо шла по залитой теплом и светом ласкового апрельского солнца орловской улице. По пути она вспоминала давний эпизод из дома с привидениями. Пятнадцать лет прошло с тех пор. За это время Марта превратилась из хрупкой девочки на тонюсеньких ножках-спичках в очаровательную молодую девушку с роскошной, спортивной фигурой. Ее голову венчали великолепные густые, светлые волосы. А на прелестном лице все так же неотразимо плескались два бездонных голубых озера вместо глаз.

Марта давно покинула город, в котором когда-то служил ее отец-офицер. Теперь она жила в Орле, куда несколько лет назад забросила ее судьба.

Жизнь не щадила Марту и постоянно подбрасывала ей все новые испытания. Но девушка преодолевала их с неутомимой энергией и упорством. Единственное, с чем Марта не могла и отказывалась бороться, было предательство. Измена являлась ей всякий раз в новом виде и всегда вызывала новую боль в душе девушки. Наиболее сильную обиду нанес ей бывший муж Федор. Он изменил ей как физически, с лучшей подругой Марты, так и морально. После свадьбы Федя начал быстро спиваться и деградировать.

Не успела эта боль утихнуть, как пришла другая. Марта устроилась на работу в газету рекламным агентом. Там за ней начал ухаживать симпатичный молодой человек. Девушка приняла его ухаживания, но вновь обожглась. Впоследствии оказалось, что симпатичным этот молодой человек был только с виду. Вся его симпатичность исчезла, когда выяснилось, что он обыкновенный сутенер. Да еще к тому же и грабитель, живущий двойной жизнью. Узнавшая об этом Марта едва не поплатилась жизнью за свое открытие. К счастью, все обошлось, но в душе у девушки навечно появился новый рубец…

Марта шла по улице пешком. Она не торопилась, у нее в запасе было еще много времени. Марта направлялась на встречу с важным клиентом, которая была назначена в одном полюбившемся ей кафе. Обговорить условия сделки, конечно, можно было бы и в офисе. Но с некоторых пор Марта предпочитала делать это в неформальной обстановке. Она подметила, что вероятность заключения успешной сделки в этом случае возрастает в несколько раз. Да и день выдался на редкость приятный. Уже почти неделю стояла по-настоящему весенняя, жаркая погода. А под ногами даже клубилась легкая пыль. Душа требовала тепла и света. За неимением лучшего, Марта черпала это у прекрасного весеннего денька.

Добравшись до кафе, Марта остановилась перед его витриной. Она решила, на всякий случай, взглянуть на свое отражение и прихорошиться. Но в стекле перед собой она увидела толстую тетку с расплющенным, словно от удара, носом, с короткой темной стрижкой и черной полоской усиков над верхней губой. От неожиданного зрелища Марта вздрогнула и отшатнулась. Девушка не сразу сообразила, что это вовсе не ее отражение. Тетка с той стороны витрины криво усмехнулась и покрутила пальцем у виска. Качнув тяжелым крупом, обтянутым фирменным халатом работника кафе, она развернулась и исчезла в недрах заведения.

— Померещится же такое, — усмехнулась про себя Марта.

Она облегченно перевела дух и принялась разглядывать свое настоящее отражение. Увиденным осталась довольна: из стекла витрины на нее смотрела высокая, ростом в сто семьдесят сантиметров, с распущенными по плечам длинными светлыми волосами, девушка. На ней была легкая светло-голубая курточка и бежевая обтягивающая юбка до коленей, которая выгодно подчеркивала стройность ног.

Марта всегда очень придирчиво относилась к своей внешности. Однако за тем, как она выглядит, с особой строгостью и тщательностью следила ее младшая сестра Танька. Сейчас Марта выглядела именно так, как и велела ей выглядеть Танька.

Когда она вошла в кафе, все мужчины, находившиеся там в этот момент, разом повернули головы в ее сторону. Кто-то восхищенно присвистнул, по достоинству оценив красоту девушки. Марту подобное внимание смутило. Она никогда не считала себя красивой и чем-то особенной девушкой. Марта не была кокеткой и придерживалась мнения, что незачем кружить мужчинам голову просто из спортивного интереса.

Девушка смущенно уткнула взгляд в пол перед собой и стремительно миновала место всеобщего обозрения. Она так торопилась пройти за столик, что не обратила внимания на оглушительный грохот, который раздался за ее спиной. У нее и мысли не возникло о том, что этот грохот каким-то образом может быть связан с ней. Вот почему Марта так и не узнала, что один из молоденьких официантов, засмотревшись на нее, неловко споткнулся об ногу клиента. При этом он, естественно, выронил из рук поднос, и на пол со звоном посыпались тарелки. Часть пиццы и спагетти попали на клиента, причем на такого, на которого им, ради сохранения здоровья официанта, лучше было бы не попадать. Но пицца украсила белоснежную футболку клиента аляповатыми пятнами оригинальной формы, а спагетти весьма удачно приклеились к его бритому черепу.

Официант в ужасе пролепетал извинения и мысленно приготовился к смерти. Клиент был здоровым, как бык. Для пущего эффекта не хватало только кольца в носу. Казалось, что он запросто мог бы убить провинившегося официанта одним взглядом. Но «бык» на удивление легко простил виновника. Он дружески хлопнул официанта по плечу своей тяжелой ладонью, отчего паренек так и присел и на всякий случай проверил, не сломана ли у него ключица:

— Понимаю тебя, братан, крутая телка, — осклабился «бык» и беззаботно принялся вилкой снимать с себя остатки заказанного обеда.

Снятое с себя он тут же с удовольствием отправлял в свой рот.

— Слушай, братан, а тут у вас неплохо кормят! — восхищенно сказал «бык». — Ну-ка, принеси мне еще этого же самого, только на этот раз донеси до стола, будь так добр.

И «бык» указал официанту на остатки пиццы на своей футболке.

На звук битой посуды из подсобного помещения выскочил толстый администратор, которого Марта когда-то в шутку прозвала «сарделькой в коротких штанишках». Сардельке было жарко. Он промокнул раскрасневшееся и влажное от пота лицо носовым платком. Затем огляделся вокруг и выкрикнул тоном, не предвещающим для персонала кафе ничего хорошего:

— Ну, что тут у вас опять разбилось?

Потом Сарделька заметил, что один из его подчиненных снимает жирные спагетти с острым томатным соусом с футболки явно уважаемого клиента. Это зрелище настолько поразило его, что администратор судорожно схватился за сердце и с тихим стоном опустился на ближайший стул.

— Только не говори, что опять пришла эта девица. Не говори, что этот олух на нее засмотрелся, — с глухой тоской в голосе прошептал Сарделька подошедшему к нему бармену. Затем отыскал взглядом стройную фигурку Марты и снова перевел его на незадачливого официанта. — Пятый раз за этот месяц! Так мы всех клиентов потеряем. Придется теперь и этого дурня увольнять.

— Всех не уволите, — в унисон ему вздохнул бармен. Он на ходу протирал стакан и исподволь любовался Мартой. Девушка уже сидела за столиком у окна, на фоне которого смотрелась просто ослепительно. Ее роскошные волосы отливали золотом в падающих сквозь окно лучах солнца.

— На место этого официанта придет другой, — спокойно продолжал бармен. — И с ним случится та же история. Будьте снисходительны, не надевать же ей паранджу?

— Неужели она не видит, какое впечатление производит на мужиков? — в отчаянии воскликнул Сарделька. — И делает вид, что ей это совсем не интересно. Тоже мне, нимфа! Знаешь, она мне уже по ночам снится. Просыпаюсь в холодном поту, глядь, а рядом жена… Честное слово, хоть увольняйся, хоть стреляйся.

— Не отказывайте себе в своих желаниях, — ехидно улыбнулся бармен. — Уж доставьте нам такое удовольствие.

Марта и не подозревала о том, какие нешуточные страсти бушуют у нее за спиной. Она заняла свой любимый столик в дальнем от входа углу и безмятежно разложила перед собой папки с документацией. Ей хотелось перед встречей еще раз пробежать основные пункты рекламного договора.

Марта подозвала официанта (другого) и заказала медовое пирожное и чашку кипятка. Официант, тоже молодой парень, отличался большей выдержкой, чем его неуклюжий коллега. Он считался здесь старожилом и к Марте успел привыкнуть. А еще он был отлично вышколен и дисциплинирован. Парень умел держать свои эмоции под контролем, благодаря чему и держался на этой работе уже около года.

Официант нисколечко не удивился тому, что Марта заказала чашку обычного кипятка. Он знал, что Марта почти никогда не пьет кофе, чай или какао. Это не было причудой. Обычно Марта объясняла это тем, что придерживается некой таинственной специальной диеты. На самом деле такую «диету» Марте прописал врач из-за проблем с почками.

Взглянув на часы, Марта с удовлетворением отметила, что до встречи у нее есть еще около получаса. Это «окно» она собиралась посвятить просмотру документов и планированию следующего дня. Но, прежде чем заняться бумагами, девушка, по обыкновению, осмотрела кафе. Ее взгляд с интересом перескакивал с посетителя на посетителя. Это тоже стало для нее своего рода доброй традицией. Девушке нравилось тайком наблюдать за людьми. Она старалась угадать, кто они такие, чем занимаются, как их зовут и какие проблемы их одолевают.

Посетителей в кафе было немного. А после того, как официант перевернул поднос на клиента, стало еще меньше. В эту минуту половина столиков были пусты. Вероятно, многие решили не рисковать и унести ноги до тех пор, когда к ним с заказом явится официант. В основном, теперь здесь сидели влюбленные студенческие парочки. Молодежь потягивала через соломинки самые дешевые фирменные коктейли. С такими типами у Марты, обычно, трудностей не возникало. Угадать, кто они и чем занимаются, было совсем не сложно. У них на лбу читались надоевшие синусы и косинусы.

Гораздо тяжелее было с людьми в возрасте. Особенно трудно было с одиночками. Одиночки всегда непредсказуемы. На этот раз одиночка в кафе был только один. Он сидел спиной к Марте в противоположном углу. Его окутывал мягкий полумрак. Взгляд Марты привычно ощупал и его спину, обтянутую модным клетчатым пиджаком. Удивительно, но спина показалась девушке знакомой.

Официант принес заказ и на некоторое время отвлек ее от размышлений о знакомой спине. Девушка вежливо поблагодарила его, приветливо раздвинув губы в ослепительно-белоснежной улыбке. Потом она отодвинула бумаги в сторону и аккуратно, белой пластиковой ложечкой, отломила кусочек медового пирожного и с удовольствием отправила его в рот. Лакомство оказалось наисвежайшее. Оно буквально таяло во рту. Тоже фирменное блюдо, как и спагетти, которые с не меньшим удовольствием продолжал снимать с себя «бык».

Запив пирожное глотком кипятка, Марта вернулась к бумагам. Но уже через минуту она поняла, что не сможет сосредоточиться и работать, пока не узнает, что же это за мужик сидит к ней с такой знакомой спиной. Ее разбирало любопытство. В ней крепла уверенность в том, что она знает этого мужика.

Незаметно, взмахом руки, Марта подозвала к себе официанта. Тот подбежал так быстро, словно ждал этой минуты всю свою жизнь.

— Скажите, пожалуйста, — прошептала Марта. — Вы не знаете, что это за загадочная личность сидит в том углу?

Официант бросил взгляд на загадочную личность. На его лице появилась маска превосходства и брезгливости.

— Да так, алкаш какой-то, — надменно пожал плечами официант. — Первый раз его вижу. Он тут уже два часа сидит. Пришел с помятой рожей, пардон, несвежим лицом. Заказал четверть водки, пиво и воблу. Сейчас уже третью четверть допивает.

— Спасибо, — благодарно кивнула Марта и продолжила свои наблюдения.

Официант и не думал уходить. Он стоял, как истукан, подле девушки и чего-то явно ждал.

— Что-то не так? — растерялась Марта.

Парень смущенно прокашлялся и покраснел. Видно было, что он никак не может выдавить из себя нужные слова.

— Вы подавились?! — встревожилась Марта. — Давайте я вам помогу…

Марта хотела вскочить со стула и как следует хлопнуть парня по спине, но ее остановил высокий крик козликом отскочившего в сторону официанта:

— Нет, только не это!

На крик из подсобки вновь выскочил Сарделька. Официант заметил его краем глаза и молитвенно прошептал Марте:

— Прошу вас, не выдавайте меня…

Марта от удивления вытаращила глаза.

— В каком смысле? Не понимаю…

Официант заскрежетал зубами и в отчаянии закатил глаза.

— Не понимаете?! О, если б вы понимали! — с этими словами он резко развернулся и торопливо зашагал прочь, тихо бормоча себе под нос. — Ну почему, почему она выбрала какого-то алкаша? О, женщины, как вы коварны!

Марта недоуменно пожала плечами и вернулась к своему пирожному. Об официанте она тут же забыла. Все ее внимание было приковано к спине алкаша.

Официант, тем временем, спокойным размеренным шагом удалился в подсобку. Но стоило только закрыться за ним двери, как его будто подменили. Вся былая степенность мигом слетела с него. Парень швырнул в сторону пустой поднос, зарычал, словно раненный лев, и со всех ног бросился к ближайшему зеркалу, висевшему на стене. Безумным взглядом парень впился в свое отражение. Казалось, он готов был рвать на себе волосы.

— Скажи, что во мне не так?! — рявкнул он на повара-узбека в высоком белом колпаке, как раз проходившего в этот момент мимо, и крепко схватил его за грудки. — Почему она выбрала какого-то алкаша, а не меня?! Чем я хуже? Почему не я?!

— Потому что ты псих и идиот недорезанный, — убежденно ответил повар и вытащил из-за спины огромный мясницкий нож, будто хотел сию минуту исправить ошибку природы.

Официант тут же испуганно отпустил повара.

— Эх, все бы тебе резать…

— Почему только резать, я еще и порубить могу, — в другой руке повара появился топорик.

— Тихо, только без глупостей! — предупредил официант и пригладил руками помятый им воротничок белого поварского халата. — Тебе что, собак на шашлык мало?

— Какой из тебя шашлык? Ты даже на плов не пойдешь… Может, лагман? Нет, не знаю, как тебя можно приготовить…

Испуганный официант отпрянул от повара и бросился к двери из подсобки. Приоткрыв ее, он прильнул к щели, во все глаза наблюдая за Мартой.

Девушка по-прежнему не догадывалась о том, какие воспалила страсти в подсобке. Ее внимание было всецело сосредоточенно на загадочной личности одиночки. Чем больше гулял ее взгляд по обтянутой пиджаком широкой спине мужика, тем сильнее разгоралось любопытство. В какой-то момент она уже готова была подняться со своего места и нарочно пройти мимо столика мужика в дамскую комнату, чтобы по пути украдкой взглянуть на его физиономию. Но тут личность на миг обернулась и громко кликнула бармена.

— Эй, на баке! Пиво неси!..

Язык личности явно ворочался уже с трудом. Мужик лишь на несколько секунд продемонстрировал Марте свой плоский профиль, сделавший бы честь любому боксеру. Но девушке и этого оказалось достаточно для того, чтобы узнать его.

— Анатолий Борисович! — удивленно прошептала она про себя.

