Тайник Лешего

Илья Вячеславович Колдин, 2021

Некогда любимый всеми детьми страны лагерь “Тайник Лешего” превратился в рассаду страхов и легенд. В окружающей его чаще появилось нечто ужасное, чья первобытная жажда крови не даёт местным спать по ночам. Число жертв с каждым днём растёт, пока не находится горстка смельчаков, готовых дать твари отпор, чтобы навсегда стереть с лагеря проклятое клеймо и обрести собственный душевный покой, о котором в особенности мечтает Алексей Трофимов – человек, судьба которого тесно переплелась с судьбой “Тайника Лешего”… Содержит нецензурную брань.

Часть первая. Охота

1

1988 год

Понедельник, двадцать четвёртое октября

Внутренний голос снова вышел откуда-то из глубин её сознания и, заговорщически шепча, произнёс:

“Пора действовать, дорогуша! Время утекает…тик-так, тик-так!”.

Сидящая на кухне своей двухкомнатной хрущёвки Тамара Климова печально глядела в окно. Холодные тона осеннего алого рассвета с его тяжёлыми низкими облаками и нежными, но уже не согревающими, лучами восходящего из-за горизонта солнца прогоняли ночную тьму, вызволяя из её плена сонные домики города Гродска. Пронизывающий ветер нещадно срывал с деревьев последнюю листву, раздувал мусор из переполненных мусорных баков и грохотал оконными рамами отделанных балконов, неприятно дребезжа стёклами.

“Прекращай делать вид, будто ты меня не слышишь! Забыла? Я — это ты!”.

— Нет! Ты — паразит, напрочь снёсший мне крышу! — буркнула женщина, обхватив голову руками.

“Паразитом был твой муж! А я, неблагодарная, лишь стараюсь помочь!”.

Климова промолчала, силясь подавить приставучий голос.

“Глупо противиться! Ведь тебя мучаю не я, а мысли о том, кто погубил твоего сына!”.

На какое-то время шёпот стих.

Одиночество съедало Тамару. В последнее время единственным собеседником женщины являлся её собственный внутренний голос, возникший в тот роковой июньский день и впредь не замолкающий. Правда, она ему практически не отвечала, а когда его натиск становился совсем невыносимым — и вовсе кричала, чтобы заглушить этот надоедливый шёпот в голове. Сложно подумать, что ещё не так давно жизнь Климовой была другой. У неё имелось всё, о чём только могла мечтать женщина.

“Не останавливайся! Ищи правду!!! Ведь она так близко…”.

Поправив мятый халат, который укутывал её озябшее спросонья тело, она взяла со стола стопку накопленных за последние месяцы газет издательства “Бриллиантовое перо” и вытянула оттуда несколько выпусков, в коих имелись закладки в виде прямоугольных бумажных полосок. Первый заголовок гласил:

!!!Экстренная новость!!!

ЛАГЕРЬ МЕЧТЫ СТАЛ ЭПИЦЕНТРОМ СТРАХА

Поистине ужасные события постигли один из лучших летних лагерей нашей страны. Минувшей ночью в “Тайнике Лешего” и на близлежащей к нему территории произошла целая череда кровавых убийств. Останки одного из тел ранним утром нашла жительница деревни Малые Дуки́, Шура Клавдиевна, шедшая через лес в лагерь, где она работала поваром. По предварительным данным жертвой безымянного маньяка стала директриса данного заведения, Добрынина Вера Ярославна. Но, как выяснилось позднее, не она одна по непонятным для всех причинам оказалась сей ночью за пределами “Тайника Лешего”. Следом за Верой Ярославной персонал лагеря обнаружил отсутствие сторожа, чей труп также отыскали в чаще. К глубочайшему сожалению, пересчёт усопших на этом не закончился. На территории “Тайника Лешего” найдены тела ещё как минимум двух зверски убитых людей. В настоящее время ведётся опознание погибших. Кто сотворил подобное и есть ли между этими случаями какая-то связь — остаётся загадкой. Точное количество жертв до сих пор выясняется, но уже сейчас можно с уверенностью сказать одно — в “Тайнике Лешего” не безопасно! Какими тайнами окутан снискавший ранее любовь ребятишек со всей страны лагерь с идеальной до сего дня репутацией? Это, судя по всему, нам ещё предстоит выяснить…

10.06.1988

“Найди Гончарову Галину! Она всё ещё в лагере! Ответы у неё!”.

Женщина помотала головой, тяжело вздохнула, задумалась, ещё раз бегло изучила материал, вновь с тоской посмотрела в окно, затем отложила газету в сторону и достала другую. Смочив палец, она перевернула несколько страниц выпуска и прочла очередную статью, на которую сделала закладку:

“ТАЙНИК ЛЕШЕГО” ЗАКРЫТ

…следствие зашло в тупик. Расправившийся с директором и несколькими работниками лагеря убийца, если он, конечно, действовал в одиночку, всё ещё не найден и пребывает на свободе. Негодующие граждане буквально засыпают местное руководство многочисленными жалобами и гневными письмами. Телефоны в управлении разрываются от нескончаемых звонков. Власти отчаялись и приняли решение закрыть “Тайник Лешего” до выяснения всех обстоятельств трагедии…

21.07.1988

Тамара помассировала глаза, коснулась рукой шрама в виде буквы “И” на своей тонкой шее и просипела:

— Власти отчаялись?! Это они-то??!! Нет!!! Ни черта не правда!!! Они не знают, что такое настоящее отчаяние! Они не знают…

На рассохшийся дощатый пол упала крупная слеза, затем ещё одна.

— Сынок…доча…

Она громко всхлипнула.

“Хватит нюни распускать! В том, что их с тобой сейчас нет, есть и твоя вина!”.

— Заткнись!!! — проорала Климова, и шепчущий голос растворился в воздухе. — Один раз ты уже подвёл меня! Никакого потайного хода там не было…

Успокоившись, женщина проштудировала последнюю публикацию из третьей газеты:

!!!Шокирующая новость!!!

МЕДВЕДЬ-ЛЮДОЕД ТЕРРОРИЗИРУЕТ ЛЕС

Страшная трагедия произошла в окрестностях печально известного лагеря “Тайник Лешего”. Четверо мужчин, возвращаясь с охоты, подверглись нападению бурого медведя-людоеда! После стычки с диким зверем трое охотников получили тяжёлые ранения, в результате которых скончались на месте. По словам единственного выжившего, Реджинальда Ханта, свирепый хищник обирал малинник, когда группа по неосторожности наткнулась на него. Крупное животное накинулось на вооружённых мужчин и растерзало их, устроив жуткое кровавое пиршество. Хант признался, что ему чудом удалось избежать участи своих ныне покойных товарищей, чьи тела медведь утащил в своё логово. Мужчина до сих пор с ужасом вспоминает бойню, устроенную косолапым прямо на его глазах. На вопрос о том, почему четверо охотников не смогли справиться с агрессивным хищником, Реджинальд ответил: “Мы просто не были к такому готовы, он застал нас врасплох, а когда люди теряются, они начинают нервничать, что в последствие приводит к неконтролируемой панике…в отличие от меня, мои друзья не относились к разряду матёрых охотников и при виде громадного медведя, судя по всему, потеряли голову, лишившись способности трезво оценивать ситуацию. Я ничего не успел предпринять. Суматошные беспорядочные действия заведомо похоронили моих коллег, коим больше ничего не оставалось, кроме как уповать на милость Господню…”. Несколько огнестрельных ранений, нанесённых медведю перепуганными охотниками, не остановили хладнокровную машину убийства, и она, следуя инстинктам, без колебаний завершила начатое…

15.08.1988

“Ну так что? Будешь и дальше сидеть, оплакивать своих детей или уже, наконец, возьмёшь и во всём разберёшься??”.

Климова подняла глаза и прошептала:

— Я узнаю, что происходит в этом проклятом месте! Я узнаю…

2

Коренастый мужчина на покоцанном красном мотоцикле с люлькой сбавил скорость, переехал узкую ложбинку подмороженного ручейка, поправил висящее у него за спиной ружьё и, нарастив обороты двигателя поворотом ручки газа, двинулся просекой через реденький берёзовый лес с обнищалыми на листья деревьями, откуда вскоре попал к слегка припорошённым снегом убранным полям пшеницы, переживающим нашествие ненасытных ворон. Хлопая глушителем, стальной конь с надписью “Jawa” на баке пронёсся по прямой, расшугав свору возмущённо раскаркавшихся крылатых бестий, поднялся на небольшой холм и, миновав изгородь, оказался на захудалом хуторе.

Тарахтящая машина, чихая и дёргаясь, пропрыгала по разбитой сельской дороге к дальнему строению и притормозила у высокого забора.

— Хэээй!!! — сквозь захлёбывающиеся звуки мотора прокричал бородатый мотоциклист, сдвинув на лоб лётные очки.

За ограждением послышалась суета, и вскоре ворота со скрипом отворились. Мужчина заехал во двор, после чего заглушил мотоцикл.

Широкоплечий хозяин дома, в коем было аж две сотни сантиметров роста и сто пятнадцать килограммов веса, закрыл ворота, подошёл к гостю, слезшему с “Явы”, упёр мощные руки в бока и поприветствовал друга:

— Реджи!

— Ну, здорова, Игорёк! — ответил тот, снял со спины ружьё, где красовался выбитый на цевье девиз “Без страха и упрёка” и, положив свою двустволку на забитый сумками и мешками боковой прицеп, принялся мериться силой рукопожатий с товарищем, чья колесообразная грудь находилась на уровне его глаз.

— Сдаёшься? — сдавливая ладонь гостя всё сильней, хохотнул Игорь, смотрящийся настоящим великаном в сравнении с прибывшим низкорослым другом.

— Не дождёшься, — ухмыльнулся покрасневший от прилагаемых к сжиманию усилий Реджинальд.

— Неужели? — вскинул бровь великан и сломил сопротивление оппонента.

Тогда карлик скорчился от болевых ощущений и, выдернув руку из крепкой хватки хозяина имения, стянул с головы чёрный кожаный шлем пилота, оголив матовую бугристую лысину, чей плачевный вид дополняли скудные пучки колючих тёмно-русых волос, торчащие из-за угловатых ушей, и жиденькие патлы, бедно распределённые по нижней части сильно выступающего плешивого затылка.

— Я уже позабыл, насколько сильная у тебя лапища, Гулливер, — покачал головой мотоциклист.

— А племяш до сих пор не верит, что я голыми руками дуб выкорчевал…

— Ты сейчас что ли про то гнилое бревно в огороде, которое было тебе по колено? — с издёвкой уточнил Реджинальд и, блеснув золотой коронкой на зубе, запыхтел сигаретой, выуженной из завалявшейся в кармане упаковки с надписью “Оптима”.

— Ахах, да иди ты, Реджи! — отмахнулся Игорь и почесал свою шевелюру пшеничного цвета. — Из-за таких вот шутников пацан думает, что мне по плечу только картошку в огороде окучивать да грядки полоть. А ведь у него по моей линии такая родословная! Его дед, то бишь наш с его мамой отец — коренной сибиряк! Настоящий русский богатырь! Участвовал в кулачных боях, во время которых ему левую руку к телу привязывали, чтоб он никого не угрохал насмерть! Бился одной правой!

— Тебе б я завязывал обе руки… — выпустив изо рта клуб едкого дыма, с улыбкой прогнусавил Реджинальд, сунул сигарету обратно в рот и потеребил густые усы, перетекавшие в кустистую бороду. Её широкая топорщенная поросль целиком покрывала его скошенный подбородок, впалые щёки, скулы и виски́.

Из бревенчатого дома вышла румяная девушка в платке и строго пожурила мужа:

— Человек с дороги весь продрог поди, а ты его всё на улице держишь! Может уже, наконец, пригласишь войти?

— Ой, Маруся, не гни мне тут баранки, а! — буркнул Игорь жене. — Матвейку вон позови, пускай помогает вещи разгружать! Тогда и дело быстрей пойдёт…

— Лучше б проявил побольше внимания к гостю и не умничал! — пробубнила нахмурившаяся девушка. — Хочешь, чтоб Ткачёвы в народе прослыли невежами?

