Росток на руинах. Социальный омегаверс

Ила Сандер, 2023

Социальный омегаверс. Мир, где существуют три пола. К размножению способны только два. Бесплодные беты научились выращивать детей в инкубаторах, и начался геноцид. Войска бет уничтожили "сексозависимых", оставив ничтожную часть для извлечения половых клеток. Единицам удалось выжить на свободе. В основном, это маленькие дети, которых военные бросили умирать без родителей. Тем, кто остался, пришлось выживать в новом мире, где они подлежат истреблению.

Глава 2

Когда Рисса появилась в клане, перевернулись мои понятия о желанном и прекрасном. Сказал бы кто раньше, что Лиенна будет свободна, да я бы все сталагмиты в пещере посносил, выплясывая на радостях. А теперь — как бабушка отшептала. Свободна она — ну и пусть.

Раньше Лиенна была для меня идеалом омеги, как и для всей группы. Каждый молчком тащился от её наглости: и я, и Карвел, и Гай, про Тара говорить нечего. Одно из первых моих эротических переживаний — зрелище: Лиенна передёргивает затвор. Взлохмаченная, злая и кроющая матом коммунов. Я дрочил в своём боксе на эту картину, но чтобы признаться кому — скорее бы бетой стал.

Поэтому я завидовал Тару по-чёрному. Никогда не понимал, почему из всех альф Лиенна выбрала именно нашего обожжённого тихоню, к тому же долбанутого на голову слегка, а местами и не слегка. Кхарнэ чудеса.

Только сейчас я понял всю глубину задницы, в которой всё это время находился Тар. Как сказала Керис, неудачный вариант: привлечённый альфа и равнодушная омега, и некуда им деться друг от друга. Лиенне просто интересно было иметь постоянного альфу: ни у кого нет, а у неё есть.

В такой же заднице оказался и я. То, что Рисса со мной — случайность, и не факт, что это навсегда. А чтобы перестать нуждаться в Риссе, мне пришлось бы несколько лет не видеться с ней. В наших условиях такое нереально, нет возможности просто уехать в другой город. Я был обречён всю жизнь тянуться к ней и вечно бояться её потерять. Метка — единственный способ избежать напрягов.

Напряги эти я наблюдал с самого детства на живом примере. Тар, тот вообще и жил-то из-за Лиенны. Или благодаря ей.

Я помнил, как Халлар принёс в пещеру девятилетнего Тара, замотанного в свою куртку, и спрятал от нас в лазарете. Мы только и видели окровавленные тощие ноги и красную ладошку из-под куртки, скрюченную.

Родители Тара были из арданцев-наёмников. До войны у них в кланах даже омеги с оружием обращались так же ловко, как наши — со сковородками. Несколько лет они скрывались с Таром по лесам, но коммуны выследили их. Разрубили на части, а ребёнка облили сзади бензином и подожгли на спор: добежит до реки или не добежит. Видать, сильно насолила коммунам их семейка. В реке старейшина Тара и выловил.

Нам, мелким, не разрешали лезть в лазарет. Да мы и сами побаивались альфёнка с живым мясом вместо спины и обгорелыми кустиками волос на алой голове. Лежит на животе, бинты в кровавых пятнах, молчит и так смотрит — жуть пробирает. Лекарка Аби как только не пыталась разговорить Тара или поесть заставить — без толку. Не хотел он жить.

А потом лекарка отвернулась на минутку, и в лазарет пробралась вездесущая Лиенна. Разболтала Тару, что её собственных родителей повесила во дворе виллы их же прислуга. Дёргались тела, стра-а-ашно, и языки синие-синие. Саму Лиенну Халлар с виселицы снял, чудом живую. Малая она была и слишком лёгкая, чтобы на верёвке задохнуться.

Рассказала, как Халлар и Керис нашли окровавленного Райдона, который подрался за еду с такими же мелкими бродягами. Теперь вместо глаза у Райдона чёрная повязка, и ничего, живой. А Карвелу коммуны рёбра сапогами переломали — аж кости наружу, во-о-от такущие, и бросили помирать.

Мол, мы все тут побитые, так что хватит валяться, вырастай скорей, а то ей потом альфу себе выбирать не из кого.

Болтовня чумазой омежки Тара и спасла. Сам Халлар офигел. Через три месяца Тар уже учился вместе с нами угонять фермерский скот, только шапку носил всё время, шрамов стеснялся. Его вернула к жизни смутная надежда, что Лиенна когда-нибудь выберет его. Свою истинную омегу, оказывается, с детства узнать можно.

Едва Тар из лазарета вышел, уже долбанутым прославился. Мы, альфята, тогда в Большом зале землю рассыпа̀ли. Там солнца много, и Халлар придумал овощи выращивать, огурцы всякие (правда, кроме укропа и лука, хрен что выросло, пещера всё-таки).

Работаем мы, значит, из досок борта сбиваем, мешки с землёй для грядок таскаем. Тут Тар — ещё под глазами синяки после болезни — прётся из лазарета к нам. Спереди полбашки налысо обрито, сзади всё в рубцах на сморщенной коже, истончённой, кажется, пальцем ткни — мозги потекут. Зато серьги-кольца блестят, как у Халлара и некоторых омежек.

Тар в первый раз в этом месте оказался. Другой бы хоть постоял, пещеру поразглядывал. Этому же побоку пещера, пошёл сразу к нам.