Анатолий Борисович Гудков был одним из самых первых клиентов, с которым Марте удалось заключить выгодный договор на размещение рекламы его фирмы в газете, где она трудилась. Марта была ему очень благодарна за то, что он хорошо встретил ее тогда. Гудков лично помог Марте разобраться во всех хитросплетениях рекламных проволочек. Он был на редкость вежлив и учтив, а главное, заключил с Мартой роскошный договор на месячную рекламу. Благодаря этому девушке удалось внести первый взнос за купленный в кредит компьютер. Марта проработала с Гудковым целую неделю и ни разу не видела, чтобы он распивал спиртное.

Подхватив свои вещи, чашку с кипятком и блюдце с недоеденным пирожным, Марта решительным шагом направилась к столику бизнесмена.

— Боже мой, она идет к нему! — отчаянно взвыл официант, до сего момента обладавший поистине нечеловеческой выдержкой.

От его крика даже глухая бабушка Нюра, местная уборщица, мирно дремавшая в своем уголке на пустом ведре в обнимку со шваброй, вздрогнула и проснулась.

— Я здесь уже стояла! — гаркнула она спросонья, с ничего не понимающим видом озираясь по сторонам.

Марта остановилась у столика Гудкова и смущенно кашлянула, желая привлечь его внимание. Но тот никак на это не отреагировал.

— У вас свободно? Можно присесть? — вежливо осведомилась Марта.

Гудков словно нехотя поднял голову. В его глазах читалось раздражение. Ему явно не понравилось, что его прервали во время важного занятия. До появления Марты Гудков тщетно пытался разгрызть худосочную, не иначе как замученную в застенках инквизиции, старую, желтую воблу.

Больше на его изможденном лице не отразилось никаких эмоций. Даже образ прекрасной девы не поразил его. Казалось, окажись на месте Марты сейчас кикимора болотная, Гудков повел бы себя точно так же. Он безразлично кивнул, показывая, что стол — не казенный, можно и присесть.

— Нет, вы только посмотрите, она садится к нему за столик! — пуще прежнего взвыл несчастный официант, отчего на его крик прибежал насмерть перепуганный администратор Сарделька.

— Ты чего орешь, как будто тебе обрезание делают? — гневно спросил он.

Официант картинно закатил глаза и театрально приложил руку ко лбу.

— Она выбрала его! — трагическим тоном произнес он. — О, горе мне, горе!

— Ну вот, мало было у нас идиотов, так и этот не выдержал! — зло сплюнул на пол Сарделька. Он резко развернулся и тяжело затопал в свой закуток. Там его дожидался включенный телевизор — как раз передавали трансляцию международного хоккейного матча.

— Точно, уволюсь, — недовольно бурчал он себе под нос.

По дороге его обогнал безумный официант, вихрем пронесшийся мимо.

— Ты куда? — окликнул его Сарделька.

— В туалет, вешаться! — безнадежно донеслось в ответ.

— А-а, — понимающе протянул Сарделька и крикнул ему вдогонку. — Только на бачок ногами не становись, испортишь! Идиот… Лучше в окно выбросись!

— Так ведь первый этаж!

— А ты подпрыгни!

Марта тем временем опустилась на стул и с сомнением оглядела стол перед собой, который был завален ошметками от разделанной вяленой рыбы, залит пивом и заставлен пустыми пивными бокалами. Незатейливый натюрморт дополняли пластиковый одноразовый стаканчик и початая «четвертинка» водки.

— Будешь? — Гудков схватил бутылку и наклонил ее над своим стаканчиком.

— Нет, что вы, я не пью водку, — махнула рукой Марта, едва не расплескав свой кипяток.

— А это будешь?

Марта с немым ужасом в глазах уставилась на рыбий пузырь, который, дружелюбно подмигивая, гостеприимно протягивал ей Гудков.

— Нет, спасибо… Сомневаюсь, что мне это понравится, — с трудом выдавила она из себя.

— А если так? — игриво улыбнулся Гудков.

Мужик достал из кармана пиджака зажигалку и ловко подпалил пузырь. По залу тут же поползло невыносимое зловоние. От огромного пузыря, лопнувшего на огне с громким «пуфффф!», в считанные секунды осталась одна только обгоревшая корочка. Она-то и источала резкий и неприятный запах.

— Держи! — вновь дружелюбно подмигнул Гудков и протянул ей обугленный пузырь.

Марту едва не стошнило. Она сухо поблагодарила Гудкова и отказалась от предложенного ей деликатеса. Гудков недоуменно пожал плечами и отправил свежеприготовленный огарок в свой рот.

Подумав, Марта придвинула к себе соседний столик и поставила на него свои чашку и блюдце, чтобы не ставить их на столик Гудкова.

— Что-то лицо мне твое знакомо, — невыразительно обронил Гудков.

Марта заворожено следила за тем, как он с грохотом колошматит несчастную рыбешку о край стола.

— Это же я, Марта Квасова! Неужели вы меня не помните?

Гудков на мгновение поднял голову и перестал колошматить воблой об стол. Несчастная рыба, казалось, даже улыбнулась от такого неслыханного счастья. На лице Гудкова отразилась мучительная работа мысли. Он наморщил лоб, нахмурил брови и глубокомысленно свел глаза на переносице. Потом запустил пятерню в спутанную, давно нестриженную шевелюру. В довершение всего задумчиво потер свой квадратный подбородок, которого никак не меньше недели не касалось лезвие бритвы. Его взгляд косо и безразлично рассекал стайку необычно рано проснувшихся мух, с тихим гулом круживших над его головой.

«Тоже мне, Спиноза!», — стремительно пронеслось в голове у Марты.

Марта смотрела на него с сочувствием. Она не узнавала в сидевшем напротив нее человеке преуспевающего бизнесмена, с которым познакомилась всего каких-то пару месяцев назад. Неудивительно, что официант принял Гудкова за алкаша. Бизнесмен сам на себя был не похож. На нем была засаленная, давно не стиранная и помятая, хоть и дорогая, одежда. Недельная щетина с вкраплениями седины покрывала его впалые щеки. Взгляд отражал минимум работы мозга, а лоб прорезали глубокие морщины, состарившие его сразу лет на пятнадцать.

Взгляд Марты невольно упал на руки Гудкова, державшие воблу, и задержался на них. Руки у него мелко дрожали. Заметив это, Гудков отложил рыбу в сторону, утер губы тыльной стороной ладони и невесело усмехнулся.

— Что, не нравлюсь? Да уж не Ален Делон. Даже не этот, как его… Гарри Поттер. Ты точно пить не будешь? — снова попытался он налить Марте водку, но девушка опять решительно отказалась. — А я выпью…

Гудков до половины наполнил стаканчик водкой. Поднял тост за прекрасных дам и одним махом проглотил спиртное. Поморщился и занюхал водку воблой. Только после этого с гораздо более приветливым и жизнерадостным выражением лица он вернулся к Марте.

— Так как, говоришь, тебя зовут?

— Марта Квасова, — с готовностью отозвалась девушка. — Вы меня не помните? Я работаю рекламным агентом в газете «Орловские зори». Вы еще рекламу у нас давали. У вас фирма «Алые паруса».

Лицо Гудкова омрачилось облачком печали.

— Да, паруса, алые, — задумчиво и как-то грустно повторил он за девушкой.

— Анатолий Борисович, да что это с вами? — не выдержала Марта. — Я никогда вас таким не видела. У вас что, неприятности на работе, в бизнесе? Или дома?

Гудков поднял на нее измученный взгляд и невесело усмехнулся.

— Неприятности? — тихо переспросил он и неожиданно резко взмахнул рукой над своей головой. Он поймал одну из надоедливых мух и приложил сжатый с нею кулак к своему уху. — Смотря, что ты имеешь в виду под словом «неприятности». Вот у нее, — он потряс в воздухе кулаком, в котором жужжала несчастная муха, — у нее неприятности. Такие большие, что она, наверное, уже обкакалась. А у меня? У меня все хорошо, никаких неприятностей. Просто меня бросила жена. Теща стырила у меня деньги. Партнеры наезжают. На хвост села налоговая инспекция. На допрос вызывает следователь. Кредиторы оборвали все телефоны. Я все сказал? Все… Нет, не все. Еще у меня кошка пропала. Представляешь, меня даже кошка меня кинула. А у тебя как дела, тоже все хорошо? Не волнуйся, я справлюсь! Я сильный человек!

— Зачем же вы, в таком случае, пьете? Топят горе в вине только слабые люди, — укоризненно заметила Марта.

— А я не из-за этого пью, — встрепенулся вдруг Гудков. — Я отмечаю.

— Что, праздник какой-то?

— Поминки, — просто и безразлично ответил Гудков.

— У вас кто-то умер? — догадалась Марта. — Примите мои соболезнования.

— Да, нет, еще никто не умер.

— Так по кому же вы тогда справляете поминки? — удивилась Марта.

— По себе, — с шумом выдохнул из себя Гудков.

— Как это по себе, не понимаю?

— Милая, тебе сколько лет?

— Вообще-то, женщинам не принято задавать такие вопросы. Но вам я отвечу: мне двадцать пять, почти.

— Вот видишь, — губы Гудкова снова тронула горькая усмешка. — Поживи сначала с мое, тогда и узнаешь.

Бизнесмен снова наполнил свой «бокал», долив в него остатки водки из бутылки.

— Ну, не чокаясь! — торжественно провозгласил он и опрокинул в себя содержимое стаканчика.

Несмотря на то, что выпил он довольно много, со стороны Гудков не казался пьяным. Его речь почти не теряла связности и стройности, мысли — четкого выражения. Взгляд хоть и был затуманен, но не был еще по-пьяному бездумен.

— Вот скажи мне, Марта, я — хороший человек? — уставился он на девушку любопытствующим взором.

— Конечно, а кто спорит, — безропотно согласилась Марта, по опыту общения с бывшим мужем-выпивохой знавшая, что пьяному лучше не перечить.

— А жена говорит, что плохой!

— Она вас обманывает, — не найдя ничего лучшего, сказала Марта. — Она, наверное, просто так шутит.

— Как? — ужаснулся Гудков, выпучив глаза; и было непонятно, притворяется он или говорит серьезно. — Обманывает после всего того, что между нами было? После целых двух лет совместной жизни?! Да как она могла, шалава!

Гудков обернулся к залу и громко произнес, обращаясь к другим посетителям кафе.

— Все слышали? Моя жена — шалава!

Народ неодобрительно уставился на Марту. Бедная девушка от стыда не знала, куда деться. В эту минуту она с превеликим удовольствием провалилась бы сквозь землю.

— Так она к тому же еще и его жена! — нечеловеческим голосом взревел официант, который не повесился в туалете только потому, что там минутой раньше закрылась баба Нюра. После неудачной попытки суицида он снова подглядывал за девушкой из-за приоткрытой двери. — Все, немедленно стреляться. Кто-нибудь, дайте мне пистолет… Нет, отрубите мне тело! Саид, где твой топор?!

— Иди работай, придурок! — донесся из каморки гневный голос Сардельки. — Тоже мне, Дон Жуан!

Марта пощелкала пальцами в воздухе, привлекая к себе внимание Гудкова.

— Анатолий Борисович, шли бы вы домой. Вы далеко отсюда живете?

Гудков ткнул пальцем в сторону окна.

— Вон в том доме, на третьем этаже.

Марта проследила за его пальцем и восхищенно присвистнула:

— Ого, хороший дом. Там, наверное, квартирки миллиона по полтора стоят?

— А то, плохого не берем, — хитро подмигнул ей Гудков.

— И все-таки, Анатолий Борисович, с чего это вы вдруг пить начали?

— Я же говорю — поминки справляю, — вновь нахмурился Гудков. — Понимаешь, Марта, все в моей жизни пошло наперекосяк. И не пойму я, отчего. Вроде никому никогда ничего плохого не делал. А тут вдруг напасть за напастью. Да еще и эта гадалка. Она нагадала мне, что я сегодня умру, представляешь? Вот будет потеха, если так оно и случится! Вот я и решил справить по себе поминки. Потому что, когда я умру, сделать это будет сложнее.

— Пожалуй, — согласилась с его доводами Марта. — Но знаете, гадалкам нельзя верить, особенно в наше время. Кругом одни шарлатаны.

— Думаешь, я не умру сегодня? — с робкой надеждой в голосе спросил Гудков.

— Я верю в то, что это не произойдет, — твердо ответила Марта. — А сейчас идите домой. Вам бы поспать надо, отдохнуть хорошенько.

— Да, наверное, ты права, — неожиданно легко согласился Гудков и рывком поднялся из-за стола. — Ну, я пойду?

— Конечно, идите, — мягко и ободряюще улыбнулась ему Марта.

Гудков улыбнулся в ответ, резко развернулся, опасно покачнулся и едва не перевернул соседний столик. Сделав шаг по направлению к выходу из кафе, он вдруг замер, словно над чем-то задумавшись. Обернулся и вернулся к столику, за которым сидела Марта.

— Милая Марта, ты очень хорошая девушка. Даже удивительно, учитывая твой возраст, — добавил он многозначительно. — У меня жена — твоя ровесница. Она удивительная стерва. А ты другая. Позволь, это тебе.

С этими словами Гудков вынул из-за спины руку и, словно это был букет роскошных белых роз, протянул опешившей Марте недоеденную воблу.

— Спасибо, — только и сумела вымолвить она, инстинктивно отдернув руку.

— Ой, прости, — глупо и виновато улыбнулся Гудков. — Я совсем не это хотел отдать. Держи!

Бизнесмен вынул из-за спины другую руку и разжал кулак. На его большой ладони лежала связка из четырех ключей.

— Что это? — удивилась Марта.

— Это ключи…

— Вижу, что не шахматы, — отозвалась девушка, озадаченная необычным поведением пьяницы. — Зачем вы мне их отдаете?

— Хочу, чтобы они пока побыли у тебя, — загадочно произнес Гудков. — Если я сегодня не умру, завтра ты их мне вернешь. Я сам заеду в газету.

— А если… — начала было Марта, но осеклась, увидев, как посуровело лицо Гудкова.

— Если я умру? — усмехнулся он. — Обещай мне, Марта, что ты… за меня отомстишь!

— Обещаю, — растерянно кивнула Марта, принимая связку ключей. — Обещаю, что завтра же верну вам ключи. Только они ведь, наверное, от вашей квартиры? Как же вы домой попадете?

— Не волнуйся за меня! Огромное тебе спасибо, — улыбнулся напоследок Гудков. — Ты вернула меня к жизни.

Он снова развернулся, оперся на секунду рукой на столик, чтобы удержать равновесие, и танцующей походкой направился к выходу. На этот раз его ничего не задержало по пути, и он благополучно покинул пределы кафе. Марта проводила его взглядом и вернулась за свой столик, посмотрела на часы. До встречи оставались считанные минуты, поэтому Марта торопливо доела свое пирожное, вынула из сумочки косметичку и посмотрелась в зеркальце. Девушка машинально подправила помаду, пожевала губами и встряхнула челку. Теперь она была готова к деловым переговорам.

Минутой позже в дверях кафе возник ее клиент.

— Ну вот, еще один явился! — голосом человека, находящегося на грани отчаяния, проорал официант на ухо бабе Нюре. Уборщица, которой пока нечего было делать, присоединилась к парню, и теперь они вместе подглядывали за Мартой. — Сколько же их у нее?!