— Ты чего, Марина, строишь из меня несчастного-то? — не понял Реджинальд. — Щас докурю, и пройдём в тепло! — и из его ноздрей завились струйки табачного дыма.

— Так ведь жаркое в горшочках остывает…

— Успеется, — спокойно ответил Реджинальд и, сделав две короткие затяжки, бросил окурок на землю.

— Ох уж эти хозяйки… Заботливых вечно из себя строят, — раздражённо процедил Игорь.

— А знаешь, почему бабы такие чуткие? — спросил Реджинальд и после многозначительной паузы пояснил. — Потому что думают, в отличие от нас, мужиков, сердцем, когда для этого башка есть!

— Всем давно известно, что она у них вместо украшения. Красивая, но бесполезная побрякушка, — добавил Игорь, и они с товарищем поднялись на крыльцо, где им навстречу выскочил белокурый паренёк с крупной родинкой на шее. — О, а вот и Желторотик из гнезда выпорхнул! Знакомься, Матвей, это Реджинальд Хант…

Парень, кличка которого являлась прямой производной от его фамилии Желторотов, пожал руку дядиному другу и, получив распоряжение разгружать мотоциклетную коляску, взялся заносить в дом сумки гостя, в то время как Марина провела мужчин в крохотную кухню и усадила за круглый стол.

— Щупленький он у тебя какой-то, — страдальчески проговорил Реджинальд и вдохнул дразнящий аромат горячего жаркого. — Уверен, что стоит брать его с собой?

— Он с восьми лет умеет обращаться с ружьём. У него отменное чутьё, твёрдая рука и холодный ум…он отличный охотник! — заявил Ткачёв и подул на картошку. — Между прочим, у Вас двоих много общего!

— На твоём месте я бы не пел ему дифирамбы, — зачерпнув деревянной ложкой еду из горшочка, холодно сказал Хант. — Он ещё совсем зелёный, с ним надо пожёстче. Уж я-то знаю такое пацаньё! Чего они только сдуру не творили…

— Поверь, его молодость придётся нам кстати. Я лично могу за него поручиться! — уверял Игорь.

— Мы всё же не на прогулку с дамочками собираемся, — напомнил Реджинальд и с аппетитом отправил в рот порцию жаркого.

— Если бы мы собирались на неё, Матвейка был бы последним, кого бы я с собой взял.

— Отчего же? — не понял Хант.

— Он бы отбил у нас всех поклонниц, — хохотнул Ткачёв.

— Я надеюсь, ты понимаешь, какая на тебе ответственность? — серьёзно поинтересовался Реджинальд. — С ним ведь всякое может случиться…

— Ему шестнадцать, детство кончилось! Он сам способен принимать решения!

Тут на кухню зашёл Матвей и сообщил:

— Вещи перетаскал, дядя!

— Кажется, теперь я знаю, кто будет переть провиант, — расплылся в улыбке Хант.

— Простите? — переспросил парень, захлопав широкими глазами цвета морской волны, окаймлёнными пушистыми светлыми ресницами.

— Говорю, жратву нести во время похода будешь, — объяснил Реджинальд и встретился с Матвеем взглядом. — Что-то не нравится?

— Нет, всё отлично. Если вдруг надорвётесь свою сумку нести, тоже помогу, — колко обронил Желторотов и полюбопытствовал. — Так это Вы тот охотник из газеты, что бросил друзей умирать?

— Матвей! — пресекла его тётя, сидящая в углу у плиты.

— Нет ничего хуже неоправданного риска, салага! Если бы я полёг тогда вместе со всеми, мстить бы за них стало некому, — после паузы Хант подытожил. — Так что пока не набрался достаточно опыта, не плюй против ветра! До меня не долетит!

— Мы идём воевать с медведем! Так давайте не цапаться между собой! — вмешался Игорь.

— Твой племянник должен знать своё место, — развёл руками Реджинальд и провёл ладонью по колючей бороде. — Его воспитанием мало занималась мужская рука, да?

— Его отец ушёл, когда Матвейке было три, — поведал Ткачёв.

— Заметно, — кивнул Хант и, пока Марина наполняла их с Игорем стаканы своей бодрящей рябиновой настойкой, добавил. — Ну, ничего, мы в грядущем походе за него возьмёмся!

— Реджи помешан на дисциплине, — пожал плечами Ткачёв.

— Вы что, военный? — осведомился Матвей, вспомнив про шлем Реджинальда, какой одевали лётчики советской авиации.

— Ага. Веду бои с лосями и кабанами в сезон охоты, — иронично пробормотал Хант, пережёвывая пищу.

— Он всю жизнь, сколько его знаю, заядлый охотник, — пояснил Игорь. — И Альберт всегда равнялся на него…

— Интересно, если бы дядя Альберт выжил после стычки с медведем, продолжил бы он боготворить человека, оставившего его на растерзание хищника? — сомневался Желторотов.

— Мне говорили, что дядя Альберт много для тебя значил. Поверь, для меня тоже. Он ведь был моим хорошим приятелем. И в его погибели нет моей вины, — считал Реджинальд. — Если ты держишь на меня зло по этому поводу, то напрасно…

— Не суди парня строго, — попросил Ткачёв. — Он очень дорожил Альбертом. Тот проводил с ним неприлично много времени, постоянно придумывал всякие забавные игры, когда Матвей приезжал к нам на хутор. Я никогда им не мешал, потому что знал, насколько Альберт любит детей.

— И всё же ревновал меня к нему, — с улыбкой заметил Желторотов.

— Чуть-чуть, — признался Игорь.

— Слушай, парень, глупо обижаться на то, чего уже не изменить. Мы вместе идём за шкурой этого медведя, и нам необходимо поладить хотя бы на пару дней, — считал Хант.

— Хорошо, — согласился Матвей и подмигнул Реджинальду. — Я постараюсь Вас не перещеголять.

3

Раздался хрипящий звонок в дверь. Пауза. Затем следующий звонок, уже более продолжительный и настойчивый.

Тамара обернулась, убрала семейное фото в рамке с мутным стеклом обратно в картонную коробку, которую хранила на верхней полке запылившегося шкафа, и, встав с колен, прошла в коридор, где на вешалке одиноко висело её серенькое осеннее пальто.

Она посмотрела в дверной глазок, после чего подалась назад и, стиснув зубы, прижала руку к груди.

— Тамара! Это Алексей Трофимов…

Но женщина лишь опустила глаза и глубоко вздохнула.

— Тамара! — снова позвал голос с другой стороны двери. — Мне нужно с Вами поговорить! Я знаю, что Вы тут! Откройте, я очень прошу…

Климова сглотнула вставший поперёк горла комок и сипло ответила:

— Уходите!

— Я знаю, что не заслуживаю прощения! Но дайте мне хотя бы крохотный шанс на искупление…о большем просить я не могу…

— Ваше присутствие делает только хуже! Не надо обивать пороги моего дома и осквернять память моей семьи. Лучше уйдите по-хорошему…

— Я лишь хочу…

— Чего??! — перебила мужчину Тамара. — Мы оба знаем, что ничего уже не исправить. А сыпать соль на рану с Вашей стороны верх наглости!

— Произошедшее — случайность! Вы были там и знаете, что я не желал смерти Вашему мужу и уж тем более дочери! — оправдывался мужчина за дверью. — Тогда я хотел помочь Вашей семье и только!

— Не надо тыкать мне своими чистыми намерениями! — истошно прокричала Климова. — Всё, что могли, Вы уже сделали…

— Знаю, я причинил Вам боль…много боли…поверьте, не прошло и дня, чтобы я не винил себя в случившемся. Но ради всего святого, примите то, что я для Вас собрал. Для меня это бесконечно важно…

— Я ни в чём не нуждаюсь! И Ваши подачки меня не интересуют. Хотите раскаяться — сходите в церковь! Помолитесь за их души…Возможно, милостивый Господь простит Вас.

“Эхеее! Решила всё свалить на него и заставить человека жить с тяжким грузом всю жизнь? Конечно, мудро выставить кого-то виноватым и оказаться в дамках! Однако во всём надо знать меру! Не следует поступать, как последняя мразь!”, — проснулся внутренний голос.

— Это из-за него погибли Ваня и Яна, — прошипела Тамара, обхватив голову руками.

“Неужели? А кто, напомни-ка, его во всё это втянул, мм? Из-за кого он очутился в лагере?”.

Женщина промолчала, и по её щеке проскользила слеза.

Тем временем мужчина с тоской прогнусавил:

— У меня с собой пистолет. Откройте мне дверь, и я с радостью дам Вам меня пристрелить…

— Зачем мне Ваша жизнь? — не понимала Тамара. — Если взамен её нельзя вернуть моих детей и супруга…

“Супруга?? Того самого мерзкого садиста?? На кой бес он тебе сдался? Не уважаешь ты себя, дорогуша!”, — ехидно протараторил внутренний голос, который женщина намеренно проигнорировала.

— Вы причиняете мне куда больше страданий тем, что даже не желаете слушать, — продолжил диалог некто Трофимов. — Этого Вы добиваетесь, да? Чтобы я мучился днями и ночами, мечтая о возможности спать спокойно…

— Что Ваши страдания в сравнении с моими? — презрительно кинула Климова.

— Сущие пустяки, — грустно ухмыльнувшись, прошептал мужчина и, понурив голову, ушёл прочь.

4

В этой жизни Матвея Желторотова раздражало не многое, и, как назло, одно редкое исключение шло в данный момент рядом с ним — Реджинальд Хант. Грёбаное говно на палочке, не иначе. И неужели этот замызганный коротышка, строящий из себя великого охотника и красноречивого психолога, в самом деле думал, что может тыкать Матвея носом в какое вздумается дерьмо только потому, что Желторотов младше? Как бы не так! Парень плевать хотел с самой высокой колокольни на грязную лысину Ханта и не собирался потворствовать его нахальству. Без разницы, как о Реджинальде отзывались другие. Хватало того, что он сам не доверял ему. Чего можно ждать от такого горделивого наглеца? Разве только какой подлости. Вообще, ни к кому до сих пор избегающий конфликтов Матвей не испытывал столь тошнотворной антипатии, как сейчас к Ханту. Желторотов был не в восторге от их с дядей спутника, чьё слово имело огромное влияние на Ткачёва, который, несомненно, испытывал глубокое уважение к Реджинальду и зачастую пытался казаться услужливым, тем самым нервируя Матвея, считавшего подобное поведение недостойным.

— А знаешь, птенец, из чего лепится настоящий мужик? — подало голос то самое говно на палочке, шагающее чуть впереди Желторотова.

— Из дешёвого сырья двух озабоченных индивидов, — усмехнулся Матвей и застегнул верхнюю пуговицу своего плаща-дождевика болотного цвета.

— В случае с тобой, походу, на дешевизну не скупились, — сверкнув золотым зубом, подколол Хант, чья лысина теперь скрывалась под банданой с меховой полоской по центру.

“Как же я хочу тебя пристрелить!” — подумал Желторотов, но, крепче сжав в руках старенькую потёртую двустволку ТОЗ-БМ шестнадцатого калибра, не стал накалять обстановку и в шутку сказал:

— Просто у меня родители экономисты.

— Так из чего, по-твоему, Реджи, лепится настоящий мужик? — вернул беседу в колею Игорь.

— Из нелёгких испытаний, — ответил Хант. — Они куют железный характер…

Трое охотников двигались по голым полям к горному хребту. Размытые очертания гребня сливались с обволокшими его низкими мутно-серыми облаками. Небо мрачнело. В довесок к этому усилились порывы ветра, вскоре помножившиеся перемешанным с мелким снегом дождём. Как назло такие канделябры погода начала вытворять сразу после того, как троица покинула хутор.

У каждого члена похода, помимо оружия, имелось по спальному мешку за спиной, а также по водружённому на плечи рюкзаку с различными жизненно необходимыми вещами. Матвей с заткнутой за пояс рогаткой пёр на себе самый ценный груз. В сумку парня навалили пищу, спички, алюминиевую посуду и армейский котелок. Его дядя Игорь, разодетый в ушанку с оттопыренными лопухами, тёплый заячий тулуп и охотничьи сапоги, тащил баул с палаткой. Фактически она была рассчитана на двоих, но на деле её вместимость равнялась количеству не желающих спать под звёздами людей. Ханту же досталась роль склада боеприпасов: закрытый патронаж на поясе мужчины располагал двадцатью четырьмя патронами, ещё пять нарезных патронов хранились в открытом патронаже на прикладе его новенького бокфлинта ИЖ-27М-1С двенадцатого калибра, а остальные запасы патронов находились в его пузатом рюкзаке, где также нашлось место складным сапёрным лопаткам и свёрнутому тенту.