— Кто Вегард? — говорит.

Ни «здрасьте», ни «привет». Вегард опустил молоток в непонятках.

— Ну я.

Он Тара впервые вблизи видел — такого, не лежачего и не через щёлку в шторке лазарета. А это красноголовое чудило, не говоря ни слова, хреначит Вегарду с ноги в живот. Ни с того ни с сего, причём в лице вообще не поменялся — равнодушный. По уху Вегарда — хрясь, коленом в лицо; переносица хрустнула.

Мы кинулись, оттащили бесноватого. Вегард от неожиданности даже сдачи дать не смог. Мы сами отбуцкали Тара немножко, он едва из лазарета вышел всё-таки. А Тар и не вырывался, успокоился сразу.

Сколько его потом Халлар с Аби и Керис ни расспрашивали, так он и не сказал, почему на Вегарда напал и откуда вообще его имя узнал. Молчал — как ни уговаривай.

Конечно, не вспомнил никто, что почти месяц назад Лиенна прибегала в лазарет залепить царапину на животе. Вегард нечаянно толкнул её на острый камень, когда они бегали по пещере. И Тар, который тогда ещё не мог встать с койки, целый месяц помнил эту неотомщённую царапину Лиенны, и первое, что сделал, когда смог ходить, — отомстил. В его понимании было нормально отмудохать альфёнка и переломать ему нос из-за ерунды. Это мы ещё не знали, до какой степени он шизанутый.

Если бы Тар тогда сказал взрослым о царапине, они бы сразу поняли, что Лиенна его истинная омега. Но разговаривать Тару было почему-то трудно. Я слышал, как лекарка Аби шушукалась с Халларом о том, что это такое психическое расстройство. То есть у Тара с рождения крыша протекает.

Тар сказал о причине нападения на Вегарда, только когда повзрослел и научился отвечать через силу, если к нему обращаются. А сразу после нападения мы сделали вывод, что в голове у новенького не просто опилки, а отборный навоз, и с таким началом мы вряд ли подружимся. Поэтому Тар стал Копчёной Жопой.

Странности его быстро выявились. Придурковатым он казался: глазами зырит, понимает всё, а молчит. Только «не-а», «угу» и Керис «спасибо» за обед. На вылазке скажут бежать — бежит, скажут нести — несёт. А в остальное время муха сонная.

Шуток он не понимал вовсе. Да и вообще тупил. Говоришь ему, типа: «Что, ссышь?», а он на штаны свои тычет, мол, нет, сухие, не ссу. Буквально всё понимал, короче. Говорю же, долбанутый.

Хотя я, если честно, ещё тогда начал ему завидовать. Тар Леннарт единственный по-настоящему помнил родителей. Несмотря на всю долбанутость, он многому интересному успел научиться у них, как потом выяснилось. Плавать, например. Ориентироваться в лесу, гамаки плести из веток. Такого не умели ни Халлар, ни Аби с Керис, и не могли нас научить.

В этом было несомненное превосходство Тара. Я даже фамилию свою не знал, не говоря уже о том, чтобы помнить родные лица.

Прошло немного времени, и как-то Халлар сказал нам по группам разбиться, чтобы начали срабатываться с малых лет.

Мы с Гаем сразу спелись. До прихода в клан вместе по помойкам лазали, уже сработанные. Конопатого Карвела взяли за то, что на днях он обоим умудрился морды начистить — заспорили из-за конфеты. Такой боец группе нужен.

Лиенна сама за нами увязалась. Не хотели мы брать омегу, но Халлар настоял. В будущем, говорит, омега пригодится, это сейчас нас издали за бет принять можно, если запах не чуять. Но как вымахаем дылдами, за стенами пещеры при свете дня уже фиг появимся. А омега — запросто. По Лиенне уже сейчас видно, что справится. Пришлось взять, в Халлара мы верили больше, чем в Отца-Альфу.

И тут Тар присоседился:

— Я с вами, — говорит.

Мы фыркнули — нам только такого героя не хватало. Чем он пригодится? Мы за каждый кусок жизнью рисковали по свалкам, а он сидел себе в лесу у мамочки под крылышком, заласканный.

Но пока мы хихикали над Таром, остальные группы сформировались — пятый лишний. И Халлар его нам всучил. Мы обозлились: нечестно — и так в группе омега, ещё и этот… Жопа Копчёная в шапке.

Несколько месяцев мы дулись на свою обузу. Сколько пинков он получил — не счесть. Тишком, по тоннелям, где Халлар не видит. Отбивался Тар молча и рьяно, но куда против трёх дружных рыл? Вот и ходил — сзади под курткой красный от шрамов, спереди фиолетовый от синяков. И ни разу никому не нажаловался. Выпереть его из группы «по собственному желанию» мы так и не смогли и не понимали такого упорства.

Всё изменилось, когда Халлар раздобыл где-то заржавленный АМ-25 с самодельным глушителем и стал учить нас стрелять в низком зале пещеры, отведённом под оружейную.

Мы дырявили древние пластиковые диски ТВ-тарелок, толкаясь за место у прицела на стойке. До этого держали в руках разве что водные пистолетики в забытом счастливом детстве.