Встреча прошла успешно. Марте удалось убедить клиента — коммерческого директора крупной строительной фирмы, разместить рекламу в ее газете. Они выпили по чашечке кофе (Марта, разумеется, пила кипяток), съели еще по одному пирожному. За ленч, несмотря на протесты девушки, щедро расплатился клиент. На том и распрощались.

— Ты чего? — растерянно спросил Сарделька у официанта. Администратор был напуган тем, что из коридора давно не доносятся истошные вопли несчастного влюбленного. Он вышел посмотреть, уж не исполнил ли тот свою угрозу лишить себя жизни. Где-то в глубине души администратор искренне на это надеялся.

Но официант жизни себя не лишил. Он сидел на корточках, тяжело прислонившись спиной к стене, и крепко обнимал одной рукой сидевшую рядом с ним бабу Нюру. Оба безутешно рыдали.

— Вы чего? — перефразировал свой вопрос Сарделька, озадаченно почесав в затылке.

Официант медленно поднял на него зареванные глаза и жалостно всхлипнул:

— Она ушла…

Сарделька перевел взгляд на бабу Нюру. Та горестно утирала покрасневшие от слез глаза краем грязной половой тряпки. Сарделька озадаченно хмыкнул и отправился в свою каморку.

— Нет, все-таки зря я уволился из армии, — вполголоса ворчал он себе под нос по дороге. — Там спокойнее было…

***

Уже на улице клиент предложил Марте подвезти ее на своей машине, куда она только пожелает. Он был так настойчив, что это заставило Марту вежливо отказаться от заманчивого предложения. Назойливые мужчины никогда не были в ее вкусе. Да и погода по-прежнему радовала своим теплом. После холодной зимы такие деньки только грели душу.

Марта махнула клиенту на прощание рукой и лишенным зависти взглядом проводила престижный черный автомобиль. Когда машина скрылась за углом, она неторопливо побрела по улице в сторону своего общежития. По пути ей на ум снова пришел яркий и не очень впечатляющий образ Гудкова. Сердце наполнилось смутной тревогой за него.

Марта решила немного изменить свой маршрут и пройти мимо дома Гудкова. Для этого ей надо было сделать небольшой крюк, но то была мелочь, не заслуживающая особого внимания. В конце концов, речь шла о жизни человека.

Она свернула на соседнюю улицу, перешла через дорогу и пошла по тротуару. Еще издали ей в глаза бросилась толпа людей на дороге, которая заметно росла в размерах с каждой новой секундой. Судя по всему, люди собрались как раз у дома Гудкова. Марту вновь одолела тревога. Она отчего-то была уверена в том, что с ее знакомым что-то случилось.

Незаметно с шага Марта перешла на бег и вскоре оказалась в самом эпицентре событий. Распихивая локтями в стороны зевак, девушка пробила себе в толпе дорогу и испуганно вскрикнула, увидев неприятное зрелище. В небольшом кружке посреди тихо волнующейся толпы, беспомощно раскинув в стороны руки и неловко запрокинув в небо голову, на асфальте безжизненно лежал Гудков. Взгляд его остекленевших глаз невидяще впивался в жаркое солнце, а из-под головы по асфальту растекалась темно-бордовая лужа крови.

— Что случилось? — еле слышным голосом прошептала Марта, чувствуя, что силы изменяют ей.

— Человек из окна выбросился, — охотно ответили ей сразу несколько голосов.

— Этого не может быть, — Марта все еще отказывалась верить своим глазам.

— А вы кто ему, не жена случайно? — заволновался кто-то рядом.

— Да нет, у него другая жена, я ее знаю, — тут же отозвался другой зевака. — Эта светленькая, а та темненькая.

— Да какая она темненькая?! — немедленно возмутился третий. — Я же ее отлично знаю, рыжая она.

— Никакая она не рыжая, а крашеная! У нее зеленые волосы, модные такие!

— Жаба она, что ли? Ты еще скажи, что у нее бородавки по всему телу.

— Насчет всего тела не уверен, а вот на щеке у нее точно бородавка имеется! — клятвенно уверял еще кто-то.

— Девушка, у вас есть бородавка? — кто-то настойчиво тряс Марту за плечо. — Покажите…

Тут улица наполнилась звуками милицейской сирены. Толпа стремительно начала редеть. У бездыханного тела остались только самые любопытные и стойкие. Да и тех быстро оттеснили в сторону представители правоохранительных органов. Сразу вслед за милицейской машиной к месту происшествия подъехала «скорая».

Марту тоже попросили отойти за ограждение, на положенные десять метров. В ответ она вынула из сумочки служебное удостоверение — красную книжечку с золотым оттиском «ПРЕССА», и продемонстрировала его в открытом виде стражу порядка. При этом Марта умело прикрыла пальцами название своей должности — «рекламный агент». Служивый, похоже, трюка не заметил и сразу изменился в лице. Он скорчил такую гримасу, будто у него случился особенно острый приступ геморроя.

Милиционер попросил девушку обождать, пока он не справится у старшего группы, можно ли ее пускать за ограждение. Марта видела, как он подошел к одному из трех молодых и статных людей в штатском, которые сосредоточенно нарезали круги вокруг трупа. Видимо, это были следователи прокуратуры. Тот недовольно нахмурился и бросил беглый взгляд на девушку. Потом что-то быстро сказал своим и стремительно подошел к Марте.

— Вы из газеты? — строгим казенным голосом справился он.

— Я, — честно ответила Марта.

— Как вы так быстро здесь оказались? — удивился следователь, взглянув на часы. — Человек всего пять минут назад из окна выпал.

— Такая у нас работа, — скромно потупила глазки Марта. — Он еще летел, а мы уже об этом знали.

— Очень подозрительно! Уж не сами ли вы помогли ему упасть? — усмехнулся следователь, взглянув на Марту совсем другими глазами.

Девушка прекрасно видела и сознавала, какое впечатление произвела она на молодого следователя. Будь на ее месте другой сотрудник редакции, например, криминальный репортер Ксенофонт, которого из-за его внешнего, вечно растрепанного вида иначе как недоразумением в редакции и не звали, наверняка реакция со стороны следственных органов была бы другая. Но Марта была девушкой красивой и сообразительной, чем и не преминула воспользоваться.

— Скажите, а что тут произошло? — спросила она. У трупа уже сновали санитары, которые терпеливо дожидались окончания всех необходимых следственных процедур, чтобы уложить тело Гудкова на носилки.

— Пока трудно сказать. Скорее всего, несчастный случай, — ответил следователь и тут же поспешно добавил. — Мы проверили: дверь в квартире никто не открывает, значит, там больше никого нет. Дверной замок закрыт изнутри и поставлен на блокиратор. У двери уже выставлена охрана… Надеюсь, вы понимаете, что наш разговор должен остаться между нами?

— Да, конечно, — поспешно кивнула Марта. — А откуда такая уверенность?

— Ну, я надеюсь на вашу порядочность, — смутился следователь.

— Я не об этом, — нетерпеливо отозвалась Марта. — С чего вы взяли, что это был несчастный случай?

— Я же не сказал, что это несчастный случай, — аккуратно, но настойчиво поправил Марту следователь. — Я сказал, что, скорее всего, это несчастный случай. Но это всего лишь одна из версий. Окончательный ответ даст следствие. Простите, а вы из какой газеты?

— «Орловские зори», — машинально ответила Марта. Ее внимание всецело было приковано к каким-то людям в штатском, которые фотографировали и снимали Гудкова на видеокамеру. Мертвое тело так и притягивало к себе взгляд.

Потом ее внимание привлекли два живых человека. Первой была молодая женщина, примерно одного с Мартой возраста — жгучая брюнетка с довольно привлекательной внешностью. Она волчком крутилась у «скорой», причем, неизвестно по какому праву. Вспомнив о разговорах в толпе, Марта решила, что это, должно быть, и есть супруга Гудкова. Вернее, теперь уже вдова.

Другим человеком, привлекшим внимание Марты, был седовласый, потертого вида, мужчина. Он тоже непонятно каким образом преодолел милицейское ограждение. Старик суетливо метался между «скорой» и местом падения Гудкова. Судя по всему, он находился в глубокой прострации и плохо соображал, что делал.

— Прошу вас, пока ничего не пишите об этом происшествии, — взмолился рядом следователь. — Дождитесь хотя бы официального пресс-релиза. Разрешите записать ваши координаты?

— Да, конечно, — машинально кивнула Марта, по привычке вынула из сумочки и протянула следователю свою визитку.

Тот быстро пробежал ее глазами и изменился в лице.

— Так вы рекламный агент? — разочарованно воскликнул он.

— Да, а что?! — с вызовом ответила Марта, вскинув свой прелестный носик. — Не всем же быть миллионерами или следователями прокуратуры.

— Но ведь вы даже не журналист, — опешил следователь.

— Представьте себе, я это знаю, — ядовито улыбнулась Марта. — И что вы со мной сделаете? Посадите на пятнадцать суток?

Минуту спустя Марту, по указанию следователя, силком выпроводили за ограждение. Но она и не думала уходить и следила тоскливым взглядом за происходящим. От нее не укрылось то, как вдова подошла к кабине «скорой». Брюнетка вела себя подозрительно. Она воровато огляделась по сторонам, подозвала к себе фельдшера и что-то быстро сунула ему в руку. Это насторожило Марту, и она решила проследить за брюнеткой. Та, как назло, больше ничего подозрительного не делала. Самым подозрительным было то, что она отошла в сторонку и принялась болтать по сотовому телефону. Марта пожалела, что не умеет читать по губам.

Вскоре Гудкова погрузили в «скорую». Неотложка пронзительно взвыла сиреной и с ревом и визгом сорвалась с места.

Седовласый мужчина в это же время скрылся за углом дома. Марта едва успела ухватить его взглядом. Старик, по ее мнению, вел себя не менее подозрительно, чем брюнетка. Оба явно имели какое-то отношение к погибшему Гудкову, но при этом сторонились друг друга, как огня.

Брюнетка по-прежнему болтала по телефону. Поэтому Марта последовала за стариком, справедливо рассудив, что на месте падения все самое интересное уже произошло. К счастью, седовласый далеко уйти не успел. Он стоял в таксофонной будке и тоже кому-то названивал. Марта, переборов внутренние сомнения, подошла поближе. Девушка сделала вид, что ждет своей очереди позвонить. На самом деле она чутко прислушивалась к каждому слову, произнесенному седовласым.

— Муся, ты только не волнуйся, — сам донельзя взволнованным тоном вещал в трубку седовласый. — Если ты стоишь — сядь. Сядь, я тебе говорю! Села? Ты хорошо сидишь? Возьмись за что-нибудь. Да, что-нибудь крепкое. Да нет, ничего не случилось… И поставь, пожалуйста, к себе поближе лекарства. Муся, какое у тебя сейчас давление?.. Тогда позови соседку Ольгу, пусть она постоит рядом с тобой… Да ничего не случилось, просто Толик пять минут назад выпал из окна… Не кричи так, тебе нельзя волноваться. Что ты, он ничего себе не сломал… Муся, говорю тебе, что руки и ноги у него целы… Муся, ты еще хорошо сидишь? Тогда слушай, Муся. Наш Толик упал из окна и свернул себе шею. Муся! Муся!! Ты где!!! Муся, ответь!!!

Должно быть, после такого известия Муся сама упала, подумалось Марте. Она с укором смотрела на старика. Да, дипломат из него вышел бы неважный — «тактичность» так и лезла из этого человека.

Тем временем старик, о чем-то ругаясь вполголоса, нажал на рычажки. Он снова набрал номер и опять нажал на рычажки. Видимо, связь с Мусей окончательно была потеряна. Старик вышел из будки, мельком взглянул затравленным взглядом на Марту и прошел мимо. Девушка бросилась следом за ним.

— Простите, — обратилась она к старику, на ходу хватая его за рукав легкой куртки. — Вы, случайно, не отец Анатолия Гудкова?

Старик остановился и с подозрением уставился на Марту.

— А вы кто? — довольно грубо и бесцеремонно осведомился он.

— Я — знакомая Анатолия, и, по всей видимости, последняя, кто видел его живым.

Взгляд старика стал еще более суровым.

— Так это вы вытолкнули его из окна? — настороженно спросил он.

— Да нет же, не из окна, — досадливо махнула рукой Марта. — Вернее, ниоткуда я его не выталкивала. Просто мы буквально час назад вместе пили… кофе вон в том кафе, на углу, видите?

Марта указала рукой на кафе, но старик и головы в ту сторону не повернул. Он с прежним подозрением и враждебностью оглядывал Марту.

— Вы кто, его очередная пассия? — догадался он. — Что вы хотите, денег? Я вам ничего не дам, так и знайте! А будете настаивать, заявлю на вас в милицию.

— Да говорят же вам, что я его знакомая, а не какая ни пассия! — взорвалась обычно спокойная Марта и выудила из сумочки свою визитку. — Я работаю в газете «Орловские зори». Вот вам на всякий случай мои координаты. Если нужна будет моя помощь, не стесняйтесь, звоните. Я с радостью вам помогу.

Старик равнодушно скользнул взглядом по визитке, затем демонстративно разорвал ее пополам и выбросил за спину, с вызовом и показной гордостью уставившись на девушку. Марта скрежетнула от досады зубами и выудила из сумочки еще две визитки, подумав про себя, что пора бы типографиям задуматься о выпуске визиток из титана. Одну она вновь сунула в руки старика, который тут же в точности повторил операцию, что минутой раньше проделал с первой визиткой. Но еще одну визитку Марта незаметно сунула ему в карман куртки.

Старик даже не соизволил с ней попрощаться. Храня гордое молчание, он прошел мимо и торопливо зашагал к ближайшей трамвайной остановке. А Марта бросилась обратно к таксофону, но опоздала…

В будке уже стоял какой-то парень вызывающего вида — в кожаной куртке-косухе, в повязанной на голову бандане и с мороженым в руке. Марта нетерпеливо топталась рядом, из последних сил слушая, как этот жуткий тип нежно воркует в телефонную трубку.

— Милая, ты же знаешь, что я не против аборта, — говорил он, блаженно облизывая эскимо в шоколадной глазури на палочке. — Но для этого тебе надо сначала забеременеть…

Марта нетерпеливо показала парню на часы и дала ему понять, что телефон общественный, и другие тоже не прочь воспользоваться услугами аппарата. Но парень скользнул по Марте равнодушным взглядом и нахально повернулся к ней спиной. Тогда девушка обошла будку и зашла с другой стороны.

— Пупсик, если тебе нужна новая дырка в ухе, прокалывай, это будет круто, — как ни в чем не бывало, ворковал голубок.

Тут терпение у Марты лопнуло. Она решительно шагнула в кабинку и схватила двумя пальцами парня за сережку, торчавшую у него из левого уха. Тот взвыл нечеловеческим голосом:

— Дура, ты что делаешь? Оторвешь!

— Ах, неужели мы заговорили?! — наигранно воскликнула, обращаясь к нему, Марта. — А то все на меня внимания не обращали…

Не отпуская парня, Марта выхватила у него из руки трубку:

— Пупсик, ты еще там? — спросила она, и, услышав сосредоточенное, напряженное дыхание на том конце провода, добавила. — Пупсик, извини, но это мой парень теперь. Теперь я от него буду делать аборт, а не ты. Гуд бай, май лав!