— Хех! Я-то думал, Гулливер, что ты уже расстался со своей старушкой, — после продолжительного молчания осклабился Реджинальд, указав взглядом на ружьё Игоря.

— Моя судьба — её судьба, — пожал плечами Ткачёв и, нежно погладив берёзовое цевьё своего ИЖ-18, уточнил. — На покой она уйдёт вместе со мной.

— Неужели тебе не хотелось попробовать чего-то нового? — удивился Хант и, достав из кармана камуфлированного комбинезона помятую пачку всё той же “Оптимы”, вытянул зубами одну сигарету.

— Зачем изменять традициям? Я с ней столько всего прошёл! Можно балладу писать! Мы с моей птичкой как единое целое! Да я ей, если подумать, внимания уделяю больше, чем жене! — и мужчины дружно заржали.

— И всё же двустволка лучше! — заявил шмыгнувший покрасневшим носом Матвей и выпустил изо рта облако пара.

— Твоя плохой тому пример, — подметил закуривший никотиновую зубочистку Реджинальд. — Но в целом я согласен с пареньком.

— Одноствольное ружьё учит одному очень важному качеству, которым должен обладать каждый уважающий себя охотник, — многозначительно поднял указательный палец Игорь.

— Какому, дядя? — поинтересовался парень, слизывая с замёрзших губ ледяную каплю.

— Бить цель одним верным выстрелом, — поведал Ткачёв и улыбнулся.

— С таким аргументом трудно поспорить, — кивнул Хант.

— Я с детства усвоил, что валить мишень надо с первого раза. Тогда, помню, я учился во втором классе сельской школы, и к нам пришла новенькая, Валюха Дроздова. Девка прям кровь с молоком! Мне сразу понравилась! — с восхищением рассказывал Игорь. — Только вот как себя с ней вести я не знал, поэтому привлекал её внимание довольно грубыми способами: толкал, дёргал за косички, щипал за попу…В общем, самым значимым, чего я этим добивался, были её слёзы. Однажды, благодаря мне, Валя прилетела в угол двери и рассекла себе бровь. Мальчик из класса постарше, коего также обворожила Дроздова, не оставил подобное без внимания и любезно пригласил меня на стрелку сразу после учёбы. Я по-настоящему обделался, ведь сию детину боялись даже четвероклассники. Все оставшиеся уроки я просидел бледный, как смерть, а после звонка с последнего занятия и вовсе чуть не потерял сознание. Понимая, что мне несдобровать, я принял решение нанести удар первым, исподтишка. Подло, зато действенно! Он бы такого точно не ожидал. Мы встретились у школьного забора и встали друг перед другом в окружении большого числа зрителей. Я трусливо посмотрел в свирепые глаза верзилы, прицелился ему в нос и, пока он толкал речь о том, как порвёт меня на части, треснул в злобную морду ватным от волнения кулаком…

— И? — нетерпеливо спросил Матвей.

— Ушиб руку о железобетонный лоб этого переростка, после чего мне по всем канонам надрали задницу, — со вздохом признался Ткачёв. — Вот она, цена промаха…

— Влупил бы ему ещё! Чего остановился-то? — не понял Реджинальд.

— Рука разболелась, — с плаксивым видом объяснил Игорь.

— И всё же я не очень прослеживаю мораль, — тупил подтирающий сопли Желторотов.

— Мораль в том, что надо правильно выбирать соперника и не париться из-за баб, — иронично высказался Хант, докуривая сигарету. — А с древних запылившихся одностволок лучше по бутылкам во дворе стрелять…

— Поверь, моё ружьё даст фору любому другому! Бой у него до сих пор отличный! — похвастался Игорь.

— У моего, между прочим, тоже! — яростно вступился за своё оружие Матвей. — И небольшой шат стволов этому не мешает!

— Ладно, довольно балакать, Желторотик! — заткнул его Реджинальд и, остановившись у подножия горы, чьи склоны густо заполняли сосны да ели, добавил. — А то выдохнешься, и наш провиант не окажется по ту сторону перевала…

Матвей недовольно поморщился и, стиснув зубы, подумал: “Как же я тебя ненавижу!”.

5

Тамара взяла с собой только самое необходимое: деньги на дорогу, две бутылочки воды по 0,5 литра, контейнер с бутербродами и…остро заточенный кухонный нож. Сложив всё в старый принадлежавший её сыну ранец, на коем виднелось потёртое изображение волка из мультсериала “Ну, погоди!», она заперла дверь квартиры, спустилась вниз по лестнице и вышла из пятиэтажки на улицу, где её уже ждало такси.

— Куда едем, сударыня? В зоопарк? — глядя на неопрятную Климову, спросил улыбчивый водитель, когда женщина устроилась на переднем пассажирском сиденье синей “шестёрки”.

— В лагерь “Тайник Лешего”, — бесстрастно ответила она, не отреагировав на колкость мужчины.

— Охох…дешевле бы Вам было купить билет на электричку. За поездку туда я беру по двойному тарифу, — предупредил таксист.

— Швали из зоопарка денег не жалко, — заявила взлохмаченная Тамара и уточнила. — Вы это хотели услышать?

Водитель пожал плечами, ехидно улыбнулся и дал по газам.

6

Она медленно открыла сонные глаза, расстегнула молнию спальника и, вздрогнув от холода, растерянно захлопала глазами. Монотонный шум размеренно падающих с потолка капель, благодаря коему девушка так сладко заснула, до сих пор раздавался у неё под ухом.

Где-то в глубине тоннеля по-прежнему слышались не стихающие удары кирки о горную породу, эхом разносившиеся по всей протяжённости пещеры. Прожектора на склизких стенах освещали периметр базы, заставленной различным оборудованием. Деревянные ящики из-под него также хранились здесь.

Сколько она проспала? Час, два? Впрочем, какая разница? Под землёй понятие времени, кажется, теряло актуальность.

Девушка, одетая в три кофты, трико с начёсом и тёплые мешковатые штаны, встала с ледяного пола, засунула руки в рукава, поёжилась и пошла к специально вырубленной в камне нише для связного центра. Миновав вагонетку, у коей отдыхали несколько чумазых шахтёров, она перешагнула через уходящие во тьму рельсы и оказалась в рабочем закутке Фомы Юдина, связиста и по совместительству оператора их подопытного образца.

Это место было оборудовано двумя столами, куда уместилась целая гора различной аппаратуры. Разноцветные мизерные лампочки на технике попеременно мигали в полумраке, отчего у недавно проснувшейся после незапланированного сон часа особы рябило в глазах.

Взъерошенный прыщавый парень в очках безустанно пялился в один из мониторов, подперев подбородок своим хилым бледным кулачком. Его напряжённый взгляд сосредоточился на многочисленных изображениях с камер, развешанных по всему лесу. Разбитый на девять ячеек экран показывал все подступы к пещере, образовавшейся в скале у “Багрового” озера.

— Ты как крот, безвылазно сидящий в норе за своими приборами, — добродушно заметила потягивающаяся девушка, вставшая позади Фомы. — Думаю, тебе стоит пойти, отдохнуть…

— Не сейчас! — нервно буркнул ей парень, не отрываясь от монитора.

— Что у тебя там? — поинтересовалась она.

— Да какие-то мухоморы слоняются в опасной близости от нашей границы, — недовольно пояснил оператор и ткнул пальцем в центральную ячейку на экране, выводящую изображение шастающей по лесу семьи. — Кажется, вот-вот к пляжу подойдут. Я уже больше часа жду, когда они провалят…

— Если ступят на запретную территорию, спускай на них нашего зверька, — приказала девушка.

— Будто я не знаю инструкций, — пробурчал очкарик в куртке с меховым воротником.

— Чем кстати он сейчас занят? — полюбопытствовала дамочка.

— Сама погляди. Мне не до этого, — бросил Юдин, и сонная особа перевела взгляд на соседний монитор.

— Он же у тебя под контролем? — с сомнением спросила она.

— Под полным. За счёт вживлённого нами до мутации чипа я управляю его центральной нервной системой. Он выполнит любую команду, следует мне только взяться за пульт, — уверенно сказал связист, вращая джойстик, отвечающий за камеру номер 5. — Хоть спляшет.

— Та семейка ушла?

— Угу…мяса не будет. По крайней мере, пока…

— Жаль, — расстроилась девушка.

— Ты всегда была такой же свирепой, как наш босс, или одичала за проведённое здесь время? — поражался Фома. — Просто мне кажется нельзя так безразлично относиться к жизням людей. Фараон однозначно перегибает палку, превращая в фарш каждого, кто приближается к пещере. У людей, может, и намерения нет сюда соваться.

— Вот сам ему это и сообщи. Дать книгу жалоб и предложений?

— Нет, благодарю, — отказался Юдин. — Лучше ответь, когда мы уже свалим отсюда? Мне осточертело торчать в этой проклятой дыре пятый месяц кряду. Чувствую себя помойной крысой…

— Я тоже, — вторила девушка. — Но шахтёры говорят, мы почти у цели. Так что надо лишь набраться терпения…

7

На вершине горы, усеянной хвойными деревьями, троицу встретил мелкий снег, без примеси в виде дождя. Бушующий ветер нещадно бил путников по лицу колкими снежинками и неприятно задувал им в уши. Над головами охотников под порывами стихии судорожно трепыхались лохматые ветви елей, словно озвучивающие своим шелестом гремучую змею.

Идущий впереди Игорь, под ногами которого хрустели припорошённые снегом камешки, перешагнул через остроконечный булыжник, остановился и сквозь свист пронизывающего ветра сказал:

— Надо бы устроить привал.

— Старая гвардия поддерживает, — кивнул Хант, чья густая борода покрылась белым инеем.

— Фух, наконец-то! А то я мозоли на ногах натёр, — со страдальческим видом простонал Матвей.

— Вроде молодой, рано хлюздить, — покачал головой Реджинальд и сбросил со спины багаж, шлёпнувшийся в мягкое одеяло из подмороженного мха близ уродливо изогнутого ствола сосны. — Вот будешь драпать от медведя, ему и расскажешь, какие у тебя там проблемы. А сейчас помоги-ка мне натянуть тент.

— Хорошо. Что мне надо делать? — включился в работу Желторотов.

Закопошившийся в своей сумке Хант молча достал свёрток плотной ткани и вручил её парню.

— Ходить на охоту не бабам промежность вылизывать, — изрёк народную мудрость Реджинальд и спросил. — Разберёшься?

Ответивший плешивому бородачу коротким кивком Матвей не растерялся и, размотав материю, крепко привязал верёвками два верхних её конца к стволам деревьев на высоту в полтора метра.

— Я пока разведу костёр, — решил Ткачёв, кинувший свои вещи рядом с товарищескими.

Тем временем Реджинальд раздобыл пару колышков и вбил ими в землю свободные концы тента.

— Принимайте работу. Навес готов, — сообщил коротышка в камуфляже и, укрывшись от непогоды под скатом самодельной конструкции, постелил себе под пятую точку спальный мешок, куда с удовольствием плюхнулся.

Вскоре у пристанища охотников разгорелся костёр, над коим Игорю пришлось изрядно попотеть. Языки пламени стремительно взмывали вверх в попытках дотянуться до еловых веток и облизать их тёмно-зелёную хвою, но их каждый раз сбивал свирепый ветер. Тогда огонь, колыхаясь, смиренно схлынывал обратно и обиженно плевался искрами.

— Желторотик, тащи-ка сюда свою авоську, будем харчи готовить, — распорядился Ткачёв, вколачивающий по обе стороны от костра раздобытые им длинные “рогатые” палки.

Парень быстро схватил свою сумку и поднёс к закатавшему рукава дяде, который достал оттуда котелок и, залив в него воды, поинтересовался у своих спутников:

— Есть желающие построгать в нашу бурду картошку?