Тар стоял в стороне, его очередь по умолчанию была последней. Лиенна и Сино первые отстрелялись (омега не только нашей группе досталась). Мы с Карвелом и Гаем, мазилы, тоже исчиркали пулями стену за мишенями и ждали, чтобы поглумиться лишний раз над краснозадым.

Халлар начал и ему объяснять, как и что, но Тар покачал головой. Сам зарядил тяжеленный АМ-25 и влепил пули, одну за другой, в ровный кружок вокруг центральной точки. Невозмутимый как танк. Не моргнул ни разу, от выстрелов не вздрагивал. Только гильзы по стойке — дзын-дзын. Последняя пуля улетела в центр, выбитая серединка диска грюкнулась на пол. Наши челюсти упали следом.

— Тебя на снайперских курсах учили? — вылупился Халлар. Он сам так не умел.

— Нет. Мой отец был до войны инструктором по стрельбе в училище, — выдал Тар самую длинную фразу, что от него слышали, и спокойно освободил место.

Такой эффектной сцены мы в жизни не видели. Выходит, он с родителями не просто мухоморы по лесам подъедал? Зубатое семейство — сколько же они коммунов перебили? Вот почему их не расстреляли, а устроили казнь.

Райдон из третьей группы первый опомнился:

— Давай к нам! Они тебя всё равно не хотят.

Но мы загородили Тара тройным щитом из несогласных морд. Наша обуза-то на деле оказалась сокровищем. Все группы обзавидуются.

Нахальная Лиенна высунулась между наших плеч.

— Перебьётесь! — Сунула дулю Райдону под нос.

И мы увидели, что Тар умеет улыбаться.

Столько времени он сносил наше презрение ради того, чтобы работать в одной группе с Лиенной. Он уже тогда был настоящим альфой, а мы всё считали его инвалидом и чудиком.

Поскольку Тар молчал, никто из взрослых не понял, в чём дело. Да и мы принимали его заботу о Лиенне как должное, всё-таки единственная омега в группе. Поверили, что Тар не любит вкусняшки, поэтому отдаёт свою долю Лиенне. И не мёрзнет, поэтому самые тёплые вещи и лучшее место для ночлега достаётся омеге. И очередь дежурить на вылазке в самом начале, когда ещё не спится, и последний глоток воды в степи — тоже Лиенне.

Даже когда мы выросли, никто ничего не заметил. Первую в клане драку за течную омегу устроили мы с одноглазым Райдоном прямо во время ужина, разгромив полкухни. Благо посуда у нас алюминиевая. Халлар ушёл сразу, не хотел мешать нам взрослеть. Теперь у него появились соперники.

И пока я неумело и жадно трахал Керис, которая вдруг разомлела и растеряла взрослую строгость, тоже повзрослевший Тар начал бухать. Видать, понял на примере Райдона, что ему предстоит в случае неудачи. Утирать кровавые сопли и смотреть, как кто-то другой уносит Лиенну в бокс на плече.

Наши омеги текли одна за другой, я зарабатывал «боевые» шрамы и право называться отцом. (До этого только Керис рожала от Халлара, правда, каждый год). Тар не участвовал ни в одной драке. Вдохнёт запах омеги, аж передёрнется весь и уходит. А потом торчит где-нибудь в уголке с фляжкой виски.

Мы подумали, может, у него между ног тоже что-то сгорело на фиг? Но мы же в одной группе, сто раз его раздетого видели — всё нормально вроде. А может, он стеснялся перед другими омегами раздеваться? Они же не Лиенна, которая с детства с нами. Раздетый Тар зрелище то ещё — без слёз не взглянешь. Он с детства понасмотрелся брезгливых взглядов и даже купался всегда в самом нижнем «озерке» пещеры, куда вода из горячего источника дотекает уже остывшей. Лишь бы не пялился никто.

Так или иначе, с расспросами мы не лезли, молчуна расспрашивать — занятие неблагодарное. Не хочет омег и не надо. Нам же лучше, с таким лосярой драться не придётся. Мы никогда не прикалывались над его невинностью, потому что какой альфа добровольно откажется от вязки? Явно были у него проблемы. Что ж, пускай себе бухает, хуже не будет. У чувака между ушей всё равно сквозняк ходит.

Некоторые омеги уже детей родили, а Лиенна всё не текла. Я от неё старался не отходить далеко — вдруг течку пропущу? Потом заметил, что вся группа старается от Лиенны далеко не отходить. Против меня у Карвела и Гая не было ни малейшего шанса, Тара я в расчёт не брал, поэтому был уверен, что мечта всей юности сбудется вот-вот. Буквально завтра. Сегодня. И дождался, кхарнэ.

Мы тогда только с вылазки приехали, стояли в техническом зале, гордые. Клановые омеги мешки добытые таскали — вдвоём один, а мы наблюдали и в себя приходили. Когда возвращаешься, не сразу осознаёшь, что ты в безопасности, хоть спи с автоматом в обнимку.

Лиенна уже из купальни вернулась и распекала нас за прозёванную фуру, которая сама ухнула в реку. В дороге-то не до споров.

— С оврага надо было, с оврага! По колёсам стрелять — сразу встали бы! На фига до моста отпустили — рыбы теперь муку нашу жрут!