С этими словами Марта повесила трубку и вывела парня из кабинки, по-прежнему волоча его за собой за сережку. Мочка уха у бедного парня растянулась сантиметров на пять.

— Не, ты че, совсем обалдела! — пронзительно верещал он. Парень совсем забыл о своем эскимо на палочке и «металлическом» достоинстве рокера.

— Тебе же русским языком объяснили, что у меня срочный звонок, — рассерженно крикнула на него Марта и отпустила сережку. — А ну вали отсюда, пупсик!

Парень болезненно схватился за оттянутое и увеличившееся в размере ухо. Он пробормотал себе под нос что-то гадкое, адресованное не только лично Марте, но и всем представительницам прекрасного пола. Только затем рокер трусливо бежал с поля боя, зализывая душевную рану подтаявшим мороженым. Марта проводила его свирепым взглядом, схватила трубку таксофона и набрала по памяти знакомый номер. Она звонила в редакцию. Трубку, на ее счастье, поднял Ксенофонт. Марта сразу узнала его нудный и скучный голос.

— Ксюша, как хорошо, что я тебя застала! — радостно затараторила в трубку Марта. — Дуй скорее на Пионерскую. Тут человек из окна выпал и разбился насмерть! Эй, ты где? Ты чего молчишь?

— А что ты ожидала услышать, проявление бурного восторга? Или печали? Я должен был зарыдать или рассмеяться? — многозначительно помолчав, ответил Ксенофонт таким меланхоличным голосом, что в голове у Марты немедленно вспыхнул образ незабвенного ослика Иа из сказки о Винни-Пухе. — Прости, но я давно не реагирую таким образом на известие об очередном трупе. Если ты забыла, позволь тебе напомнить, что я не кисейная барышня, а криминальный репортер. Повторяю по слогам: кри-ми-наль-ный. Это означает, что мне каждый день приходится сталкиваться с теми, кто по собственной или чужой воле утонул, застрелился, повесился, отравился…

— Хватит, я поняла, — с досадой перебила его Марта. — Так ты приедешь или нет?

— Зачем? — бесстрастно спросил Ксенофонт. — Он что, как-то особенно красиво падал?

— Ага, исполнил тройное сальто, прогнувшись! А в полете еще успел побриться безопасной бритвой и спеть национальный гимн. Откуда я знаю, как он падал?! — обиженно пробурчала в ответ Марта. — Я только видела, как он лежал на асфальте.

— И что, ему было неудобно? — продолжал хандрить Ксенофонт.

— Очень удобно, вот только подушку никто не подложил. Говорю же, приезжай, пока факты жареные. Я тебе тут кое-что о нем расскажу, закачаешься!

— Качаться мне врач запретил, — занудно ответил Ксенофонт. — У меня вестибулярный аппарат слабый.

— У тебя что, опять приступ ипохондрии? — догадалась, наконец, Марта. — Говорю тебе, дуй скорее сюда. Сенсация тебе обеспечена.

— Знаешь, Марта, никуда я не поеду. Я решил, что настало время подвести черту, — все тем же размеренно-спокойным тоном ответил ей Ксенофонт.

— Что? Какую еще черту? — не поняла Марта.

— Никто меня не любит, никому я не нужен, я хочу повеситься, — доходчиво объяснил Ксюша. — Теперь поняла?

— Поняла! Тебя опять бросила твоя Яночка, да? Уже в который раз за этот месяц, в шестой? Видишь, если бы ты каждый раз из-за этого вешался, то всю статистику своим друзьям из милиции испортил бы. Ладно, уговорил, я все улажу. Завтра же схожу к ней и поговорю.

— Сегодня! — капризно потребовал криминальный репортер газеты «Орловские зори».

— Хорошо, сегодня, — уступила Марта, поглядывая на часы. — Только приезжай поскорее.

Она нажала на рычажки, вновь активировала таксофонную карточку и набрала рабочий номер сестры Таньки. Пока шли гудки, в стекло будки постучали. Марта обернулась — у будки топтался в ожидании своей очереди старичок профессорского вида. Марта почему-то решила, что он профессор. На это указывала седая козлиная бородка, потертый портфель в руке и древний беретом на голове. Марта одарила его извиняющимся взглядом, и тут в трубке ожил голос сестры.

— Тань, это я. Да какая еще Ирина Борисовна?! Это я, Марта, твоя сестра! Слушай, а кто такая Ирина Борисовна?.. Любовница друга любовника кумы двоюродного брата Промокахи? И ты ждешь от нее звонка?.. А зачем?.. Да нет, конечно, все понятно. Что же тут не понять: любовница жены брата кумы мужа Промокахи, я все поняла… Сама такая! Слушай, я чего звоню, тут у меня одна маленькая неприятность вышла. В общем, один мой знакомый вывалился из окна… Что значит опять? Он первый раз из окна выпал, да, и сразу насмерть. В общем, удачно. Тьфу, что я говорю, наоборот, неудачно… Нет, через дверь, он, видимо, не мог выйти, и вообще, не перебивай меня, когда я говорю… Он упал на тротуар… Да нет же, никого не зашиб, он упал на свободное место… Ну не знаю, может, специально момент выгадывал, чтобы никого не было. А может, прохожие, увидев, что он летит, сами разбежались… Дело не в этом… Что? Сказать ему, что он кто?.. Не могу… Да говорю же тебе, что он умер… Нет, это не шутка… Какое еще первое апреля, когда сегодня пятое! Говорят тебе, что мертвее не бывает…

Марта обернулась поглядеть на старичка. Тот стремительно отвернулся и сделал вид, что для него в эту минуту нет ничего важнее созерцания старого мусоровоза, с громыханием, словно от катящейся пустой бочки, проезжавшего по дороге. На самом деле старичок подслушивал без зазрения совести.

— Ничего я не выдумываю, умер он. Нет, не щупала я у него пульс… И дыхание не проверяла… Потому что меня к нему и близко не пустили… Кто-кто, японские самураи! Милиция, конечно, кто же еще? Вернее, следователи прокуратуры. Они вытурили меня в шею… Что делать? Не отдавать им труп? Сдурела, они его уже увезли!.. Догнать и отобрать? Ты что, чокнутая? Зачем мне труп?.. А тебе зачем? Ну и шуточки у тебя… Ладно, пока, до вечера. Когда буду, не знаю. Да, если вдруг позвонит Дима, скажи ему, что он гад и… нет, лучше скажи, что я умерла. Да, выпала вместе с трупом, а когда оживу, не знаю. Ну все, пока-пока.

Марта повесила трубку и вновь обернулась к старичку. Тот мгновенно вскинул голову, намереваясь, очевидно, полюбоваться видом апрельских облаков. Но его желание нещадно расстроил пролетавший мимо голубь. Птица мира метко капнула старичку отходами своей жизнедеятельности прямо в правый глаз.

— Подслушивать — нехорошо, — наставительно заявила ему Марта и отправилась на место падения Гудкова.

Теперь там кроме оцепления появилась еще и красная пожарная машина с лестницей. Возле нее стояли двое пожарных в огнеупорных комбинезонах и касках с жаростойким забралом. Они о чем-то оживленно спорили с тремя следователями в штатском. При этом спорщики с обеих сторон то и дело по очереди указывали руками на окна на третьем этаже, которые, по-видимому, и являлись предметами спора.

Марту это очень удивило. Ей показалось, что следователи призывают пожарных что-то сделать с этими окнами. А те наотрез отказывались это делать. Но сколько она не смотрела туда, куда указывали служивые, ее взгляд не ловил ни малейшего признака пожара. Так зачем же тогда сюда прикатила пожарная машина?

Марта подошла поближе в надежде разнюхать что-нибудь интересное. Выудив свое удостоверение, она проверенным способом попыталась вновь прорваться сквозь оцепление. Но дежуривший там милиционер в форме узнал ее и непреклонно покачал головой. Марта состроила ему глазки, но строгого стража порядка и это не проняло. Он стоял неприступно, как утес, разбивающий океанские волны. Должно быть, их специально тренируют.

Тем временем, пожарные и следователи, видимо, так и не пришли к общему решению. Первые уселись в свою машину и укатили. Вторые вновь уставились на окна и принялись обсуждать что-то уже друг с другом. Потом один из следователей, тот самый, который прогнал за ограждение Марту, убежал куда-то за угол дома. В поле зрения он появился через пару минут. Следователь бесстрашно шел по… краю крыши. Он ориентировался по знакам, которые ему снизу подавали коллеги. Глядя на них, Марта не сразу поняла, что это была за игра жестов: то ли коллеги советовали смельчаку поскорее убраться с крыши, то ли призывали спрыгнуть вниз. Неужели они проводили следственный эксперимент?

Марте стало невероятно жаль симпатичного следователя. Ей не хотелось, чтобы он рухнул вниз и что-нибудь себе повредил. Не из-за того, что она имела на это что-то какие-то свои долгоиграющие планы. Просто она от природы была девушкой доброй, и сейчас вся ее природная доброта кричала о том, что следователя, во что бы то ни стало, надо уберечь от рокового шага.

Остановился он как раз на уровне заинтересовавших следствие окон. Из этого Марта сделала для себя вывод, что принадлежат они квартире Гудкова. Теперь она поняла, зачем приезжала пожарная машина. Видимо, следователи так и не смогли открыть запертую изнутри дверь квартиры. Вот они и хотели проникнуть туда через окно. Пожарные по какой-то причине отказались это делать. Может, боялись материальной ответственности. Вот и пришлось лезть на крышу бедному следователю.

С замирающим в груди сердцем, Марта напряженно, как и еще несколько десятков зевак вокруг нее, следила за трюкачом. Следователь лег на край крыши, осторожно спустил вниз ноги и повис на руках. Он каким-то чудом удерживался за водосточную трубу. Даже на расстоянии было слышно, как жалобно скрипит она под тяжестью человека.

Смельчак ногой толкнул оконные створки. Те послушно перед ним распахнулись. Он раскачался на вытянутых руках и благополучно запрыгнул внутрь квартиры. И только это проделал, как с крыши сорвалась и с металлическим грохотом ухнула вниз значительная часть проржавевшей от времени водосточной трубы. Народ дружно охнул и отшатнулся назад. Но уже через секунду в окне появился смельчак и помахал рукой, показывая, что с ним все в порядке. Зеваки ответили ему аплодисментами.

— Марта?

Услышав свое имя, девушка обернулась. Метрах в пяти от нее стоял Ксенофонт. Репортер был в своем обычном, легком потертом полупальто черного цвета военного покроя и с неизменным длинным шерстяным шарфом, несколько раз обмотанным вокруг тощей шеи с остро выпирающим кадыком. Ксенофонт приветливо махал Марте рукой. Его небритое лицо хранило недавно пройденную стадию острого приступа ипохондрии. Марта махнула в ответ и стала пробиваться к коллеге через толпу.

— Ну и что тут? — спросил Ксюша, равнодушно обводя взглядом место происшествия.

Марта взяла его под руку и отвела в сторонку, к росшему неподалеку тополю. Там их разговор никто не мог подслушать. Марта быстро ввела коллегу в курс дела. Ксюша слушал молча, не перебивал против обыкновения и сохранял на лице выражение мрачной угрюмости. Видно было, что его заботят совсем другие проблемы.

— Эй, ты где? — заботливо осведомилась Марта, помахав рукой у него перед носом. — В другом измерении?

Ксенофонт вздрогнул и вернулся в реальность.

— Я тут, тут я, — поспешно сказал он и тут же вынес свой вердикт. — Дело ясное: несчастный случай. Нет, я, конечно, поговорю с ребятами из прокуратуры. Но это все равно ничего не даст. Я криминал носом чую. Здесь все чисто.

— Ксюша, дорогой! Но Гудков мне сам говорил, что ему гадалка сегодня смерть нагадала!

— Видишь, — многозначительно поднял вверх указательный палец журналист. — Максимум, что это было — самоубийство. На почве алкоголизма. Психоз. Нет, нам здесь делать нечего… Ты когда к Яночке пойдешь?

— Когда рак на горе свистнет, — обиженно надула губки Марта. — Не хочешь возиться, так и скажи. Я другого репортера найду.

— Ну что ты как маленькая девочка, в самом деле, — обиделся, в свою очередь, Ксенофонт. — Если бы я знал, что ты будешь так себя вести, то сам, честное слово, выкинул бы твоего бедолагу в окно.

— Не смешно, — продолжала дуться Марта. — И что это за юмор у вас сегодня у всех такой?

— Какой?

— Черный! Я уверена, что это был не несчастный случай.

— Ага, счастливый такой это случай был, — ехидно гоготнул Ксенофонт. — Вот мужику счастье привалило! Мне бы так…

— Хватит смеяться, здесь тебе не цирк, — окончательно рассердилась Марта. — Лучше послушай, что я скажу.

— Ну что ты можешь мне еще сказать? Что его все-таки вытолкнули из окна? Не верю, докажи.

— Доказать? — распалилась Марта. Репортер невольно залюбовался ее раскрасневшимся и оттого похорошевшим лицом. Еще пару месяцев назад он сам тайно был влюблен в эту девушку, о чем предмет обожания не догадывался до сих пор.

— Докажи!

— Хорошо, иди сюда!

Марта схватила репортера за руку, подвела его к самому ограждению и указала на открытое окно на третьем этаже.

— Видишь?

Ксенофонт честно уставился взглядом туда, куда показывала Марта.

— А что я должен увидеть?

— Сикстинскую мадонну, играющую голышом на балалайке! Окно видишь?

— Окно вижу, — согласился Ксенофонт.

— Видишь, что оно открыто?

— Да что ты все заладила, видишь, видишь… Я же не слепой! Вижу, конечно, окно, открытое. Мне что, слазить туда и закрыть его?

— Нет, закрывать не надо. В том-то все и дело, что это окно открыл следователь.

— Ну и что? — никак не мог врубиться Ксенофонт.

— А то, что после того, как Гудков выпал из окна, оно оказалось закрыто! Понимаешь, что это значит?

— Ничего не значит. Просто кто-то взял и закрыл его.

— Вот именно, закрыл! — возликовала Марта. — А следователь мне сказал, что в квартире никого нет! И закрыта она изнутри на блокиратор. Он потому через крышу туда и полез, чтобы дверь открыть. Теперь понял, балда? Если его кто-то закрыл, то этот кто-то должен был находиться в квартире после того, как оттуда выпал Гудков, верно?

Ксенофонт задумался. Или сделал вид, что задумался.

— И что ты хочешь этим сказать? — с подозрением спросил он.

— Я хочу сказать, что Гудков не сам выпал из окна. Я хочу сказать, что его убили…

— Нет, погоди. Окно могло закрыться от порыва ветра или сквозняка.

— Да? Но если Гудков так боялся ветра, то зачем отдал мне вот эти ключи?

Марта с торжествующим видом вынула из сумочки связку ключей и продемонстрировала ее Ксюше. Репортер взглянул на них без всякого интереса.

— Что это за ключи? — бесстрастно спросил он.

Марта сжала связку в ладошке.