— С кулинарными вопросами ко мне не приставай! — откликнулся Хант, лежащий под тентом.

— Мне можно отказаться или у меня нет выбора? — уточнил у Игоря Желторотов.

— Ай, иди уже, отдыхай, — волосатой рукой отмахнулся улыбнувшийся Ткачев и, повесив котелок над костром на палку, играющую роль перекладины, принялся чистить грязные клубни.

Матвей подсел к Реджинальду и, выслушав голодное урчание своего желудка, радостно воскликнул:

— Как же я обожаю дядин суп с тушёнкой! Только ради этого готов ходить с ним в походы!

— Какие-то скромные у тебя запросы, — тихо пробубнил Хант, под треск хвороста почёсывающий свою мясистую ляжку.

— А Вам уже приходилось пробовать его кулинарный шедевр? — полюбопытствовал парень и откинул назад капюшон своего дождевика.

— Ага. Даже плевал в него для остроты, — хохотнул Реджинальд и снял с головы бандану. — Только вот что жрать мне абсолютно до фени. Я не неженка и мне по барабану, что будет плавать в сей мути. Хоть куски сала с раздувшихся боков моей жирной тётки!

— Любите Вы её, — иронично подметил Желторотов и засмеялся.

— Ну да, мёртвая она меня не сильно донимает, — без тени улыбки подтвердил Хант и скуксился. — Чёрт! Лямка от ружья грудь натёрла… — посетовал он, расстёгивая свой комбинезон и находящуюся под ним рубашку. — Пусть тело подышит.

— Что за шрам у Вас на груди? — проявил интерес Матвей, когда Реджинальд задрал вверх белую майку.

— След от пули, — безразлично произнёс Хант.

— Вас ранили? — изобразил удивление Желторотов.

— Давно…

— Как это произошло?

— По молодости я охранял товарные вагоны на одном вокзале под Воронежем и словил гостинец от любителей поживиться чужим добром, — рассказал Реджинальд. — Пуля прошла навылет, но зацепила сердце. Мамка сутками рыдала и жевала сопли после того, как до неё дошло известие о том, что её непутёвый сынок с наибольшей вероятностью двинет кони. Я фактически побывал на том свете. И знаешь… мне понравилось граничить между жизнью и смертью, ходить по тонкой черте и не свалиться в пропасть, балансировать подобно канатоходцу под куполом цирка. Я тащусь от подобного.

— Вам было сильно больно?

— Боль можно контролировать. И если у тебя выйдет подчинить её себе, вырвать кнут из лап страданий, ты сможешь получить истинное блаженство.

— Звучит бредово, — фыркнул Матвей и подумал: “Однако я с радостью доставил бы тебе такое удовольствие!”.

— Бредово звучат россказни твоего дяди о возможностях любимого племянника. А я делюсь тем, что лично испытал на себе.

— Хватит лясы точить! Налетай! Суп готов! — сообщил Игорь, и Хант с Желторотиком выползли из-под навеса.

Через некоторое время…

Вприкуску с пшеничными галетами охотники быстро одолели котелок наваристого супа, куда Ткачёв к щедро накиданным картошке и гречке экономно добавил тушёнки. Затем они вскипятили воду и навели себе чай. Матвей с дядей отведали крепкого чёрного, а стянувший с рук трёхпалые перчатки Реджинальд заварил себе иголки сосны.

Насытившись и погревшись у костра, троица собрала свои вещи и продолжила путь.

8

Отдав таксисту последние деньги, которые были у неё на руках, она вылезла из машины, закинула на плечо ранец и с тоской посмотрела сквозь центральные решётчатые ворота окружённого темнохвойным лесом лагеря, не запертые на замок.

“Шестёрка” уехала, и Тамара осталась одна. Мёртвая тишина сгустилась вокруг неё, заставив замереть беспокойное сердце. Отовсюду здесь веяло траурным унынием. Лишь пёстрая вывеска над створками ворот, выбивающаяся из полотна общей мрачности, обещала гостям беззаботное и весёлое времяпрепровождение:

ДОЛ “ТАЙНИК ЛЕШЕГО”

Климова долго решалась сделать первые шаги к месту, насквозь пропитанному для неё горем, и неизвестно, сколько бы ещё она простояла, если бы не внутренний голос.

”Чего, девица, ждёшь? Приглашения на банкет?”.

— Угу. Только вот беда, тебя на него не пригласили! — всплеснула руками Тамара. — Поэтому исчезни!

“Если хочешь, чтобы я замолчал, будь так добра, пошевеливай филейными частями! Сопли потом пожуёшь!”.

— Мне некуда торопиться…

“Разве что к заботливому мужу…”, — ухмыльнулся приставучий голос.

— Прекрати злорадствовать по поводу Вани! Иначе я…

“Что?? Что ты??”, — перебил её отдавшийся в ушах писк. — “Дашь себе камнем по дурной башке? Смирись с тем, что я неотъемлемая твоя часть! По отдельности нет ни тебя, ни меня! Есть только мы!”.

— В своей голове я никому не предоставляла бесплатное жильё, — буркнула Климова, потянула на себя правую створку ворот, и та, скрипя, поддалась.

Оказавшись на территории лагеря, Тамара прошла мимо пустующей сторожевой будки до конца асфальтированной дороги со стирающейся парковочной разметкой, задумчиво посмотрела на соответствующий квадратный знак с буквой “P” на синем фоне, чья оцинкованная стойка возвышала его над местами стоянки, затем забралась на бордюр и двинулась по вымощенной серыми кирпичами извилистой тропинке к двухэтажному корпусу, находящемуся за небольшим зданием из белого кирпича.

С наливающихся свинцом облаков посыпал мелкий снег. Тут же его закружили ледяные порывы ветра. Подхватываемые потоками воздуха белые крупинки, вертясь в вихре, спускались на крыши корпусов, деревья и озябшую почву с жухлой травой.

— Похоже, никого нет дома, — поёжившись, решила Климова, когда добралась до нужного сооружения с деревянной пристройкой.

“Не верно! Просто тебе хочется думать именно так!”, — проницательно заметил внутренний голос.

Тамара поколебалась и неуверенно ответила:

— Плохо ты меня знаешь…

“К сожалению, слишком хорошо…”, — посетовал шёпот в голове и добавил. — “До цели не дойти, если не иметь твёрдых намерений и уверенности в собственных силах. Возьми уже свою злость в узду и направь себе в помощь! Гончарова здесь! И она знает всё, что так тебя беспокоит!”.

— Извините, Вы что-то потеряли? — послышался удивлённый голос за спиной Климовой, заставивший её дёрнуться от неожиданности.

Обернувшись, Тамара увидела перед собой женщину лет сорока пяти с несколько потерянным выражением лица.

— Да, я многое здесь потеряла, но, боюсь, такое мне никто никогда не возместит даже при самом сильном желании, — развела руками Климова.

— Конечно. Ведь лагерь закрыт.

— Раз так, с чего Вы до сих пор на его территории? Мародёрством занимаетесь?

— Это уже другая история…Что Вы надеетесь тут отыскать?

— Кого, — поправила Тамара и с подозрением спросила. — Не Вы случаем Гончарова Галина?

— Кто Вы и зачем приехали сюда? — уточнила насторожившаяся женщина.

— Кажется, я первая задала вопрос…

После непродолжительного молчания женщина, задумчиво кивнув, прошептала:

— Я Гончарова Галина. Чем обязана?

В один момент Климова потеряла над собой контроль, сделалась яростной фурией и, грубо схватив стоящую напротив женщину за горло, прижала её к деревянной стенке корпусной пристройки.

— Кха…кхе…хххххх…хххррр…кха…хх…хххрр… — вцепившись за душащую её руку, захрипела Галина, чьи глаза начали закатываться от недостатка кислорода.

Тамара ослабила хватку, и покрасневшая Гончарова принялась жадно глотать ртом воздух.

— Говори, что творилось в этом чёртовом месте?! — проревела Климова, доставая из-за пояса заточенный нож.

— Ты сумасшедшая! Отпусти меня! — прокричала Галина, как незнакомка тут же больно сжала её горло, заставив замолчать.

— Рассказывай мне всё, что тебе известно, скотина! Иначе я тебя зарежу! Поверь, рука у меня не дрогнет! — грозно обещала Тамара.

— Кто ты??!! — не понимала Гончарова, в живот которой упёрся острый кончик ножа.

— Мать Пети Климова…

Галина похолодела, и в её глазах появился страх.

— Ага, значит, ты всё-таки знала моего мальчика, да, тварь??!! Знала Петю?! — вопила Тамара с выступившими слезами на глазах.

— Знала, — подтвердила Гончарова и, вспомнив, добавила. — У него был ужасный отец…

— Что Вы сделали с моим сыном??!! — свирепо заливалась Климова, плюясь слюной.

— Дали возможность начать новую жизнь…

— Хватит мне туфту гнать! Или по-хорошему раскроешь мне все Ваши чёрные дела или я отправлю тебя исповедоваться перед Господом Богом! — угрожала Тамара.

— Не мне держать ответ за случившееся.

— Тогда кому?

— Какая теперь разница? Ничего не вернуть.

— Разница есть для тебя! Сейчас ты в дерьмовом положении! Поэтому лучше поведай мне, кто виновен в смерти моего ребёнка?

— Я не собираюсь тыкать пальцем, но всё же мой Вам совет — начните с себя…

— Прекрати меня бесить!!!

— Если Вы считаете себя единственной жертвой тех событий, то глубоко ошибаетесь. Многие судьбы были сломаны!

— Ещё одна речь не по существу, и я вспорю тебе брюхо, клянусь!

— Поверьте, мне без разницы, что со мной станется! Вы не знаете, что я пережила за последние полгода…

“Пусти ей кровь! Хватит это терпеть!”, — накалял обстановку злорадно звучащий внутренний голос.

Тамара, стиснув зубы, крепче сжала в руках нож, холод лезвия коего, казалось, отдавался в её трепещущем сердце, сдвинула брови на нахмурившемся лице и, посмотрев в глаза Галины, дрожащими губами прошептала:

— Я…не могу…

Лицо её вмиг растеряло всю грубость черт и вырисованную жестокость. Держаться больше не было сил. Она выронила из руки своё кухонное оружие и, упав на колени, безутешно заплакала.

Гончарова потёрла рукой ноющую шею, прокашлялась и, с тоской обведя взглядом Климову, поспешно удалилась.

“О чём я и говорил! На тебя просто противно смотреть!”, — ворчал шёпот в голове.

— Я не убийца, — сквозь рыдания произнесла Тамара.

“Тогда зачем мы вообще сюда заявились? Справиться о здоровье данной особы? Всё же тебе есть, чему поучиться у покойного мужа! У него бы хватило смелости довести дело до конца!”.

— Не мне решать, кому умереть…Галина права. Ничего не исправить. Никого не вернуть. Пора смириться с реальностью и перестать тешить себя иллюзиями…

“Иллюзия в том, что ты считаешь себя жертвой! Но это не так…выпусти своих демонов наружу! Стань охотником!”.

— Я не опущусь до такого, даже не пытайся…я навсегда покину “Тайник Лешего” и никогда больше не стану ворошить этот пчелиный улей…

“Ты совсем свихнулась? А как же месть?”.

— Я свихнулась, когда послушала тебя, хотя заведомо знала, что всё пойдёт крахом. Пора мне уже перестать воспринимать всерьёз твои навязчивые идеи…

“Одумайся! Гончарова была у тебя в руках! И ты так просто отпустила её…”.

— Кого? Здесь, вроде, никого нет, — с улыбкой сказала Климова и, поднявшись на ноги, направилась к выходу с территории.

9

Реджинальд, на пару с Ткачёвым ожидая Матвея, осторожно спускающегося со склона, стянул с рук перчатки, достал из кармана комбинезона пачку “Оптимы”, сунул в неё два пальца и к своему удивлению не обнаружил ни одной сигареты внутри. Тогда он швырнул упаковку от табачных изделий между рельсов на деревянные шпалы железной дороги, которые, как и всё вокруг, присыпало снегом, и нервно крикнул:

— Желторотик, я, конечно, понимаю, что ты не горный козёл, но не мог бы ты перебирать своими лапками чуточку энергичней? Перевал бы давно остался позади, если бы ты не обходил каждый неровно лежащий камень!