Орала, слюнями брызгала. В халате банном, полотенце на плечах и пряди мокрые во все стороны. Красивая, гадюка, до невозможности. Я ей не перечил, хотя обе фуры мы бы не сумели вовремя перегрузить и спрятать. Пожадничаешь — коммунскую пулю выхватишь; правило Халлара я усвоил назубок. Это Лиенна в процессе увлекалась, хрен остановишь. Она чуть волосы не рвала, когда мы тонущую гружёную фуру бросили. Сказывалась кровь родителей-дельцов — ни солдо выгоды не упустить.

Возмущалась омега роскошно — слушал бы и слушал. Уже меня за грудки схватила, едва морду не бьёт, а я чувствую — жаром меня всего наливает, в штанах тесно. Карвел и Гай по привычке на омег таскающих нацелились, источник неги вынюхивали.

— Наконец-то, — сказал я Лиенне. — Обещаю, тебе понравится. Я буду о-о-очень ласковым.

Она аж охнула, впервые я увидел её такой испуганной. На нас посмотрела — четыре пары безумных глаз. Попятилась растерянно и ка-а-ак маханёт на лестницу, в свой бокс.

И надо же — Тар дёрнулся за ней! Я схватил за плечо:

— Куда? Старших пропускаем.

В мою челюсть полетел кулак в шрамах от ожогов. Я ошалел: тихоня чуть зубы мне не выбил!

И понеслось. Сцепились все четверо, как и не уставали. Карвел, тем более Гай — мне на один зуб, но Тар преподнёс сюрприз. Оказалось, его лобовой таран под стать моему коронному. Не увернёшься — по колено в камень вобьёт. А тут ещё эти двое мешаются.

Короче, нашла коса на камень. Кровь хлещет, куртки рвутся, рёбра хрустят под ударами. Что бок о бок с детства, что спины друг другу прикрываем на вылазках — всё забывается. Одна цель: раскидать, убрать с дороги. Дорваться до источника сладкого аромата, который разнёсся сквозняком по техзалу. Злейшее зло, классический вариант.

Омежки мешки таскать бросили, стоят, смотрят представление. Как будто не видят такое постоянно. Одна Керис догадалась, почему Тар ожил. Пожалуй, Керис спасла мою жизнь, хотя я об этом тогда не подозревал. Только сейчас понимаю: за истинную омегу можно убить, я бы за течную Риссу убил. А в тот момент как-то мимо внимания прошло, что обычно серые глаза Тара стали полностью чёрными.

Керис не растерялась — побежала наверх, за Лиенной, и скрылась за дверью её бокса. Потом выскочила на мост, крикнула нам вниз:

— Разойдись, альфьи морды! Лиенна сказала, ей всё равно, кто это будет. Вот, мы жребий тянули.

Керис размахнулась, и к нам слетела скомканная бумажка, бухнулась мне в лоб. Я поднял, развернул и чуть не зарычал. Корявым почерком Лиенны было нацарапано: «Тар». Грёбаная не судьба. С этой стороны соперничества я не ожидал никак.

Я вбил записку Тару в раненое плечо, стараясь побольнее, и он унёсся наверх на радостях. А мы опять братьями стали, хоть и бухает ещё ярость в башке, и в штанах разочарованно ноет. Я отошёл к выгруженному тюку козьего сена, плюхнулся в досаде. Справа рухнул Карвел, вытирая кровь с рыжей брови, слева Гай протянул руку:

— Слышь, палец-то мне обратно вправь.

Я вправил, и с воплем Гая слился грохот Тара, слетевшего с моста вниз головой. Он с офигевшим видом выполз из кучи мешков и коробок, поправляя шапку. Наверху Лиенна крикнула со слезами в голосе:

— Вот и вали, Жопа Копчёная! Чтоб у всех вас яйца отсохли, альфы сраные! — Она хлопнула дверью.

Всех обласкала, буйная наша.

Только намного позже мы узнали, за что Тар выхватил памятный пинок с моста.

Лиенна встретила его по обыкновению любезно:

— Ну, чо стал? Жарить меня будешь или нет?

Тар, который всё понимал буквально, возмущённо закачал головой: ни в коем случае! Кто-кто, а он знал, что чувствуешь, когда тебя поджаривают. Разве он мог причинить боль любимой?

Ну, а Лиенна забыла про эту тупость Тара и рассвирепела. Она же сама себе альфу выбрала, Тару и побеждать нас не пришлось, халява. Что было Лиенне думать, если даже невинный и второсортный альфа от неё нос воротит? Вот и решила, что она и для Тара, и для нас всегда будет только боевой подругой. Знала бы она правду…

Короче, со свистом пролетел наш Тар со своей первой вязкой. Мы такие сидим, опять воспрянули в надежде, смотрим друг на друга зверями. Любое движение в сторону лестницы — и снова война.

Наверху Керис ломилась в бокс:

— Лиенна, открой, не дури! Всё равно откроешь, поверь!

Хрен она открыла. Уже омежки фуру разгрузили, уже малышня потянулась с ужина. Потерянный Тар сидел на полу, глядя в одну точку, и разрывал на мелкие клочки свою типа счастливую записку.

Я подумал: наверно, у него что-то и правда там не в порядке. И не жалко ничуть, в этом состоянии жалости к сопернику нет. Но Тар даже не успел раздеться. Что такого он мог сказать, чтобы течная омега от себя альфу прогнала?