— Это ключи к раскрытию преступления, — жарко сказала она, устремив пылающий энтузиазмом взгляд куда-то поверх репортерской головы. — И я обязательно найду от них замочек…

***

Домой Марта вернулась в самом мрачном расположении духа. Озадачив Ксенофонта, она оставила его на месте гибели Гудкова. Репортер, по ее требованию, должен был выведать все, что удалось узнать следственным органам. Ксюше предстояло применить для этого все свои связи и природную изворотливость.

Марта с места происшествия отправилась в редакцию, передумав идти сразу домой. В ее должностные обязанности не входили криминальные расследования. А вот за рекламу начальство давно грозилось с нее спросить. Девушка хотела совместить одно с другим. Она давно мечтала о повышении своего рекламного статуса до журналистского. На ее взгляд, убийство Гудкова могло ей в этом помочь.

Но стоило только Марте переступить порог редакции, как со стороны кабинета главного редактора донесся грозный рык:

— Квасова, немедленно зайдите ко мне!

Марта тяжело вздохнула и грустно улыбнулась в ответ на сочувствующие взгляды коллег. Она положила вещи на своем рабочем месте и, собрав в кулак все силы, отправилась к начальству. Главный редактор сидел за своим столом, низко уткнув голову в бумаги. Он что-то быстро читал, бегая взглядом по строчкам сквозь каким-то чудом державшиеся на кончике его носа очки. В руке начальник держал дешевую простенькую шариковую ручку и иногда что-то правил ею в тексте.

Марта присела напротив него, опустившись на вращающийся офисный стул. По опыту она знала, что в такую минуту главного редактора отвлекать нельзя, иначе можно было нарваться на неприятности, да и другим коллегам невольно насолить. Раздраженный шеф считался в редакции самым страшным стихийным бедствием, которое только существует в природе.

Наконец, редактор дочитал последнюю строчку, презрительно и устало обронил: «Сплошное графоманство!», и переключил свое внимание на Марту. От его ледяного взгляда, усиленного сверкнувшими на солнце линзами очков, мороз пробежал по спине Марты. Она даже слегка поежилась, почувствовав, как по ее загривку пробежал неприятный холодок.

— Квасова, вы, наверное, и сами догадываетесь, зачем я вас сюда пригласил? — сухо и официально начал беседу редактор Быковский. Такое начало не предвещало ничего хорошего.

— Хотите угостить меня кофе? — неуверенно предположила Марта.

— Нет, то есть…, — редактор запнулся, посмотрел Марте прямо в глаза. Затем отвел взгляд, смущенно кашлянул, встал из-за стола и подошел к окну, сунув руки в карманы брюк.

— Что же вы, Марта, делаете? — не оборачиваясь к ней, неожиданно спросил Быковский, изрядно озадачив свою подчиненную такой постановкой вопроса, да и своей интонацией тоже.

— Сейчас или вообще? — не поняв, уточнила Марта. — Сейчас я на стуле сижу и вас слушаю…

— Не сейчас, а вообще, — терпеливо уточнил, по-прежнему не оборачиваясь, редактор.

— Ну, вообще я работаю, живу понемногу, как все, — неуверенно протянула Марта и принялась лихорадочно припоминать все свои последние прегрешения. — А что? Ой, неужели вы хотите мне зарплату поднять? Спасибо большое, а то я уже стала думать, что вы никогда этого не сделаете!

Быковский от этих слов поперхнулся и закашлялся.

— Квасова, немедленно прекратите ваши шуточки! — нарочито приказным тоном сказал он, обернувшись, наконец, к девушке. — Они здесь неуместны!

— Владилен Амальгетович, я и не думала шутить, — округлила глаза Марта. — Когда речь заходит о деньгах, я говорю очень серьезно. Нет никого серьезнее в этом мире в такой момент, чем я.

— А я с вами хочу поговорить не о деньгах, — резко сказал редактор. — Я хочу э-э-э… обсудить с вами некоторые аспекты вашего поведения.

— Вот уж не думала, что у меня есть поведение, — от души рассмеялась девушка. — А тем более аспекты. Теперь буду знать.

— Прекратите смеяться, я вам говорю, — грозно цыкнул на нее начальник. — Вопрос действительно очень серьезный.

— Да? И в чем же заключается его серьезность? А, поняла. Вы тайно работаете на ЦРУ и хотите меня завербовать. Не выйдет! — крикнула Марта, вскочила со стула и погрозила начальнику изящным пальчиком. — Русские не продаются!

Главный редактор нервно облизнул внезапно пересохшие губы и метнул затравленный взгляд в сторону двери. Дверь была плотно закрыта, и это его немного успокоило. Быковский и не подозревал о том, что его опытная секретарша Валечка давно уже взяла за правило подслушивать через интерком, который редактор частенько забывал выключить.

— Квасова, перестаньте паясничать, — куда более миролюбиво сказал Быковский. — Присаживайтесь, не люблю, когда стоят. Понимаете, Марта, вопрос, по которому я вызвал вас сюда, очень щекотливый. До меня доходят слухи о том, что вы… э-э-э… разлагаете коллектив.

От изумления Марта чуть не свалилась со стула, на который едва успела вновь присесть.

— Простите, что-то у меня сегодня плохо со слухом, — сказала она. — Наверное, магнитные бури или что-то такое. Повторите, пожалуйста, что я делаю?

— Разлагаете коллектив, — терпеливо повторил начальник, внимательно наблюдая за девушкой.

Марта проявила чудеса выдержки, позволив себе лишь вежливую улыбку.

— Что-то я все равно ничего не поняла, — сказала она, очаровательно нахмурив брови. — А вы не могли бы уточнить, как именно я его разлагаю и когда: в рабочее время или в свободное?

— Почем я зна… Перестаньте паясничать! — побагровел Быковский. — У меня точные сведения о вас. Скажите, зачем вы посоветовали Огурцовой отбить мужа у Олеси Федоткиной?

— Да никому я ничего не советовала, — с обидой и возмущением фыркнула Марта. — Если вы имеете в виду случай в прошлую среду, так они тогда повздорили между собой из-за бедного Сенечки. Федоткиной показалось, что он понравился Огурцовой. Вот я и ляпнула, не подумав, мол, если так нравится, то забирай.

— Ничего себе шуточки! А Огурцова вашу шутку приняла всерьез и отбила-таки Сеню, то есть мужа у Федоткиной.

— Что? — ахнула Марта, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех. — Так быстро? Может, он просто сам хотел отбиться как можно поскорее?

Марта живо представила себе эту картину: сто тридцатикилограммовая корректор Огурцова отбивает тщедушного, шестидесятикилограммового Сенечку у стройной, как кипарис, Олеськи. Такое, в принципе, на ее взгляд было невозможно. Об этом она и сказала редактору.

— Да, мы тоже сначала так думали, — грустно кивнул он головой. — Но все вышло совершенно иначе. Вчера вечером Огурцова предложила мужу Федоткиной выйти за нее замуж. Тьфу ты, она предложила ему на ней жениться. Несчастный Сеня не смог ей отказать.

— Она что, силой заставила его это сделать? — смеялась Марта. — К вашему сведению, «несчастный» Сенечка уже год тайком бегает к ней от законной супруги. А Олеська только мучается и обрастает рожками.

— Да? — ядовито сверкнул линзами очков Быковский. — Если она так мучается, то почему Огурцова на работу не вышла? А я вам скажу, почему: она боится мести Федоткиной!

— У-у, как у вас все запущено, — потешаясь, протянула Марта. — Прямо бразильские страсти. Прости, это у вас все или припасена еще пара обвинений для меня?

— Я хотел бы еще поговорить с вами о Ксенофонте. Кажется, вы плохо влияете на его нервную систему…

— Ох, нет, этого я точно не выдержу, — взмолилась Марта и вскочила со стула. — Уж лучше сразу пристрелите меня. А еще лучше — отравите. У вас не найдется для меня немного яду? Из личных запасов? Должен быть, вы ведь пьете по утрам кофе из того, что называете жареным ячменем? Поделитесь, пожалуйста, с бедной девушкой, и Ксенофонт мгновенно излечит свои нервы.

Быковский в очередной раз побагровел и решительно указал девушке на дверь.

— Продолжим нашу беседу завтра, — с трудом удерживал себя в рамках приличия редактор.

Несмотря на кажущуюся веселость, на Марту разговор с начальством подействовал угнетающе. С детских лет в ней жило обостренное чувство свободы и справедливости. Стоило только обстоятельствам покуситься на ее внутреннюю независимость, как девушка немедленно впадала в депрессию. Разговоры с Быковским обычно этим и заканчивались. С первого же дня они не нашли друг с другом общего языка. Для Марты до сих пор оставалось загадкой, почему Быковский принял ее на работу. А еще большей тайной было то, почему он до сих пор не выгнал ее на улицу. Сама же Марта форсировать подобные события не планировала.

Взглянув на часы, она тяжело вздохнула. Шел пятый час вечера. Еще какую-то неделю назад за ней к пяти приехал бы Дима. Все редакционные дамы повыскакивали бы из своих кабинетов, чтобы лишний раз полюбоваться на статного красавца в чине майора ФСБ! А Марта подошла бы к нему гордой, но изящной походкой и мимолетно чмокнула бы его в щечку. Увы, любовь растаяла, как дым, и ведь было-то это всего неделю назад.

Дима в тот день, вернее, ночь привел домой подругу детства, забыв (или сделав это нарочно?), что у него уже целый месяц живет Марта. Они заявились домой в полпятого ночи, пьяные вдрызг. Марта вышла на шум и застала их целующимися в прихожей. От возмущения и обиды она не могла вымолвить ни слова.

— Дорогая, я тебе сейчас все объясню, — заплетающимся языком сказал тогда Дима.

— Попробуй, — ледяным тоном ответила Марта, скрестив руки на груди. — Интересно посмотреть, как это у тебя получится.

— Понимаешь, — начал Дима, оттолкнув от себя подругу детства, которую словно бы только что с удивлением обнаружил у себя в прихожей. Девица, впрочем, внимания на это не обратила и без тени смущения неторопливо застегивала на груди распахнутую блузу. — Это мой друг. Вернее, моя подруга. Понимаешь, бывают други и подруги. Так вот она относится к категории подруг, подвид подруга детства. Видишь ли, у меня было детство.

— Да неужели? — саркастически отозвала разъяренная Марта. — А я думала, ты прям сразу взрослым родился. Да только, как я погляжу, ты до сих пор не повзрослел.

— Ой, гляди, что у меня есть…

С этими словами Дима, опасно покачиваясь, поднял с пола и продемонстрировал Марте бюстгальтер подруги детства.

— Ой, какая интересная штучка. Только не говори, что это твой личный лифчик, — усмехнулась Марта.

— Мой? — удивленно уставился на предмет женского туалета в своей руке Дима. — Нет, это не мой… А что, это лифчик, да? Никогда бы не подумал. Мне всегда казалось, что это… чехол для верблюдов, только для таких маленьких.

— Эй, каких еще маленьких?! — возмутилась подруга детства и шлепнула своего кавалера ладонью по плечу. — Никакие они не маленькие, столько денег за них отдала.

— За верблюдов? — удивился Дима. — Ох, марта, ты меня так разочаровала… Бедные, бедные верблюды…

— Главное, что она, подруга твоя, тебя, кажется, совсем не разочаровала. Главное, конечно, чтобы ты был доволен. Итак, резюмируем — это твоя подруга, а это ее лифчик. А это твоя рука.

— Которая?

— Которая держит лифчик.

— Ах эта? Да, это моя, признаю и раскаиваюсь.

— Что, кроме этого, еще скажешь в свое оправдание?

— Еще скажу… а что я скажу? Ах да, ты знаешь, что моего друга, вернее, подругу зовут… Зовут… Слушай, как тебя зовут? Миша?!

— Меня зовут Маша! — капризно поправила его подруга и вновь шлепнула его ладошкой по плечу.

— Заткнись, Миша, не мешай мне выкручиваться, — зашипел на нее Дима. — Понимаешь, дорогая, Миша только что сделал себе операцию по смене пола…

— Он сделал это прямо в нашей прихожей? Неужели сам? И каким образом, интересно было бы узнать? Тупым ножом, под обрез? Что-то я не вижу никаких следов операции.

— Покажи ей следы, — потребовал Дима у своей спутницы.

— Какие еще следы?

— От операции…

Подруга задумчиво икнула, затем задрала край блузы и оттянула книзу юбку.

— Вот! — торжествующе заявила она.

— Это шрам от операции на аппендиците, — прошипела Марта. — Впервые слышу, чтобы удаление аппендицита превращало Мишу в Машу.

— Да? — удивился Дима. — А, по-моему, объяснение очень разумное.

— Тогда поясни, зачем ты целовал своего друга? У нас в стране такое не одобряется.

— Да-да, точно, ты права, — обрадовано закивал головой Дима. — Вернее, нет. Я никого не целовал. Это она меня целовала. Представляешь, иду себе спокойно так домой, никого по дороге не трогаю, и вдруг эта девка как кинется на меня из-за угла ни с того, ни с сего. Из подворотни прямо выскочила. Я даже среагировать не успел, хотя нас тренировали. Знаешь, как нас тренировали? До седьмого пота. Ну и давай меня целовать. Слушай, а кто это? Откуда она вообще здесь взялась? Марта, ты зачем ее впустила? Я же тебе говорил, не открывай дверь незнакомым людям, даже по ночам!

— Что-о-о?! Так это я на тебя накинулась? — взвилась Миша-Маша и залепила Диме горячую оплеуху. — Кобель проклятый! Все вы такие!

Она сердито вырвала из руки мужчины свой лифчик и ушла, громко хлопнув за собой дверью. Оставшись наедине с Мартой, Дима глупо улыбнулся.

— Дорогая, давай сделаем вид, что ничего не произошло…

Ночевал он на диване, а Марта в то же утро вернулась к себе домой. Жила она в семейном общежитии, в небольшой, но уютной угловой комнатке на пятом этаже, по соседству с комнатой своей младшей сестры Таньки. Ей она и выплакала свое горе.

— Я же тебе говорила, что все мужики — кобели. Держать их надо на коротком поводке! — приговаривала, гладя по голове сестру, лицом зарывшуюся на ее необъятной груди, Танька. — И Дима твой мне сразу не понравился. Подумаешь, жизнь он тебе спас! Уберег в перестрелке от бандитской пули! Ну и что? А ты ему рубашки стирала, носки штопала, обеды готовила. Еще неизвестно, кто кому больше задолжал!

Сестра всегда находила для Марты нужные слова. Танька была для нее самым близким в мире человеком. Пожалуй, только с мамой еще могла вот так же по душам поговорить Марта. Но Танька всегда была рядом, а мама жила далеко, в Челябинске.

С Танькой Марту связывала и какая-то внутренняя, телепатическая связь. Сестры очень хорошо чувствовали, что происходит друг с другом, даже на расстоянии. Если одной было плохо, то и другая испытывала дискомфорт; если одна переживала счастливые мгновения, то и у другой душа расцветала светлыми красками. Вот и сейчас Танька безошибочно угадала, что у сестры лежит камень в душе.

— Рассказывай! — велела она, как обычно, без стука ввалившись в комнату сестры.

Марта открыла дверцу шифоньера, зашла за нее, словно за ширму, и начала переодеваться. Попутно она во всех подробностях описывала сестре обстоятельства смерти Гудкова. Марта накинула на себя халатик, закрыла шифоньер и отправилась на кухню, общую на блок из восьми комнат. Танька заторопилась следом за сестрой.