— Я бы с удовольствием посмотрел на Вас, будь за Вашими плечами сумка вроде моей! — недовольно бурчал Матвей, от чьих неловких движений вниз по склону, шурша, сползали камни.

— Он впервые принимает участие в таком походе, Реджи. Не злись. Всё-таки преодоление горного хребта в непогоду не прогулка по набережной, — заметил Игорь.

— Ты за него ручался и говорил, что ему по силам такой променаж. Мы сюда пришли настоящим мужским делом заниматься. Кто не в состоянии перекинуть свою задницу на другую сторону долины вряд ли переживёт встречу с медведем, одной лапой уложившим троих охотников! — чертыхался Хант, выдыхая пар из ноздрей.

— Мы же с ним, а, значит, беспокоиться не о чем, — выразил уверенность Ткачёв.

— Есть о чём! — возразил Реджинальд. — Если кто-то грохнет бурого раньше меня, я… — глаза Ханта суетно забегали.

— Что ты? — не понял Игорь.

— Никогда себе этого не прощу, — спокойно пояснил мужчина в бандане и, опустив голову, состряпал хмурое лицо с глубоким болезненным взглядом.

— Мне кажется, после тех событий желающих побывать в сём лесу значительно поубавилось, — предположил Ткачёв, глядя на мрачную чащобу впереди.

— Если кто и вальнёт косолапого до Вас, так это буду я, — задорно сказал появившийся с тылу взмокший Желторотов, наконец догнавший своих спутников.

— Мечтай, сорванец, — мерзко улыбнулся Реджинальд и, перейдя через рельсы, направился к хвойным дебрям. За ним последовал и Игорь с племянником.

Спустя десять минут…

Охотники вошли в густой подлесок, а оттуда в сам лес, укрывший их от снежной бури. Там они привели ружья в боевую готовность и побрели меж плотно растущих елей и сосен, закрывающих своими игольчатыми лапами серые облака, обильно посыпающие землю колкими белыми крупинками.

— Ну и глушь! — выпустив изо рта пар, изумился Ткачёв, под чьими сапогами трещали задубевшие шишки и хрустел пробившийся сквозь ветки деревьев снег. — Сгинешь здесь, и никто не отыщет…

— Это точно. В такие дебри сам чёрт не осмелится сунуться, — поддержал Хант, медленно водя по сторонам дулом своего 12-калиберного ружья с серебряной гравировкой “Без страха и упрёка” на цевье.

— Однако Вы с дядей Альбертом сунулись, — с неодобрением бросил Матвей, перелезая через массивное сухое бревно с завядшим мхом, покрытым блестящим инеем.

— И очень пожалели об этом, — ответил Реджинальд и раздавил ледяную корочку замёрзшей лужи.

— По Вам не скажешь, — с подозрением заметил Желторотов. — Спешите сюда, как муха к говну…

— За подобные сравнения, общипанный сопляк, ты у меня по зубам получишь! — оскалившись, пригрозил Хант, скорчил ненавистную гримасу и болезненно пнул Матвея в бедро тяжёлым ботинком. — Понял?

Возмущённый такими действиями Желторотов уже скинул с плеча свой баул с ружьём, чтобы дать плешивому сдачи, как его остановил дядя:

— Матвей! Ты что себе позволяешь?!

— Он первый начал! — пожаловался племянник.

— И я же закончу, если не перестанешь борзеть, — предупредил Реджинальд. — Это тебе не на сверстников тявкать, шкет. Думаешь, коль дядька рядом, то всё можно, да? Мотай на ус, доходяга, ещё одна выходка, и я тебе мозги вышибу, глазом моргнуть не успеешь! Довольно с тобой любезничать…

— Реджи, тише, он ведь ещё…

— Перестань его выгораживать! Сам нарывается! — перебил Игоря Хант.

— Кто ещё нарывается, — пробубнил Желторотов.

— Ты опять за своё? — поразился Реджинальд. — Пфф, о чём я и говорю, типичный сморчок: дерзкий, но на деле ничего из себя не представляющий!

— Согласен, манеры у него так себе…вот только разве ты не был таким же, мм? — спросил Ткачёв своего товарища.

— Был… поэтому и учу его уму разуму! — объяснил Хант и, сплюнув слюну, двинулся дальше.

Игорь, с огорчением заглянув в глаза Матвею, тихо сказал ему:

— Не позорь меня!

— Дядя, разве тебе не кажется, что он нам что-то не договаривает? Ему наверняка есть, что скрывать, — считал шепчущий Желторотов.

— Хочешь поиграть в сыщика? Дождёшься того, что получишь от Реджи по морде. И я не вмешаюсь, так как он будет прав!

— Прости… — растерянно извинился Матвей.

— Чтобы аналогичных выкидонов больше не было! — закончил Ткачёв, и они с племянником догнали Ханта.

10

К ней подошёл сорокачетырёхлетний Глеб Поляков, главный рудокоп, руководящий поисками объекта, и вялым уставшим голосом сообщил:

— Мы нашли его…

Обернувшаяся девушка, внимательно наблюдающая за изображениями на мониторе, тут же встрепенулась, её глаза, как и у сидящего рядом связиста Фомы, радостно засверкали, но вскоре она вернула себе деловитый вид и сдержанно сказала:

— Отлично! Фараон будет доволен. Сколько времени потребуется для того, чтобы извлечь из Хранилища нашу бесценную находку и загрузить её в ящик?

— Думаю, за пару-тройку часов управимся, — прикинул одетый в испачканную спецовку Поляков, поправляя съехавшую на глаза пыльную каску с налобным фонарём.

— Хорошо. Только прошу, ничего не повредите! — беспокоилась укутанная в три кофты дама.

— Не переживайте, всё будет в лучшем виде, — убедил её Глеб и противно хрюкнул носом.

— Я на это надеюсь…

— Неужели мы скоро увидим дневной свет? — не верил своему счастью Юдин, отвлёкшийся от приборов.

— Быстрей, чем ты думаешь, — подмигнула ему единственная представительница прекрасного пола в ближайших окрестностях и обратилась к шахтёру. — Как закончите, возвращайтесь на базу и наслаждайтесь заслуженным отдыхом! Вы — большие молодцы!

— Наслаждаться я буду, когда вернусь в Гродск, затарюсь выпивкой и сниму в каком-нибудь баре развратницу с третьим размером… — поведал Поляков.

— Как Вы растранжирите заработанные деньги, меня не сильно волнует, — честно призналась девушка и добавила. — Просто давайте скорей сделаем то, что от нас требуется, и покинем эту холодную мерзкую пещеру.

Поляков серьёзно угукнул и промычал:

— Можете поковать шмотки.

11

В кругу сверстников он был настоящим любимчиком публики. Одноклассники тянулись к нему, и многие из них гордились тем, что входят в круг его общения. Увы, с учителями ситуация складывалась несколько иначе. Они вечно нудили об удручающей успеваемости Матвея, чьи поступки, по мнению преподавателей, являлись наглядным пособием неподобающего поведения воспитанного молодого человека. Сам Желторотов терпеть не мог школьные будни, отчего часто прогуливал занятия, предпочитая скучным урокам более живые мероприятия: тир (при наличии карманных денег) или пальбу по голубям из самодельной рогатки. В общем, хоть что-нибудь, что напоминало бы ему о любимом занятии — об охоте.

Правда, порой Матвею приходилось примерять на себя не только роль охотника. Периодически он становился жертвой, так как в школьных стенах охотились на него, и эти существа представлялись ему куда страшнее дикого кабана или волка…девчонки. Если повадки животных Желторотов знал, поднахватался от дяди, то поведение сих бестий оставляло у него кучу разных вопросов, ответы на которые, впрочем, он получать совсем не хотел. Расфуфыренные поклонницы его не интересовали. Парня тянуло на хутор к дяде. Там Матвея одолевало главное увлечение и страсть всей жизни — охота. Именно такая романтика приходилась ему по душе: возня с оружием, стрельба по дичи из засидки, облава зверя с гончими. И он бы не променял это абсолютно ни за какие деньги, о чём свидетельствовало довольно ревностное отношение молодого человека к своему статусу охотника. Возможно, именно из-за сего Желторотов воспринимал любую колкость Реджинальда в свой адрес очень резко и не сдерживал язык за зубами, выплёскивая всю обиду в виде грубых и подковыристых реплик.

ЧАВК!

Услышав неприятный звук, Матвей с омерзением уставился себе под ноги и увидел, что вляпался в чью-то пару центнеров ароматного удобрения.

— Фууу, — сморщив нос и зажмурив глаза, протянул Желторотов, после чего поднял ногу из кучи плотных чёрно-оливковых катышков. — Надо ж так…

— Не смертельно, — хохотнул Ткачёв, с улыбкой наблюдающий за топчущимся по помёту племянником. — К тому же примета есть, что к деньгам дело!

Идущий впереди Хант остановился, вернулся к парню и, опустив ружьё дулом в землю, присел на корточки.

— К деньгам вряд ли, но к кабану точно, Гулливер, — заключил Реджинальд, когда, оглядевшись по сторонам, изучил кал животного.

— Кабан в хвойном лесу? — удивился Матвей. — Дубовая роща дальше…

— Видать, забрёл, — пожал плечами Игорь.

— Испражнения свежие, тёплые. Он где-то поблизости. Крупная особь, — сказал Хант и ткнул пальцем на припорошённую снегом землю, где были различимы следы секача.

— Чёрт, да он своим рылом перекопал пол леса в поисках еды, — поразился Ткачёв, оценивающе взирая на раскуроченный мёрзлый грунт у сосен.

— Не слабо, да? — с восхищением проговорил Реджинальд и встал.

— Весьма, — согласился Игорь.

— Никто не желает шашлык из свинины? — поинтересовался Хант. — Можно устроить.

— Я бы не отказался, — облизнувшись, загорелся Желторотов.

— Смотри только сам не заделайся мясным блюдом, Желторотик. Вепрю по силам разорвать человека на отдельные лоскуты своими смертоносными клыками, — поведал Реджинальд.

— А мне по силам свалить его с ног раньше, чем он доберётся до нас, — ответил Матвей и, вдохновлённый идеей, предложил. — Поохотимся?

— Подожди, торопыга. Дай отлить, — остановил племянника Ткачёв и, скинув с себя всё снаряжение, отошёл в сторону, за куст можжевельника. — Поохотиться ему вздумалось, — бормотал себе под нос Игорь, расстёгивая ширинку и доставая из штанов свой причиндал. — Кабаны крепкие малые…если прикончишь одним выстрелом, считай герой. И не приведи Господь прочувствовать на себе ярость раненого…

Тут Ткачёв, поливающий почву тёплой жёлтой струёй, резко оборвал свой бубнёж и замер, когда краем глаза заметил на земле что-то странное. Тогда он прекратил мочеиспускание и, затаив дыхание, медленно повернулся. В голубовато-зелёной хвое можжевельника виднелась засыпанная жухлой травой продолговатая кочка, своим контуром отдалённо напоминающая человеческое тело. Позабывший как следует подтянуть штаны охотник сделал несколько шагов в направлении бугорка, над которым настороженно склонился.

— Хей, Гулливер, пора уже закрутить свой вентиль. Куда ты там пропал? — послышался голос Ханта, на чей зов Игорь не отозвался. Он сел на колени, дрожащими руками боязливо разворошил неровность под ветками кустарника и, вздрогнув от ужаса, оцепенел.

— Вот дерьмо… — одними лишь губами произнёс покрывшийся по́том Ткачёв, вперившись взглядом в аккуратно уложенный вниз лицом окоченевший человеческий труп с высохшей бледной кожей, натянутой на кости. — Кто это, чёрт возьми? — и охотник, взяв тело за плечо, перевернул его на спину.

Вырисовавшаяся картина повергла Игоря в шок, какого ему ещё никогда не приходилось испытывать. Издавший сдавленное кряхтение великан вытаращил перепуганные глаза, буквально приковав их к усопшему. В разлагающемся мертвяке, покрытом зелёными пятнами, он признал своего друга Альберта, у коего отсутствовала четверть головы. Немногочисленные пучки волос у раны слиплись кровью.