Лиенна открыла только Халлару. Старейшина долго уламывал, прислонившись спиной к двери бокса:

— Со мной-то можешь поговорить? Нет их тут, вон внизу сидят. Видела бы ты их побитые морды, за тебя дрались вообще-то. Не расстраивайся, они хорошие альфы, просто растерялись.

Н-да, я бы не растерялся…

Заплаканная Лиенна открыла. Халлар исчез в боксе, а мы посматривали наверх, напряжённые до предела: сейчас снова драка. Смотрели и смотрели, пока не поняли, что Халлар уже не выйдет. Наш старейшина хоть самый мудрый и умелый, но тоже альфа. Кто бы смог устоять? Я бы точно не смог.

— Пропустили старших, — сплюнул Карвел.

Керис, ожидавшая на мосту, с досадой покачала головой:

— Вот же кобель бородатый!

Тар заистерил, молча рванул к лестнице. Но мы навалились трое: нефиг буянить. Пусть лучше Халлар, чем Тар, не так нам обидно. У Тара был шанс, он его просрал. Омегу до слёз довёл, и кого — Лиенну! Это умудриться надо. Так что всё по справедливости. Лиенна выбрала самого авторитетного, губа не дура.

Никогда мы Тара таким бешеным не видели, еле угомонили. Всё уже решилось, чего быковать? Пришлось в лоб ухнуть, чтобы вырубился.

— К обрыву его отнесите, — сказала Керис. — Я там с ним поговорю.

Есть у нас такое место в пещере — площадка, куда можно спуститься только по верёвке. А назад без верёвки — никак. Штрафной изолятор для очень провинившихся.

Просьба Керис нас удивила. Зачем Тара изолировать? Ну, вспылил, бывает. Не пойдёт же он на самом деле в бокс ломиться и Халлара с омеги стаскивать? Но Керис ничего просто так не говорила, поэтому Тара мы с обрыва спустили, оставив ему фонарь.

Сами злые, как черти, не до работы. Какая работа, когда кто-то другой наяривал членом в невинно-узкой дырочке, о которой все втихаря грезили? Лиенна же ни разу не намекнула, что отдаёт кому-то предпочтение. Шансы были как бы равны, хотя весь клан знал, что это не так.

Самое обидное: если бы она не стала сама выбирать, никто из альф против меня не выстоял бы. Даже Халлар. Я давно считал, что Лиенна по-любому моя. Выходит, она эту затею со жребием сочинила, потому что не хотела именно меня. Но какого, спрашивается, хрена? Что ей во мне было не так?

Всё время, пока Халлар пыхтел на Лиенне, исполняя нашу мечту, Тар прокуковал в изоляторе. Мы не слышали, о чём говорила с ним Керис, сидящая наверху обрыва, но мудрая омега своего добилась. Сейчас я понимаю, что Халлара спасла случайность. Лиенна почему-то сама захотела, чтобы её первым альфой стал Тар, и написала об этом. Только поэтому Тар не тронул Халлара: он был счастлив, когда узнал о желании Лиенны, хоть оно и не исполнилось.

Зато мы с Гаем и Карвелом обломились. На другое утро, когда Лиенна и Халлар дрыхли в боксе, к нам в техзал пришла Керис, шлёпнула на стол три знакомые измятые бумажки:

— Не грызитесь, альфы. Вам работать вместе.

На всех трёх бумажках корявым почерком Лиенны было написано:

Тар

Тар

Тар

Такой, значит, у неё был жребий. Ссорить нас не хотела, притворялась, что ей правда пофиг, кто это будет. Боялась, что Тара гнобить станем, как в детстве, когда хотели вытурить его из группы.

Ненавидеть брата за искренний выбор омеги глупо. Нам ничего не оставалось, кроме как проглотить это. Тар получил непонятно чем заслуженный приз, о котором мечтал с детства, а Халлар остался жив.

Через пару дней Лиенна заявилась к нам в технический зал. Как ни в чём не бывало вскинула автомат на плечо, заткнула за сапог нож. Всё та же белобрысо-лохматая и невозмутимая, только губы искусанные припухли:

— Что, погнали? Дарайн, куда сегодня, на карьер?

Я молча кивнул, ещё не остыл, чтобы разговаривать с ней. Мы погрузились в раздолбанный джип. Гай утопил газ, и мы выскочили из пещеры под безоблачное небо, вдавленные жарой в дерматиновую обшивку. Я смотрел на довольную Лиенну, которая устало закемарила на переднем сиденье, на сияющего Тара рядом со мной, и чуть не кусал дверные ручки.

Керис, видать, и Лиенне ума вставила. Лиенна до первой течки вообще альф не жаловала, так что хранить верность одному, похоже, не стоило ей усилий. Так они с Таром стали постоянной парой, единственной в клане. Наследница автомобильных магнатов и сын простого майора, война их уравняла. Мне досталось наблюдение и вечно грызущее «почему?»

И Халлар ничего не собирался с этим делать. Влюблённому на старости лет Халлару тоже не сладко было те записки увидеть, но кто омег поймёт? Тем более старейшина знал, что такое истинная, и проблем в клане не хотел. Мог только следить, чтобы Лиенна был счастлива со своим альфой. Да вот не получилось.

Я же, наученный многолетним опытом Тара, решил избежать всех проблем разом. Рисса пришла ко мне в результате непредсказуемых случайностей, чудом. Я не имел права теперь это чудо профукать.