— Постой, я не поняла насчет окна, — допытывалась она. — Причем тут окно?

— Понимаешь, если оно было закрыто, значит, его кто-то закрыл, — терпеливо пояснила Марта, набирая в кастрюлю воду из-под крана.

— Так Гудков его и закрыл, — осенило Таньку.

— Как ему это удалось? Он упал на асфальт, разбился, потом поднялся по водосточной трубе, аккуратно закрыл окно и спустился обратно?

— Нет, просто он вышел на парапет и закрыл за собой окно.

— Там нет никакого парапета!

— А что ты сразу ругаешься и слова сказать не даешь?! Может, я думаю…

— Ты? — ехидно заметила Марта. — Ой, не смеши меня, я еще жить хочу.

Марта вскипятила воду и сварила в ней купленные по дороге домой пельмени, в том числе и на долю сестры. Танька любила поесть. Она давно бросила следить за фигурой. После родов Танька очень располнела, ей не помогали никакие диеты. Несколько лет ожесточенной борьбы за снижение веса убедили ее в том, что далеко не каждому дано счастье или несчастье быть худым. Себя Танька считала вполне здоровым человеком, а муж любил ее такой, какой она была.

Круглее и плотнее Таньки из всего ее окружения была только ее лучшая подруга Промокаха. Они вместе работали в отделе снабжения на заводе. Так что в отличие от многих женщин, Танька могла позволить себе за завтраком, обедом и ужином что угодно. Она не опасалась за свою фигуру, поскольку опасаться было уже поздно.

— Хорошо, предположим, что ему помогли отправиться на тот свет, — сдалась, наконец, Танька. — Тогда сразу возникают два вопроса. Вопрос первый: кто и зачем это сделал? И вопрос второй: зачем тебе все это надо? Опять хочешь впутаться в темную историю? Ну уж нет, хватит! Мне сестра живая нужна.

— Я и так живая, что со мной сделается?

— Живая она, — недовольно пробурчала Танька. — Ты тощая и прозрачная, а не живая. Вот я — живая, смотри!

Танька вскочила на ноги и уперла руки в крутые бедра. Подбоченилась и гордо выпятила вперед мощную грудь.

— Ну как?

— Да, пожалуй, утопить тебя будет очень сложно, — вынесла свой вердикт Марта.

— Это еще почему? — приготовилась обидеться Танька.

— А ты все время всплывать будешь, сало не тонет.

Танька зарычала от обиды и больше с Мартой в тот день не разговаривала.

Ночью Марту ожидало другое испытание. В одиннадцать часов, почитав при свете ночника книжку, она улеглась спать. После трудного и полного переживаний дня сон пришел сразу. Он навалился на девушку всей своей тяжестью. Сон был бесконечно длинным и тягучим, без сновидений. Казалось, будто Марта провалилась в саму вечность.

Вырвали девушку из оков Морфея чьи-то душераздирающие вопли, доносившиеся с улицы. Марта нехотя открыла глаза, включила ночник и скосила взгляд на будильник. Шел только третий час ночи. Можно было спать еще минимум четыре часа, если бы не эти вопли, в которых девушке послышались знакомые нотки.

Марта встала, нащупала ногами тапочки и накинула на плечи халатик. Не спеша подошла к окну, приоткрыла шторку, выглянула в окно и инстинктивно отшатнулась. Внизу, перед ее окнами, на месте маршировал, высоко задирая ноги, ее бравый майор Дима. При этом он орал куплеты из какого-то военного марша и храбро размахивал длинным шестом, на который были нанизаны около десятка лифчиков разного размера.

— Марта, я тут! — радостно заорал он, увидев, что в комнате возлюбленной зажегся свет. — Я пришел к тебе просить прощения.

Но возлюбленная столь же сильного чувства восторга к нему не испытывала. В приступе тяжелой злобы на своего ухажера Марта пошарила глазами по комнате в поисках чего-нибудь тяжелого и ненужного, что было бы не жалко швырнуть в голову проклятого изменника. Да как он посмел явиться к ней среди ночи, да еще с коллекцией, видимо, боевых трофеев на шесте?! К счастью для Димы, ничего тяжелого и ненужного Марта в своей комнате не нашла.

— А сейчас я прочитаю тебе свои стихи, — орал с улицы Дима. — Я их сочинил специально для тебя. Слушай: как пулемета очередь, как автомата дробь, люблю я Марту очень ведь, как… тут я еще не придумал, никак не могу рифму подобрать к слову дробь! Может, поможешь?

Марта снова выглянула в окно. Рифма у нее так и вертелась на языке. Однако она не решалась кричать такое во всеуслышание среди ночи. Ей показалось, что Дима не очень твердо стоит на ногах. Неужели он начал выпивать? Только этого ей и не хватало! Даже после того, как Марта ушла от него, в душе у девушки жила надежда на то, что все образуется. Она надеялась, что они еще смогут быть счастливы вместе. Марта была уверена в том, что ее обида пройдет. Это было всего лишь очередное испытание на пути к их совместной жизни. Ей не хотелось, чтобы майор Дима навсегда исчез из ее судьбы. Марта все еще верила в то, что этот мужчина ниспослан ей небесами.

Такие мысли лихорадочно проносились в сознании Марты. А в это время мужчина ее мечты продолжал маршировать под окнами с коллекцией лифчиков в руках.

— А еще я хочу подарить тебе… хочу подарить… — Дима внезапно сорвался с места и исчез из поля зрения Марты. — Ты любишь котов?

Минуту спустя он появился снова. Майор держал за шкирку дворовую кошку. Несчастное животное отчаянно извивалось в его руках и жалобно мяукало.

— Я хочу подарить тебе Мурзика в знак нашей дружбы и примирения. Сейчас принесу!

— Не смей подниматься ко мне! — крикнула в открытую форточку Марта. — Я тебе все равно не открою.

— Хорошо, тогда лови!

С этими словами Дима размахнулся и швырнул издавшее поистине предсмертный вой несчастное животное в окно пятого этажа. Ошалевший от страха Мурзик в полете перебудил половину города, однако каким-то чудом благополучно долетел до окна и с диким скрежетом вцепился когтями в подоконник. Марта тут же распахнула одну из оконных створок и впустила перенервничавшего кота к себе.

— Идиот! — крикнула она в окно. — Живодер! Алкоголик! Хренов агент национальной безопасности! Иди, проспись! И перестань мучить животных!

Марта закрыла шторки и выключила свет. Мурзика она выпустила на пол. Переживший стресс кот немедленно забился под шифоньер. Девушка хотела вытащить его оттуда, но кот озлобленно зашипел в ответ на ее ласковый зов. Всем своим видом он демонстрировал, что больше никогда живым в человеческие руки не дастся.

В этот момент раздался стук в дверь. Марта подошла и открыла щеколду. На пороге, закутанная в одеяло, в одной ночнушке со смешными кружевными оборками стояла полусонная Танька. Она удивленно проводила взглядом метнувшуюся у ее ног кошачью тень, выскочившую за порог. Затем важно и бесцеремонно прошлепала в комнату сестры. Зевнула по дороге, заразив этим и Марту, и сунулась в окно, слегка одной рукой приоткрыв шторку.

— Твой, что ли, приходил? — сонно спросила она. — Третий раз уже. Если бы он не служил в ФСБ, наши мужики уже намяли бы ему бока.

— И правильно сделали бы, — зло обронила Марта, с ногами забравшись на свою кровать.

— Все еще злишься? — снова выглянула в окно Танька. — Ушел… Эх, какой мужик, а! Если бы я была свободна…

— Знаю, знаю, ты бы его точно не упустила, — продолжила знакомую песню Марта. — Проходили уже. Придумай что-нибудь поактуальнее.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но я бы на твоем месте его простила, честное слово! Ну подумаешь, с бабой он какой-то поцеловался… Может, он случайно… Или у него такое задание было…

— Поцеловать чужую бабу? С каких это пор в ФСБ такие задания дают?

— Да кто их теперь разберет, чем они там занимаются! А как же Джеймс Бонд? Он их столько перецеловал, а верность хранил одной.

— Которой из тысячи?

— Ну, не знаю. Ой, а может, он хотел твои чувства проверить?

— В таком случае, ему это удалось, — вяло отозвалась Марта. — По крайней мере, теперь он может не сомневаться в том, что с чувством собственного достоинства и мести у меня все в порядке.

— Ну и дура, — решила Танька. — Пока будешь так придирчиво относиться к своим мужикам, молодость мимо пройдет. Оглянуться не успеешь, как твоя кожа станет дряблой, грудь, ну сама понимаешь…

— Замолчи, ради всего святого, — взмолилась Марта. — Я спать хочу, а вы мне не даете. То один придет то другая. Коты эти ее. Кругом одни ненормальные…

— Ну что ты, я же любя, — миролюбиво отозвалась Танька, укладываясь на кровать рядом с сестрой. — Я за тебя, дурочку, беспокоюсь.

— Лучше возвращайся к себе и беспокойся о своем муже и сыне.

— Ты становишься злюкой, — заметила не без доли самодовольства Танька. — А это первый признак старости.

— И вовсе я не старая! Просто у меня характер такой.

— Не старая? А какая? Тебе скоро четверть века стукнет, а у тебя никакой личной жизни.

— Вот только не надо… Все-таки один муж у меня уже был.

— Муж? Ошибка молодости, а не муж. Притерлись с ним, прости за выражение, органами, а о душах забыли. Ты думала, что он святой, а он обыкновенным алкашем оказался. Ну, выгнала ты его… Так зачем же после этого крест на себе ставить? Нет, Марта, мужик тебе нужен обязательно. Тебе пора размножаться. А как ты без мужика размножаться собираешься?

— Почкованием, — угрюмо буркнула в ответ Марта. Она засыпала под убаюкивающий голос сестры, пригревшись под ее большим и мягким боком.

— Дура ты все-таки, — убежденно повторила Танька, и, услышав ровное дыхание сестры, поняла, что та уже мирно спит.

***

Смерть Гудкова дала Марте массу пищи для размышлений. Следующие несколько дней после этого трагического события она никак не могла прийти в себя и пребывала в состоянии крайней задумчивости и отрешенности от всего остального мира. Дома почти не разговаривала с сестрой и соседями, ограничиваясь однозвучными репликами. На работе почти не появлялась. Предпочитала рабочее время проводить в беготне по городу в поисках очередного клиента, согласного дать рекламу в газете, которую она представляла.

Впрочем, дела на работе у Марты тоже не клеились. К концу недели ей с огромным трудом удалось заключить три договора на небольшую рекламную сумму. Они все равно не сулили ей прибыли. Добытого хватило лишь на то, чтобы закрыть обязательный план. Редактор Быковский, очень ревностно следивший за работой Марты, казалось, даже руки потирал от удовольствия. В редакции начали поговаривать о скором неминуемом увольнении еще недавно считавшегося лучшим рекламного агента газеты.

Но Быковский проявил удивительную для него мудрость. Прежде, чем идти на крайние меры, он вызвал Марту к себе для серьезного разговора.

— В последнее время вы значительно снизили требования к себе, — строго заметил Быковский, когда секретарша Валечка оставила их с девушкой в его кабинете наедине.

— Да нет, просто неделя выдалась неудачная, — возразила Марта и тут же пылко добавила, решив, что настало время для давно мучавшего ее разговора. — Владилен Амальгетович, помните, я вам говорила, что хочу стать журналисткой?

Быковский нервно закашлялся и внимательно посмотрел на Марту.

— Не понимаю, к чему вы клоните? — настороженно ответил он.

— Я не клоню, я же прямо вам говорю — хочу стать журналисткой, — не унималась Марта. — Вы еще тогда сказали, что если я раскопаю что-нибудь интересное и сумею раскрутить материал и подать его как следует, то вы переведете меня в штат журналистов.

— Да, это я такое говорил? — неуверенно протянул Быковский. Он закатил глаза и мучительно вспоминал, когда именно сподобился на то, чтобы произнести такую глупость. — Возможно, что и говорил, хотя это на меня совершенно не похоже. Ну ладно, допустим, я поверил вам на слово. И что же, Квасова, вы что-то раскопали?

— Да, вернее пока что нет, но я точно вот-вот раскопаю, — возбужденно выпалила Марта. — Понимаете, один мой знакомый человек выпал из окна. Только я думаю, что он не сам выпал. Пока я не знаю, кто и зачем его выкинул из окна, но скоро узнаю, честное слово. И тогда вы получите сенсацию. Горячий материал, как говорим мы, старые мастера пера.

Быковский издал тяжелый вздох, отвалился на спинку кресла и устало закрыл глаза.

— Этого я и боялся, — еле слышно прошептал он.

— Чего именно? — уточнила щепетильная Марта.

— Что однажды вы придете ко мне и заявите, что раскрыли преступление века, — снова открыл глаза Быковский. Редактор посмотрел на Марту так, словно надеялся, что она — всего лишь плод его разыгравшейся фантазии.

Надежды эти не оправдались. Быковский издал новый мучительный стон и вновь устало прикрыл веки.

— Что вы, я пока что еще ничего не раскрыла, но уже достаточно близка к этому!

— Насколько близки? — на всякий случай уточнил редактор.

— Ну, процентов на пять, — прикинула в уме Марта. — А что вы хотели, я ведь только начала расследование!

Быковский распахнул глаза и, не мигая, уставился на собеседницу.

— Квасова, скажите, только честно, что вас не устраивает в вашей работе?

Марта задумалась. Вспомнила беготню по городу, утомительные переговоры с капризными или наглыми клиентами, а также слезы жалости к самой себе, неизменно подкатывавшие к горлу в день получки.

— Да вроде, пока меня все устраивает, кроме зарплаты, беготни по городу и утомительных переговоров с капризными и наглыми клиентами, — подумав, перечислила она.

— Разве вы плохо зарабатываете?

— Когда как, иногда и агентские получаю, но вот моя сестра говорит, что жаловаться на зарплату всегда грех, потому что хорошо уже то, что она есть, а если ее нет, то и жаловаться нечего, — снова закивала Марта.

— То есть, в принципе заработок вас устраивает. Так чего же вы от меня хотите?! — в отчаянии воскликнул Быковский. — Хотите вести расследование? Ведите себе на здоровье, но в свое свободное время, чтобы оно было не в ущерб вашей основной работе. Я вот рыбалку люблю, но я же не рыбачу в рабочее время. Вы меня понимаете, Марта? Хотите ловить преступников, так превратите это в свое хобби, но только в домашнее хобби.

— Ага, понимаю, вот насчет рыбалки вы вообще в точку попали. Лучше и не скажешь. Восхищаюсь вами, шеф! Так как насчет журналистики?

— Что? — вздрогнул Быковский и устало сдался на милость девушки, которая явно не планировала покидать поле боя в качестве побежденной стороны. — Хорошо, я вам обещаю, если принесете хороший материал, то я рассмотрю возможность перевода вас в штат журналистов, но только на полставки и испытательный срок, потому что у вас нет ни профильного образования, ни опыта такой работы. Только учтите, что ваше расследование — это по-прежнему сугубо ваше личное дело. Не впутывайте в него газету.

— Вы хотите сказать, что вся ответственность лежит на мне?

