Волшебный апельсин

Илана Радуга

В книге Иланы Радуги читатель найдёт два раздела: сказочную пьесу в стихах и отдельные поэтические произведения. Увлекательная, динамичная пьеса о любви и верности полна самых неожиданных поворотов и волшебных превращений. Она будет интересна не только для молодёжных, но и для академических театров. Волшебством пронизана и вторая часть книги – цикл стихов разных лет. На этот раз речь идёт о чуде, скрытом в каждом мгновении нашей жизни; чуде, прикоснуться к которому вас приглашает сам автор…

© Илана Радуга, 2017

ISBN 978-5-4490-0193-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие автора

« — Оська, земля! — воскликнул я задыхаясь. — Земля! Новая игра на всю жизнь!»

Л. Кассиль

Здравствуйте, дорогие мои!

Принято, что автор пишет немного о себе и о своём творчестве. Но поскольку описывать саму себя в третьем лице ощущается мной довольно странно, а «я, нижеподписавшаяся» как-то не греет, то давайте мы просто поговорим. Я расскажу чуть-чуть о себе и о том важном, чем мне хочется поделиться с вами. Вы же можете отвечать мне в комментариях, если, конечно, будет желание.

Итак, меня зовут Илана Радуга; искренне рада знакомству. Радуга — это символ, который, как мне кажется, верно отражает моё творчество. Мне очень интересно, почувствуете ли вы то же, прочитав эту книгу.

Я родилась в… хотя кому это важно, в каком году? Нет, я вовсе не скрываю своего возраста! Пожалуйста: я знаю, кто такие Белка и Стрелка, или, скажем, кто такая Галка Галкина, — и не из «Википедии». А если серьёзно, я имею честь принадлежать к совершенно уникальному поколению. Это поколение соединило не только два века, и даже не только два тысячелетия. Оно соединило эпохи и мировоззрения, страны и культуры, технологии и образы жизни, между которыми трудно отыскать хоть что-нибудь общее. Поколение-мост? Пожалуй. Но с него, с этого моста, такая широта обзора, и вверх и вниз по течению, что просто дух захватывает!

Родилась я на Урале, в городе, что в ту пору своей истории назывался Свердловском. Мой папа, коренной москвич, работал инженером на «Уралмаше», мама в специальной школе учила детей говорить. Сама я помню только морозный парок изо рта, да полёт на санках со снежной горки, огромной, как Медная гора. Далее, однако, действие перемещается в гораздо более тёплые края. Проведя детство и юность в Ташкенте, на маминой родине, я вышла замуж и уехала в Ереван, а по прошествии ещё двенадцати лет — в Израиль, где живу и сейчас со своей семьёй.

Имею высшее техническое образование, когда-то работала инженером-строителем, потом, уже много лет, программистом. Теперь же чувствую, что пришло время осуществить самую большую — и самую давнюю — из моих… в самом деле, очень интересно, почему у слова «мечта» нет множественного числа? Потому что мечта может быть только одна?

Но прежде…

Я хочу рассказать вам об одной чудесной любви, которая началась ещё в детстве. Я не могу себе представить своей жизни без этой любви. Ведь она, эта жизнь, была бы тогда совершенно другой — качественно, а скорее всего и фактически. Я говорю о любви к книгам, к чтению. О любви, которая, возможно, не чужда и вам, раз вы здесь и читаете эти строки.

Я была книжной девочкой. У меня была своя Швамбрания, свой «праздник, который всегда с тобой»¹, свой Рай. Этот Рай омывался двумя великими реками: Прозой и Поэзией. Да, это был выдуманный мир, но от этого он не становился ни хуже, ни иллюзорнее. Напротив! Ведь это была выдумка великих творцов, многократно помноженная на моё страстное желание «вчитать» её в свою жизнь.

Читать я научилась очень рано, хотя, если мы говорим о настоящем ЧТЕНИИ, не в техническом, а в истинном значении этого слова — нет, это произошло гораздо позже, где-то в третьем классе. Я помню это день — ещё бы! Я сидела на оплетённой виноградом террасе моей тёти и жаловалась на скуку. «Почитай что-нибудь», — рассеянно пробормотала тётя, перебирая виноградные листья. «Да ну, читать… ведь это самое скучное…», — заныла я. Тётя, и без того похожая рыбу в кружевном неводе из световых и теневых пятен, буквально выпучила на меня глаза. Потом прозвучало энергичное «Дура!», тётя решительно вошла в дом и почти мгновенно вернулась с толстой и довольно потрёпанной книгой в руках. «Читай!», — напористо сказала она и сунула книгу мне в руки. Я обречённо вздохнула и, пролистав предисловие, раскрыла первую страницу с картинкой. Это был рисунок тушью. Юный всадник мчался на брыкающейся костлявой лошадке по булыжной мостовой средневекового города. Под картинкой было напечатано буквально следующее: «I. ТРИ ДАРА Г-НА Д'АРТАНЬЯНА-ОТЦА». Окружающий меня мир исчез. Моя жизнь никогда более не была такой, как до этой минуты. Во всяком случае, со скукой в ней было покончено. Да разве только это?

Подобно славному Габриэлю Беттереджу, я тоже обращалась к книге за советом, за утешением, за стойкостью, за познанием, а так же за общением, за развлечением… да за всем, пожалуй, не говоря уже об огромном наслаждении. И так же, как и его, эти верные друзья ни разу не разочаровали меня. И не важно, что у него это была одна и та же великая книга, а у меня множество. Важно вот это мгновенное движение души, точно знающей, где её живительный источник.