***

Всё началось две недели назад. Только после охоты за лекарствами Лиенна перестала мне сниться в злобно-ревнивых снах. Как говорит Халлар: не было бы счастья, да хрень приключилась. Ну, или как-то так.

Пещеры Гриардских гор, апрель **75 года,

две недели назад

День был как день, мы завтракали с группой — обычный домашний завтрак.

Будущий папаша Тар заботливо наваливал побольше в тарелку беременной Лиенны. Та жадно сметала всё подряд, даже тушёную капусту, хотя всю жизнь плевалась от неё. Я смотрел и завидовал Тару, потому что и очень пузатая Лиенна умудрялась выглядеть тем же хамоватым идеалом. Так же самоуверенно расставляла локти на столе и очаровательно швыряла обглоданные кости. Умилительная картина.

Другие омеги к концу беременности становились всё плаксивее, а наша буйная Лиенна — всё злее. Рвала и метала из-за любой мелочи, всем доставалось. Собственная беспомощность её нешуточно бесила.

Я считал, что у меня есть неплохие шансы. Наверняка Лиенне надоело быть с одним и тем же альфой столько лет подряд. Даже будущий ребёнок от этого альфы её, похоже, не радовал.

Конечно, Лиенне льстило, что она единственная в клане стала истинной для кого-то, и она платила Тару верностью и вот таким преданным взглядом. Я сильно сомневался, что это искренне — ну на что там так смотреть?

Халлар говорил, повезло нереально, что из восемнадцати омег клана одна вот так Тару подошла. Но по мне — везение сомнительное. Скорее повезло остальным, что истинных для нас в клане не было. Да я б рехнулся семь месяцев ждать, пока моя омега родит, потом ещё пару месяцев, пока снова потечёт. Как можно не обращать на других внимания? Их вон сколько.

Причёсанный и подтянутый Гай перемигивался с Кэрил, которая сидела за соседним столиком и сегодня собиралась потечь. Точно собиралась: не ела ничего, только кормила старшего сына. А раз омега не может есть, течка вот-вот: у них перед этим вообще аппетита нет, как объясняла Керис.

Я поглаживал округлившийся живот Сино, сидящей рядом, и думал, что надо тоже побриться и причесаться. Хотя и лень — в ближайшие дни мы на вылазку не собирались. И ещё думал, что Кэрил на этот раз придётся уступить, иначе Гай меня окончательно возненавидит. У него до сих пор шрам со лба не сошёл после нашей драки за Сино.

Халлар советовал мне умерить пыл. Мол, раз удар поставлен, это не значит, что можно грести под себя всех течных омег. Если у других альф имелись шансы, пока я на вылазке, то у Карвела и Гая — минимальные. С каждой моей победой у них было всё больше причин меня недолюбливать. Когда-нибудь собственная группа могла меня же и подставить, а в нашей работе надо быть стопроцентно уверенными друг в друге. Да и у моих детей в будущем могли возникнуть проблемы: с кем они будут вязаться, если полклана — родные сёстры и братья?

К Халлару я всегда прислушивался. Но вдавиться членом меж пышных бёдер симпатяги Кэрил желал от этого не меньше. Я же помнил, как сладко она хрипела подо мной в прошлый раз: «Я хотела тебя… всегда хотела… очень хотела… Дара-а-айн…» Красотулечка моя, вот как её другому отдать?

Да ещё проныра Арон сообщил, что Зейна тоже на днях альфу захочет. Арон всегда сообщал мне взамен на гостинцы снаружи, к кому из омег и когда лучше подкатить. Он тут всё время тёрся, про всех знал.

Зейна, соблазн ходячий, стояла на раздаче еды. Ягодицы крепкие под фартуком, пальцы так и чесались впиться в них, и не только пальцы. Она странная, любила боль, чтобы за волосы её тянули, за кудрявые эти, чтобы зубами в плечо. И доченька наша, омега, такая же: ущипнёшь её — улыбается в колыбельке…

Один Карвел не разглядывал всю эту красоту вокруг. Увлечённо перебирал коммунские газеты, которые привезла вернувшаяся только что третья группа. Качалась над страницей рыжая чёлка, грязные ногти отбивали ритм на столе. Следить за новостями снаружи было его делом, Карвел тащился от одного запаха свежих газет.

— «…ожидается прорыв в технологии воспроизводства», — читал он с полным ртом. — Ха, тебя на них нет, Дарайн. «Репродуктивный Институт Саарда объявляет о продаже младенцев улучшенного качества» и ля-ля, и ля-ля… — Он отбросил газету, пролистал следующую. — Про повстанцев нигде ничего. Хорошо работаем.

Кэрил потянулась к сыну через стол, я с усилием отвёл глаза от её прорисованного бицепса. Ещё бы — конечно, хорошо работаем. Дорожных грабителей и среди бет достаточно, наше дело — свалить на них свои делишки. И вот нас будто бы и нет.

Карвел долистывал последнюю газету: «разрушенный в прошлом году мост через Файгат восстановлен», — и тут в кухню влетел взъерошенный Арон:

— Первая группа! Вас отец в лазарет зовёт!

Мы привычно повскакивали с мест, дожёвывая булки на ходу.

— Лиенна, сиди ты, — хмыкнул я.