— Именно…

— Тогда я оправдаю ваши ожидания на все сто процентов, шеф, — жизнерадостно пообещала Марта и в отличном расположении духа покинула кабинет редактора.

В рабочем же кабинете ее уже дожидался Ксенофонт. В редакции он не появлялся несколько дней и сейчас выглядел ужасно. Густая щетина покрывала его впалые щеки, глаза пылали лихорадочным огнем, а скулы и длинный, прямой нос, казалось, еще больше заострились. Несмотря на то, что в помещении Ксюша снял и повесил на вешалку свое полувоенное пальто, шарф по-прежнему был обмотан вокруг его шеи.

Увидев Марту, он поманил ее пальчиком.

— Надо поговорить, — сказал он и заговорщицки подмигнул ей правым глазом.

Марта с извинением взглянула на своих коллег из рекламного отдела и выскочила из кабинета вслед за Ксенофонтом. Репортер уверенными широкими шагами прошел через всю редакцию и вышел на улицу. Марта последовала за ним. На улице было свежо и пахло весной. Они прошли под росшую во дворе яблоню и уселись на деревянную лавку, сколоченную под ней.

— Ты плохо выглядишь, — участливо заметила Марта. — Переживаешь?

— Ты так и не поговорила с Яной, — безучастно глядя куда-то в пространство перед собой, ответил Ксенофонт.

— Ой, Ксюша, честное слово, я собиралась, просто из головы вылетело, — всплеснула руками Марта. — То одно, то другое, тебя рядом нет и напомнить некому.

— Ты мне даже ни разу не позвонила, — обиженно отвернулся репортер. — Вот так умрешь, а никто этого и не заметит.

— Так ведь у тебя телефон, вроде, за долги отключен, — напомнила ему Марта.

— Ну и что, главное не то, что ты бы дозвонилась, а чтобы позвонила, — настойчиво повторил Ксенофонт. — Главное — участие.

— А, так у тебя опять депрессия, — догадалась Марта, поняв, что бедолага мучается от недостатка женского внимания. — Поругался с Яной и не знаешь, как помириться. Ксюша, ну извини, я забыла. Честное слово, сегодня же вечером загляну к ней и в очередной раз навру ей с три короба о том, какой ты хороший.

— Правда? — с надеждой взглянул на нее репортер.

— Честное пионерское, — заверила его Марта. — А теперь выкладывай, что тебе удалось узнать по моему делу.

— Ничего, — нахмурился Ксенофонт, но секунду спустя на его лице уже играла широкая улыбка. — Купилась, да? Поверила, что я ничего не накопал? Не волнуйся, Ксенофонт всегда найдет иголку в стоге сена, даже если нет ни стога, ни сена, ни иголки.

— Нельзя ли без лирических отступлений, — попросила Марта.

— Наверное, можно, — неожиданно легко согласился Ксенофонт. — Значит так, слушай. Свидетелей падения твоего приятеля из окна практически нет. Удалось только разыскать двух местных старушек, которые видели завершающую стадию полета. Они как раз на пару возвращались из магазина. Говорят, летел твой друг абсолютно молча. Они еще удивились, вроде как, ожидали что-то услышать в полете. А он почему-то молчал, словно не русский, это они так сказали. Теперь о причине смерти. Эксперты пришли к выводу, что смерть наступила в результате закрытой черепно-мозговой травмы. То есть, хрястнулся твой друг об асфальт башкой, от этого и умер.

— Да, такое иногда случается, — задумчиво кивнула Марта.

— Вот именно, что случается, — согласился с ней Ксюша. — Короче, твердо установлено, что умер он от асфальта. Точнее, от того, что асфальт оказался на пути его следования. Так что никаких там мыслей о том, что его сначала убили, а потом вытолкнули в окно, у тебя быть не должно. Проверили эксперты и его кровь на содержание алкоголя. Пьяный он был, как говорится, в стельку. Но ты и сама об этом знаешь. Так что, скорее всего, вывалился твой приятель в окошко по собственной инициативе или неосторожности. Может, он просто подышать хотел. Теперь о квартире. Твой Гудков, судя по всему, находился там один. Дверь, как ты и говорила, была закрыта изнутри на блокиратор. Снаружи ее было не открыть. Дверь надежная, металлическая, типа «сейф». Чтобы такую взломать, нужно часа два-три работы. В общем, прокуратура пришла к выводу, что это несчастный случай.

Ксенофонт закончил свой рассказ и выжидающе уставился на Марту. Девушка задумчиво смотрела на одинокого грача, важно вышагивающего по забору, и медленно переваривала услышанное. Информация, добытая репортером, недвусмысленно указывала на то, что смерть Гудкова была всего лишь следствием неудачных обстоятельств. Но на душе у Марты было неспокойно. Что-то подсказывало ей, что все в этой истории не так просто. Своими сомнениями она поделилась с Ксюшей. Тот безразлично пожал плечами, показывая, что ему эта тема малоинтересна.

— Если тебе так хочется сунуть в это дело свой очаровательный носик — суй, — сказал он. — Только там все равно ничего не найти. Поверь, у меня на такие дела нюх.

— Значит, ты его потерял, — ответила Марта, поднимаясь с лавочки. — А я докажу и тебе, и Быковскому, что способна на большее, чем разводить клиентов на бабки.

— Ладно, — безропотно согласился с ней Ксюша. — Ты только к Яночке не забудь зайти…

После этого разговора Марта собрала свои вещи и покинула редакцию. Четких планов на остаток дня у нее не было. Приближалась к вечеру пятница, «крайний день» перед выходными. На это время у нее традиционно не было назначено деловых встреч. Бизнесмены старались такие важные проблемы, как размещение рекламы, решать до уик-энда, но и не в понедельник — наиболее продуктивными днями в плане заключения контрактов у Марты всегда были вторник, среда и четверг.

Прозябать в одиночестве, которое Марта остро ощутила, едва переступила порог редакции, девушке тоже не хотелось. Душа требовала общения и действий. Но чего именно она хотела, девушка пока сообразить не могла. Вспомнив о Ксенофонте, Марта решила не откладывать решение его проблемы в долгий ящик. Надо было навестить Яночку — пассию репортера, по которой бедняга сох уже почти три месяца.

Ровно столько же знакома была с ней и Марта. Молодые люди познакомились случайно, на какой-то корпоративной вечеринке, куда Марте удалось достать два приглашения. Дима, с которым в тот момент у нее только-только намечалась трогательная и романтичная история любви, находился на дежурстве. Одной Марте идти на вечеринку не хотелось. А идти было надо, поскольку там она могла обрести новые деловые связи. Вот девушка и захватила с собой репортера.

Тот вечер Марта помнила смутно. Вечер наверняка вообще не сохранился бы в ее памяти, если бы не судьбоносное знакомство Яночки и Ксюши. С первого взгляда на них Марта поняла, что эти люди просто созданы друг для друга. Яночка работала в налоговой инспекции. Это была тощая и сухая девица с тем минимально возможным размером бюста, который предусмотрела природа. Руки и ноги Яночки были невероятной длины и напоминали скорее жерди, чем человеческие конечности. В одежде она предпочитала стиль, который ей совершенно не шел. Яночка носила почти исключительно длинные и обтягивающие платья, призванные подчеркивать стройность и изгибы. В ее случае такие платья подчеркивали лишь болезненную худобу, которую Яночка наивно путала со стройностью. На шее она неизменно носила небрежно повязанный шелковый шарфик, как признак утонченности. Но Марта подозревала, что дело не в изяществе и утонченности вкуса, а в гусиной шейке Яночки, которая таким незамысловатым способом пыталась скрыть свой природный недостаток.

Раздавая красоту, природа обошла Яночку стороной, но девушка не сдавалась и гнушалась исправлять столь обидную ошибку с помощью подручных средств. Грима на ее лице обычно было не меньше, чем на лицах главных героев из фильмов ужасов. А пучок стянутых на затылке в хвост ярко-рыжих волосиков лишь усиливал это сходство.

Тем не менее, облик девушки, которая с успехом могла бы подрабатывать в свободное время огородным пугалом, поразил бедного Ксенофонта в самое сердце. Стоило ему только увидеть Яночку, как репортер сделал «стойку», словно охотничий пойнтер, почуявший дичь. У Ксюши тут же отвисла челюсть, а бокал с шампанским в его руке лопнул, словно был сделан из хрупкой и прозрачной яичной скорлупы. Проследив за его безумным взглядом и увидев плод его восхищения, Марта едва не лишилась дара речи. Она и представить себе раньше не могла, что трезвый мужик может клюнуть на огородное пугало. Впрочем, Ксенофонт славился своими странностями. Потому Марта вполне логично решила, что раз уж такому парню пугало понравилось, значит, так тому и было суждено случиться.

Ксенофонт настолько увлекся, что тут же забыл о Марте. Словно голодный орел над равниной, он долго кружил вокруг Яночки, не подозревающей, какой подарок ей уготовила судьба. В тот момент явный дефицит мужского внимания она компенсировала интенсивным потреблением спиртного, на практике демонстрируя организаторам вечеринки тот факт, что они явно поскупились на создание запасов алкоголя, недооценив возможности гостей. Девица только и успевала менять опустевшие бокалы из-под шампанского на полные. В конце концов, один из официантов, не выдержав, сунул ей в руки целую бутылку, заявив, что он не нанимался бежать марафон.

К концу вечера Яночка уже довольно плохо держалась на тоненьких шпильках. В этот момент к ней и подскочил Ксенофонт: грудь колесом, глаза навыкате, во всем внешнем облике имитация полной самодостаточности и уверенности в себе. Увидев мужчину так близко от себя, Яночка испустила полу удивленный, полу очарованный вздох. Ее сердце, доверху наполненное шампанским, сладко затрепетало, а затуманенное спиртным сознание живо нарисовало ей образ прекрасного рыцаря. Она была покорена. Яночка безропотно и сладострастно отдала себя в объятия Ксенофонта. А репортер от удачи совсем голову потерял. Так эта жуткая парочка и нашла друг друга.

Марта не заметила, как счастливые влюбленные улизнули с вечеринки. Но на следующий день Ксюша уже познакомил ее с Яночкой, представив то, что марта приняла поначалу за пугало, как свою невесту. Ксюша расстарался и специально пригласил Марту в кафе. Во время знакомства выяснилось, что Яночка ко всем своим прочим достоинствам еще и близорука. Выяснилось это совершенно случайно, после того, как одна из контактных линз пугала упала на пол, и на нее неуклюже наступил Ксенофонт, потому что Яночка относилась к тому типу людей, у которых линза обязательно выскочит из глаза в общественном месте, а Ксенофонт представлял ряды тех избранных, кто обязательно на такую линзу наступит. По звуку раздавленного стекла линзу удалось найти, однако к дальнейшему использованию она уже была непригодна. Поэтому Яночка в буквальном смысле слова знакомилась с Мартой в полглаза.

С того самого дня Марта совершенно неожиданно для себя стала играть в судьбе влюбленных важную роль буфера. Не проходило и недели, чтобы Яночка с Ксенофонтом не ругались. Тогда в дело и вступала Марта, которая по очереди успокаивала обоих и возвращала их в русло относительно нормальных отношений.

…Яночку Марта нашла у нее в рабочем кабинете, в котором она в тот момент работала в гордом одиночестве. Ее знакомый ярко-рыжий хвост маячил перед экраном компьютерного монитора. Должно быть, более удачливые коллеги Яночки уже умчались на пятничные свидания.

— Привет!

Яночка на миг оторвалась от своих расчетов и уставилась на Марту таким взглядом, будто видела ее впервые. Потом образ стоявшей перед ней девушки постепенно проступил из потаенных уголков памяти. Яночка сделала попытку улыбнуться. Однако вместо этого ее личико исказила гримаса. Казалось, будто она вот-вот собирается расплакаться.

— Ты? — с вызовом спросила она, не ответив на приветствие. — Тебя прислал он?

— Никто меня не присылал, — ответила Марта. — Если хочешь знать, мне дела нет до ваших отношений. Хотите ругаться — ругайтесь, хотите любить — любите. Ваше дело, хоть голые при луне танцуйте, только не вмешивайте меня больше в свои дрязги.

Начало было традиционным. На иное Яночка просто не реагировала. Она жила в мире самообожания, которое томной усладой вливалось ей в уши из собственных уст. В мир суровой действительности эту девицу могли вернуть только резкие слова. Марта давно выучила ее способность реагировать только на проявление равнодушия по отношению к ее судьбе. И довольно умело играла на этом. Вот и сейчас лицо Яночки вновь исказила гримаса. Девица кусала себе губы, глубоко дышала и лихорадочно искала, чтобы ответить позабористее.

— Я его ненавижу! — неожиданно выпалила она. — Он мне всю жизнь испортил!

— Да? Так быстро, надо же, — удивилась Марта. — И это после десятка свиданий и смсок? Поздравляю, вы делаете успехи. У многих годы уходят на то, чтобы испоганить кому-то жизнь. А вы всего за пару месяцев справились. При этом даже расписаться не успели. Похоже, это новый мировой рекорд.

— Это не смешно, — обиженно поджала губки Яночка и с вызовом уставилась в окно, за которым весьма живописный бомж в фетровой шляпе без верха самозабвенно копался в мусорном контейнере. — Может, у меня были планы! У меня были ухажеры! А тут вдруг появился он и все испортил. Он обращается со мной, как… как с вещью. А ведь я отдала ему лучшие годы своей жизни!

— Скорее, месяцы, если учесть, что их всего-то была два…

— Недели! — выпалила Яночка, подсчитав, что так цифра будет выглядеть внушительнее.

— Сутки, часы, минуты, секунды, доли секунды, — улыбнулась Марта, издевательски продолжив логическую цепь. — Думаю, Ксюша все это прекрасно понимает. Он ведь очень умный, вернее, сообразительный парень. Просто у него работа нервная. Вот он иногда и срывается. Мне кажется, не стоит вам так резко обрывать все отношения. Он-то дурак, что с мужчины взять, а ты умная. Поэтому именно ты должна сделать первый шаг и дать ему еще один шанс. А если он им не воспользуется, стоит тебе только свистнуть… Мужиков вокруг пруд пруди, да что там, вон, смотри, за окном какой экземпляр.

— Никогда! — гордо вздернула свой длинный носик Яночка и отвернулась от окна, сразу потеряв всякий интерес к бомжу, чьи ноги торчали теперь из бака — он деловито продолжавшему добывать себе пропитание, не подозревая о том, что стал предметом обсуждения двух достойных дам.

— Правильно, никогда не давай ему ни одного нового шанса, — спокойно поддержала Яночку Марта. — Но только в будущем, а сейчас дай ему шанс все исправить. Женщины должны уметь прощать, иначе мужики совсем отобьются от рук.

— Ты думаешь, на него стоит одеть узду? — робко спросила Яночка, доверительно взглянув в глаза Марты.

— Ну конечно…Только надеть.

— Что надеть?

— Узду.

— А, в этом смысле…

В глазах Яночки засветились радость и надежда. Она легко вскочила со своего стула и бросилась Марте на шею.

— Какая же ты хорошая, Марточка! — Яночка громко и от всей души чмокнула Марту в щеку. — Я хочу сделать для тебя что-нибудь приятное, Мартусик.