— Я не понимаю…это совсем не то, о чём говорил мне Реджи…ни намёка на повреждения от лап или клыков медведя… — в замешательстве прошептал мужчина, и за его спиной кто-то зловеще хмыкнул.

Ткачёв обернулся через плечо и увидел Ханта, уткнувшего свой двенадцатикалиберный бокфлинт в затылок обречённо стоящему на коленях Матвею.

— Ничего личного, Игорь, — помотал головой Реджинальд. — Просто ты забрёл не в те кусты…

12

Нацепивший на свою лохматую голову гарнитуру связи Фома Юдин поёрзал на стуле, затем поправил микрофон и принялся вызывать своего начальника по зашифрованному каналу. Вскоре, после серии непродолжительных гудков, в наушниках раздался властный голос с хрипотцой:

— Слушаю…

Оператор прокашлялся и заговорил:

–День добрый, босс. Это Фома.

— Фома? Оо, я надеюсь, у тебя что-то важное! — шипел мужчина на другом конце провода.

— Эй, выведи звук на колонки, — попросила Юдина девушка, замершая рядом с ним и жующая тушёную капусту с фасолью из пластмассового контейнера при помощи вилки.

— Пусть лучше Вас обрадует собственная подшефная. Ей, судя по всему, уже не терпится насладиться Вашим голосом, — решил Фома и, стянув с себя наушники и микрофон, передал их приближённой своего работодателя.

Тепло одетая дамочка поставила контейнер с едой на край стола и, приняв у связиста переговорную систему, наладила контакт:

— Фараон?

— Голуба! Рад тебя слышать! Как обстоят дела? — осведомился начальник.

— Лучше некуда! Мы сделали это! Достигли цели! — радостно сообщила девушка.

Недолгое молчание разбавилось ошарашенным восхищением:

— Немыслимо!

— Я знала, что Вы будете в восторге! Очень скоро рудокопы поднимут груз из Хранилища на поверхность, и нам потребуется транспорт, чтобы доставить его…

— Я вышлю к Вам вертолёт. Только учтите, что погрузка обязана пройти в условиях чрезвычайной секретности. И мне глубоко наплевать, сколько людей при этом придётся уничтожить. В лесу не должно быть ни единой души.

— Я всё поняла.

— Через сколько отправлять вертушку?

— Думаю, через пару часов.

— Хорошо. Надеюсь, голуба, Вы лично проконтролируете процесс безопасной транспортировки груза до меня.

— Можете не сомневаться.

— Тогда до скорого, — попрощался мужчина и положил трубку.

— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовался Юдин.

— Повышенная готовность, — ответила девушка, снявшая гарнитуру, и пояснила. — Скоро сюда прилетит вертолёт, и мы должны зачистить лес от любых угроз.

Фома закатил свои кажущиеся громадными за линзами очков глаза и, хохотнув, заметил:

— Мы и есть угроза…для остальных.

— Скоро всё останется позади. Но, возможно, руки замарать ещё придётся…

— Они и так по локоть в навозе.

— Не жалуйся. И вообще, хватит трепаться о всякой ерунде. Закончи работу как профессионал.

— Ладно. Надеюсь, мне не придётся спускать Нянечку и Грудничка с поводка…

13

Игорь, обомлевший от приходящего с огромным трудом осознания такого поворота событий, с тревогой переводил взгляд с несчастного племянника на Ханта и обратно. Великану просто не верилось в то, что его давний друг и товарищ, с кем он прилично всего повидал, сейчас наводил своё оружие на родного ему человека, тем самым открыто угрожая семье Ткачёва. Однако надо было отдать Матвею должное — он никоим образом не показывал своего страха. Порой даже казалось, что парень вот-вот соскочит на ноги, выхватит у Реджинальда пушку и в порыве адской ненависти засунет её старому коротышке в одно тёмное место. Правда, подобного не произошло.

— Что здесь творится, Реджи? — не понимал Игорь, которого откровенно застали врасплох. — Убери долбаную двустволку от головы моего племяша…

— Я бы с радостью! Но дело в том, что доверия к Вам у меня не столь много. Вы двое можете выкинуть какую-либо глупость. Особенно, этот крысёныш, — и Хант ткнул оскалившегося Желторотова ружьём в спину.

— С каких пор у тебя пропало доверие ко мне? — поразился Ткачёв.

— С тех самых, когда ты при любом удобном случае вступался за вшивого отпрыска своей сестры, — напомнил Реджинальд.

— При чём тут доверие?

— Я, если ты запамятовал, крайне сомнительно отношусь к людям, имеющим подобные слабости. Ты размяк и одомашнился. Не это ли повод сомневаться в тебе?

— У тебя хватает смелости кого-то осуждать, в то время как ты сам бессовестно лгал окружающим о судьбе трёх сгинувших охотников. Как всё было на самом деле? Ты прикончил их всех? — проницательно осведомился Игорь.

— Нет. Лишь одного. Вашего с Желторотиком любимчика, — напрямую признался Хант. — Продырявил ему башку, пока он повернулся ко мне спиной, и бросил тело под ближайшим кустом.

— Вот же ты сраный пидорас! — не в силах стерпеть произносимые издевательским тоном оскорбления Реджинальда по отношению к дяде Альберту, ненавистно прокричал Матвей и незамедлительно получил прикладом по затылку, вследствие чего шлёпнулся у ствола высокой сосны лицом в мокрый снег.

— С самого утра мечтал это сделать! — удовлетворённо прокомментировал Хант.

— Дай мне возможность, сволота, и я прикончу тебя, — злобно процедил сквозь зубы Ткачёв.

— На твоём месте я бы так не дерзил, — цокнул Реджинальд и, расплывшись в дьявольской улыбке, намекнул. — А то мало ли кто завтра наведается на хутор к твоей суке жене, привяжет её к кровати и жёстко отымеет во все щели…

Тут рассвирепевший Игорь яростно кинулся на коротышку в бандане, однако, взятый Хантом под прицел, покорно остановился.

— Э-хеее, не надо резких движений, Гулливер. Иначе выстрелю, — предупредил Реджинальд и пошатнулся, когда его ногу схватил Желторотов, безуспешно попытавшийся свалить врага на землю и повторно получивший прикладом бокфлинта, но уже с размаху и в лоб, что привело к потере сознания.

— Ах ты, двинутый подонок! — скривившись, покачал головой Ткачёв. — Скажи, за что ты так поступил с Альбертом?

— Он слишком много видел…

— Значит, нас ты тоже убьёшь? — предположил Игорь.

— Вы мне ещё пригодитесь, — опроверг Хант. — Пораскинь мозгами. Какой мне был резон тащить Вас в такую даль без особой причины?

— И зачем ты завёл нас сюда? — спросил Ткачёв.

— Вы — моя приманка, — пояснил Реджинальд.

— Приманка? — обалдел Игорь. — Для кого?

— Для чудовища, которому своей кончиной обязаны дружки Альберта. К слову, Ваш страдалец-дядюшка, покуда монстр лакомился его товарищами, бежал от места кровавой расправы вместе со мной, — поведал Хант. — Не похоже на поступок героя, правда?

— Он хотя бы не стрелял в спину своему коллеге, — вступился за покойного приятеля Ткачёв.

— Кто знает, что бы случилось, если бы я не нажал на спусковой крючок первым.

— Оказывается, ты по уши в дерьме. Совсем крыша съехала, — констатировал очевидный, как ему казалось, факт Игорь.

— А у кого она не съедет от мысли о маячащей на горизонте награде? — с недоумением уточнил Реджинальд.

— Решил навариться на поимке какого-то уникального зверя и ради этого без колебаний убил друга??!! — отчаянно провопил Ткачёв, чьи глаза стали влажными от бьющих через край эмоций.

— Друга? Сильно сказано, — блеснул золотой коронкой Хант. — И раз уж мы затронули тему прибыли, то не скрою, что я, всю жизнь протрудившись охотником, отроду не видел больших денег. Ты сам знаешь, у нас их не водится. Мы вечно бедствуем. А теперь у меня наконец-то появилась реальная возможность сорвать солидный куш! Изменить свой мир к лучшему! И помяни моё слово, такой подарок судьбы я не упущу, — заявил Реджинальд и посмотрел вниз, где раздалось преисполненное боли кряхтение Матвея, обхватившего голову руками. — Вставай, щенок, — приказал парню бородач с ружьём. — У нас мало времени и много работы.

В другой части леса…

“Этого только не хватало”, — возмутился внутренний голос, когда к Тамаре пришло понимание того, что она окончательно потерялась в чаще, куда забрела, покинув территорию лагеря. — “Ты же погубишь нас!”.

— Оно, может, и к лучшему, — думала Климова, неуклюже пробираясь через валежник, чьи гниющие бороздчатые стволы, покрывшиеся кристалликами инея, были облеплены сизыми лишайниками. — Незачем откладывать дело в долгий ящик. Вообще, я только сейчас поняла, что никакая месть не уймёт моей боли. Единственное лекарство, которое действительно в силах мне помочь — это смерть. Она как зеркало. Каждый видит в ней что-то своё. Мне на ум приходит слово избавление…

“А мне дурость”, — проворчал шёпот в голове. — “Лишь ничтожные слабаки не желают находить в себе силы жить дальше и спешат поскорей удавиться, стоит их миру претерпеть определённые изменения”.

— Насчёт мести у меня точно такое же суждение, — стряхнув с головы напорошивший снежок, сказала Тамара, углубляющаяся всё дальше в мрачные сосново-еловые дебри. — Она сродни суициду, удел слабых. Только вот убивает куда медленней, разъедая изнутри подобно опухоли.

“Многие готовы отдать всё за шанс подольше погостить на этом свете, а ты собираешься так просто распрощаться с жизнью?!”, — поражался внутренний голос.

— От моего бестолкового существования нет ровным счётом никакого проку, — считала женщина. — Рано или поздно всё равно окажусь в земле. Так зачем занимать лишний клочок на Гродском кладбище, если можно умереть здесь, неподалёку от семьи?

Тем временем…

Вооружённые сапёрными лопатками Игорь с племянником, находящиеся неподалёку от “Багрового” озера, усердно копали яму в промёрзшем лесном грунте под пристальным надзором Реджинальда. Тот, облокотившись о ствол сосны, с наслаждением смолил самокрутку, выуженную откуда-то из недр своего комбинезона.

— Советую поторопиться, — изрёк Хант, перед коим лежали выросшие из накиданных комьев песка, земли и глины горки. — Вы же не хотите ковыряться тут целую ночь, верно?

— А не пошёл бы ты куда подальше? — возмутился Ткачёв, чьё потное напряжённое лицо красноречиво передавало агрессию по отношению к тому, кто заставил их рыть окаменевшую почву под угрозой смерти.

— Следи за базаром, — предостерёг Реджинальд и направил ружьё на торчащий из вырытого углубления торс Игоря.

— Не желаешь сам поучаствовать в раскопках, шакалий выродок? — предложил Матвей, утирая грязный взмокший лоб рукавом дождевика.

— Единственное, чего я желаю — это продырявить твою тупую башку, чтобы ещё больше породнить Вас с покойным дядей Альбертом, — ответил Хант.

— Тебе не сойдут с рук такие дела, — пообещал Желторотов и пригрозил пальцем, где красовалась трудовая мозоль.

— Вполне вероятно, — не отрицал Реджинальд. — Только ты об этом вряд ли узнаешь. А пока прояви толику вежливости и держи в уме тот факт, что твой родной дядя, в отличие от Альберта, до сих пор жив, и любая грубость в мой адрес может губительно отразиться на его здоровье…Считай, у тебя появился стимул работать молча, без лишних выступлений.

Матвей оскалился, отвёл глаза в сторону и, скрежетнув зубами, продолжил долбить песчано-глиняный слой почвы. Ханта, судя по всему, реакция парня удовлетворила, отчего он изрядно повеселел.

Острия лопат с великим трудом впивались в твёрдый грунт, поэтому Желторотову с дядей приходилось прилагать максимум усилий, чтобы продвинуться глубже. Их пальцы, под ногти которых плотно забилась грязь, крепко сжимали короткие деревянные черенки, устремляя инструмент в нужном направлении.