Тар ласково опустил её обратно за плечи.

Наша боевая омега так и не привыкла, что её дело теперь — доносить ребёнка. Конечно — столько лет с нами проездила.

Лиенна отдёрнула плечо и уставилась в тарелку. Я понимал: ей не место тут. Среди болтающих о пустяках омег, среди домашних запахов кухни. Она годами проводила угнанные фуры через коммунские КПП, пичкала пулями дальнобоев и охраняла в укрытиях измученно спящую группу.

— Сам не дождусь, — сказал я ей. — Тоска без тебя, знала бы ты. Они такие зануды.

Она раздражённо бросила в меня куриной костью.

Просторный лазарет гудел лампами и пестрел разноцветными простынями на пустых койках. На столе — груда раскрытых книг, которые мы наворовали у коммунов. Знакомая картина, значит, наша лекарка столкнулась с чем-то новым. Ей пришлось стать специалистом по всем существующим болячкам.

Вокруг одной из коек собрались встревоженные Халлар, лекарка Аби со шприцем, рядом крутился любопытный Арон, его попробуй выгони. Расстроенная Нили бросилась на шею Карвелу:

— Она вчера кричала полночи, я тебя будить не хотела!

От её дрожащего голоса меня скорёжило, хоть из лазарета беги. Когда кто-то плачет, всегда такое чувство, что виноват я.

Тару тоже явно не по себе было тут находиться: он как встал у входа, так дальше и не пошёл. Они из-за чего-то повздорили с Аби, лекарка с ним даже не здоровалась второй месяц. Может, это как-то связано с беременностью Лиенны?

Мы прошли к койке: крошечная фигурка Мо лежала на простыне, из-под мокрой тряпки на лбу выбивались рыжие волосёнки. На побледневшем лице Карвела проступили такие же, как у Мо, веснушки. Он потрогал малюсенькую ножку, рыкнул на Аби:

— Горячая, как движок на подъёме! Мы тебе ящик этих срантибиотиков припёрли! Какого хрена?

Я оттолкнул его от лекарки: что бы ни случилось, на омегу орать — последнее дело. Тем более на Аби. Клан обязан ей своим существованием не меньше, чем Халлару.

— Что с ним, Аби?

Лекарка нервно сунула шприц в карман застиранного халата. В глаза не смотрела, её платиново-белые волосы неряшливо торчали из хвоста на затылке, наверно, и ночевала здесь, с Мо. Я насторожился: если даже Аби не может скрыть беспокойство, всё и правда очень плохо.

— На вирусное похоже, — сказала она. — Анализы бы сделать, обследование. Что я тут могу? У меня даже реактивов нет. А если эпидемия?

— Что за пидемия? — вскинулся Карвел.

— Это когда полклана вот так сляжет, — хмуро отозвался Халлар. — Заразятся друг от друга. У нас-то прививки ещё до войны сделаны, а дети?.. Я должен был это предвидеть, кхарнэ. — Он виновато взглянул на опечаленную Нили.

— Ну так лечи эту пидемию! — снова заорал на Аби Карвел.

Лекарка возмутилась:

— Ещё один. Я тебе кто — Отец-Альфа? Первый курс акушерского не успела закончить! Меня роды принимать учили!

Я сгрёб Карвела за рубашку:

— Остынь.

Забыл, кто ему в детстве в этом самом лазарете грудную клетку по кускам собирал? Из года в год весь клан ждал от Аби чудес, непонятно, как она это выдерживала? Каково чувствовать себя виноватой за то, что чего-то не знаешь?

Карвел кивнул ей:

— Прости.

Погорячился. Единственная дочь всё-таки. И та была бы от меня, если бы в тот день я не закрылся в боксе с Зейной.

Гай подошёл и обнял лекарку — правильно, молодец Гай. Никто не обязан уметь всё.

— Она умрё-о-от… — заскулила в углу Нили. Я скривился: это невыносимо.

Карвел покачал головой:

— Нет. Мы всё сделаем, обещаю.

Халлар задумчиво чесал бороду. Он до войны владел фермой, разве что быков лечить умел.

— Арон, уведи Нили! — махнул. — Пусть ему Зейна чаю заварит.

Альфёнок скрылся за плёнчатой шторкой, заботливо провожая Нили к кухне.

Наконец-то. Сюда не позвали бы всю группу, если бы у Аби не было для нас задания. Я прошёл к шкафчику, оторвал лист от тетрадки и сунул лекарке:

— Пиши. Всё, что нужно.

Гай проводил её за стол, ручку подал. Внимательный. На Аби нацелился, что ли? Если лекарка иногда и звала его в свой бокс, это ещё ничего не значит. Она всех звала. Особенно тех, кто подолгу связей с омегами не имел, поэтому я лишь раз попал. Аби нужен не альфа, а его семя, чем больше, тем лучше. А Гай решил, что Аби его выделяет. Наивный. Впрочем, я тоже никогда не забуду свою первую вязку и первую омегу, даром что Керис мне в матери годится.

Я залюбовался: лекарка хоть и сильно постарше нас, но сама ничего так. Глаза большие, синие, плечи сильные под халатом, и пальцы чуткие ручку сжимают. На вид — цветущая здоровая омега, совсем не изменилась. Такой и была, когда Халлар привёл нас с Гаем в клан. Мы были детьми и не понимали, чего Аби лишала себя, чтобы мы все жили.