Я уверена, что сама генная инженерия моей личности обязана влиянию книг, которые я читала, в большей степени, чем влиянию событий моей собственной, реальной жизни. Да и были ли они, эти события моего материального мира, так уж независимы от того мира, где жила моя душа (в том смысле, в котором я понимаю это слово?). Вопрос интересный, курица или яйцо, да?

Конечно, это было взаимное опыление. Лев Толстой сказал однажды: «Наташа Ростова — это я!». Но она точно так же была и мной, каждый раз, когда я читала о ней! Она была моя Наташа, именно моя. И Катя Татаринова была именно моя, также как и Кэтрин Баркли, Скарлетт О'Хара, Гайдэ или Маргарита, как и многие, многие другие. Они, эти героини (да и герои тоже) зачитанных книг, пропитывались моим опытом, характером и настроением, в тот самый миг, когда я впитывала в себя их чувства, отношение к жизни, образ мыслей и поступки.

Да, два моих мира действительно взаимно оплодотворяли, расшифровывали и наполняли друг друга. Мой книжный мир становился всё более живым и ощутимым. Мой реальный мир становился менее банальным, более глубоким и прозрачным, и… как сказать? Более рекомендуемым к прочтению, что ли.

Хотя это многотомное и ещё не законченное — до сих пор! — произведение под названием «Моя жизнь», где я была главной героиней, порой так и подмывало зашвырнуть в раздражении на чердак и позабыть о нём. Порой этот писатель, несомненно талантливый и обладающий развитым воображением… не говоря уж о чувстве юмора… буквально загонял меня в тупик. Он, видите ли, считал себя выше всех правил развития событийного ряда, и явно никак не мог определиться, в каком, собственно, жанре он творит. И поэтому, по гениальному, или безумному, наитию, творил всё, что Бог… прошу прощения, он сам себе… на душу положит.

И всё же, всё же… «не оскорблю своей судьбы»²… были — и есть — там чудные страницы, страницы лёгкости, счастья и достижений, страницы которые хочется читать и перечитывать бесконечно, восхваляя гениального Автора. А мой тайный волшебный мир помогал и помогает мне читать и гораздо менее удачные, на мой вкус, места, и читать их честно, не пропуская ни строчки, ни слова.

Поймите меня правильно. Я вовсе не умаляю блага и ценности живого человеческого общения. Прекрасно, когда в трудную минуту растерянности и душевной боли рядом есть верный друг, который ободрит и согреет тебя. Но ведь «не у всякого есть свой близкий»³, а главное, не всегда, и не всегда он достаточно близко. Но есть друзья нетленные, друзья, которые всегда рядом. И тот, кто привык их слышать, никогда не будет одинок. И когда тот же друг, которого я уже цитировала несколькими строками выше, наклоняется ко мне и тихо говорит на ухо: «Грубым даётся радость, нежным даётся печаль⁴…», эти слова, как будто бы совсем не конструктивные, вроде бы совершенно бесполезные, тем не менее творят чудо. Нельзя сказать, чтобы боль утихала мгновенно, но она становится поэтичной. А потом, если всё получается, остаётся только поэзия, только она и постепенно прорастающие из неё новые, более сложные чувства и осознания. Вот примерно такой механизм.

Впрочем, было бы неверно свести роль Поэзии в моей жизни только к функции болеутоляющего. Поэзия для меня — это не просто «немного солнца в холодной воде»⁵. Поэзия — это свет, проникающий сквозь толщу океана жизни и заставляющий сиять жемчужину на его дне. Поэзия — это камертон, по которому я сверяю своё внутреннее звучание. Поэзия — это язык моей души. Поэзия — это моё вдохновение, моя религия, мой алтарь.

И вот на этот алтарь (поверьте, я бы воспользовалась другим словом, если бы нашла его), на этот алтарь я кладу сейчас свой дар. И хотя это маленькое подношение, оно от сердца. Что же касается его ценности — я бы не принесла его сюда, если бы не была в ней уверена. Но судить об этом — вам.

И ещё несколько слов. Писать стихи я начала с юности. Это произошло как бы само собой, самым необъяснимым и одновременно самым естественным образом, и продолжается, хотя и с перерывами, всю жизнь. В эту книгу вошли самые любимые мною стихи разных лет, объединённые в цикл «Открой мне тайну…». Все они уже были опубликованы в прошлом — в различных поэтических сборниках. Пьеса же «Волшебный апельсин» публикуется впервые. Она создана по мотивам итальянской сказки «Три апельсина». Это моя оригинальная интерпретация, пьеса-сказка в стихах, рассказанная именно так, как мне всегда хотелось её рассказать. Моя редактор назвала её занимательной, полной сюрпризов, остроумной и трогательной. Я с ней согласна. Теперь сказка перед вами, и надеюсь, что она позабавит, удивит и растрогает и вас.

Ну что ж… Принимаясь за это предисловие, я знала наверняка только две вещи: какой у него будет эпиграф, и какой дивной цитатой я закончу. И вот мы дошли и до неё. Но прежде, позвольте поблагодарить вас от всей души за то, что вы здесь, и сказать вам слова, которые никогда, сколько бы их ни повторяли, не превратятся в просто фразу: Я люблю вас.

Илана Радуга

«И море, и Гомер — всё движется любовью.»

О. Мандельштам

Примечания

1

Э. Хемингуэй

2

Б. Окуджава

3

С. Есенин

4

С. Есенин

5

Ф. Саган