Когда широкая яма глубиной свыше двух метров была готова, Реджинальд заставил Ткачёва с племянником тщательно замаскировать её срубленными с ближайших деревьев хвойными ветками, а сам содрал со ствола сосны застывшую каплю живицы и, закинув в рот, смачно зажевал.

— Что ж, надо отдать Вам должное, с задачей Вы справились довольно быстро, — оценил Хант. — Теперь у нас намечается кастинг на роль живой приманки. Дело в том, что мне понадобится лишь один из Вас. А именно тот, у кого не отвалятся яйца перерезать другому горло. Вот такое незамысловатое правило игры, — хохотнул Реджинальд и, швырнув своим пленникам кухонный нож, объявил. — Вперёд!

— Ты серьёзно считаешь, будто мы станем делать подобное? — вскинув бровь, изумился сидящий на земле Игорь.

— У Вас нет выхода. Либо кто-то возьмёт на себя смелость поднять нож и отправить второго на покой, либо я порешаю Вас обоих, — пожал плечами Хант.

— И останешься ни с чем, — подметил Матвей, дыша на замёрзшие исцарапанные руки.

— Ты в любом случае убил бы нас, — решил Ткачёв. — Раньше, позже…Смысл тянуть?

— Чтобы загнать то существо в ловушку, мне понадобится помощь. Однако если я сохраню Вас двоих, во время охоты на зверя один, вероятней всего, под шумок улизнёт из леса и сразу же по возвращении на хутор сдаст меня. Так как мне ни к чему потрясения, я пришёл к выводу, что справиться с одной стадной овцой мне будет куда проще, — объяснил Реджинальд.

— Что с тобой сталось…Никогда бы не подумал, что ты способен на такую жестокость, — покачал головой Игорь. — После стольких лет дружбы тебя совсем не мучает совесть? Неужели деньги и признание дороже старых товарищей?

— А где я с товарищами нахожусь, мм? Гнию в ублюдской яме и жую грязь, — грубо подытожил Хант.

— Даже если бы этот бред сошёл за правду, он бы оказался в разы лучше того, что ты творишь, — считал Ткачёв. — Соответствуй слогану, что ты нанёс на своё ружьё! “Без страха и упрёка”!

— Нож! — поторопил Реджинальд, держащий Игоря и Желторотова под прицелом.

Ткачёв взял кухонный прибор, задумчиво изучил его, затем тяжело вздохнул и перевёл взор на племянника.

— Уже лучше! — воскликнул Хант и проронил похвалу. — Молодец, Гулливер! Я знал, что у пацана не хватит духу!

— Боюсь, Желторотик, мне придётся это сделать, — с сожалением сказал Игорь, глядя в полные беспомощности глаза Матвея.

— Не надо, дядя! — чуть не плача, просил перепуганный парень. — Не опускайся до его уровня!

Ткачёв промолчал и замахнулся на Желторотова ножом. Тот, пуская сопли, шлёпнулся на лопатки, зажмурил глаза и закрыл лицо руками, ожидая, как тупое холодное лезвие проткнёт его тело.

ХТУК!

Игорь с размаху вонзил колющий предмет в заснеженную землю и обломил хлипкую рукоять, после чего отбросил её в сторону.

— Вот незадача, кажется, я промахнулся, — процедил Ткачёв, встретившись взглядом с недовольным Реджинальдом, коего задели издевательские нотки в словах Игоря. — Нет запасного ножа?

Тут Хант не вытерпел и, сняв ружьё с предохранителя, нажал на спусковой крючок.

ПТУХ! — выстрелил нижний ствол, и пуля ударила точно в Ткачёва, разорвав ему грудную клетку.

Издавший сдавленный хрип мужчина дёрнулся и, истекая кровью, упал на колени.

— Неееет!!! — выкрикнул лежащий рядом с Игорем Желторотов.

ПТУХ! — прогремел выстрел из верхнего ствола, ставший смертельным для Ткачёва, которому целиком снесло нос и повредило глаза.

Безжизненное окровавленное тело с раскуроченным лицом рухнуло на тонкое снежное покрывало, окрасившееся в бурый, и Реджинальд переломил двустволку, из чьих патронников, откуда завился серый дымок, автоматически выбросило стреляные гильзы.

— Теперь понял, сосунок, что со мной шутить не стоит? — спросил Хант, вставляя в ИЖ-27 патроны из патронажа на прикладе оружия.

— Ты не можешь умереть, дядюшка, — стонал над трупом Ткачёва трясущийся Матвей. Его глаза разъедали слёзы, скатывающиеся по чумазым щекам.

— Даже богатыри вроде него не в силах противостоять огнестрелу, — защёлкнув ружьё, резюмировал Реджинальд.

Психологически надломленный Желторотов, коему пришлось испытать колоссальный стресс, перевернул тело Игоря на спину и со скорбью посмотрел на его изувеченное лицо, где вместо носа зияло кровавое отверстие с торчащим из него краешком носовой кости.

— Дядя, не оставляй меня, — рыдая, молил Матвей.

— Перестань, утырок! — строго гаркнул Хант. — Нас ждёт важная охота. И у тебя в ней одна из ведущих ролей.

— Ты подлое ничтожество!!! — проорал озлобленный Желторотов, прожигая возвышающегося над ним Реджинальда красными влажными глазами. — Убийца! Трусливая гнида!

— Зачем так категорично? — не понимал Хант. — Я не убийца. Нет! Если хорошенько подумать, то я кто-то вроде исполнителя последней воли твоего дяди. Он мог сохранить себе жизнь, отняв её у тебя, однако выбрал участь жертвы, чем, правда, очень огорчил меня. Мне куда больше хотелось, чтобы на его месте оказался ты. Хотя, признаюсь честно, Игоря я побаивался. Тут не без причин. Замешкайся я хоть на мгновение, он бы быстро добрался до меня и, вероятней всего, свернул бы мне шею лёгким движением своих рук.

— Он Вам доверял! И уважал, как никого другого! А Вы так обошлись с ним! — прикрикнул Матвей, изо рта которого текли пузырчатые слюни. — Чёрт возьми, да я с самого начала чувствовал, какой сволочью Вы являетесь в действительности! Подлый, жестокий карлик, плюющий на все человеческие понятия!

— Заткнись, тявкалка! — приказал Реджинальд. — Тебя с цепи не спускали…

— Сам заткнись, пахучий задний проход! — огрызнулся Желторотов, и ему в зубы тут же прилетел носок Хантовского ботинка.

ХДЫК!

Парень вскрикнул и, завалившись на землю, обхватил рот обеими руками. Между пальцев просочилась кровь.

— Фука…ты мне вубы фломал! — скривившись от боли, прохныкал Матвей и вместе с кровью выплюнул на ладонь осколки трёх верхних и двух нижних передних зубов.

— А ты, паршивец, по-другому не соображаешь.

— Аааа, как вэ бона…франый гном, — тихо ругался Желторотов.

— Пока удобно устроился, вкратце изложу план действий, — принялся растолковывать Реджинальд. — Сейчас ты потащишь свою дрищавую задницу к “Багровому” озеру, и, если всё пойдёт так, как задумано, то наш монстр не заставит себя долго ждать. Он появится, чтобы обглодать мясо с твоих косточек, и попадёт в мою ловушку, куда ты должен его заманить. Надеюсь, на уроках физкультуры ты бегал достаточно быстро. Поверь, это тебе пригодится. В противном случае, птенчик, ты станешь очередным неудачником, кого сожрёт тот симпатяга.

— Я не хофу туда, — помотал головой Матвей.

— Мне насрать, — безразлично бросил Хант и сплюнул слюну.

— Дай орувые…хотя бы ноф… — попросил Желторотов.

— Увы, не могу, — огорчил его Реджинальд. — Я хочу доставить сего зверя живым и без ранений. Ведь при таком раскладе награда в разы увеличится. Мне не нужно, чтобы ты пырнул его ножом. Поэтому к озеру ты пойдёшь безоружным. Совсем.

Матвей обречённо прикрыл глаза и, утерев кровь на лице рукавом дождевика, спросил:

— А ефли он вылезет ив ямы? Будеф вдать, пока он тебя приконфит?

— Не прикончит, — самоуверенно заявил Хант и, пихнув валяющийся в снегу рюкзак, пояснил. — К тому моменту я уже накину на него специально заготовленную сеть. Ну а на крайний случай у меня есть это, — и плешивый, распахнув комбинезон, показал парню мачете, висящее в чехле на внутренней стороне камуфлированной куртки. — Я не пропаду. Чего не могу обещать тебе…

— Ты об этом повалееф, — пробубнил Желторотов.

— Не раньше тебя, — сверкнул золотой коронкой Реджинальд и уточнил. — Свою задачу понял?

Матвей неохотно кивнул.

— Видишь озеро вон за теми соснами? — задал следующий вопрос Хант.

Парень снова кивнул.

— Тогда не смею задерживать! — сурово крикнул низкорослый охотник, после чего зашуганный Желторотов встал на ноги и, пошатываясь, с угрюмым видом поковылял к маячащему за стволами деревьев водоёму.

В пещере…

Фома встрепенулся и отодвинул в сторону кружку с горячим цикорием, когда приметил на экране изображение с одной из расставленных в лесу камер.

— Твою ж выдру…неужели нельзя было закончить работу без послесловий? — страдальчески произнёс оператор.

— Чего там стряслось? — поинтересовалась подбежавшая к нему девушка, хлопая глазами, полными живого интереса к происходящему.

— Какой-то белобрысый парень выперся на наш пляж, — объяснил Юдин, тыкая пальцем в нужный квадратик на мониторе.

— Видок у него неважный, — жалобно покачала головой дамочка. — Будто забрёл на чужой район, и ему там хорошенько наподдавали…

— Хм, куда это он так подозрительно оглядывается?

— Без понятия…

— Нам обязательно превращать его в отбивную? — осведомился связист, застегнул куртку и начал ковыряться указательным пальцем в носу.

— Ты же знаешь, никаких исключений…

— Ну вот скажи, каким образом этот несчастный может нам навредить? Он на ногах-то стоит с большим трудом, то и дело разляжется на пляже.

— Мы не должны нарушать секретность, Фома! Помнишь, какие наставления нам дал Фараон?

Юдин сморщил свой нос, усыпанный чёрными угрями, с помощью мышки выбрал цель, задал нужную программу, вбив внушительную комбинацию символов с клавиатуры, и предложил:

— Хочешь замарать свою ангельскую ручку?

— В каком смысле? — состряпала непонятливую гримасу девушка.

— Спустишь на паренька бездушную тварь Фараона, — разжевал оператор.

— Пожалуй, я откажусь, — не решилась она.

— Почему? Всё готово! Осталось лишь нажать кнопку на пульте! Это же так просто. Лишить человека жизни! — с укором сказал Фома и поджал губы. — Жми, чего ты?

— Нет, — упёрлась дамочка.

— У нашей барыни не хватает духу? — догадался Юдин. — Теперь понимаешь меня? Я испытываю точно такие же чувства, когда мне приходится решать чью-то судьбу, хотя такого права мне не дано!

— Это твоя работа! И тебе платят за неё хорошие деньги! — аргументировала девушка.

— Моя работа следить за бесперебойным функционированием оборудования, а также налаживать связь с внешним миром. На убийство людей я не подписывался…

— Нам не нужны бунтари, Фома. Ты мог отказаться, однако взялся за дело.

— Как думаешь, что бы Фараон со мной сделал, если бы я сказал ему “нет”? — спросил связист. — Те, кто слишком много знают, долго не живут. И я вряд ли мог рассчитывать на то, что стану везунчиком, которого не закопают заживо.

— Прекрати немедленно! — притопнув ногой, велела приближённая босса. — Жми на кнопку и продолжай спокойно копаться в своей технике!

Виновато взглянув на забредшего в поле зрения камер побитого парня, Юдин вздохнул, взял в руки пульт и надавил на красную кнопку. Та ярко моргнула красным и потухла.

— Ещё одна жизнь оборвана… — прокомментировал Фома и, сняв очки, откинул голову назад.