— Для начала сотри свою помаду с моей щеки, — вежливо попросила Марта. — А если ты действительно хочешь сделать для меня что-нибудь приятное, то, пожалуй, я могу подсказать тебе один способ.

— Какой? — вся подобралась в ожидании Яночка, преданно глядя на лучшую из подруг.

Марта вынула из своей сумочки блокнот, достала ручку, сняла зубами колпачок и быстро написала в нем название фирмы «Алые паруса».

— Мне нужна информация об этой фирме, — заговорщицки шепнула она Яночке, не вынимая колпачка из сжатых зубов и показала ей запись в блокноте. — Когда и на кого оформлена, как платит налоги, большая ли у нее прибыль.

— А зачем это тебе? — заговорщицки шепнула в ответ Яночка, с трудом расфшифровав послание, хотя вокруг никого не было, никто не мог их подслушать.

— Убийство расследую, — вновь прошептала Марта. В глазах Яночки заплескался нескрываемый ужас. — Шучу, шучу! Просто клиента одного проверяю, надежный ли он, можно ли с ним работать.

— А-а, поняла, — кивнула Яночка и уселась на место. — Сейчас что-нибудь найдем.

Ее пальцы быстро запорхали по клавиатуре. Видно было, что девушка в своем деле настоящий профессионал. Она практически не смотрела на клавиатуру и набирала только ей известные цифры и буквы по памяти. Марта с восхищением следила за ее работой. Иногда она переводила взгляд на монитор, по которому быстрыми титрами пробегали названия коммерческих фирм. Наконец, курсор замер на названии «Алые паруса».

— Тебе распечатать или с экрана прочитаешь? — уточнила Яночка.

Марта попросила распечатку. Яночка, на свой страх и риск, исполнила ее просьбу.

— Только об этом никому ни-ни, а то меня с работы попрут, — взмолилась она.

Марта быстро скатала распечатку в рулон и сунула в свою сумочку. Перед уходом она обернулась к Яночке и уже с порога еще раз напомнила ей:

— Дай ему шанс!

— Надеть узду! — словно отзыв на пароль продекламировала Яночка и в знак своей солидарности с мнением Марты, сжала левую руку в кулак, согнула ее в локте и вскинула в революционном призыве. — Но пасаран!

***

Остаток вечера Марта с переменным успехом провела за изучением данных о фирме «Алые паруса». Этим она едва не довела свою сестру до белого каления. После того, как Марта ушла от майора Димы, Танька, недолго думая, вновь озаботилась поиском для своей сестренки новых женихов. В свое время она уже делала это после довольно мучительного и непростого для обеих сторон развода Марты с Федором. Когда появился Дима, Танька взяла краткосрочный отпуск. С тех пор, как Дима отошел на задний план, с легкой руки сестры в комнату к Марте на просмотр явился не один десяток кавалеров. Большинство из них представляли собой многочисленный клан неудачников и слюнтяев, которых Танька тащила к сестре за неимением лучшего.

В этот вечер она привела высокого, сухого старика с изящной темной с проседью бородкой, росшей полумесяцем, унылыми глазами и лысым и блестящим, как бильярдный шар, черепом. Узрев такого кавалера, Марта неожиданно уперлась и не пустила его в свою комнату.

— Где ты его откопала? — зашипела на сестру Марта. Она криво улыбнулась старичку, который безуспешно попытался растянуть свои высохшие губы в ответной, радушной улыбке, и непреклонно закрыла перед ним дверь своей комнаты.

— В троллейбусе, — шепнула в ответ Танька и опасливо оглянулась на прикрытую дверь, за которой в коридоре томился в неизвестности старичок. — А что, очень даже порядочный с виду человек. Он мне на ногу в троллейбусе наступил и извинился.

— Отлично! А теперь за то, что он отдавил тебе ногу, я должна выйти за него замуж?! С ума сошла?! Знаешь, что… Раз он тебе ногу отдавил, сама замуж за него и выходи.

— Я не могу, у меня муж есть.

— А кому сейчас легко? Сама заварила кашу, сама ее и расхлебывай! Делай что хочешь, но к себе я его не пущу.

— Да? А куда я его теперь дену? — возмутилась Танька. — Не прогонять же, неудобно, вроде как в гости пригласила.

— Ну так и веди его к себе в комнату.

— Сдурела? У меня там Игорек с Яшкой. Яшка спит, а Игорек только с дежурства пришел, уставший. Или ты думаешь, что они там, в МЧС, целыми днями в шахматы играют?

— Нет, еще они водку пьют и огурцами закусывают.

— Это неправда!

— Ну, хорошо, не огурцами, а салом с горчицей, — согласилась Марта. — Не хочешь вести дедка к себе, так выпроводи за дверь.

— Как, он же вежливый?!

— Вот вежливо и выставь за порог, прояви изобретательность, — посоветовала Марта. — Например, можно попросить его вынести мусор. А дверь в общагу за ним потом закрой на замок. Раз он такой вежливый, то в окно не полезет! Максимум, побарабанит немного в дверь и уйдет. Заодно и доброе дело сделает, мусор выбросит.

— Ты что, издеваешься? — потухшим голосом спросила Танька.

— Ага, — подтвердила Марта. — Издеваюсь. Не все же тебе получать от этого удовольствие.

— Ладно, тогда тебе назло я этого дедка лысого в кухне чаем напою и все твои фотографии ему покажу! Вечно ты сидеть в своей комнате не сможешь, когда-нибудь выйдешь. Тут-то он тебя поближе и рассмотрит.

— Что я, бриллиант ценой в миллион долларов, чтобы на меня пялиться? А выйду я, когда рак на горе свистнет. К тому времени твой старичок раньше меня выйдет.

— Куда?

— На пенсию, вот куда. Если уже не вышел…

Танька заскрежетала от досады зубами и вернулась к своему гостю. Старичок на деле оказался не таким уж и старым. Ему было немного за пятьдесят. Он преподавал в политехническом институте сопромат и был очень одинок в жизни. Сух в общении он был по причине невероятной чванливости и скупости, но в присутствии молодых дам всегда пытался держаться молодцом. Время от времени он отпускал шутки, правда, понятные, очевидно, только физикам-ядерщикам с тридцатилетним опытом работы.

Все это время старичок не выпускал из рук свой старый, потертый портфель. Танька несколько раз порывалась отобрать у него это сокровище и водрузить его на вешалку рядом с остальными вещами. Но всякий раз профессор судорожно хватался за портфель, покрывался пунцовыми пятнами и лепетал что-то насчет того, что с этим добром он не расстается ни днем, ни ночью.

— Что же у вас там такого ценного? — удивилась Марта, которую Танька все-таки вытащила на полчасика в кухню, дабы та могла оценить все достоинства кавалера.

— Там находится труд всей моей жизни, — позыркав подозрительным взглядом по сторонам, неохотно признался профессор.

— И что же это, если не секрет?

— Чертежи, — таинственно прошептал профессор.

— Какие чертежи? — не поняла Танька и дружески хлопнула кавалера по плечу. — Да не бойтесь вы, у нас тут все свои. Если что, дальше общаги ничего не уйдет! Ну, признавайтесь, что у вас там за чертежи? Неужто ядерной бомбы? Вот будет прикол, когда я об этом Промокахе расскажу!

Профессор еще немного посомневался, но затем врожденное самолюбие и близость красавицы Марты сделали свое дело. Старичок приоткрыл завесу тайны.

— Я храню здесь чертежи НЛО, — гордым шепотом заявил он. — Я сам его изобрел. Вернее, не сам, но это долгая история.

— А мы и не спешим, куда нам торопиться. Правда, Мартуся?

Сестра так хлопнула бедную девушку по плечу, что Мартуся едва не поперхнулась сухариком, который грызла с задумчивым видом.

— Рассказывайте!

Профессор смущенно закашлялся, вновь покрылся пунцовыми пятнами и начал рассказ.

— Видите ли, в детстве я очень любил коров, — начал он издалека. — Вернее, я их пас.

— Погодите, а причем тут НЛО? — не поняла Танька. — Оно что, на молоке у вас работает? А, поняла, коровы — это на самом деле не коровы, а замаскированные марсиане. Как же я сама-то не сообразила, ведь догадывалась. Не земные они какие-то, это сразу видно.

— Нет, вы неправильно меня поняли, — еще крепче и бережнее прижав к груди портфель, сказал профессор. — Коровы тут не причем. Это обыкновенные земные существа, точнее, млекопитающие, относящиеся к отряду…

— А вот лекций нам не надо, — снова бесцеремонно перебила его Танька. — Мы и сами институты кончали. Так что там с НЛО?

— Дело в том, что когда я пас коров в своей деревне, меня похитили инопланетяне.

— Вас? Это еще зачем? — удивилась Марта. — Перепутали с коровами?

— По всей видимости, им понадобился образец для проведения опытов.

— Они вас пытали? — забеспокоилась Танька, ощупывая пристальным взглядом долговязую фигурку профессора. — Надеюсь, не стерилизовали? Марта, секи момент, стерилизованные нам не подходят!

— Нет, что вы, — впервые за весь вечер расплылся в искренней и испуганной улыбке профессор. — Они не успели ничего со мной сделать. Мне удалось бежать.

— С НЛО?! Но как? — вытаращилась на него Танька. — Оно же там, в космосе летает!

— Ничего ты не понимаешь. Профессор спустился по веревочной лестнице, правда? — улыбнулась Марта. — Или нет, прыгнул с парашютом. А, нет, знаю — вы взяли в заложники их командира, жабонавта седьмой категории!

— Жабонавта???.. Простите, я не совсем понимаю, какого еще жабонавта? — растерянно переспросил профессор, все еще не понимая того, что сестры откровенно потешаются над ним и его рассказом. — А-а-а, так вы шутите, хе-хе-хе. Нет, что вы, я никого не брал в заложники. Мне удалось усыпить их бдительность и притвориться мертвым. Они испугались и отправили меня обратно к моим коровам. Я отлично помню, как очнулся на лугу, а они мирно щиплют вокруг травку.

— Марсиане?!!! — изумилась Танька. — Они тоже питаются травой?!

— Нет, что вы, коровы! С тех пор я твердо решил стать ученым и создать такой же аппарат, на котором они возили меня на Альфа Центавру.

— Куда возили? — переспросила Танька.

— На Альфу Центавру, в соседнюю галактику, — старичок многозначительно возвел очи к небеси.

Танька суеверно задрала голову, но ничего, кроме растрескавшегося и вечно протекающего во время дождя потолка, над собой не увидела.

— Понимаете, я сделал великое открытие. До сих пор ученые не принимали в расчет восходящие потоки турбулентного вихря…, — перешел к детализации профессор. Марта героически выдержала три минуты научной ахинеи, после чего вежливо попрощалась и удалилась в свою комнату, предоставив сестре самой выпутываться из сложного положения.

Перед сном Марта вернулась к анализу распечатки из налоговой инспекции. Для того чтобы дело продвигалось веселее, она налила себе стакан морковного сока и открыла пачку хрустящих хлебцев из отрубей. На такую диету девушка сама посадила себя пару лет назад. Но вовсе не из опаски за свою фигуру, а просто потому, что ей нравилась низкокалорийная и здоровая пища. Не в пример многим девушкам, Марта могла кушать все, что угодно. Количество поглощенной пищи никоим образом не отражалось на ее фигуре. Врачи объясняли это правильным обменом веществ. У Таньки имелось на этот счет собственное мнение. Иногда, глядя на себя в зеркало, она сокрушенно качала головой и тяжело вздыхала, говоря о том, что «жира, мяса и костей Бог дал им с Мартой на двоих, но забыл поделить между ними поровну».

Забравшись с ногами на диван, Марта поставила стакан и блюдце с хлебцами на подлокотник и развернула распечатку. Читала она с большим вниманием и удивлением. Прежде всего, девушка выяснила, что на самом деле Гудков не являлся владельцем фирмы, как она до этого считала. Он числился коммерческим директором, а учредителями числились некие господа Назаров и Игнатьев, о существовании которых Марта и не подозревала. Речь о них не заходила даже тогда, когда Марта работала по рекламе с фирмой «Алые паруса». Из бумаги также следовало, что фирма занималась мелкооптовой продажей продуктов питания. Кроме центрального офиса «Алые паруса» арендовали склад на территории одного из городских рынков и звезд с неба не хватали. Судя по отчетности, прибыли фирма не получала несколько лет. Даже удивительно, как и зачем она вообще работала.

Теперь было, над чем поразмышлять. Марта отложила распечатку в сторону, положила на колени блокнот, вооружилась карандашом и, хрустя хлебцами и запивая их морковным соком, принялась рисовать разные схемы, намечая варианты убийства. Прежде всего, девушка решила найти мотив. Поскольку ни одной зацепки у нее не было, действовать решила по наитию. Для начала задалась вопросом: из-за чего убивают людей?

— Да из-за чего угодно, — размышляла вслух Марта, кинув взгляд на свое отражение в серванте. — Во-первых, бизнес. Раз у Гудкова были компаньоны, значит, у них были какие-то общие интересы, точки соприкосновения. Наверняка, были какие-то трения и разногласия. Разве убить человека, чтобы завладеть его долей в фирме, — не мотив? Мотив. С другой стороны, фирма, если верить Яночкиному компьютеру, особой ценности из себя не представляла, прибыли не приносила. Глупо убивать человека ради того, чтобы завладеть убыточной фирмой. Или не глупо? — подобралась Марта и, прищурив глаза, уставилась в глаза своему отражению внимательным взглядом. — Может, Гудков просто не устраивал своих компаньонов как управляющий, а законно убрать его с этого поста они не могли? Тоже мотив…

Марта задумчиво допила из стакана остатки морковного сока. Хрустнула хлебцем и наполнила стакан снова из стоявшего рядом с диваном на полу пакета с соком. После этого она продолжила беседу со своим отражением.

— Во-вторых, семья. Интересно, какой капитал оставил после себя Гудков? Могли ли наследники желать его смерти до такой степени, что решились бы на убийство? И кто эти наследники? Жена, дети, если они есть. Родители, братья, сестры. Другой вопрос: оставил ли Гудков завещание? И если оставил, то где оно, кто главный наследник? В-третьих, семейный скандал. Может, Гудков бил жену? Она не выдержала и убила его в отместку. В-четвертых, шантаж. В-пятых, непреднамеренное убийство. В-шестых, убийство из ревности. В-седьмых…

Марта остановилась, задумалась и решила перевести дух. Раньше она и представить себе не могла, насколько сложная это работа, распутывать преступления, а тем более убийства.

Снова пригубив сок, она решила зайти с другой стороны. Теперь свои умозаключения девушка свела к другому, более конкретному вопросу: кому была выгодна смерть Гудкова? Жене, потому что она становилась наследницей его капитала и владелицей фирмы. Кому еще? Компаньонам! Опять же из-за фирмы, значит, снова не то… Любовнице! Из ревности?

Подумав, Марта к списку, состоявшему из жены, компаньонов и любовницы, добавила, подумав, соседей и случайных грабителей. Первые могли иметь какие-то личные счеты. Например, Гудков отказал им в спичках или соли, а они затаили на него обиду. Банально? Может, квартиру хотели у него отжать? А вот это уже кое-что. А грабители вполне могли забраться в дом с недвусмысленной целью. Гудков застукал их на месте преступления, за что и поплатился жизнью.

Конец ознакомительного фрагмента.