Крепкий настой полыни предотвращает течку не хуже препаратов. А с началом войны препараты для омег коммуны перестали выпускать. Аби глотала настойку полыни не раз и не два, потому что не хотела бросать на двое суток израненных детей в лазарете и оставлять клан без единственного взрослого альфы — Халлара. В пещере тогда не было ни защиты от коммунских облав, ни склада провизии, только голый камень, солома и кучка мелких оборванцев. И Аби травила себя, а Халлар соглашался на это, потому что они двое были незаменимы.

А теперь… течки у Аби продолжались, но зародить новую жизнь в отравленном полынью теле не сумел никто. Даже у меня не вышло. Она сгубила себя ради нас и продолжала губить. В клане не погиб при родах ни один ребёнок, ни одна омега, в тяжёлых случаях лекарка всегда была рядом… Карвел уйдёт в нокаут, если ещё раз поднимет на неё голос.

— Вот. — Аби протянула Гаю листок. — До войны это в аптеках продавалось.

— Поможет? — с надеждой спросил Халлар.

У Аби ручка в пальцах треснула.

— Синтоиммунитет от любого вируса поможет. Убьёт даже полезные микроорганизмы. Восстановлю потом, если заменители достанут… Больше я ничего не умею. — Она обернулась к Гаю. — Хотя бы по упаковке привезите. А то вдруг правда эпидемия?

— Привезём. — Гай вчитался: — Ла-ди… Чо?

— Аптекарь поймёт, — сказала Аби.

Я заглянул в наполовину исписанный листок. Сколько же надо всего!

— А готовый синто-чего-то-там нельзя купить?

— Готовый сразу вводить надо, он не хранится. Раньше в больницах бесплатно кололи, по назначению.

Значит, и сейчас колют, у коммунов соцуслуги налажены. Жируют, твари.

— Вам омега нужна, — сказал мне Халлар. — Не рискуй, Дарайн.

Я вздохнул. Вряд ли кто из группы сойдёт за настоящего бету. Кто отправится в аптеку? Двухметровый я или Гай с царапинами на подбородке после бритья — бородатых-то бет не бывает. Хоть таблички нам на шеи вешай: «повстанцы».

Легальные покупки — дело Лиенны, но бет с беременным пузом не бывает тоже. По этой же причине третья группа на меня дулась за то, что я их Сино из строя вывел. Сино пускай и на небольшом сроке, да хрен бы кто её пустил рисковать. Также опыт работы снаружи имела Керис, хоть и не выезжала много лет. Но её вывел из строя Халлар. В который раз.

Грабить же аптеку — пустое дело. Никто из нас в этих препаратах не разберётся, не макароны в магазине. Аби не возьмёшь — у нескольких омег роды вот-вот, без лекарки никак. А грести в аптеке всё подряд — это угонять под коробки целый фургон и ехать подальше от Гриарда. Времени мало, кто знает, что будет с малышкой Мо.

Досаднейшая досада.

Из-за шторки выглянула просящая морда Арона:

— Давайте я куплю?

— Нет! — дружно рявкнули все.

Ещё не хватало на вылазках за ним следить. И тут везде суётся, неугомонный. То ступню в мостках защемил — ящик большой нёс, то ухо обжёг — Зейне помогал хлеб доставать. Керис не простит, если старшенького сгубим.

— Я поеду. — Успокоившаяся Нили вошла в лазарет, вытирая лицо. — Это моя дочь.

Нили посмотрела на Карвела, тот — на меня, я на Халлара. Халлар пожал плечами: а что делать? И сам бы поехал — но куда с хромой ногой?

— Лады, собираемся, — сказал я. — Тар, неси коммунские шмотки Лиенны.

Сине-красная шапка Тара скрылась в тоннеле.

Гай рвался на две части: с нами ехать надо, но тогда течная Кэрил не достанется ему в который раз. А кто из альф будет ласкать Кэрил в тёмном боксе? Кто-то из третьей группы либо Халлар. Хоть специально ноги себе ломай, чтобы остаться.

— Без тебя никак, — похлопал я по спине.

Бета из Гая выйдет только с очень большой натяжкой, но всё равно он не такой бугай, как остальные. Он посмотрел зверем, ещё не знал, что претендовать на Кэрил я в этот раз не собирался…. м-м-м… наверно. Но за цивильной одёжкой Гай пошёл следом за Карвелом.

Меня на выходе остановил Халлар, отвёл в угол лазарета. Для назидательного напутствия, по обычаю. Он всё считал нас альфятами, которым лишь бы на воле порезвиться.

— Дарайн, Нили ещё рожать и рожать. Я тебя очень прошу…

Он так и не простил нам тот случай с дальнобоями, когда Лиенна ухватилась за коммунское дуло, направленное на Гая. Альфы бесценны, но омеги бесценны втройне. Каждый палец омеги бесценен. Мы проморгали единственный раз, а уверенность старейшины в своей надёжности подорвали навсегда.

— Она не Лиенна, она не полезет…

— У неё дочь при смерти. Никто не знает, что у омеги на уме. Если с Нили что-то случится, я тебе в зад кирку воткну…

–…и провернёшь четыре раза, я помню, Халлар. Не подведём, клянусь.