Двумя минутами ранее…

Матвей, с трудом перебирая ногами, миновал последнюю гряду елей и сосен и вышел на заснеженный пляж. Перед ним распростёрлась мутная гладь, которая заполняла чашевидный кратер водоёма, окружённый густым темнохвойным лесом. По левое плечо от Желторотова возвышалась отвесная скала, куда упиралось “Багровое” озеро и на чьей верхотуре также произрастали деревья. Похожие на жгутики корни тех из них, что оказались на самом краю выступа, оплели горную породу подобно канатам, крепко вцепились в неё и теперь коряво свисали высоко над пропастью, где внизу плескалась вода.

Снег прекратился, ветер стих, но небо по-прежнему оставалось хмурым.

Парень полной грудью вдохнул холодный воздух в лёгкие, затем выдохнул его через нос и обернулся назад. Чуть дальше в лесу находился Реджинальд, в ожидании замерший по другую сторону замаскированной ямы. Охотник в бандане пристально наблюдал за Желторотовым и, когда тот посмотрел на него, жестом руки сигнализировал ему, чтобы он продолжил движение. Хрустя припорошённой галькой, Матвей продвинулся вперёд и оказался у воды, лениво лижущей кромку берега.

Кончиком языка проведя по опухшим дёснам с торчащими из них осколками зубов, Желторотов уставился в непроглядную толщу озера. На душе вдруг стало невероятно спокойно.

— Какой пейзаф! — окинув взором ближайшие окрестности, прошептал Матвей. — Пофле фмерти такой крафотой не полюбуефся…

Желторотов повернулся спиной к водоёму, нашёл взглядом Ханта и крикнул ему:

— Ты вонюфий параноик! Тут никого нет!

— Уже есть, — ухмыльнулся Реджинальд, и его глаза азартно засверкали.

Матвей не разгадал ликования, озарившего лицо старого хмыря, пока не ощутил чьё-то присутствие позади себя.

— Дуй ко мне, идиот! — провопил Хант, однако было слишком поздно.

Над головой парня просвистел воздух.

ВЖИХ!

Желторотов не успел даже шевельнуться: мир для него в одно мгновение канул в небытие.

ШИНК!

Гальку окропили мелкие алые капли, и раздвоенное тело парня рухнуло на берег, оставив под собой лужу тёплой крови.

Незадолго до этого…

Как бы она не противилась своему доставучему внутреннему голосу, порой он всё же оказывался прав, задевая женщину за живое своей едкой прозорливостью. Без сомнений, это безликое “я” томилось в глубине сознания Тамары всегда и долгие годы ждало возможности выбраться из заточения.

Проблема Климовой крылась не в её второй личности. Отнюдь. Ей мешали собственные сомнения и метания. Женщина не отдавала себе ясного отчёта, чего конкретно хотела, и поражалась результатам своих необдуманных действий, на ходу претерпевавших изменения. Обычно, смена решений происходила в самый неподходящий момент, и Тамаре зачастую приходилось жалеть о содеянном, либо о том, на что она так и не смогла решиться.

За размышлениями Климова пересекла половину чащи и заметно отдалилась от лагеря.

Остановившись у трухлявого пня на обочине виляющей между деревьями накатанной колеи с целью смочить горло запасённой водой, женщина открыла для себя живописный вид на озеро, спрятанное в глубине елово-сосновых джунглей.

Её тут же потянуло к берегу. За всю супружескую жизнь Тамара выбиралась к водоёмам пару-тройку раз и сейчас, будучи уже вдовой, не хотела упустить возможность полюбоваться красотами лесного озера.

— Ты вонюфий параноик! Тут никого нет! — донёсся гневный ор с пляжа, и Климова, вышедшая из-за деревьев, обнаружила у воды паренька в плаще-дождевике. Больше вокруг она никого не заметила.

Тогда женщина решила подойти к молодому человеку с намерением узнать, что стряслось, и уже сделала к нему несколько шагов, но вдруг остолбенела от ужаса, когда за спиной юнца резко возникло нечто ужасное.

— Дуй ко мне, идиот! — громогласно прогнусавил голос откуда-то из чащи, и побледневшая Тамара, не задумываясь, последовала на его зов.

ВЖИХ! ШИНК!

Во время отступления вдова обернулась и увидела, как тело парня повалилось на каменистый пляж, и на него взгромоздился какой-то белый комок. Перепуганная Климова ринулась ещё быстрей, осознав, что за ней началось преследование.

— Помогите!!! Умоляю Вас! — спотыкаясь о неровности лесного ландшафта, истошно завопила Тамара появившемуся впереди низкорослому мужчине с густой растительностью на немолодом угрюмом лице.

— Оббегай, дура! Передо мной яма! — предупредил он женщину, однако та, обезумевшая от страха, понеслась к нему напропалую и налетела на прикрывающие углубление заснеженные елово-сосновые ветки, под треск которых она ухнула в ловушку.

Нечто, гнавшееся за ней, остановилось у самого края ямы, заглянуло туда и, не определив признаков жизни, перевело хищный взор на покрывшегося холодным потом напряжённого мужчину, чья рука потянулась за мачете под комбинезоном.

— Вот срань, — прокомментировал охотник в сдвинутой до бровей бандане, наблюдая за тем, как сообразительная добыча огибает углубление с намерением добраться до него. — Кажется, мне всё-таки придётся испортить твою слизнявую шкуру…

Реджинальд медленно попятился назад, не сводя глаз с приближающегося к нему существа. Держа в левой руке сеть из крепкого каната, Хант вытащил из-под куртки острозаточенный клинок и, облизав свои сухие губы, расплывшиеся в нервной улыбке, просипел:

— Ну что, уродец, позабавимся?!

После этих слов охотник хлёстко швырнул сеть прямо монстру в морду. К тому моменту, как оно высвободилось из неё, Реджинальд подлетел к существу с мачете и, размахнувшись, отхватил ему левую кисть, упавшую на землю. Лес содрогнулся от протяжного жалобного рёва, полного страданий и ярости.

— Не дождётесь! Без трофея отсюда не уберусь, — скрипнул зубами Хант и схватил отрубленную часть конечности с растопыренными когтистыми пальцами, где на кровавом срезе с недоумением обнаружил торчащий из мяса обломленный мелкий предмет, слабо мигающий белым светом. — Что за нафиг?

Замешательство обошлось Реджинальду слишком дорого. Пришедшее в себя чудовище с остервенением отбросило охотника в сторону и, подобрав собственную лапу, выроненную Хантом после сильного удара, метнуло её когтями вперёд, угодив точно в шею коротышке. Мужчину со стуком пригвоздило к стволу сосны обрубком конечности монстра, и из его рта, издавшего хрипящие звуки, потекла кровь, чья субстанция залила колючую бороду, откуда стала капать на белый снег.

— Унгх!!! Кха…кха…

Реджинальд, коему перебило дыхательные пути, схватился за кисть у основания длинных когтей и с силой вырвал её из своего горла. Из сквозных отверстий фонтанами забрызгала кровища. Упавший на колени Хант, плюясь красными сгустками, стянул с плешивой лысины бандану и, обмотав ей шею, зажал ранения руками. Толку от этого оказалось мало. Мужчина задыхался. Его глаза беспомощно метались по сторонам. Вся одежда на нём пропиталась липкой жидкостью.

Охотник грохнулся на пузо и, трепыхаясь, пополз, вырисовывая за собой кровяной след. Одной рукой он закрывал раны, а другой цеплялся за почву и подтягивался вперёд.

Далеко скрыться ему не удалось. Что-то обвило ногу коротышки и рывком подняло над землёй, подвесив вниз головой.

Не способный издать внятных возгласов Реджинальд, на чьём измазанном кровью лице больше не читалось эмоций, в последний раз посмотрел в жуткие глаза создания, жестоко растерзавшего его машущее руками полумёртвое тело.

В пещере…

Вокруг девушки, укутанной подобно капусте в несколько кофт, царила суета. Рудокопы во главе с Поляковым занимались демонтированием оборудования, которое укладывали по нужным ящикам и коробкам. Шум поднялся нешуточный. Даже Фома пару раз выглядывал из своего закутка, недовольный творящимся хаосом. Самый ценный груз стоял особняком ото всех остальных вещей и уже был готов к погрузке.

Пока все собирались к отправлению, Юдин, держащий в руках пульт, сосредоточенно наблюдал за зверюшкой, методично убивающей выбранных оператором жертв.

— Смотрите-ка, кто решил на нас поохотиться! Тот самый тип, что со своим товарищем убежал от Нянечки пару месяцев назад, — со смешком прокомментировал связист, когда бородатый мужчина на экране бросил в их подчинённого сеть. — Отчаянный, однако!

— Чего ты лопочешь? — осведомилась дамочка, появившаяся в проходе ниши связного центра.

— Да тут… — только принялся объяснять Фома, как сигнал с пульта оборвался, о чём свидетельствовал непрерывный писк. — Твоё налево!

— Может, скажешь нормально, что происходит?

— Может, пойдёшь заниматься своими делами, а?! — предложил оператор.

— Соблюдай субординацию! — приструнила его начальница. — Выкладывай, в чём проблема.

— Я потерял контроль над Нянечкой! — не утаил Юдин.

— Как, позволь спросить, такое вышло? — возмущённо поинтересовалась она.

— Так, что нам за всё воздалось! Отсекли Вашей любимой зверушке самую драгоценную её часть, куда был имплантирован GPS-трекер, — на пальцах объяснил связист.

— Разве GPS следит не за местоположением мортерида? — уточнила девушка.

— Всё верно, — кивнул оператор. — И чип, вживлённый ему в мозг, завязан непосредственно на GPS-трекере. С потерей данных о нахождении нашего любимца, чип, отвечающей за его ЦНС, автоматически деактивируется. И теперь эта тварь будет мочить любой движущийся объект.

— Хочешь сказать…

–…мы в большой опасности, — закончил фразу дамочки Фома.

— Тогда надо скорей тут заканчивать! Вертолёт прилетит с минуты на минуту.

— А как же аппаратура? — забеспокоился Юдин, с тоской глядя на свои мигающие приборы.

— Нам уже не до неё! Пошли к выходу! — торопила его обеспокоенная особа.

— Дай хоть что-нибудь захвачу, — попросил оператор и, отключив системный блок компьютера от питания, засунул его подмышку. — Возьму домой, лишним не будет.

— Рада за тебя, — безразлично бросила девушка и, услышав приглушённый звук вертушки, констатировала. — Теперь точно сваливаем! Ребята! — громко обратилась она к рабочим, и её голос эхом разнёсся по всей пещере. — Сперва выносим основной груз и только затем другие ящики! Мои же полномочия здесь заканчиваются! Не скучайте!

После немногословной речи начальница двинулась к выходу. Фома поскакал за ней с железным коробом в обнимку и, когда они уже добрались до конца тоннеля, в пробившемся свете возник силуэт их детища, недружелюбно надвигающийся на своих манипуляторов.

— О нет! Он нашёл нас! — панически завизжала дамочка и побежала в обратную сторону.

Юдин, выронивший из трясущихся рук системный блок, благоразумно последовал её примеру. Так они вернулись на базу, где ничего не подозревающие рудокопы спокойно укомплектовывали коробки.

— Спасайтесь, кто может! — призвал Фома, скрывшийся за вагонеткой.

— Вы в порядке? — справился Глеб Поляков.

— Там Нянечка! — воскликнул Юдин, указывая пальцем на появившийся из тьмы крупный контур чего-то поистине страшного.

Дальше началась настоящая мясорубка. Рабочие не знали, кто и откуда на них нападал. Перед смертью они успевали лишь уловить какое-то движение в полумраке. Стены пещеры вскоре забрызгало кровью десятков рудокопов, чьи леденящие душу крики наполнили тоннель, ставший для этих мужчин братской могилой.

Пока оно утоляло свою кровожадность, Фоме удалось прошмыгнуть к ёмкости с важным грузом и уволочь её через расчленённые трупы. Не помня себя, Юдин понёсся к выходу и, чудом выбравшись на поверхность, догнал свою руководительницу, карабкающуюся по верёвочной лестнице, выкинутой из отсека прилетевшего вертолёта. Тяжело дыша, связист полез за ней, прижимая к себе драгоценный ящичек. Он замер на последних жёрдочках, виновато посмотрел вниз, на вход в пещеру, откуда доносились крики ещё живых людей, и забрался на борт.

— Умница, Фома! — похвалила оператора девушка. — Фараон будет доволен!