Ловцы пыли

Ила Опалова, 2017

Она думала, что страсти кипят – там – по ту сторону от ее выстроенного мира. Азарт, победы, потери… Но самая большая ставка – это только деньги, в ее жизни теперь победа – это просто дожить до утра. Следующий день будет не лучше сегодняшнего. Она все еще жива, надолго ли? И кто будет следующим? А кто-то снова делает ставку, кто-то верит, что сегодня он выиграет.

© Ила Опалова, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

<c>Вы бывали в букмекерской конторе? Знаете, что игорный бизнес меняется вместе с развитием техники и IT-индустрии? Можно точно сказать: букмекерские конторы в 2009 году были иными, чем сейчас, хотя разница почти не видна. Могла бы эта жуткая история, о которой речь впереди, произойти в наши дни? Готова поставить всю свою зарплату директора букмекерской фирмы, что да. Криминальный ум умеет найти лазейку там, где перетекают деньги.

Пролог

В квартире было тихо и тускло.

«Умерла»? — испугался гость и негромко, с расстановкой произнес:

— Здрав-ствуй-те…

— Вечер добрый! Проходи, — донесся от кровати хрипловатый голос.

От сердца отлегло, и юноша, по-хозяйски щелкнув кнопкой выключателя, с опозданием спросил:

— Я свет включу? Зачем в темноте сидеть…

В углах вспорхнули и растворились тени.

Он машинально бросил ключи на низкий столик рядом с постелью больной.

Измученная болезнью женщина вздрогнула и перевела взгляд с брякнувших ключей на вошедшего человека.

— Что-то не так? — спросил гость, в его голосе появилось напряжение.

«Брелок! — мелькнула в голове испуганная мысль. — Догадалась? Нет. Брелоков в продаже — море».

— Спина болит… — пожаловалась больная.

А ведь она мечтала о таком статном и сильном муже для своей дочки. И внуки были бы красивые и здоровые. Женщина заставила себя приподняться вопреки боли.

— Хорошо, что пришел, — надтреснуто сказала она. — Я тебя угощу кое-чем вкусненьким. У меня пирог есть… и суши. Ваша начальница принесла… Сейчас положу… Это модная нынче пища, но мне не по вкусу. Так что ты все ешь…

Юноша с удивлением смотрел, как женщина, которая еще вчера неподвижно лежала в постели, приподнялась с подушек и открыла стоящий рядом с кроватью холодильник. Она достала коробку с роллами, бутылочку с соусом и сама обильно полила им японское кушанье.

— Да зачем вы? — растерялся гость. — Я сам…

— Я что-то сделала не то? Не знаю, как правильно с этими суши… Говорят, это страшно дорого. И соус…

— Я в курсе, — кивнул юноша.

— Там кто-то пришел, посмотри.

— Не слышал, — недоуменно проговорил юноша, но послушно вышел из комнаты.

За дверью никого не было. Ей показалось. Странно. Или галлюцинации — симптом приближения конца? Юноша вернулся, предвкушая деликатесный обед. Надрывая бумагу, в которую были упакованы палочки, он довольным голосом рассуждал:

— Вы хорошо выглядите. Выздоравливаете. Вон уже садитесь. Скоро встанете…

— Нет, — жадно глядя, как он ухватывает палочками ролл, возразила женщина, — я умираю. Придет нотариус — я тебе отпишу квартиру.

— Но вы хотели составить завещание в пользу того, кто найдет убийцу, — растерялся молодой человек.

— Так ты и нашел этого… как его?..

— Его вина еще не доказана…

— Докажут.

Первый ролл показался излишне горьким. А потом все было вкусным, или он, что называется, распробовал.

— А теперь чай с пирогом, — удовлетворенно проговорила женщина.

Ее лицо смягчилось, а взгляд стал жалостливым. Так смотрят на безнадежно больных.

— Вы-то почему не едите? — вновь обеспокоился юноша.

— Нет аппетита. Умираю, — шепнула женщина и хрипло проговорила: — И ты умрешь. Все…

«Тетка чокнулась, — решил молодой человек. — Пора уходить».

— А нотариус правда придет? — осторожно спросил он.

— Придет. Не знаю, доживу ли, — спокойно сказала женщина.

— Что вы! Еще бегать будете. После сорока жизнь, как говорится, начинается. Еще замуж выйдете! — В молодом человеке заговорило чувство благодарности к этой больной женщине, которая захотела подарить ему квартиру.

Во рту отчего-то появился металлический вкус и легкое жжение, которое отозвалось в желудке. Не спрашивая, как хозяин, он налил себе еще чаю. Выпив горячую жидкость, поймал на себе изучающий и одновременно соболезнующий взгляд женщины, и неуютное чувство тревоги охватило его. Тошнота высоко подкатила к горлу, а рот наполнился слюной. Он побежал в туалет, и его вырвало. Вытерев рот тыльной стороной руки, юноша резко согнулся от залившей живот боли и с трудом вернулся в комнату.

— Живот болит, — пожаловался он. — «Скорую» надо вызвать…

Он протянул руку к телефону, стоящему на столике возле кровати, но больная, не скрываясь, явно намеренно толкнула аппарат рукой, и тот полетел на пол вместе с брошенными юношей ключами.

— Это вы… что-то сделали? Меня отравили? — заискивающе, еще не веря, спросил юноша и, прочтя в глазах больной сочувствие и любопытство, с хриплой злостью заговорил: — Ты что сделала? Говори, старая уродина! Я задушу тебя…

Борясь с болью, он замкнул широкие ладони вокруг бледно-серой шеи, с ненавистью глядя в измученные глаза своей жертвы. Женщина не сопротивлялась. Ее щеки покраснели и даже округлились, глаза стали выкатываться, а губы прохрипели:

— Ты, это ты… совершил.

Его опять скрутило, и юноша повалился на пол, увлекая за собой умирающую.

«А ведь она не виновата, — заметались мысли в пульсирующем сознании. — Ведь это Ольга принесла отравленное суши… И хотела убить не меня, а эту тетку. Только зачем? Смысла-то никакого…»

Превозмогая себя, он выбрался из-под мертвого тела, давяще тяжелого, несмотря на худобу. Хотелось лежать, но он пополз к стене и с трудом поднялся. Так, по стенке, дошел до кухни, открыл кран дрожащими от накрывшей слабости руками. Взял со стола кружку, машинально подумав, что надо бы навести порядок на столе.

Юноша глотал и глотал воду, ненавидя ее вкус и то, как она льется внутрь. Держась за стену, добрался до ванной. Над пожелтевшей эмалью с отвращением засунул дрожащие пальцы в рот. Его выполоскало. Повернув кран, он стал ртом хватать струю. Потом, после очередной порции рвоты, не удержался на ногах и упал на пол, инстинктивно сумев сгруппироваться. Ударился боком о порожек ванной комнаты, и половина тела оказалась в прихожей. Главное теперь — отлежаться. Подсунув под голову руки, он закрыл глаза.